***
Стрелки часов показывали 21:17, когда Папа помог Саше забраться в детскую кроватку с решеткой, а Миша свился под ней клубком в ожидании спокойного сна. Холодная октябрьская морось покрывала собой окно в комнату, не давая разглядеть из него даже очертаний ночных огней. Только маленький ночник в форме месяца с ехидной улыбкой освещал кроватку и папино лицо с трехдневной щетиной. — А какую сказку ты сегодня расскажешь? — глядя на своего родителя сонным голосом спросил Саша. — Хм… А какую я рассказывал тебе вчера? — Про потерявшуюся таксу и приют для собак. -Хорошо. Ты же теперь знаешь, что если собака потерялась, то её отводят в приют для собак, чтобы хозяева могли её там найти? — Да! Я знаю! — А теперь я расскажу тебе, что происходит с потерявшимися хозяевами. Саша закутался в флисовое одеяло в горошек и приготовился слушать. «Мальчик Вова однажды гулял в парке со своей собакой по кличке Робби. Они всегда любили гулять там вдоль дорожки из фиолетовой плитки, потому что там всегда было что-то интересное, на что можно посмотреть. Вова любил любоваться синей листвой берез, растущих у начала тропинки, Робби обожал бегать по лужайке из собачьих игрушек, что лежала дальше, а в самом конце пути они садились на лавочку и смотрели, как вечернее солнце ныряет в ручей с холодной ключевой водой и начинается ночь. Вова и Робби гуляли так каждый день, пока однажды, пока пес игрался на лужайке, мальчик вдруг не увидел, что от фиолетовой дорожки отходит другая тропа, поменьше, усыпанная желтым песком. Вова пошел по тропинке, зная, что Робби будет ждать его на лужайке. Вова шел и шел по желтому песку, а лес вокруг становился все гуще и гуще. Устав идти, он решил повернуть обратно, но лес вокруг все равно становился все гуще и гуще. Уже и солнечного света не было видно за кромками деревьев. Вова шел час, второй, но все никак не мог вернуться в начало. От страха он снова повернул туда, куда шел и побежал со всех ног. Он бежал и бежал, пока кромки деревьев над ним не закрыли все небо, и Вова не оказался в полной темноте. Тогда Вова понял, что эта тропинка была заколдована, и он окончательно потерялся. Мальчику не оставалось ничего, кроме как идти дальше по тропинке, в надежде, что он когда-нибудь, да выйдет из этого леса. Вова шел час, два, три, его ноги уже устали идти, как вдруг в конце тропинки он увидел лучик света. Он с новой силой побежал вперед, и когда он добежал, лес вокруг расступился, и взгляду Вовы предстала большое широкое поле. Посреди него стоял большой серый дом, к которому вела небольшая дорога. Зайдя внутрь, Вова увидел широкую комнату, посреди которой стоял стол, за которым сидела старушка в белом халате. — Простите, пожалуйста, — спросил Вова у старушки, — Я попал в заколдованный лес и потерялся, вы не скажете, что это за место? Старушка посмотрела на Вову через пенсне и спросила: — Скажите, а как вы попали в этот, как вы его называете, «заколдованный» лес? — Я гулял со своим псом по кличке Робби по парку, и пока он игрался на лужайке из собачьих игрушек, решил поглядеть на чудную тропинку из желтого песка. Робби, наверное, до сих пор ждет меня там, мне нужно скорее вернуться! — Так вы потерялись, пока гуляли с собакой? — старушка подняла пенсне и поглядела на Вову глазами с искоркой интереса — Да, именно. В тот миг старушка вскочила со стула и хлопнула в ладоши — Юноша, вы по адресу! — весело сказала она и протянула Вове какой-то листок, — Вы попали в приют для собаководов! — Приют для собаководов? — Именно так! Знаете ли вы, что каждый день на улицах нашего города теряется по пять, а то и по шесть хозяев собак? Просто берут и пропадают в местах, подобных тому заколдованному лесу, куда вы попали. Наш приют создан для того, чтобы их родные и в первую очередь их собаки могли их найти. Ведь собаковод без собаки никак не сможет вернуться домой, как и собака без собаковода. Заполните эту форму, и тогда ваш пес Робби скорее сможет вас найти! Вова обрадовался, что скоро сможет снова гулять по парку вместе со своей собакой, и пообещал себе больше никогда не оставлять его одного на лужайке с собачьими игрушками. Он быстро заполнил форму и отдал её старушке. — А теперь давайте пройдем туда, где вы будете ждать, пока вас не заберут, — сказала старушка, забирая