К твоим услугам

Если однажды некий Пьетро Максимофф предложит вам пойти на рождественскую ярмарку, отказывайтесь, не медля ни секунды. Внесите номер в черный список, если он вам написал, или развернитесь и уйдите как можно скорее, свалите в туман. Или закат. Но не соглашайтесь. Это будет вашей самой большой ошибкой в жизни. Логан однажды согласился. Он клялся, что хотел отказаться, но, во-первых, был занят курением, во-вторых, не расслышал вопрос, и в-третьих от Пьетро невозможно убежать, тем более уйти — вы вообще знаете, с какой скоростью он бегает? В общем, в тот день вселенная ополчилась против Логана, поэтому он согласился пойти с Пьетро на рождественскую ярмарку. С той ярмарки прошло уже шесть лет, и Логану грех жаловаться: Пьетро гоняет ему за сигарами, разыгрывает слишком вредных учеников, а во сне сопит просто умилительно. Не подумайте, Хоулетт не сентиментальный ни разу, просто иногда Пьетро спит у него под боком и выглядит как самое спокойное создание на планете. И молчит. И нет, молчание — не типичное состояние для него спящего: обычно Максимофф во сне бегает, ворочается, как вша на сковородке, машет всеми частями тела и ругается. — Ах ты говнюк! — Пошел нахер. — Отсоси у моего папаши, чмо! — Хоулетт очень надеется, что в этот момент Пьетро не снится профессор Ксавье. Единственный минус регенерации Логан находит после таких «забегов»: без видимых синяков доказать, что Пьетро во сне дергается как бешеный, невозможно. Он только корчит удивленную мордашку и выставляет руки перед собой, мол, я не при чем, это все само по себе происходит, а тебе просто сны снятся нервные. Типичный такой дьяволёнок. Но даже у дьяволят есть отцы — сущие черти, которым следовало бы оставаться в аду. Эрик из разряда как раз таких чертей, но не думайте, что он собрался бросить своего отпрыска творить беззаконие без опеки. Своего дьяволёнка Леншерр собрался оберегать. И что, что через 19 лет после рождения, лучше поздно, чем никогда. Поэтому просто так с Логаном на рождественскую ярмарку Пьетро не пошел: Эрик встал в позу, заставил все металлические предметы в особняке летать вокруг себя, а потом сгруппировал их и собрался уже вогнать в Хоулетта, чтобы пригвоздить к полу. Но вселенная решила, что Логан должен мучиться не от металла в теле (у него кости металлические, неинтересно будет), а от безостановочного потока вопросов Пьетро, поэтому рядом чудесным образом материализовался Чарльз и принялся успокаивать своего агрессивно настроенного мужа. Конечно, при учениках они были все ещё «друг мой», но Логан всё прекрасно понимал, поэтому под шумок свалил из зала подальше от агрессивно настроенных вилок и великого Магнето. Пьетро мерзко хихикнул из-за угла и успел повиснуть на спине Хоулетта прежде, чем тот заметил опасность в лице Не-Леншерра-Младшего. Прошло шесть лет, но совсем не шесть ярмарок, как можно подумать. Первый и второй год, конечно, все шло прекрасно: Максимофф ещё за месяц до праздников начинал капать Логану на мозги: «Ну поехали со мной. Ну чего тебе стоит, развеешься, а то сидишь в школе на одном месте, как дед старый, того и гляди — развалишься». Не сомневайтесь — намеки на старость Логана работают безотказно. На третий год, когда Пьетро официально переместил все свои пожитки в комнату Хоулетта, никаких праздников, не говоря уже о рождественской ярмарке, не получилось: за два дня до неё Максимофф катался с учениками на коньках, разогнался и провалился под лёд. Конечно, фонтан в школьном саду не претендовал на роль самого глубокого места в штате, но это не помешало Пьетро промокнуть полностью. И, конечно же, заболеть. Поэтому то рождество для него прошло