Ecce homo

Медленной походкой странник поднимался на вершину холма. В серой накидке, с капюшоном, посохом в руке, он мало походил на жителей деревни, что шли мимо него к храму на вершине. Добравшись до его ворот, мужчина в капюшоне тихонько вошел. Другая его рука сжимала букет цветов. Стараясь не слишком шаркать тяжелыми сандалиями, он прошел к статуе, что стояла в центре зала. Она изображала девушку, в скромной монашеской робе, возносившую руки к небу в молитве. Нимб над головой знаменовал божественную благодать, снизошедшую на неё. Глаза, однако, смотрели не в небо, как обычно положено в таких композициях, а куда-то вбок. Многие гадали, почему скульптор изобразил девушку так, но только наш путник знал ответ. День подходил к концу. Немногие посетители покидали храм. Наконец, в нем остался лишь этот одинокий странник. Жриц не было; это было скорее святилище. Мужчина сбросил свою накидку, он оказался воином в кожаных доспехах. Лицо его было молодо, однако, в волосах уже поблескивала седина. Положив свой букет в вазу перед статуей, он начал то, зачем пришел сюда. Свою исповедь. - Ты всегда любила васильки… - жестом он указал на положенные в вазу цветы, - помнишь, как я принес их тебе в первый раз? Жутко стеснялся… был удивлен и поражен тому, что ты выбрала меня, да и вообще решилась нарушить свой целибат. Во мне же нет ничего особенного. Я самый обычный… во многом даже хуже, чем другие. Даром что солдатом смог стать. Долгими ночами заходился в приступах ненависти к себе, от осознания собственной никчемности. А ты просто была рядом. Дарила мне свою ласку, теплоту, любовь… я ведь искренне был уверен, что недостоин её. Но ты научила меня любви, позволила дарить её тебе. В ночь перед битвой… нашу ночь. Тогда мы стали принадлежать друг другу. А потом был Ад. Полчища порождений тьмы, а в центре мы… наш отряд. Всего лишь обычные люди, почти все… - на глазах мужчины вдруг начали выступать слезы, а лицо исказила гримаса душевной боли. - Прости! – голос неожиданно надорвался, - из-за того, что мы были слабы, тебе пришлось начать свою Песнь… и выйти за грань человеческого существа! Свет твоей души развоплотил Тьму, но так же и сжег тело, в котором томилась твоя душа… - воин упал на колени, плача, и поник головой. Так он простоял несколько минут, тихо всхлипывая. - Тем не менее, Создатель забрал тебя к себе… несмотря на всё, твоя душа для него была чиста, словно душа младенца в первые минуты жизни, - потихоньку он встал, отирая слезы. - Помнишь, ты повернулась ко мне перед тем, как всё закончилось? Пообещала, что мы ещё встретимся, - он протянул руку к статуе, положив руку на щеку изваянию. - Ты научила меня верить. Нет, не в Создателя, на его милость я всё ещё не уповаю, - тут парень тихонько усмехнулся, - но я верю в тебя. В то, что ты сделала. И в то, что ты сдержишь обещание. Я знаю, что для меня нет места на небесах. Поэтому я буду ждать тебя здесь, столько, сколько потребуется, - его лицо приблизилось к лику статуи. Губы на секунду слились с губами каменной девушки. - Ведь это невозможно - любить кого-то, кроме тебя. Последние лучи заходящего солнца освещали зал. Ещё немного постояв, путник вновь набросил свою накидку и, подобрав палку, оставил стены храма наблюдать за тем, как мир погружается в темноту.