Ты мой наркотик

       Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Дыхание сбивается, как его не восстанавливай.        Изуку буквально задыхается каждый раз, как перед ним предстает мускулистое тело Кацуки во время тренировок. В противоположность мокрому телу подрывника рот Мидории пересыхает, хоть слюна и начинает активно скапливаться.        С того случая в туалете прошла пара недель, а Изуку ни о чём не может теперь нормально думать. Периодические воспоминания о произошедшем вечно преследовали его, заставляя постоянно ощущать, как тянет вниз живота. Теперь ни один вечер не проходит без мастурбации перед сном.        Мидории крайне неловко за свои постыдные желания, от которых так и не может избавиться. Он лишь молится тому, чтобы никто не заметил его голодных взглядов на Кацуки. Мало одного извращенца в классе под именем Минета, так ещё и сам Изуку чуть ли не течет лишь при одном присутствии Бакуго.        Ему чудом удается не выдавать своего сбившиегося дыхания, когда во время тренировки Кацуки крепко хватает его ладонью. И это вовсе не от того, что его швырнули о землю, вовсе нет.        Эти кроваво-красные глаза, надменно смотрящие прямо в душу, всегда заставляли Изуку мигом таять. Особенно когда Бакуго восседает на нем сверху, в который раз доказывая свое превосходство над Деку.        Сильные руки, что крепко прижимают к земле, не давая и возможности хоть как-либо пошевелиться. Давление становится чуть сильнее, и Изуку уже готов стонать от восхитительного чувства подчинения.        Вниз живота начинает приятно тянуть, отчего на лице Мидории проступает лёгкий румянец. Когда же Кацуки двигается на его бедрах, с уст срывается прерывистый полувздох-полувсхлип.        — К-ка-чан… — Тихо шепчет Изуку, старясь сдержать свои стоны, поскольку присутствие одноклассников и учителя Айзавы ещё никто не отменял.        Губы Кацуки растягиваются в насмешливой ухмылке. Его глаза приобретают лёгкий темный оттенок садистского удовольствия, что лишь ещё больше заводит Мидорию. Бакуго слегка нагревает ладони, заставляя руки Изуку гореть от кистей до плеч. Нос же щекочет появившийся приятной аромат жженой карамели.        — Чертов Деку… — Слышится слегка хриплый голос подрывника, наклонившемуся к уху Мидории. — Ты такой, оказывается, извращенец…        От таких слов Изуку чувствует, как по телу пробегают мурашки, и лишь сильнее краснеет, становясь похожим на спелую сочную клубнику. А ощущение горячего языка возле уха вмиг затуманивает сознание, и изо рта слышится слабый стон.        Из-за этого Мидория не сразу замечает, как на тело перестала давить тяжесть. Когда же сознание вновь вернулось к нему обратно, возле находилась обеспокоенная Урарака, а Кацуки отходил от него с довольной ухмылкой.        — Деку-кун! — Послышался встревоженный голос девушки. — Ты как, в порядке?        — Кхм, — откашливается Изуку, прежде чем ответить, однако это не помогает убрать хриплый тон. — Да, все хорошо…        Ему понадобилось пара минут, прежде чем скрыть свое возбуждение от Очако, хотя он не был уверен, что это помогло, если только она не видела. Но появившийся на миг блеск в глазах девушки ясно дал знать, что она все поняла.        Мысленно парень простонал, желая провалиться сквозь землю. Всё-таки это не очень хорошо, показывать свое возбуждение перед другими людьми, особенно девушкой, что была в тебя влюблена.        — Пожалуйста, ничего не говори… — Промычал Изуку, вставая с пола.        — А я и не собиралась, — весело хмыкнула Урарака, нетерпеливо подпрыгивая на месте. — Просто тренировка уже окончилась, а мне не терпится сходить в столовую!        — О, я с тобой, — собрался Мидория, отряхиваясь от пыли.        — Ну и пошли скорее! Небось Иида уже переоделся! Мы-то последние остались!        И вот последняя пара учеников покинула тренировочный зал, оставляя после себя лишь тишину пустого помещения.