бумаги. Вове отвели небольшую коморку с металлической дверью и выездной кроватью. На полке в коморке лежало несколько книжек, и был небольшой электрический свет. Вове надлежало лежать в коморке каждый день, выходя из неё только на завтрак, обед и ужин, пока родные и его собака не придут за ним. Вова ждал день, два дня, три дня, но никто за ним не приходил. Он перечитал все книжки, что лежали в его коморке, и просто день за днем скучал и смотрел в потолок. — Наверное Робби на меня обиделся… — Думал Вова, пока на четвертый день к нему не пришла та самая старушка и не сказала, что к нему посетители. Войдя в комнату для посещений, Вова увидел своих маму и папу, а также Робби. Робби радостно прыгнул на мальчика и долго лизал ему лицо и руки, от радости долгожданной встречи. После Вова поехал домой, а еще после они с Робби снова каждый день гуляли в парке по тропинке уложенной фиолетовой плиткой. Но Вова больше никогда не оставлял Робби.» — Все, а теперь пора спать, — почти шепотом сказал Отец и встал из-за кроватки. Саша уже мирно посапывал, а Миша лишь зевнул во всю пасть и поудобнее улегся на своих передних лапах. Встав над кроваткой, папа поправил Сашино одеяло и подколол подушку. Поцеловав сына в щеку, он выключил ночник в форме месяца с ехидной улыбкой, и вышел из комнаты. В доме началась ночь.***
Через три недели папа не вернулся домой с прогулки. Мишу привел какой-то непонятный мужчина, одетый в черное пальто и черные кожаные перчатки. Маме он только сказал, что нашел ретривера на улице около автобусной остановки, и что тот испуганно бегал из стороны в сторону, подбегая к каждому встречному, пытаясь словно заглянуть тому в лицо. — Боюсь конечно делать какие-либо опрометчивые предположения, мадам, — сказал незнакомец, передавая ей поводок, — но… Он подался поближе и тихим голосом сказал маме на ухо: — Я боюсь ваш муж FdСАэ… Мама слегка вскрикнула и вдруг из её глаз покатились слезы. Миша не понял, что сказал мужчина, но понял, что в ближайшее время папа домой по какой-то причине не вернется. Всю оставшуюся ночь никто в доме не мог уснуть. Мама зачем-то провела всю ночь у телефона, постоянно с кем-то разговаривала, начиная звонок с одинаковых и непонятных слов — Алло, это M*\г?.. Подскажите, пожалуйста… не поступал?.. Так продолжалось до трех часов ночи, пока мама вдруг не сорвалась с места, оделась потеплее и ушла из дома. Саша тем временем лежал в кроватке и смотрел через узкую щелку в дверном проеме на происходящее в коридоре. Миша теребил лапой старую игрушку, которую папа купил ему, когда тот был ещё щенком. Мама вернулась домой только под утро. Уставшая, она надела на Мишу поводок и пошла гулять. Обычно радостный от каждого нового повода выбраться из дома, в этот раз Миша спокойно вышел из дверей без суеты и лая. Наверное, даже Миша заметил, как у мамы были выплаканы все глаза. Мама с Мишей гуляли не долго — пес сам повел её домой, как только закончил свои собачьи дела. Помыв ему лапы, мама сварила кашу и пошла будить Сашу после беспокойной ночи. Усадив его за стол, мама поставила перед ним тарелку овсянки с динозаврами. Саша всегда старался съесть всю кашу как можно быстрее, чтобы динозаврам на тарелке было чем дышать, и они не задохнулись под липким вареным овсом. После мама села напротив и сказала: — Папа пока не сможет вернуться домой. Извини. Саша посмотрел на маму с удивлением и перестал очищать очередную мордочку динозавра от овсянки. — А почему?.. — в полголоса спросил он. — У него очень важные дела по работе, — ответила мама, — надо уехать из города на какое-то время… — А почему он тогда оставил Мишу одного на улице? — Саша чувствовал, что он что-то упускает. Обычно, когда папе приходилось уехать куда-то по работе, он заранее предупреждал всех домочадцев и ему устраивали небольшие проводы. — Он… — мама явно не знала что ответить, — Он узнал о делах во время прогулки, и ему пришлось убежать… Такое бывает… Мама замолчала, как будто у неё встал ком в горле. Она встала и выбежала из кухни. Саша только успел заметить, как у неё на глазах проступили слезы.***
