Со Вкусом Сигарет

Безмолвный полумрак комнаты жадно впитывал и растворял в своих мягких тенях слабые тускло-медовые остатки утренней зари, легонько просвечивающей сквозь плотные матовые шторы. Белое постельное бельё, отдававшее в этом свете некой желтизной, было лишено положенной гладкости. Вместо этого оно было исполосанно паутиной из вмятин и складок. Одеяло было отчасти скомкано и местами грозилось коснуться пола своим повисшим на краю кровати кончиком. И без того душное помещение плавно заполнялось едким запахом табака. Туманистый дым от сигареты рисовал в воздухе свои еле заметные при почти отсутствующем освещении контуры, после чего сливался в одну единую полупрозрачную белую пелену, уже успевшую перекрыть в этой комнате какие-либо остатки свежего воздуха. Устало откинув голову назад, Джин-Сунг спокойно докуривал начатую ещё вечером старую изрядно потрёпанную пачку, бесцельно глядя в однотонную стену снятого накануне отельного номера, который после стольких посещений казался достаточно хорошо знакомым. На полу возле кровати валялись небрежно кинутые ещё вечером чёрный бюстгальтер и того же цвета повязка, расстёгнутый ремень, измятая тёмная рубашка и ещё куча прочей одежды, уже не так хорошо различимой в полутьме. Пальцы правой руки сжимали неизбежно тающую на глазах сигарету, в то время как пальцы левой то и дело ощущали на себе лёгкие касания чужих волос. По всей соседней подушке были беспорядочно раскиданы карминово-красные пряди. Сложно понять, как эти пышные багровые локоны сохраняли свою нежность и гладкость даже с утра, хоть и были незначительно спутаны. Их алый цвет сильно выделялся на фоне прочих вещей, что не позволяло спутать его с чем-то иным. Сама девушка лежала спиной к Джин-Сунгу. Скорее всего она уже давно не спала. Словно в подтверждение этого, Хва Рьюн вскоре села на край кровати, лениво потянулась и откинула в сторону недавно укрывавшее её одеяло, ничуть не стесняясь своего обнажённого тела. Хотя, наверное, было бы странно, начни она сейчас чего-то стыдиться или смущаться. Провожатая молча встала и обошла кровать, собирая разбросанные вокруг неё вещи. Послышался короткий, но звонкий по сравнению с прежним безмолвием щелчок застежки лифчика, затем почти неслышный шорох скользящей по оголённой коже одежды, а спустя пару секунд тишины захлопнулась дверь номера, сопровождаемая приглушённый звуком постепенно удаляющихся шагов. Она всегда так делала. Всегда уходила по-английски, не проронив ни слова. Вечно ускользала незаметно, словно кошка. Обычно Провожатая покидала отель рано утром, ещё до того, как Ха успевал проснуться. Но в этот раз офицеру не спалось, так что он сумел застать уход рыжеволосой. Когда это началось? Да.., вопрос не из простых. Джин-Сунг, наверное, не смог бы дать на него точный ответ. Скорее всего в первую ночь он был пьян и не до конца отдавал отчёт своим действиям. Однако офицер бы с уверенностью сказал, что длится это уже определённо не первый месяц. Быть может год или даже больше. Но это происходило довольно часто. Они встречались в этом самом отеле, в пустом баре на первом этаже, после чего каждый раз снимали номер на одну ночь. Сам бар по правде был местом довольно приятным: слабый желтоватый свет, исходящий от всего пары свисающих с потолка ламп; опьяняюще приятный аромат алкоголя, еле заметный блеск стоящих в ряд как стандартных, так и весьма причудливых бутылок разных цветов, форм и размеров, чьё количество казалось приумноженным благодаря зеркальной задней стенке; свисающие сверху стеклянные бокалы, ровно выстроенные от достаточно ёмких до менее вместительных, пропускающие сквозь себя бледно-янтарный свет. Однако приглядевшись быстро