Луна никогда не знала добрых сказок

Не первый час Люк сидел у костра, наблюдая за тем, как из невысокого пламени вырываются маленькие искры, стремясь к небу, но едва успевая вырваться из давшего им жизнь огня, прежде навеки пропасть. Поистине вечное занятие – успевай только сушняк подкладывать. Даже в этой тьме он давно наловчился подмечать великое множество оттенков травы, воды, камней и ночного неба, но ничто боле не могло так же отвлечь и занять его, как эта дурацкая ежевечерняя процедура. Медитации? Сила? Нет больше ничего. Не можешь сдюжить с чем-то? Уничтожь это в себе! Да и самого себя охота по кирпичикам разобрать. – Темная сторона, кстати! – ехидно подмечает его разум каждый раз. Парировать до сих пор нечем. Вот уж воистину, чего боишься... А живое скреплено слишком сильным раствором, не разберешь просто так... Шелест травы здесь дюже словоохотлив, прислушаешься – голову потеряешь. Вот он и не слушает – ни к чему это. Хотя... Легкие шаги так и не дошли до адресата. Только зрение дотошное, да разум не верит. Вот она, маленькая фигурка вдалеке от зачаровавшего тепла. Не по размеру ей трава. И сапоги, кажется, тоже. Чуть располнела, давно уж не в белом. Все его надеждой клеймили, а настоящая-то кто?.. Будь Люк чуть азартней, вещь, на которую бы он беспроигрышно ставил – то, что по сей день ее маленькие портреты сомнительного качества таскают в карманах те, кто демонстративно не верят ни во что. Силуэт остановился по другую сторону костра. Люк поспешил спрятать свой взгляд в отблесках костра, вот и причина уважительная – хворосту бы подкинуть. Слишком много было в этом взгляде вины и боли. Боковым взглядом он вскользь замечает, что Лея, не нарушая молчания, нахмурилась, чуть наклонившись. – Ну вот!.. – недовольно развела руками она. Решительным шагом обогнув огонь, женщина, не спросив, резко плюхнулась в примятую высокую траву, по-юношески приводя к животу колени и обнимая их. Маленькие плечи задрожали, а над волнами ропщущих трав разнеслись полные боли всхлипывания. Одинокая искорка, отделившись от породившего ее пламени, замедленно, словно диковинная бабочка, приземлилась на вытянутую руку мужчины. Коротко зашипев, он непроизвольно мотнул головой. Возле огня не было больше никого. Здешние травы и ветры готовы без устали нашептывать тебе самые правдивые, но самые болезненные сказки – ровно те, что найдут в твоей голове.

***

Лея просыпается от собственных слез. Тело вдобавок отвратительно ноет. Выходит, она уснула, свернувшись в кресле у окна. Случайно зацепив взглядом стоящее напротив небольшое зеркало, женщина перехватывает болезненно-тяжелый взгляд темных глаз... Да, луна никогда не знала добрых сказок.