Безумцы

Мальчишка тяжело вздыхает и устало подается вперед, утыкаясь лбом куда-то меж ребер; хочется не так - хочется в плечо или шею, вдохнуть поглубже и забыться, послать прошедший день к чертям и отключить голову, в которой мысли так и жужжат старым зомбоящиком. Фил прикрывает глаза, едва ли жмурится и неосторожно трется носом о грудину. «Черт... как же меня все заебало... где мои сигареты?» Он тихо и обессилено стонет, заводит за спину руку и хочет уже нырнуть пальцами в задний карман, дабы выудить пресловутую пачку филки*, но запястье перехватывают, едва ощутимо сжимают и отводят в сторону. «Садист...» Фил хмыкает и прячет коснувшуюся бледных губ улыбку в шелковой рубашке; хочется в слух, но слишком лень говорить, слишком лень даже двигаться, а потому он позволяет обхватить себя за талию и, будто бы легкую куклу усадить на неширокий парапет, удобно устроившись меж разведенных ног. Любого другого послал бы за лишнюю тактильность, а к этому льнет котенком и наконец-то прижимается щекой к плечу. Идиот. «Наверное, да...» Неосознанно отвечает на внутренний голос и ловит себя на мысли, что у него едет крыша. Или уже съехала, а он просто не заметил. Не заметил, как съехала крыша, да... прям в стиле Фила Черных. Он ведет ладонями вверх, по жилистым плечам и до самой шеи, чувствуя, как грубую от мозолей кожу холодит шелковая ткань. «А у него руки нежные, совершенно не похожие на мои, изящные, как у художника или пианиста, и такие красивые... С этими синими венками, сухожилиями и острыми косточками, и такими длинными пальцами...» Парень мечтательно вздыхает и собственными подушечками ведет по обнаженной коже, очерчивает острый кадык и жилки и замком сцепляет пальцы на затылке, аккурат под началом центрального щупа. Но вовсе не давит - лишь невесомо касается, будто бы пары рук на талии хватит, чтобы Фил не сорвался вниз. А ведь за спиной десятки метров свободного падения и черные воды Невы, сокрытые за плотным слоем тумана. -Морг... - раздается тихий, немного хриплый от долгого молчания голос в предрассветной тиши. Мужчина слегка ведет ушами и переводит взгляд с тонкой, едва ли заметной светлой полоски на горизонте вниз, на белобрысую макушку. - Я все спросить хотел, но времени.. сам понимаешь. Сначала королевство, потом чокнутый Баквит и возвращение в реальность, а там.. там уже ты устроил весь этот пиздец. -Филипп, - едва ли осуждающе, едва ли протяжно, но в его чертовом стиле, и мальчишка прикусывает язык. Опять сорвался. А Моргарт лишь поводит плечами, будто от холода. «Ветер и впрямь поднялся... Грядет буря.» Назойливая мысль жжёт разум, а времени, чтобы побыть со своим королем, остается все меньше, ведь добираться до дома под дождем - идея не из лучших. - О чем ты хотел спросить? -А, да.. - Черных чертыхается, прыскает куда-то под ключицу и спешно собирается с мыслями. - Почему ты спас меня тогда? На вокзале. - неловкое, почти неслышное уточнение и тихий смешок над ухом. Мальчишка уже жалеет, что спросил. -Ты был ближе всех. - мужчина так и не сдерживает ухмылки, что спешит скрыть в золотистых волосах. «А пахнет-то король пылью, дешевым мятным шампунем и табаком - у самых кончиков. Совсем не по-королевски.» Почти любовная полуулыбка тонет в светлых прядях, и Моргарт закрывает глаза. «Что же ты творишь со мной, Филипп?» -А, ну да, точно. - беззлобно хмыкает в ответ мальчишка и отстраняется; смотрит задорно на чужую улыбку - невероятную, прекрасную, сбивающую с ног, и играючи бьет кулаком по жилистому плечу. - Как же я сам не допер до этого? Ты ж у нас мессия, спасающая котят из горящих домов, девиц с деревьев и падающих с крыш вокзалов магов. Это ж очевидно. Но Моргарт не отвечает, хочет кинуть что-то колкое (понабрался подобной мерзости у Фила), заткнув за пояс мальчишку, но лишь подается вперед, неосторожно накрывая приоткрытые от улыбки губы своими. Ведет себя как глупый влюбленный подросток, но.. какая к дьяволу разница, если им хорошо? Руки сжимают талию, тянут на себя и не дают завалиться назад, упасть в холодную бездну. А мальчишка будто того и ждал, будто выводил специально, чтобы сейчас ощущать горячие губы на своих, чтобы откровенно балдеть и тихо стонать от того, как он покусывает, ласкает языком и напрочь перекрывает поцелуем воздух. А может... Фил просто забыл как дышать? Почему ты спас меня? Вопрос в голове звучит как первый раскат грома в предрассветных сумерках, и мужчина замирает, распахнув доселе прикрытые глаза. Он отстраняется, ведет назад, но мальчишка тянется за ним, перехватывает губы и давит пальцами на затылок, не позволяя разорвать поцелуй. Не сейчас... «Почему?» Голос не унимается, вторит одно единственное слово, как мантру, и Моргарт невольно задумывается над ответом. Все же... прошло уж слишком много времени, столько всего переменилось, а вопрос остался открытым. Мужчина замирает, погружается в собственные мысли