становилось понятно, что это место уже давно потеряло свою популярность, изжило своё, и пора бы его закрывать. Это проглядывалось сквозь тонкий, словно шифон, слой пыли на полках, сквозь выцветшие картины и их местами облезшие золотые рамки. И всё же, бар продолжал регулярно открывать свои двери для посетителей каждый вечер. Там обычно почти никого не было, кроме них двоих, да и владелец позволял спокойно покурить, что делало это место весьма привлекательным в глазах офицера. Джин-Сунг мог довольно долго просто сидеть за барной стойкой и пускать ветвящийся и расползающийся во все стороны дым, а рыжеволосая всегда безмолвно сидела рядом и ждала, в молчании глядя на белые завитки, медленно разлетающиеся по комнате. Вообще эта традиция сидеть вечерами в этом тихом баре появилась ещё задолго до начала их отношений, если это вообще можно так назвать. Они с Хва Рьюн видимо одинаково любили это место, ведь коротать здесь вечерние часы было свойственно им обоим. Временами, в особо тяжёлые дни или просто по настроению офицер пропускал по паре стаканов спиртного, но не Рьюн. Нет, она никогда не пила. Быть может это принципы или традиции рыжих ведьм, а может она просто не любит алкоголь, как знать? Во всяком случае Ха никогда у неё не спрашивал. Они вообще ничего друг у друга не спрашивали. Это было чем-то вроде негласного правила, зародившегося уже достаточно давно. Ни Хва Рьюн, ни Джин-Сунг никогда не задавали личных вопросов, не интересовались жизнями друг друга, чувствами, переживаниями. Нет, они лишь молчали. По правде, порой именно молчание казалось наиболее подходящим и правильным нежели откровенный разговор по душам. Находясь рядом, они были людьми без прошлого и будущего, просто желающими расслабиться, отвлечься от накопившихся проблем. И всё же, справедливости ради, стоит заметить, что провожатая по обыкновению скорее всего что-то да знала. Хоть ради приличия Рьюн никогда не упоминала прошлое офицера. Впрочем, он и сам порой задавался вопросом о том, кем же на самом деле была эта Рыжая Ведьма. И Джин-Сунг уважал Провожатую как минимум за то, что она была одной из немногих существ в Башне, о которых ему не было известно и крупицы информации. Все его представления о прошлом Рьюн ограничивались лишь догадками да предположениями. Рыжеволосая знала много, пожалуй, даже слишком много для обычной избранной, впервые покоряющей башню. Кто знает, быть может Рьюн на самом деле не так молода, как кажется, и по своему возрасту не сильно уступает самому Ха, прожившему уже более трёхсот лет? Да, гадать можно сколько угодно, а ответа так и не получить. В любом случае Джин-Сунг, как и Провожатая, из уважения никогда и не требовал от неё подобной информации, как до, так и после начала их теперь уже довольно частых встреч. Но что это? Любовь? Нет. Они с Хва Рьюн не из тех людей, кто мог бы после всего пережитого вновь с головой окунуться в столь приятное чувство, как любовь. Это уж скорее прерогатива беззаботной молодёжи. Между ними не было ни капли этой приторной романтики: ни ужина при свечах, разбавляемого переливчатым звоном бокалов и багровым вкусом дорогого красного вина, ни раздающихся эхом ласковых слов, мягко нашептываемых на ушко, ни совместных прогулок за ручку — ничего. И всех всё устраивало. Но тогда зачем им это? Здесь всё так же сложно. У Ха порой возникали мысли, что возможно Провожатая служит ему лишь заменой некогда утраченной возлюбленной. Однако офицер вскоре пришёл к выводу, что это не так. Он не любил. Не испытывал чувств, хоть как-то схожих с теми, что связывали его с той, кого он потерял. Да и учитывая характер Рьюн, ею явно движут не девичьи сантименты. Быть может это лишь способ развеяться, забыть обо всех тревогах, тесно спёртых в грудной клетке, и попросту утонуть в мимолётном влечении. Сделать глоток хоть и отравленного, но свежего, отличного от вдыхаемого ежедневно воздуха. Вполне возможно. В любом случае это помогало. Это помогало снять стресс. Каждое прикосновение, каждый жадный прерывистый вздох, каждый, с одной стороны, бесчувственный, но от того не менее насыщенный временной страстью поцелуй, оставляющий прохладный влажный след на обнажённой коже. Всё это дарило хоть и мнимое, но всё же такое реальное чувство лёгкости, некой свободы. Забавно, но кожа Рьюн, несмотря на свой бледный оттенок, всегда источала пламенное тепло, словно где-то внутри бушевал неусмиримый пожар, чьи огненные языки раскаляли каждый её сантиметр. Тело рыжеволосой становилась подобно нагретому до покраснения дорогому ювелирному металлу: столь же податливое и мягкое, принимающие любые формы, обрисованные умелыми руками мастера. Разве что, в отличии от металла Рьюн всегда оставалась бледна — её щёки никогда не рдели от смущения, стыда или какой-либо иной эмоции. Всё же красиво звучит: «Женщина, чьё тело тепло снаружи как правило не менее хóлодно внутри». Так говорят, но в большинстве случаев всё конечно совсем не так, однако Алая Ведьма по всем признакам соответствует этим словам. И всё же Джин-Сунг не знал её достаточно хорошо, чтобы утверждать это. Это в любом случае лишь внешняя оболочка, ну, а вот то, что скрывается под ней скорее всего так и останется чем-то неизведанным. В любом случае Ха сомневался, что рыжеволосая внезапно раскроется перед ним, покажет себя «настоящую». Никому из них это было не нужно. Даже если их «отношения» затянутся ещё на год или два они от этого не станут доверять друг другу, не станут ближе. Однако, хоть офицер не знал, да и не пытался узнать, какова Рьюн внутри, он прекрасно знал какова она снаружи. Он знал наизусть каждый плавный изгиб её тела, каждую, даже малейшую неровность, каждый сантиметр бесцветных губ, каждую нарочно вьющуюся между пальцами прядь, каждый тусклый блик в бархатно-красных глазах. Ему была известна каждая нотка её аромата, её обманчиво сладкого вкуса. И Ха по-настоящему наслаждался этим вкусом. И всё же, как долго это ещё продлится? У этих отношений уж точно нет будущего. Эти встречи вряд ли когда-нибудь перерастут в нечто большее. Так сколько же времени это будет продолжаться? По правде, всё бы, наверное, так и осталось как есть, если… Рьюн не перестала приходить. На самом деле это было вполне ожидаемо. Джин-Сунг уже давно предполагал, что Провожатая присоединится к избранным и перестанет посещать бар. Рано или поздно это должно было случиться. Поначалу офицеру было немного непривычно сидеть в баре совсем одному, однако, какие-то два года проведённые с Рьюн — лишь капля в море трёхсотлетней жизни: отвыкнуть от ставших нормой за это время вещей куда проще, чем кажется. Да, именно так. Так всё и должно быть. Их отношения никогда не должны были даже начинаться, их окончание — самое, что ни на есть верное стечение обстоятельств. Это правильно. Башня меняется, возможно назревает война, а может быть и не одна, много крови прольётся ради восхождения на трон нового Короля, сейчас нет времени на всякие глупости. Но всё равно.., чёрт возьми, почему кудрявый дым так сильно напоминал её рубиновые локоны? Почему каждый глоток вина будоражил воспоминания о пьянящем запахе её тела? Бред, Джин-Сунг прекрасно знал почему. Он слишком сильно привык. В любом случае, сейчас уже ничего не поделаешь. Время заставит яркие цвета поблекнуть, заменяя бессмысленное временное влечение на тишину и покой. Как раньше. Всё к лучшему… — Бармен.., ещё стакан.