Чонгук:
Чимин, уже отбой
ты же не серьезно
Чимин: вполне Намджун: что ты удумал? Хосок: если его поймают за нарушением режима, то могут влепить выговор, или отправить домойЧонгук:
спасибо, друг
Чимин: не поймают вожатые в первом корпусе, отмечают что-то🍾🥂 так что, мы одни Джин: откуда ты знаешь? Чимин: слышал, как они в столовке это обсуждали Юнги: все то ты вечно слышишь Чимин: короче, ближе к делу Гук, ты же помнишь легенду о духе, обитающем в старом туалете? Который может высосать твою душу…Чонгук:
чувак, нет
Намджун: Чимин, ты серьезно? Хосок: да ты шутишь Юнги: не смеши мои тапки, какой дух? Чимин: который высасывает душу, ты чем слушал?Чонгук:
духов не бывает
Чимин: вот ты и проверишь Хосок: может что-то поинтереснее придумаем? Джин: как насчет сбегать в корпус к гимнасткам, в одних трусах?Чонгук:
тебе надо — ты и бегай
Чимин: нет, я сказал заброшенный туалет и вообще, желание загадываю яЧонгук:
но в чем прикол, я не пойму?
Чимин: прикол в том, дорогой мой друг, что ты до усрачки боишься темноты😈Чонгук:
Чимин, нет
Юнги: Чимин, да мелкий, впередЧонгук:
хён! и ты туда же
Джин: я «за» Юнги: вали, мелкий, духи ждут👻Чонгук:
вы — черти!
я вам это припомню
Чимин: иди давай Хосок: Гук~и, мне почти жаль, правда *** Чонгук матерится себе под нос и выходит из своей комнаты, осторожно оглядываясь по сторонам, мало ли, вдруг вожатые вернутся. Если его застукают после отбоя, то могут написать жалобу родителям, или, того хуже, отправить домой. Тогда плакали папины денежки, потраченные на спортивный лагерь, прощай победа на соревнованиях, а обещанную отцом машину, Чонгук будет видеть только в мокрых снах. Так что, осторожность не помешает. Он дергается от резкого скрипа и, повернув голову, видит высунувшиеся головы друзей, решивших проследить за выполнением желания. Юнги с Чимином почему-то выглядывают из одной комнаты. Опять. Странные они: днем грызутся часто, а по вечерам зависают вместе. В приставку, что ли, рубятся? Отмахнувшись от этих мыслей, Гук резко бежит к лестнице и быстро поднимается на второй этаж, на котором уже давно идет бесконечный ремонт. Чонгук крадется к туалету и чувствует, как по спине начинают бежать мурашки. Естественно, парень не верит ни в каких духов, но все-таки на этаже темно и тихо, так что каждый скрип и шорох отдается морозцем по коже. Брюнет тянет за ручку и дверь с тихим скрипом открывается, пропуская его внутрь. В помещении так же темно, только тусклый свет неполной луны пробивается через грязное окно. Чонгук сглатывает, чувствуя как потеют его ладошки. Нет, ну это правда все стремно, обычно так фильмы ужасов начинаются, а брюнет их не очень любит. Зайдя все-таки внутрь, Гук встает напротив длинного зеркала над раковинами и вглядывается в свое отражение. Все же это лютый трындец. Он хаотично вспоминает, что там говорил Чимин насчет призыва этого долбаного духа. Вроде, нужно что-то сказать… «пиковая дама?.. нет… кровавая Мэри… нет, тоже не то… а!» — Страшный демон ночи, приди и высоси мою душу, — в эту секунду, где-то со стороны кабинок доносится какое-то то ли бульканье, то ли хрюканье, то ли ойканье и Чонгук почти уже порываестя сбежать, но тут до него доходит, что он все-таки в туалете, где повсюду находятся старые трубы, которые, порой, издают и не такие звуки. Он слегка расслабляется и поворачивается обратно к зеркалу. Адреналин гоняет кровь с бешенной скоростью, но теперь ему и самому интересно, сможет ли он побороть свой страх и пробыть тут еще какое-то время. — Страшный демон ночи, приди и высоси мою душу, — повторяет он в пустоту, — страшный… кхм… страшный демон ночи, приди и высоси мою душу… Чонгук вглядывается в темноту в отражении зеркала, и неожиданно все волоски на его теле встают дыбом, потому что в зыбком