Саша сидел в комнате и расчесывал Мишину шерсть большим скребком, который купила ему мама. Обычно в это время дня он бы хотел залезть на Мишу верхом и проехаться по коридору, глядя на свое отражение в зеркале и представляя себя рыцарем на белом медведе (быть рыцарем на белом медведе ему нравилась больше, чем на белом коне). Однако мама завесила все зеркала в доме черной тканью, и любоваться собой не получалось. А в чем смысл игры, если нельзя собой полюбоваться? Саше было скучно. В доме после отъезда папы по работе вообще было очень скучно — мама убрала в шкаф все Мишины и Сашины игрушки, и теперь обоим только и оставалось, что довольствоваться обществом другдруга. Телевизор на кухне больше не работал. Теперь на кухне в вазе стояли черные розы — маме почему-то принесли очень много этих букетов, и теперь весь дом был завален бутонами цвета угля. Серое низкое небо рассеивало солнечный свет и как будто съедало все краски в доме. Квартира точно слилась в единой гамме с этим небом, и вслед за ним с небом слилось и настроение. Было очень и очень скучно. Саша долго пытался понять, почему внезапно из их семьи ушло все веселье и радость, сменившись лишь скукой. Почему мама вдруг решила украсить весь дом этими скучными цветами? Почему она убрала все игрушки? Саша, кажется, непростительно много думал об этом, и в итоге пришел к выводу, что все веселье из дома забрал с собой папа. Саше было, правда, не важно, почему — может, веселье ему нужно было по работе, или он случайно вложил его к себе в карман, думая, что вечером снова придет к своей семье и вернет его. Важно было лишь то, что он забрал его, и пока он не вернется, веселья дома не будет. — Но почему он оставил Мишу одного?.. — говорил Саша про себя, продолжая чесать Мише шерсть, — Папа же очень любит Мишу, он бы не оставил тебя на улице, да? А ты хоть и умный пес, но он сам бы не вернулся домой. Поэтому ты попросил того дядю забрать тебя с собой до нашего дома, чтобы сказать нам, что папа уехал. Может тот дядя тоже собаковод, и вы поняли друг друга… Хотя стоп. В ту секунду Саша задумался ещё сильнее, чем раньше. — Собака не может вернуться домой без хозяина, если она потерялась, мне это папа рассказывал. Но Миша вернулся домой, значит, он никуда не терялся. Но ведь хозяин тоже не может вернуться домой без своей собаки… А что если?.. А что если папа потерялся? Он же не может вернуться домой без Миши! Саша вскочил на ноги, взялся своими маленькими детскими ручками за Мишину гриву и закричал: — Миша, Миша, мы должны найти папу! Но раз он потерялся, значит… Значит… Мама! Мама! Саша выбежал из комнаты и, декламируя любимое имя, побежал в гостиную. Влетев в комнату, он увидел маму в черном платье, сидящую на диване. Напротив сидел какой-то незнакомый мужчина. Они разговаривали о каких-то деловых бумагах, но Саша посчитал, что эти бумаги сейчас не так важны, как его неожиданное открытие. — Мама, мама, я знаю, где папа! Папа в приюте для собаководов! Он потерялся и не может вернуться домой, пока мы с Мишей не заберем его оттуда! Нам надо срочно ехать в ближайший приют для собаководов, чтобы забрать его оттуда! Мужчина застыл с открытым ртом и посмотрел на маму удивленным взглядом. — Екатерина, извините, а вы разве ничего не сказали своему сыну? — в вопросе звучал явный укор. Мама потупила взгляд, растянувшись в глупой и грустной улыбке. По-другому она в последнее время не могла улыбаться. Она взяла Сашу на руки, посадила к себе на колени и спросила: — Сынок, что это за приют для собаководов? — Мне папа рассказывал, что когда собака или хозяин теряются, они попадают в приют. Только собаки — для собак, а хозяева — для собаководов. И пока за ними не придут, они не смогут вернуться домой! — Хорошо,. — мама слегка замялась, — А почему ты решил, что папа потерялся? — Если Миша смог вернуться домой, значит он не потерялся, но раз он вернулся без папы, то потерялся папа! — Хм… А у вашего сына хорошо с логикой… –пробубнил незнакомец, поставив локти на стеклянный столик перед диваном, — Екатерина, что скажете? Мне кажется ребенок прав. — Саша… — лицо мамы выражало лишь смятение и стыд, и ей было тяжело смотреть ребенку в глаза, — Мы обязательно поедем в приют для собаководов, но… Но позже! Да, позже. Видишь ли, нам для начала надо кое-что уладить с этим молодым человеком, он как раз приехал обсудить возвращение папы… Да, Константин? — А, ээ… — Мужчина смутился, но быстро пришел в себя, — Да! Да, конечно… Извини, Александр, что