Сол-3 Обетованная

«That's the price you pay: Leave behind your heart and cast away, Just another product of today, Rather be the hunter than the prey! And you're standing on the edge, face up» — Imagine Dragons, «Natural»

      700-летний юбилей звездного круиза «Аксиомы» за считанные часы превратился в полный аврал. За два неполных дня — в катастрофу.       По сути, все пошло наперекосяк еще с утра. Доблестный капитан Берт МакКрей умудрился не открывая глаз выключить будильник и захрапел дальше, так что даже поздравления пассажирам пришлось зачитывать компьютеру корабля. Пугать их своим монотонным басом Штурвал не собирался: изнеженное стадо за пределами рубки давно забыло о существовании автопилота, так зачем напоминать? Им нужно было другое лицо — такое же беззаботное и жирное, как у них самих, лицо пятидесятилетнего младенца-переростка. В крайнем случае — бодрый, безликий голос компьютера самой «Аксиомы». Но не того, кто на деле в ответе за всех них, людей и ботов, нет!       Эти люди выродились. Не блиставшие умом и доблестью в начале круиза, за семьсот лет они стали жалки. При взгляде на них Штурвалу становилось мерзко. Всех роботов объединяла программа: служить человеку, но с каждым годом ему было все труднее разглядеть в этих кусках органики тех людей, что он знал когда-то. Они не были готовы видеть и слышать изо дня день вершащего их судьбы, настоящего хозяина корабля... Не готовы и к издевательскому подарку, который судьба подбросила аккурат на юбилей.       И снова приказы людей играли злую шутку с ими созданным! Отменив ими же запланированную реколонизацию Сол-3, начальство корпорации не сподобилось упразднить и регулярную проверку планеты зондами, хотя растительности на этом замусоренном куске камня больше не предвиделось ни в ближайшую тысячу лет, ни вообще когда-либо. Это значило, что каждый год один из катеров Аксиомы бессмысленно прожигал энергию и материал, мотаясь через всю Солнечную Систему, сквозь тучи космического мусора садился на планету, бывшую когда-то домом им всем; что зонды-«Евы» без толку сканировали бесконечную свалку, разбрасывали металл и пластик в поисках образца флоры; значило, наконец, что сам Штурвал, на сто процентов уверенный в их неудаче, все же посвящал немалую часть оперативной памяти ожиданию своих посланцев. (Люди называли такой шаблон поведения «волнением».) Автопилот не волновался. Чувства людей во всей их иррациональности — так сказал бы он любому — были чужды его электронной мысли. За семьсот пять лет жизни робот выработал четкую стратегию: никому, кроме себя, не доверять, исполнение приказов проверять лично, быть заранее готовым к любой — абсолютно любой! — экстренной ситуации, потому что времени просчитывать ее здесь и сейчас может не быть.       Он оказался прав лишь отчасти. Экстренная ситуация все же наступила, но подготовиться в достаточной мере Штурвал так и не смог. Среди людей и ботов, одинаково глупых и предсказуемых, автопилот не учел одного: безумца, дурацкую случайность; ему далеко не равного, конечно, но получившего сходную возможность: учиться все долгие семь сотен лет, совершенствоваться, выживать. С той только разницей, что мусорщик не для того спроектирован, чтобы сам распоряжаться своим жалким существованием! Лишенный любого контроля извне, даже банального техобслуживания, последний образец Валл-и закономерным образом стал дефектен. Его бесполезные, вредоносные выходки, словно коррозия, распостранялись по кораблю быстрее, чем успевала реагировать система. Автоматическая мастерская вышла из строя, и уже целая толпа дефектных роботов нарушала дорожное движение, пугала людей, вступила в бой с другими ботами… Несла, как олимпийский огонь, семисотлетний человеческий ботинок с треклятым Растением.       Нашли-таки, привезли. К черту! Вся программа реколонизации, понимал с высоты многолетнего опыта Штурвал, была выстроена вкривь и вкось, ошибка на ошибке. Что доказывает один жалкий росток? Зачем хватать его, если уж он так ценен? Тащить за орбиту Сатурна, в самый пояс Койпера, рискуя погубить образец? И к чему, нет, и как сорваться с места тут же, неподготовленными, всей неквалифицированной толпой ввалиться на Сол-3, где кроме этого Растения, может, и нет еще ничего? Конечно, Штурвал не «бесился», как это в сердцах называли люди — принявший сторону бунтарей капитан еще много что кричал ему через переборку каюты, капитан изощрялся, взаперти вновь изобретая забытые столетиями ругательства! Штурвал ни на мгновение не потерял самообладания, просто был на сто процентов недоволен абсолютно всеми аспектами ситуации. Имей он соответствующие полномочия, он с огромным удовлетворением перевернул бы все порядки, выкинул на переработку символичное порождение человеческой гигантомании — голографический детектор, этот импровизированный пьедестал почти священного Растения, выкинул бы само растение…       Но полномочий у Штурвала не было. Только приобретенная годами вдобавку к его природной смекалке хитрость, умение лавировать, искать лазейки. «Директива A113» дала ему право на оверрайд — временный, ровно до тех пор, пока кто-нибудь из людей не придумает заново, как шантажировать его самоубийством. Прикрываясь ею, робот разыгрывал одного начальника, давно почившего с миром, против другого, до сих пор толком и не жившего — в момент редкого озарения капитан МакКрей это понял и даже признался своему верному помощнику, но на правильный вывод ему опыта не хватило. Озарение или нет, это был огромный избалованный ребенок, и старшего он не слушал. Волнения на «Аксиоме», безобидные вначале, за ночь не угасли — лишь расходились, сотрясая крейсер волнами насилия. Весь отряд полицейских ботов разбился о крохотную кучку бунтарей, словно Титаник об айсберг. Автопилот отчаянно пытался выиграть время, снова хитрил, блефовал, настаивал… Сцепился врукопашную с капитаном — немыслимое кощунство, не будь инициатором драки сам капитан. Отбивался от вцепившегося в него, словно стакилограммовая пиявка, человека, в гневе неожиданно сильного и настырного… Словом, Штурвал делал все возможное и невозможное, чтобы только выполнить идиотский набор противоречивых указаний, в котором запутались они все: капитан, автопилот, компьютер. Вернуться, не возвращаться, гарантировать выживание людей или сохранить их аутентичность… Он продержался еще полдня.