полумраке дверь одной из кабинок открывается и из нее выходит бледный призрак. Парень-подросток, в белой рубашке, до середины бедра, с белыми волосами и таким же белым лицом. Только глаза у него огромные и черные. Чону резко становится дурно, ноги каменеют и, кажется, врастают в пол, лицо перекашивает от ужаса и резко хочется к маме. Призрак внимательно осматривает нежданного гостя своими огромными глазищами и делает пару шагов навстречу, останавливаясь прямо под светом луны. Он открывает рот, словно хочет что-то сказать, но тут же захлопывает, продолжая молча пялиться. Гуку становится еще страшнее, потому что у этого духа лицо неестественно бледное, и как будто светится, словно намазано фосфором, фигура худая и тонкая, волосы больше походят на гнездо, а на ногах белые тапки. Точно покойник. «Ну все», — думает Чонгук, — «все-таки есть жизнь после смерти, и мне сейчас придется в этом убедиться на собственном опыте…» Призрак все еще молчит, подходя немного ближе и все так же пялясь на свою жертву черными глазами. Чону кажется, что он уже весь поседел от страха и краситься в желанный блонд ему не придется. А ведь говорила мама: бойся своих желаний. Хотя, какая кому теперь разница. Как говорится: поздно пить Боржоми, когда почки отвалились. Чонгук пытается вспомнить хоть какую-нибудь молитву, но в голову кроме панического «Ааааааааа!!! Мамочки!!! Я сейчас умру!!!» ничего не лезет. Если из него сейчас будут высасывать душу, то пусть уже быстрее высасывают, потому что и так страшно, чего тянуть-то? Гук собирает последнее мужество в кулак, и пытаясь унять отчаянную дрожь в голосе и умереть красиво, с вызовом хрипит: — Ну, чего ты смотришь? Соси… Призрак что-то неоднозначно булькает и расширяет глаза еще больше. «Может, у него языка нет» — проносится шальная мысль, но брюнет трясет головой и зажмуривается. Будь что будет. А дальше происходит немыслимое. Призрак подходит почти вплотную, опускается на колени и стягивает с замершего в страхе парня шорты, под которыми нет белья. Он аккуратно берет висящий член в руку (оказавшуюся на удивление теплой), и проводит ей вверх-вниз, наклоняется ближе и целует тазовую косточку. Сначала одну, затем вторую, ведет носом до пупка и слегка прикусывает кожу под ним зубами. Вот это поворот. От легкого шока Чонгук даже забывает бояться. После таких действий внизу живота разливается тепло, а член заинтересованно дергается. Призрак, почувствовав реакцию на свои ласки, начинает покрывать кожу легкими поцелуями, попутно ведя рукой по стволу и, поняв, что орган уже немного затвердел, проводит вдоль него горячим языком. Глядите-ка, а язык-то, оказывается, на месте. Чонгук рвано выдыхает и распахивает глаза. Уж чего он точно не ожидал, так это того, что у него душу вот так вот высасывать будут. Какой, однако, интересный и приятный метод. А призрак между его ног кажется входит во вкус и начинает ласкать головку усердней. Обводит ее языком, целует уздечку, щекочет уретру, слизывая с нее первые капли естественной смазки и, наконец, обхватывает губами, начав жадно посасывать. У Чонгука вырывается жалобный стон, потому что это капец как приятно, а умереть от первого в своей жизни минета кажется не так уж и обидно. Призрак увеличивает темп и заглатывает глубже, начиная усердно работать головой. Гук стонет громче, уже не особо переживая, что его кто-то услышит, потому что ему сейчас очень хорошо, внизу живота вот-вот лопнет горячий шар, а если кто-то и прибежит его спасать, то застанет только еще теплый, обкончавшийся перед смертью труп. А призрак все сосет. Чавкает с таким удовольствием, словно это не чужое достоинство, а фруктовый лед в жаркий июльский день. У Гука начинают подкашиваться ноги, узел внизу живота затягивается