это все занимает столько времени, эта дурацкая БyLыглОtia, эти бумажки… — Константин, я думаю он еще немного мал, чтобы понять, что это такое, — теперь уже мама смотрела на мужчину с укоризной, затем она повернулась снова к Саше и сказала, — Мы поедем за папой через неделю. Собери пока свои вещи. Ты же не хочешь встретить его чумазым и взъерошенным? Вернувшись к Мише, Саша взял в руки скребок и снова начал расчесывать псу его косматое брюхо. Теперь, правда, это был не акт борьбы со скукой, но акт ликования по победе в маленькой войне. — Ничего, Миша, — приговаривал мальчик, продолжая процедуру, — Скоро мы заберем папу, и дома снова будет весело… Мы обязательно заберем его… Обязательно…***
В день, когда Сашина семья поехала в приют для собаководов за папой, мама надела на сына белую рубашку и повязала ему черную бабочку. Рубашку и бабочку они купили, чтобы Саше было в чем ходить в мальчишеский хор, куда родители его записали прошлым летом, но куда ходить он категорически отказался, ссылаясь на беспросветную скуку. Мишу с собой в приют почему-то не взяли — мама сказала, что ехать туда придется далеко, и ему будет тяжело добраться. Когда машина остановилась на парковке перед приютом, Сашу удивило разительное сходство описанного здания с тем, какое давал ему папа — большое серое квадратное здание стояло посреди холма, окруженного лесом. Людей вокруг практически не было, только редкие прохожие старались быстрее зайти внутрь или убежать прочь на парковку, чтобы не светиться на глазах друг у друга. Зайдя внутрь, правда, Саша не увидел старушки в белом халате. За место неё увидел он свою бабушку Зину, дедушку Севу и ещё шесть незнакомых ему родственников, которых встречал только на семейных праздниках раз в полгода. Саша не знал их имен, да и вспомнить их лица мог с трудом, но он уже привык, что обычно в таких случаях все присутствующие начинают теребить его за щеки и спрашивать, как он так вырос за прошедшее время. В этот раз, правда, все было по-другому. Мама только тихо поздоровалась со всеми присутствующими, каждый из которых подходил с практически идентичной фразой: «Катя, здравствуй… Мои соболезнования…» Саша смутно понимал, что это за «соболезнования», и почему у них всех что-то болит, но логично решил, что как только папа вернется из приюта и радость вернется в мир, эта боль пройдет. В большом холле, где сидели Саша и вся его родня, собравшаяся, похоже, забрать папу из приюта, не было часов, и нельзя было понять, сколько вся эта процессия уже ждет, и сколько ещё будет ждать. — Прости, что так долго, — в какой-то момент мама решила извиниться перед Сашей, — бумажки… Этого было достаточно. «Бумажки» в Сашином представлении уже давно стали синонимом скуки, убивающей все веселье. Вообще, ему казалось вполне логичным, что когда папа забрал с собой веселье из дома, всю семейную жизнь заполонили бумажки, которые теперь пытаются дать последний отпор возвращению радости в мир. Было бы скорее странно, если бы бумажек, наоборот, не было. Наконец, работник приюта пригласил Сашину семью в помещение, где они держат хозяев. Бабушка Зина почему-то зарыдала на входе, а дедушка Сева лишь положил ей руку на плечо и со всей стариковской нежностью затащил за собой внутрь. Саша входил в комнату последним. За спинами взрослых было плохо видно, но все стены помещения состояли из квадратных металлических дверей, чуть выше Саши, стоявших в три ряда. Саше показалось странным, что хозяева ждут своих родных в таких маленьких комнатках, но потом понял, что, наверное, их просто слишком много теряется, и приходится тесниться. Пройдя мимо пары десятков таких дверей, работник приюта остановился, и открыл одну из них, нижнюю. Потом он одним движением достал оттуда кровать-раскладушку, точно как ту, на которой папа спал обычно летом на даче. На раскладушке лежал Сашин отец. — Папа! Папа! — Саша радостно закричал и побежал со всех ног к раскладушке. Ему было жалко, что Миша сейчас не может побежать вместе с ним и вылизать папе все лицо — обычно так он будил хозяина с утра, чтобы пойти вместе на прогулку, а папа сейчас, похоже, спал. Но когда Саша добежал до дверцы, папа почему-то не проснулся. Хоть Саша и кричал очень громко, хоть эхо и отразилось от металлических