в кровати, с пледом и теплым Логаном под боком. Ороро, конечно, ещё заносила не менее теплый глинтвейн, который они с Джин варили во время праздников ежедневно, но он мог остыть. А Джеймс — нет. Четвертое совместное рождество они провели на Кубе, откуда всеми правдами и неправдами их пытался выманить Эрик. Ещё он грозился прибить Логана, когда тот вернётся, за то, что без родительского благословения забрал дитё в другую страну, но это он грозился уже два года, если не больше, Хоулетт привык. А «дитё» тем временем недавно отпраздновало двадцать третий день рождения. Чарльз (какой понимающий, храни его Господь во всех своих ипостасях) пожелал отличных праздников и пообещал спрятать Эрика в подвале. Пьетро очень обрадовался и поблагодарил Ксавье за такой чудесный подарок на рождество: функционирующий Логан, на которого не сбросили атомную бомбу или спортивный стадион. Потом Максимофф долго молчит и задумчиво пялит в небосвод. — Я не понимаю, как он терпит папку. — Профессор просто всепрощающий. Или тот, у кого любовь затмила разум, и все мерзкие черты характера превратились в «у него внутри есть что-то светлое, он не такой уж и страшный монстр». — Второе скорее про меня. Я же как-то не замечаю, что мой парень старый, вечно бубнящий, ещё и с когтями… Джимми, блять! Логан удовлетворённо смотрит на недовольно сопящего Пьетро и ещё ярко-красный укус на шее, потом хмыкает: — Я тебя в море сброшу. — А я убегу и ты не поймаешь. — Ты сейчас сидишь на моих коленях и держишь меня за руку, мне даже не нужно тебя ловить. Максимофф даже не предпринимает попытки встать и изменить своё положение. — А если я утону? — И?.. — И что, даже слезинки не проронишь? — Нет. — Какой ты жестокий. — А Эрик тебя предупреждал: не связывайся с Росомахой, он самовлюблённый бессмертный мудак; животное, у которого вместо костей адамантий, а в руках шесть острейших ножей; бесчувственный сухарь, и, в конце концов, Логан. — последнее Хоулетт выделяет истеричной интонацией. Он, конечно, не мастер копировать чужие голоса, но выходит похоже — Пьетро смеётся и зарывается пальцами в его космы. — Вообще-то, список похож на список любимчика фортуны. Это же надо, отхватить себе вот такого мужика, — В карих глазах зрачок и радужка сливаются в одно, а Пьетро ведёт, будто он успел попробовать травки у местных диллеров, — Серьезно, Логан, ты можешь себе представить что-то круче, чем убийственные когти в собственных руках? Не отвечай, — Он затыкает Хоулетту рот раньше, чем тот начинает говорить о собственных минусах, — Оставь свою самокритику для кого-то, менее влюбленного в тебя. И займись уже делом. Логан не уверен, что трахаться на пляже — отличная идея, но отказывать Пьетро он не умеет. Тем более, желания, загаданные в день рождения, должны сбываться. Пятое рождество коллективно было решено не вспоминать никогда и нигде. Пьетро просто решил, что Джеймса нужно познакомить с мамой и Вандой. Логан его убеждений не разделял, поэтому они поругались: Хоулетт на мотоцикле Скотта свалил в Канаду, а Пьетро, обиженный и оскорбленный до глубины души, уехал в родной дом. Потом, конечно, весь январь носился по лесам Канады в поисках своего непутёвого мужика и опять слег с болезнью. Зато нашёл Джеймса, который радушно согласился вновь выступить в роли грелки. А теперь наступило шестое рождество, в которое и Чарльзу, и Пьетро в голову пришла гениальная идея. Точнее сказать, безумная и заранее обречённая на провал идея: помирить Логана и Эрика. Или хотя бы сделать так, чтобы они провели в обществе друг друга часа два и не убили. Зачем? Чтобы скрепить семейные узы, конечно: терпеть их взаимно испепеляющие взгляды