Демон моей души

Тачимукаи Юки пришел в себя в новом месте. Это была огромная светлая комната. Ее размеры можно было сравнить с театральной сценой или зрительным залом. Молодой человек в панике оглядывается и не замечает ничего кроме кровати, в которой он лежит. Голые стены, пол, потолок. Все белое – слепит глаза. Он откидывается назад на шелковые простыни красного цвета, пожалуй, единственное, что здесь имеет хоть какой-то цвет. Тачимукаи понимает, что это все сон, но если в прошлый раз он видел дверь и был шанс сбежать, то сейчас здесь нет ничего. Нет выхода отсюда. Молодой человек пытался успокоиться, но его сердце стучало только сильнее от паники. Он совершенно не понимал, что происходит и что ему теперь делать. Он прикрыл глаза, а ладонью начал изучать красное постельное белье. Его рука уперлась во что-то мягкое и теплое. Он ощупал это и понял, что рядом с ним человек. Юки повернулся и заметил, что лежал не один. Рядом с ним кто-то укутался в простыни с головой. Он стянул ткань и его взгляду открылись темные волосы, подвивающиеся на концах. Спустив еще ниже простынь, он заметил обнаженное бледное тело. Парень в панике отодвинулся подальше и понял, что сам без одежды. Девушка проснулась и повернулась к Юки лицом. Это Отонаши Харуна. Снова она, опять ненастоящая, лишь сновидение, но уже не такое пошлое и распутное. В ее глазах нет этой дикой животной страсти. Тачимукаи попытался прикрыться, чтобы девушка его не увидела, и залился краской. Она улыбнулась и засмеялась, прикрыв рот ладошкой, затем приподнялась и обняла его со всей теплотой и лаской. Ее жаркие губы коснулись его щеки, и она нежно улыбнулась. Юки растерянно посмотрел на нее, затем робко протянул свои руки к ее обнаженному телу и нежно притянул к себе за талию. Она нежно гладила его по волосам, а он тихонько вдыхал ее сладкий запах, просто наслаждаясь единением. Они дышали в унисон, их сердца бились в одном ритме, им обоим было слишком хорошо, чтобы это было правдой. Как же давно Тачимукаи мечтал просто обнять свою любимую Харуну, просто полежать с ней в объятиях, постараться насладиться этим моментом единения. Он провел пальцами по ее спине, она прогнулась от его прикосновений, приоткрыв рот, блаженно выдохнув. Она сильнее сжала пальцами его плечи, притягивая за сладким поцелуем. На сей раз Тачимукаи даже не думал сопротивляться: он ответил, чуть неуверенно, но с чувством. Ладонью он провел по ее волосам – на ощупь как щелк. Ее руки медленно поглаживали его щеки и шею. Он чуть отстранялся время от времени, чтобы взять в легкие больше воздуха, и вновь с головой окунуться в море чувств, что его переполняли. Юки счастлив, как младенец, которому досталась самая вкусная сладость в мире. Он счастлив, как пират, нашедший самое дорогое сокровище света. Она его сокровище, его сладость, его грех. Ради нее он готов пойти на многое, только лишь бы она посмотрела на него, заговорила с ним. Судьба распорядилась только, чтобы они виделись в его снах. Что же, это большее, на что он может вообще рассчитывать. – Харуна, – он прошептал ей на ухо. – Я люблю тебя, Харуна. Отонаши вздрогнула, вновь прижавшись всем телом к нему, повалив на красный шелк. – Я знаю, милый Тачимукаи, – она нежно поцеловала его лицо, опускаясь губами по шее к его груди. Она провела языком вокруг кадыка, а затем поднялась им к скуле, чуть прикусывая ее и поцеловав. Он все еще гладил ее волосы, опускаясь на белоснежную шею и кончиками пальцем проводя по ней еле ощутимо. Их ласки не синхронные, но это совершенно не важно, они полностью отдавались друг другу. Тачимукаи смущенно протянул руку к небольшой груди, которая спокойно уместилась бы в его ладони. Она очень красива – аккуратная, упругая. Так и хочется протянуть к ней свои пальцы, ощутить эту мягкость, этот жар. Отонаши ему помогла: она берет его запястье и поднесла к своей правой груди. Тачимукаи неуверенно сомкнул пальцы, ощущая, как сосок уперся во внутреннюю сторону ладони. Ему понравилась она, он аккуратно мнет ее, прислушиваясь к сбивающемуся дыханию Харуны. На ее лице появился легкий румянец, она прикрыла глаза и тяжело дышала. Юки не выдержал и положил свою вторую руку на левую грудь девушки, и