и совсем не замечает того, что король отстраняется. Не замечает, как обеспокоено сморит на сосредоточенное и отрешенное лицо, как меняется его взгляд - с блаженно-расслабленного на волнительный, ведь подобная переменчивость в поведении пугает. Он не замечает ничего, ведь мысли перекрывают взор и роем разъяренных ос шумят в голове. Тихий щелчок пальцев аккурат у самого уха, и мужчина ведет им, смаргивает остатки раздумий и переводит взгляд с пустоты на мальчишку. А тот смотрит так же, как и с пару минут назад: уж слишком и слишком обеспокоено. -Что случилось? - выпаливает король, толь лишь заметив, что Моргарт вернулся к нему из незримых чертог своего разума. Но тот не отвечает, глядит в потемневшие, обретшие чернильный оттенок глаза с расширенным то ли от страха, то ли от так и не спавшего возбуждения зрачком и подается вперед. Нежно касается лба мальчишки своим и прикрывает веки, что совсем немного дрожат. Почему?... Тихий шепот в голове голосом своего короля, и мужчина сдается. -Потому что глядя на тебя я будто бы смотрю в зеркало - мы ведь похожи. - голос едва ли сипит, а Фил замирает, распахнув свои и без того большие глаза. - Но ты, в отличии от меня, еще не испорчен этим мерзким миром и лицемерными людьми. Твоя душа чиста и бесподобна, еще не запятнана злобой и пороком и... - он на секунду замолкает, и краем глаза парень видит улыбку на черных и тонких губах. - И просто находясь рядом с тобой начинаешь невольно меняться. - тихий смешок, и верхние руки осторожно ложатся на острые плечи. - Ты порой безрассуден, полагаешься на удачу и шанс, рвешься в самую гущу событий без подготовки, без плана, но... Даже если все идет крахом, даже если шансов больше нет, ты поднимаешься и, стиснув зубы, продолжаешь идти вперед. Он замолкает, слегка качает головой и бросает еле слышимое «Идиот...» Так разглагольствует перед каким-то мальчишкой, с которым у него просто секс, пятиминутное перемирие и не более. Так... зачем же все это? К чему все эти красивые фразы, неловкие прикосновения и закрытые глаза - ведь он из тех, кто уничтожает взглядом, а не отводит его. Так почему же он говорит все это? Почему в груди так неприятно щемит и странной тягой сводит живот? Почему рядом с этим мальчишкой он чувствует себя иначе, чувствует себя совершенно другим, будто и не было всех тех злодеяний, совершенных за прошлые года? Неужто он, тот, кого с первых дней нарекли злодеем, у кого быть плохим забито в программном коде меж пресловутых нулей и единиц, становится лучше? Находясь рядом с этим мальчишкой? Это.. ведь не может быть правдой? Это ведь... так очевидно. -Я люблю тебя... - срывается с тонких губ быстрее, чем он успевает осознать что-либо. Сердце замирает, и новый раскат грома разрывает светлеющее небо. Моргарт не решается взглянуть, не решается открыть глаз и даже пошевелиться, ведь попросту боится увидеть в синих омутах отвращение или, того хуже, презрение. Дурные мысли наполняют голову, жужжат бессмысленным роем мух и тянут на дно, а ноги не держат, и руки почти отпускают худое тело, опасно балансирующее на тонком парапете. Впервые за всю свою жизнь он боится, боится неизвестности, и сам уже хочет прыгнуть в ту синюю бездну, сокрытую белой пеленой тумана, как щек касаются холодные руки, и тело будто прошибает разряд в двести двадцать. -Посмотри на меня... - тихий голос разрывает образовавшуюся тишину и эхом разносится по небольшому балкону. - Моргарт, прошу... Посмотри на меня. Большие пальцы скользят по бледным щекам и острым скулам, осторожно утирают соленые дорожки, должно быть, он и сам не заметил, как эмоции перевалили за край в виде слез, и едва задевают подушечками длинные ресницы. Мужчина открывает глаза слишком резко, и узкая ладонь слегка соскальзывает вниз, а Фил дурачком улыбается. И это обескураживает и выбивает из колеи, ведь он-то ожидал чего угодно, но только не улыбки. А этот солнечный мальчик вновь удивляет его, и Моргарт тянет губы в ответ - немного неловко, немного рассеянно, но искренне. -Это.. взаимно. - с покрасневшими от смущения щеками, с рухнувшим по ребра бешеным сердцем, с горячими ладонями на собственном лице. Моргарт подается вперед, осторожно целует, будто боится спугнуть, но Фил лишь жмется всем телом, обхватывает своего злодея ногами за бедра и полностью отдается, стирая тем самым мнимые остатки каких-либо границ. Он забывается, задыхается от переизбытка чувств и эмоций и сам чуть ли не плачет, ведь... Три слова... три слова, которые сказать можно было раньше, намного раньше , но они ж гордые идиоты. Влюбленные идиоты... Сидя на тонком парапете с уверенно держащими за талию чужими руками, жадно целуясь до боли в легких и пульсации в голове, а за спиной - метры свободного падения и кровавый восход. Так просто и так глупо доверяя. Но... доверяя всецело и без колебаний, точно зная, что он его ни за что и никогда не отпустит.