было просто невозможно, а Пьетро «ещё хочет красивую свадьбу с живым женихом, и чтобы к алтарю его обязательно вёл папка!». Запирать двух взрослых злых мужчин в одной комнате никто, конечно, не решился — заговорщикам ещё не так мозги отшибло, решили поступить проще: отправить Логана с Эриком на рождественскую ярмарку. Точнее, отправить им приглашения прогуляться в чудесную ночь по рождественской ярмарке, указать место и время встречи (Логану — на десять минут позже, вдруг по дороге Эрика встретит) и тайно следить за происходящим издалека. Что произойдет, когда два злых безумия встретятся, Чарльз и Пьетро старались не думать. Они же будут за ними присматривать, а потом вообще присоединяться, Пьетро разрядит обстановку глупой шуткой, Чарльз придумает какую-нибудь интересную историю. А если ситуация вдруг станет слишком напряжённой… Ну, Чарльз что-нибудь придумает, он же умный. В конце концов, он ведь может контролировать чужое сознание. Эрик же не явится на ярмарку в своем шлеме, чтобы помешать их гениальному плану? *** Когда-то давно Логан оказался прав: Чарльз в своей любви к Эрику зашёл слишком далеко и забыл, каким он бывает мнительным. Поэтому, когда взгляд Ксавье упёрся в убогий металлический шлем, он схватился за волосы и попытался понять две простые вещи. Первое — за что ему это проклятие; второе — почему он решил провести всю жизнь именно с ним. Пьетро выразился намного прозаичнее: — Он, блять, пришел на праздник, к тебе на свидание, в этой железяке? — Пьетро, следи за языком! — Я слежу, я охуеть как слежу за ним, профессор! И за зубами тоже! — Максимофф энергично замахал руками, — Я просто не понимаю, папаша вам вообще доверяет или нет? Вы же обещали не лезть в его голову без его согласия! — Он мог подумать, что это ловушка! — И все равно прийти?! В одиночестве?! И никому не сказать?! В оправдание Пьетро: кричать он старался как можно тише, чтобы (не приведи Ороро, Рейвен и Джин сразу) Логан не услышал где-то в толпе знакомый недовольный голос и не побежал узнавать, что тут происходит. — Он просто самоуверенный. Пьетро, ты его плохо знаешь.  — Конечно, времени не было выскочить из утробы ему вслед, когда он бросил маму беременной в одиночестве. Супер-скорость снова не спасла! — Пьетро фальшиво улыбнулся и поднял палец вверх. Ксавье вздохнул: — Давай ты выскажешь Эрику всё, что думаешь об его отцовских талантах, позже. Когда вытравишь из витающего вокруг духа рождества дух насилия, например. Эрик стремительно приближался к месту встречи. Он был растерян, взволнован и немного зол, потому что раньше Чарльз никогда не отправлял его в такое людное место в одиночестве. Нет, Эрик не был беспомощным старичком, конечно, но слишком много счастливых людей могли повлиять на него не самым лучшим образом — например, вызвать желание поднять колесо обозрения или трейлер с глинтвейном (уже не так масштабно, как стадион, но всё же). Это был жест доверия? Чарли уверен, что если оставить Эрика в одиночестве в толпе людей, он не устроит геноцид? Как мило. Но почему он решил поехать самостоятельно? У него были какие-то неотложные дела? Он хотел сделать Эрику сюрприз? Или это вообще не Чарльз, а какая-то подпольная организация пытается выманить Магнето из особняка… Ладно, это маловероятно, но чрезвычайно действенно. Если вам вдруг понадобится Эрик Леншерр — подкидывайте записки от имени Чарльза Ксавье. Сработает безотказно. Сначала Эрик планировал ходить вокруг стенда с леденцами, пока за ним не придет его телепат. А потом он увидел Логана. Вернее сказать, сперва Эрик почувствовал адамантий, а потом увидел грозного взъерошенного мужика, которого его сын, к сожалению, называет «своим парнем». Считать, что Леншерр сохранит спокойствие, увидев Логана, было опрометчиво. Эрик пришел в ярость, потому что если здесь был Логан, то должен был быть и Пьетро, а значит, спокойное романтическое свидание осложняется паранойей. Хуже, конечно, если Пьетро нет, но тогда… Тогда Логан, пожалуй, будет гнить где-нибудь на дне Марианской впадины за жестокое обращение с сердцем сына Магнето. Не очень хороший расклад для Хоулетта, зря он не прислушался к советам гадалки у входа. Хоулетт собственной персоной, с чуйкой на сомнительный взгляд в свою сторону, тоже был не очень рад видеть Магнето. Он, вообще-то, планировал в рождественские праздники отдохнуть в компании своего любимого серебряного вихря. И всё. Общаться ещё с кем-то — ни за что, особенно если под «кем-то ещё» подразумевается отец вихря, который тебя не очень-то жалует. И это ещё мягко сказано. Приятно было бы не иметь с Магнето ничего общего, но, к сожалению, и Логан, и Эрик жили в одном особняке и в сердце одного Пьетро. И, кажется, оба должны были оказаться в одном и том же месте, чтобы… Чтобы что? Логан собирался ждать Пьетро, которому резко захотелось устроить «сюрприз» и отправить своего парня в самую гущу событий ярмарки. Но чего тут ждал Магнето? Удачного случая привинтить окружающих к земле? Чарльза? Или легкомысленно-таинственная записка была не от Пьетро? Наводящие вопросы Логану не понравились. Ладно, ему в жизни вообще свои предположения и наводящие вопросы никогда не нравились, но в этот раз они прямо-таки стремились к первому месту в списке ужасных. Но он же умеет контролировать гнев, он же не станет ничего делать с «любимым папкой» Пьетро. По лицу Чарльза Пьетро понял, что от Логана исходят волны раздражения, ярости, желания убийства и желания оказаться в особняке как можно быстрее. — Профессор, если мы сейчас не вмешаемся, нам придется следить за невменяемым Росомахой или летающими трейлерами с едой. — Не думаю, что до такого дойдёт. На самом деле Чарльз думал с точностью до наоборот. Он не мог читать мысли Эрика, зато Логана он слышал отлично: «Я, блять, не знаю, что за дерьмо тут происходит, но мне это не нравится, и лучше уж Максимоффу появится около этого столика в ближайшие несколько секунд». Пьетро читать мысли не нужно было — за шесть лет он прекрасно научился читать лицо Логана, особенно когда тот глядел на Эрика, и в данный момент у него было одно-единственное стратегически верное решение, к которому он и прибегнул. — Я ебанутый, посторонись! — завизжал Пьетро и с разбегу врезался в Логана. И, кажется, чуть не переломал ему ребра. Максимофф виновато улыбнулся, когда Джеймс отошёл от шока и звука смещения костей и поднял на него глаза. Пьетро он поймал на автомате и теперь ошалело смотрел то на него, то на закутанного в плед и два шарфа Чарльза, стремительно катящегося следом. Ладно, по крайней, мере, теперь он точно знал, что за Эриком будет кому присмотреть. — Ты, я смотрю, совершенно не рад видеть папку, — Грустно констатировал Пьетро и, грубо развернув лицо Джеймса к себе, чмокнул в уголок рта, — В таком случае, смотри на меня. Мне ты просто обязан обрадоваться! — О, ну конечно, — Логан честно пытался сохранить суровое выражение лица, но взгляд у него все равно потеплел, а значит, и выглядел он теперь не устрашающе, — Я очень рад тебя видеть. А знаешь почему? Потому что мечтаю узнать, на кой черт ты решил сегодня снова сюда явиться? Это была безбожная ложь: Логан был рад видеть Пьетро, потому что не был уверен, что смог бы продержаться в этой толпе в одиночестве ещё хотя бы две минуты, а Максимофф возвращал ему внутренний покой. — Это был тактический