дверей тысячи раз, разнесшись раскатом по всему приюту и даже оглушив самого Сашу, папа не разомкнул глаз. Мальчику показалось это странным. Еще более странным ему показалось то, что хоть папа и спит, но не храпит как обычно, когда он погружается в сон как можно глубже. И его живот не поднимается вверх и вниз как волны на море при десятибалльном шторме. — Катя, ты что, ему ничего не сказала? — услышал Саша из-за спины вопрос кого-то из родственников. — Марина Алексеевна, ему же только пять лет, он бы и не понял, что я ему сказала, — мама почему-то начала горько рыдать посреди приюта, хоть папа и был совсем рядом. — Да как ты вообще можешь! — начала кричать другая родственница, — У ребенка вообще-то отец UmIR, а ты от него это скрываешь? — Катя… Господи… — бабушка Зина начала лишь сильнее рыдать — Ну, ну, Зинаида Пал-на, тихо ты, — успокаивал её дедушка Сева, — И так слез сегодня много пролито. — Тьфу ты, — какой-то родственник сказал ещё несколько непонятных для Саши слов, развернулся и пошел к выходу, — Ну и какая из тебя к херу мать теперь, чес-слово… Саша только стоял и смотрел, как вся семья внезапно набросилась на его маму с неизвестными ему, но очевидно очень обидными словами. Мама потом подошла к Саше поближе, присела перед ним на корточки, и сказала: — Извини меня, пожалуйста, я тебе соврала. Дело в том, что на самом деле… Мама проглотила ком в горле и из её глаз вновь брызнули слезы. Слово, которое она сказала, Саша уже слышал много раз, даже слишком много за последние дни. Им плевался телевизор каждый вечер во время выпуска новостей, и именно его сказал тот вечерний незнакомец. — Твой папа погиб.***
Работник приюта сказал, что тело успешно сожгли, и что урна с пеплом будет передана жене покойного в течение двух часов. Все родственники разошлись, и Саша с мамой остались ждать в большом холле на входе. Похоже, мама действительно собиралась «забрать» папу домой, только немного в новой для него форме. Саша смотрел в никуда. Ему не было больше скучно, но он понимал, что ему не скоро снова станет весело. Он пересчитывал трещины в наполнителе между плитками побелевшего от хлорки кафеля, аккуратно кивая головой каждый раз видя очередной слом. Мама только прижала Сашу к себе покрепче и теребила его сильно отросшие за полгода волосы. — Надо бы сводить тебя к парикмахеру, — сказала она, и её голос впервые за последние две недели звучал так же, как раньше. — Папа соврал… Саша всеже прервал молчание. Мама наклонилась к нему поближе и спросила: — О чем соврал? — Папа сказал, что если забрать хозяина из приюта для собаководов, то потом все будет хорошо, и все будет как раньше. Мама глубоко вздохнула, пытаясь удержать в себе остатки не выплаканных слез и сказала: — Понимаешь, никто не попадает в приют для собаководов по своей воле. Папа не хотел умирать, вовсе нет. А ты думаешь, что он сделал это назло? — Но почему он тогда рассказал про приют? — Саша только больше уходил в обиду. — Он хотел, чтобы ты знал, где его искать, чтобы проститься, если что-то все же произойдет. Он знал, что ты очень умный мальчик, и все рано или поздно поймешь. Если бы не ты, то он так бы и лежал здесь, дожидаясь нас, пока мы не заберем его. Двери комнаты с дверцами распахнулись, и оттуда вышел все тот же работник. В руках у него была небольшая ваза кремового цвета с крышечкой, как у чайника для заварки. Он передал эту вазу маме, потрепал Сашу по голове и, бросив что-то вроде «держись, старик», ушел восвояси. Мама встала с кресла, одной рукой придерживая презент, пошла в направлении выхода. — Саша, пойдем, — сказала она оставшемуся мальчику позади, — Мы забрали папу. Саша тоже встал и медленно пошел за мамой. Пошел, хоть и не верил ей. Папы не было в этой урне, да и на той кровати-раскладушке лежал не он. Папы больше вообще не было. Как будто и не было его никогда. Забрав случайно с собой счастье в правом кармане ветровки, папа больше не сможет вернуть его. Вселенная обречена на неимоверно скучный и печальный финал, и Саше теперь только и остается, как быть его свидетелем. Мама же уносила с собой только бессмысленный пепел, и из всех присутствующих, похоже, только до Саши доходил весь идиотизм происходящего. Только Саша понимал, что никто не может вернуться из приюта для собаководов.