Искусственная жизнь

Я повешусь на рассвете, сжимая в руке записку с красивым почерком Если действительно влюбляюсь в кого-то – что же, готовлюсь быть разбитым. Кому нужна такая, как я? Неказистая, страшная, истеричная глупая девочка. Надо ли говорить, что я при этом хорошо помолюсь? Бог простит мне все мои грехи. Наверное. А может и не простит. Я бы в любом случае не стал просить прощения, если бы не было такой страшной необходимости. Потому что не помню за собой ничего особенного. Кроме, конечно, моего конца. Ужасного, греховного конца. И последний день будет прекрасен и справедлив – ведь Бога всегда можно найти на небесах. Так что, может быть, все-таки – и он простит? Простит. Как красива утренняя заря. Дома темно. Но с востока придет солнце – много солнца, и все, что я успел сделать в этой жизни, покажется смешным и глуповатым. Может быть, так оно и есть. От того еще тяжелее на душе. В комнату проникнут первые лучи света – вспыхнут игрушки на столе. Тогда я выгляну в окно. Я увижу небо. Да. Я увижу небо. И я пущу слезу. Но время не ждет. Разноцветная веревка, подготовленная заранее, лежит на столе. Я затягиваю на ней петлю, намыливаю её. Умирать страшно, но жить еще страшнее. После смерти уже нечего терять. Очень страшно, очень горько, но – что поделаешь – надо. Я встаю на табуретку. Я смотрю в окно. Невидимое солнце медленно выплывает из-за горизонта – просто невыносимо хочется, чтобы его лучи коснулись меня. Да, именно так и будет. Мне больно. Но что мне остается? Только покрепче затянуть веревку. Ничего не поделаешь, надо. На мне шелковистая ткань, она словно водопад стекает на пол. Боль пронзает горло, в глазах темнеет, я улыбаюсь. Да. Я улыбаюсь. Изо всех сил. Еще сильнее. Вот так. Теперь я почувствовал всю сладость свободы. И я доволен. Да, я очень доволен. Я счастлив. Что-то капает на пол. Нет, это не капля. Это моя кровь. Такая бархатистая, словно жидкий шелк. Последняя капля жизни. Сливается с моим вечерним платьем. Но, Боже, кому она нужна... Умирать так приятно... А вот и темнота... Ну и где ваш обещанный Бог? Лишь пустота. Где ангелы, где демоны? Ни там ни тут. Только там и тут. Только там и тут. Только там и тут. Только там и здесь. Где же то единственное, ради чего стоит жить? Где оно? Вот в чем вопрос. Да, именно. И вместе с тем нигде. В этом и есть главный парадокс. Я СХОЖУ С УМА. ЗДЕСЬ НЧИЕГО НЕТ. Идти дальше или остановиться… ДЕРЖАТЬ ЗА РУКУ – ИЛИ НЕ ДЕЛАТЬ НИЧЕГО? ДА. Так. Именно так. Нет никого кроме меня и моих мыслей. Я держу тебя за руку. Подожди... Но мы не могли умереть вместе. Тебя не было рядом со мной. А если и был, то кто тогда найдет два наших трупа? Ведь ты была нужна лишь мне, а я лишь тебе. И в мире больше ни одна душа про нас не вспомнит. Нас словно и не было никогда. Никто не спросит, кто нам заменил маму, папу, отца и сестру. И не вспомнит ни одну девочку, с которой мы проходили рядом в мрачном детском саду. Как страшно было жить, и как красивы мы были при смерти. Не в юности, так в ее цветении. Зрелость подобна красоте смерти. А смерть, как известно, и есть расцвет. Нет никого, кроме нас, но мы никогда не умирали вместе. Все мы совершенно разные. И там, где есть ты и я, нет никого