ход, — смело оправдался Пьетро, — Считай, государственная тайна, в которую тебя посвящать нельзя. Логан выразительно поднял бровь. — Серьезно? — Ты не найдешь никого серьезнее меня во всем мире! В это же время более серьезный Ксавье осуждающе разглядывал Эрика и пытался одним взглядом передать всё, что о нём думает. К сожалению, ни тени вины на лице Леншерра не отразилось. Чарльз глубоко вздохнул, досчитал до пяти, выдохнул и, сомкнув руки перед собой, уточнил: — Ты пришел на свидание со мной в этом? — Выразительный взгляд был ему ответом, — Эрик, я не собираюсь искать ответы в твоей голове, тем более я не могу этого сделать, потому что на твоей голове шлем, так что, будь добр, ответь на вопрос. — Я всегда должен быть готов к обороне. Чарльз закатил глаза. — Какая оборона? Что на рождественской ярмарке может представлять для тебя опасность? — Это могло быть не свидание, а стратегическая разведка или попытка выманить меня из поместья. — Чья? — Чарльз, начни со сторонников Страйкера и закончи сторонниками Траска. Чарльз убежденным не выглядел. — О, ну конечно, им-то в праздники делать нечего, только ходи, подкидывай записки в школу мутантов, когда можешь вломиться туда сразу с несколькими вертолётами и множеством военных. Эрик, не забывай: ты не один, и добраться они хотят не только до тебя. — Именно что. Отвлечь меня, потом отвлечь тебя, а потом напасть, пока другие мутанты будут беззащитны, — пояснил Магнето. Пьетро фыркнул: — Пап, у них там Рейвен, Хэнк, Джин, Скотт, Курт и Ороро. Ты их недооцениваешь. — Соглашусь с Пьетро: ты действительно не осознаешь всех сил, которые есть в школе. — Зато свои силы прекрасно осо… — договорить Логану не дал Магнето — махнул рукой и подчинил себе адамантий. Подумав, поднял Джеймса над землёй и потянул к себе. Пьетро смерил отца недовольным взглядом, дал ему фору в три секунды, а потом ускорился и, поборов желание утопить железяку в ближайшем болоте, вручил шлем Чарльзу: — Угомони его. К психологу там своди, чтобы паранойю проработать, успокоительное вручи, а то опять начнется театр одного актера. — И постоянная пьеса под названием «Почему мой сын гей»? — Нет, «почему мой сын встречается с Росомахой». — Ах, да, настоящая драма. Он ведь тебе даже вручил список причин, по которым ты должен отказаться от этой затеи, а ты, неблагодарный сын, отверг помощь отца! — Ага, но пунктами один и два были «Это Логан» и «Ты будешь под домашним арестом», так что я решил игнорировать весь список. Предугадав ответ, Чарльз уточнил: — Больше пунктов не было. Пьетро утвердительно кивнул и вернулся к Джеймсу, все ещё неспособному двигаться, но уже из-за Чарльза. Тот очнулся и быстро вернул Эрику и Логану контроль над собственными телами — вообще, обездвиживать их было необязательно, но вероятность, что за время короткого диалога с Пьетро они успели бы покалечить друг друга или окружающих, была слишком высока. Логан уже угрожающе сжимал кулаки, пока Пьетро нежно их гладил и уверял, что все в порядке, инцидент исчерпан, а Эрику ещё предстоит получить нагоняй от Профессора, так что когтями красоваться не время и не место. Мельком глянув на разочарованно-злое лицо Чарльза, Джеймс пришел к выводу, что Эрик действительно получит по заслугам, причем очень-очень скоро, однако кулаки не разжал. — Пойдём, — протяжно заныл Максимофф и потянул Логана за куртку к себе, — Ограбим какую-нибудь парочку, выпьем их глинтвейн, а потом пойдем искать подарки под ёлкой! И ты забудешь про папку, как про страшный сон! Леншерр чаще всего действительно напоминал страшный сон. Сейчас, например, когда смотрел на Чарльза каменным взглядом, или несколько минут назад, когда