Queendom

Все привыкли считать, что огонь — вот, что обжигает, но тогда они точно не видели ледяного взгляда её матери. Светло-голубые глаза королевы светятся чистым небом над их головами, но обращаются в ледяную клетку, стоит Стелле появиться в них отражением. Заключённая, смиренная, не имеющая права сделать и шагу, Стелла терпеливо ждёт, когда сможет отвести взгляд и сбежать подальше, лишь бы не слышать сурового тона: — Ты скажешь им, что ослепила Рикки намеренно. — Но, мама, я не могу… — Рыдания искажают красивое лицо Стеллы, в то время как лицо королевы остаётся непроницаемым. — Это уже слишком! Я не монстр, я не хочу… — Не перебивай, пока я не закончила. Стелла всхлипывает и жмурится, боясь увидеть, как цвет глаз матери превращается в пепельно-белый. — Ты должна сделать это, дорогая. — Колкое «дорогая» бьёт по ушам особенно сильно; о, она действительно дорога. Как дорогое украшение, как знамя или национальный герб, на который все должны любоваться — несправедливая участь принцессы, с которой надо мириться. Опытный ювелир не позволит и царапине появиться на своём творении. Королева Луна же не позволит, чтобы её дочь считали слабой. — Ты — наследница престола, я устала тебе это напоминать. И никто не посмеет усомниться в том, насколько ты могущественна, если ты сама не позволишь. А я… — Взгляд королевы цепок и холоден. — Я этого не допущу. Стелла отстранённо думает, что устала слушаться и играть по чужим правилам. Хочется спросить: «Но почему тогда ты допустила, что моя магия вышла из-под контроля?», но это непозволительный вопрос. Винить мать в собственной несовершенности — несправедливо, также несправедливо, как получить ответ о вынужденной мере и жертве, на которую пришлось пойти. — Но что… Что если я не хочу быть идеальной? Могущественной? Сильной? — Стелла вытирает слёзы: они больше не горькие, они злые. — Что если я не хочу быть такой как ты? Мать молчит лишь пару мгновений, думая над ответом. Затем подходит и гладит по щеке. Совсем как в детстве: прикосновение её рук мягко и нежно, но Стелла дёргается как от пощёчины. — Ну что за глупости? — спрашивает королева, убирая руку. — Ты уже сильная. Ты уже как я. Стелла продолжает надеяться, что это ложь. Но в глубине души осознаёт, что отчасти это всё-таки правда. Её мать — великая королева. Властная, строгая и могущественная. Безжалостная, когда нужно, терпимая, когда следует. В ней нет ни капли надменности, когда она сияет подобно лучу солнца. В ней нет ни толики сочувствия, когда солнце скрывается в тени. — Внешность решает всё, — говорит она, расчёсывая Стелле волосы перед сном, подбирая наряд на первую в её жизни вечеринку, отчитывая её в кабинете директрисы. Она красива, ухоженна и опрятна. Она поистине прекрасна. Но её взгляд остаётся таким же холодным, как и всегда. Стелле хочется проявить слабость, упасть в объятия родных рук и дать волю чувствам, но это — непозволительная роскошь. Для её матери не существует понятия «материнство». Вместо него главенствует другое — королевство.