синхронно аккуратно начал мять их, прислушиваясь к тому, как девушка изредка тихонько постанывала. Он продолжил наслаждаться этой пьянящей музыкой. Терпению Харуны подошел конец, не заметив, как она выскользнула из рук Тачимукаи, молодой человек стал наблюдать за тем, как она ласковыми, но опытными движениями, коснулась его плоти своими тонкими пальчиками. Юки тихонько простонал, прикрыв глаза: по телу пробежала дрожь, а внизу живота так приятно потянуло. И вот Отонаши медленно начала насаживаться на возбужденную плоть Тачимукаи, тихонько вздрагивая от дискомфорта и неприятных ощущений. Некоторое время она привыкала, а потом стала двигаться. Юки закрыл ладонью глаза, стараясь скрыть свой позорный румянец на щеке, скрыть следы, которые выдавали его желания и страсть. Она двигалась на нем уверенно, будто всю жизнь этим занималась, а он даже не совсем понимал, что ему следовало делать. Ведь это его первый раз. Его чувства смешаны, в голове творился настоящий винегрет, а тихие вздохи любимой только ухудшали ситуацию. Девушка замерла и погладила чужую ладонь, Тачимукаи нехотя открыл лицо, и ее мягкие пальчики бережно прошлись по коже. – Юки, – прошептала она, – тебе плохо со мной? Он некоторое время смотрел на нее румяное лицо, на ее идеальное тело, по которому стекали редкие капельки пота. Сейчас она красива, как никогда. – Что ты, – он поцеловал ее запястье. – Мне с тобой очень хорошо, Харуна. Она улыбнулась ему в ответ и продолжила двигаться. Ее слова магическими ножницами разрезали нити напряжения, которые сковали тело молодого человека. Теперь они оба могли отдаться полноте и остроте ощущений, чтобы потом на пике страсти прокричать имена друг друга и остаться в теплых объятиях, опаляла жаром своих тел. Отонаши лежала на груди у Юки, тихонько посапывая. Он заснул следом, и когда последние остатки разума закутала сонная пелена, бледное обнажено тело девушки растворилось в воздухе, оставив молодого человека одного. Он ничего не заметил – даже ресницы не дрогнули. Ему сейчас так хорошо и сладко, что просто не хотелось снова приходить в себя. Из-под кровати выползла темная тень, которая медленно забралась на красный шелк простыней и нависла над Тачимукаи. Эта тень начала приобретать человеческие очертания, а затем на голове появились рога, из копчика показался заостренный хвостик, а из-за спины раскрылись перепончатые крылья. Демон нагнулся над ухом молодого человека и прошептал: – Видишь, все очень здорово, – его пальцы медленно прошлись по губам. – Ты скоро станешь только моим, Тачимукаи Юки… Тсунами облизнулся, а затем страстно поцеловал Тачимукаи, от чего тот даже пришел в себя, но так как он подумал, что это была Харуна, то без раздумий начал отвечать на страстный поцелуй, не открывая своих глаз. Рука Джоске властно приподняла молодого священника за талию, притянув к себе. Столь неожиданное действие заставило его наконец-то распахнуть глаза и ужаснуться. Властные и сильные руки Тсунами намертво сжали тело Тачимукаи. Он не мог даже вздохнуть глубоко – к горлу начал подходит панический комок. Тело трясло от ужаса, а демон лишь ухмылялся всему этому. – Опять ты? – голос священника дрожал. – Что тебе нужно? Отпусти меня! Где Харуна? Его глаза наполнились ненавистью. – Что ты с ней сделал? – прошипел он. – Ничего, – беззаботно ответил демон, поглаживая его бедро. – Она сама рассыпалась, – он ухмыльнулся, – как замок из песка. Острые ногти с силой прошлись по обнаженной спине – сдавленный крик разнесся по комнате. По телу понеслись мурашки, отчего Юки прижался к своему демону, стараясь хоть как-то спастись от этой дикой боли. – Запомни, – раздалось над ухом священника, – в этом мире только я буду обладать тобой. Забудь Харуну! Забудь!.. *** – Знаешь, я больше люблю заниматься сексом в реальности, – насмешливая улыбка Фудо чувствовалась даже со спины, – но в мире снов, я могу выделывать такое, что ты себе даже вообразить не можешь. Резкий свист плети разносился от каменных стен – сдавленный стон. Нет, Кидо Юто не будет кричать от такой ерундовой боли. Он не так прост, как кажется. Прикусив губу, он даже не моргнул. Это подвалы, точнее тюремные и пыточные камеры. Здесь только склизкие