только увидел Логана. — Ну да, конечно, все ведь находят подарки под городскими ёлками на ярмарках. — Да! Шесть лет назад, напомню, встретились мы именно под такой ёлкой. И если ты сейчас не деактивируешь свой режим мгновенного убийства, я свяжу тебя и оставлю под ней в качестве собственного подарка! Чтобы быть убедительней, Пьетро продемонстрировал любимый серый скотч и пару раз пробежался вокруг Джеймса — так, для профилактики. Когти втянулись обратно. Логан ещё что-то пробубнил про неисправимое ребячество, запредельную наглость и фантастическое упорство, но в ответ на вопросительно-угрожающий взгляд Пьетро продемонстрировал совершенно целые и нормальные костяшки пальцев и пояснил: — Всё, успокоился, а теперь мы сваливаем подальше от твоего папаши и его пронзительного взгляда. Пьетро ликующе улыбнулся: — Вот так бы сразу! — Папаша, между прочим, всё слышал, — холодно отозвался Эрик, но в ответ получил только высунутый язык: Пьетро, на диалог более не настроенный, подхватил Логана под локоть и поспешил затеряться в толпе. Чарльз проводил их взглядом счастливого отца и повернулся к Эрику. «Счастливый отец» мгновенно испарился, и на его место пришел «суровый муж, готовый отчитывать своего мужа по полной программе». Однако гневной речи не последовало — Чарльз просто долго и осуждающе смотрел на Эрика. Эрик сначала пытался смотреть в ответ, потом отвернулся, а потом очень раздражённо фыркнул: — Ну, давай, выкладывай. Что ты хочешь мне сказать? — Во-первых, что ты безнадёжный параноик, — дипломатично начал Ксавье и предупреждающе махнул рукой, когда Эрик закатил глаза, — И тебе очень нужен отдых. Просто отдых где-нибудь вдали от цивилизации, от беспокойств, от шума. Может, дзен постигнешь. — О да, мне в бегах этого не хватило. — В бегах, Эрик, это в бегах, — несмотря на едкий комментарий, Чарльз оставался спокоен и ничто, кроме слишком внимательного взгляда, не выдавало его раздражения, — Ты переживаешь, где бы спрятаться, чтобы не поймали, как обеспечить себе защиту и питание и так далее. А я тебе предлагаю отпуск, в котором тебе переживать не нужно будет совсем. Давай, заметь разницу. — Предположим. — Отлично! Второе: ты жалеешь, что принялся за воспитание Пьетро с опозданием в 17 лет. А теперь в попытках наверстать упущенное пытаешься его изменить. — Я пытаюсь изменить только его беспечность… —… И партнёра. Знаешь, будь у меня такой отец, он бы тоже не одобрил мой выбор. — Эрик удивлённо вскинул брови и сложил руки на груди, — Не делай такое лицо, ты знаешь, что у тебя невыносимый характер. — Ты же как-то его выносишь. — Я просто знаю, что в тебе есть и хорошая сторона, которую ты упорно отказываешься показывать другим. Но я её видел. Я знаю, что ты способен не только на ненависть и презрение. Пока Леншерр осознавал только что услышанное, Чарльз подумал и добавил: — И, в-третьих, у тебя в уголке рта варенье. Нет, не здесь, дай я сам сотру. Эрик подошёл чуть ближе и наклонился, опираясь на подлокотники кресла. Чарльз сосредоточился на маленьком жёлто-оранжевом пятне, которое упорно не хотело убираться прочь. Где бессильны пальцы, помогает рот, решил Чарльз и прошёлся языком по остаткам варенья. Кажется, апельсинового. Эрик на пару секунд выпал из реальности, в которой у него, между прочим, есть любящий человек. Который вполне законно за него волнуется и переживает. И понимает, как никто другой. А потом Эрик открыл глаза и, шумно вдохнув, подался вперёд: — Ладно, признаю: мне действительно нужен отпуск. А к нему прилагается психолог-нервовосстановитель? Чарльз широко улыбнулся и погладил его по растрепанным волосам: — Всегда к твоим услугам, дорогой.