сильнее и брюнет понимает, что вот-вот кончит. От чего-то захотелось предупредить об этом призрака. — Я… я с-сейчас… к-кончууууу, — воет Чонгук, сотрясаясь от мощнейшего в своей жизни оргазма. Призрак послушно принимает все до капли, а после, натянув на Чона шорты, встает и пошатываясь подходит к раковине, сплевывая содержимое своего рта, затем включает воду и несколько раз ополаскивает его. Брюнет, что так и стоит на месте, боясь пошевелиться, смотрит на призрака чуть поплывшими глазами, не решаясь нарушить тишину. — Ты ешь слишком много острого, — осипшим голосом произносит призрак, — твоя сперма горчит. — Простите, я больше не буду, — пищит в ответ Чон. Он все еще выглядит напугано. Привидение окидывает его изучающим взглядом и неожиданно спрашивает: — Тебе не понравилось? Чонгук дергается и, выпрямившись, отвечает: — Понравилось, даже очень, но… — он запинается, нервно теребя край своей футболки, — вы же… вы же высосали у меня душу… И что мне теперь делать? Я же теперь умру, да? Призрак на секунду замирает, но после подходит ближе, слегка ухмыляясь. — Ну, если хочешь, можешь отсосать ее обратно. Гук вскидывает голову, неверяще уставившись на духа. Тот, видя реакцию парня, издает резкий смешок и снова склоняется над раковиной, пальцами снимая с себя... ЛИЦО… Чона практически парализует от страха. Сейчас демон повернется и Чонгук точно откинется от ужаса. Так почти и происходит, только вот откинуться Гуку хочется уже не от ужаса, а от стыда. Потому что когда призрак, закрыв кран, оборачивается к нему вновь, парень узнает в нем Ким Тэхена — теннисную звезду их спортивного лагеря. Тот легко улыбается, когда понимает, что его узнали и снова смеется, потому что даже при таком тусклом освещении видно, как парень перед ним покраснел. — Х-хен? — сипит Чонгук. Черт, уж лучше бы это и правда был демон, а не самый популярный и красивый парень в их лагере, еще и давний чонов краш. А тот, кажется, совсем не смущен сложившейся ситуацией, подходит вплотную, обхватывая своими изящными ладонями чужие пылающие щеки. — Узнал таки, а, Чонгук~и? — он широко улыбается, наблюдая за чужим взглядом, бегающим по его лицу, — прости за этот цирк в начале. Я пришел отлить, потому что туалет на этаже был занят, а потом услышал, что кто-то вошел и начал бормотать про демонов, ну я и решил подыграть, а тут ты. Я сначала опешил и уже собирался тебя успокоить, а потом ты такой «соси», ну, а я решил почему бы и нет, тем более, что твои накаченные ляжки давно снятся мне в мокрых снах. Чон от такого заявления почти давится воздухом. Что? Ему не послышалось? Сам Ким Тэхен, его краш и главный герой всех его эротических фантазий, только что признался, что ему нравятся его ляжки? И что-то там про мокрые фантазии… Чонгук осторожно кладет руки на тонкую талию и облегченно выдыхает, когда Тэхен не отталкивает, а наоборот, прижимается ближе. — Так…кхм… так что ты там говорил, насчет отсосать мою душу обратно, хён? Ким смеется, запрокинув голову и обвивает его шею руками, успокаиваясь и произнося прямо в губы: — Тогда, может, переместимся в комнату? — Да, конечно, — брюнет кивает, завороженно глядя в чужие глаза. — У тебя есть смазка и презервативы? Я очень жадный демон и одним отсосом тут не обойдешься… Чонгук с ужасом в глазах отрицательно мотает головой. Ну потому что какие презервативы и смазка, он об этом не думал, у него вообще секс до этого был всего один раз в жизни! — Ничего, — Тэхен легко массирует кожу на чужой голове, — тогда идем ко мне, я очень запасливый демон. И он, наконец, накрывает чужие губы своими в трепетном поцелуе. Возможно, завтра Чонгук поблагодарит Чимина за его тупое задание. Но это будет завтра, а сегодня у Чона в планах исполнить свое, самое заветное желание.