кирпичные стены, заросшие мхом, и много цепей и решеток. Это бесконечный лабиринт, из которого невозможно найти выход. Кидо уже пытался в прошлый раз, когда его Фудо принес сюда, но он сумел вырваться. Длинные извилистые коридоры петляли в темноте. Не было видно практически ничего, только всплеск воды иногда раздавался под ногами. Кидо казалось, что он бегал кругами. Все было совершенно одинаковым: стены потолок, повороты. Бежать было бесполезно. И когда молодой человек остановился проанализировать ситуацию, на его шее появился жесткий ошейник с цепью, за которую его протащил назад, туда, где его ждал демон. Он был прикован цепями к потолку, его руки были задраны над головой, а стоял он босой на влажном полу. По спине хлестала кровь. Мышцы ныли от дикой боли, а кожа горела красным светом от жесткой плети, которой его сейчас избивали, пытаясь вырвать крик боли из груди. Но Кидо так просто не сдаться, точно не какому-то надменному демону. Еще удар – Кидо стиснул зубы и недовольно прошипел. Сзади послышался стук об стену и быстрые шаги. Чужие ногти со всей силы впились в израненную спину и со всей силы медленно пошли вниз, окончательно раздирая кожу, добираясь где-то местами до мяса. Кидо резко выкрикнул, попытавшись отвлечься от боли мыслями о своей сестре и ее вкусной еде. Но это было невыносимо, это была настоящая пытка, садизм, которым будто питался Фудо. Его лицо искажал оскал удовольствия, ему поистине нравилось слушать и чувствовать чужую боль. Кидо тяжело дышал, вздрагивая, когда рана на спине начинала ныть еще сильнее. Кровь залила его брюки, она скапливалась под ногами и противно хлюпала. Юто прикрыл глаза, пытаясь хоть как-то уйти от этого ада, но Фудо, подлетевший к нему, решил все иначе. На его лице застыла ухмылка, от которой шли мурашки по спине, а в его глазах горел азарт и жажда еще поиздеваться над своим человеком. Молодой человек ошарашено наблюдал за тем, как демон вновь выпускает свои когти и моментально проводит ими по еще целой груди. Юто стиснул зубы от боли, а Акио лишь еще шире улыбнулся. Эти царапины были не самыми сильными, но начинали ныть с такой же силой, как те, что были на спине. Прикосновения Фудо всегда болезненны, каждый раз он проводит ногтями по коже, не обращая внимания, насколько сильно она пострадала. Его укусы и поцелуи переполнены жгучим ядом, что заставляет вздрагивать каждый раз, когда он касался зубами или губами шеи. Акио рывками насаживал Кидо на себя, прислушиваясь к сдавленным крикам и стонам от боли. Ему нравилось такое издевательство над человеком, он получал от этого не только физическое, но и моральное удовольствие. В конце концов, это всего лишь сон, когда Юто проснется завтра с утра, то на нем не останется ни следа: ни царапин, ни засохшей струйки крови, ни укусов по всей шее. Кидо мужественно переносил всю ту, пытку, что ему приготовил его демон. В конце концов, он не первый раз попадается ему в сети. Это же и была причина его насильственной бессонницы. Каждую ночь это происходит. Каждый раз Кидо испытывает эти муки, эту боль, каждый раз ему приходится сдерживаться, ведь он упрямый и не может сдаться без борьбы. Точнее он никогда не сдаться, никогда не позволит завладеть своим телом полностью. Пусть игра идет не по его правилам, пусть не на его поле, но он не уступит этому наглому Фудо. Никогда. Фудо скинул Кидо на пол с себя, как только закончил свое похабное действо. Молодой человек сдавленно простонал, так как приземлился воспаленной спиной. Он чувствовал, как по его бедру стекала сперма, смешанная с кровью. Ему было противно от всего, что с ним сейчас произошло. О, как ему хотелось вцепиться в этого демона и отомстить ему за все то, что он сделал только что. Акио медленно обошел его стороной и огляделся. Он задумался, прокручивая в голове возможные свои действия. Кидо явно не нравилось это, но он был готов ко всему. – Знаешь, – начал Фудо. – Мы могли бы сейчас на этом закончить, но… Он нагнулся над Юто, надменно ухмыльнувшись, сказал: – Но ты под снотворным, поэтому мы еще повеселимся. Он щелкнул пальцами, и в его руках вновь появилась плетка. – Я заставлю тебя молить о пощаде, – прошипел Фудо, приготовившись к удару.