От уха до уха

      В переезде они винили друг друга. Глупо, но от этого оно меньше правдой не становится.       Билли не исполнилось и семнадцати, когда всё пошло под откос. В памяти остались только смутные обрывки происшедшего: тот мальчик, багровое от ярости лицо Нила, виноватое — Макс, больничная палата. Боль.       Нил, видимо, плохо помнил детали, благодаря Сьюзан, — нескольким её вскользь оброненным словам и тому, как она молчаливо поддерживала Билли после. Отец засомневался, и Билли удалось отвертеться от худшего наказания. Решили, что «произошло недоразумение». Только вот Сьюзан с тех пор стала смотреть на Билли как-то по-другому, и он до чёртиков боялся спросить, кто тому виной: он, Макс или Нил. Может, однажды всё-таки решится.       Сам Билли считал, что всё из-за Макс. И предвзятость тут ни при чём: пока пытаешься справиться с болью, врать себе просто не получится. Иногда ему даже казалось, что Макс сама всё понимает. Когда люди чувствуют за собой вину, они порой делают странные вещи. А он точно знал, что она винит его в том, что он такой. Да по барабану. Чёрт, он и сам себя в этом винил! Будь он «нормальным», они бы не переехали, и Макс бы не расставалась со своими мелкими дружками.       Однажды он ей скажет: «Это ты побежала к Нилу. Ты рассказала ему, что я делал и с кем, просто из желания мне насолить. Игралась в игрушки там, где нет места детским играм. Сама виновата, ягодка». Но только когда-нибудь потом, не сегодня, не завтра. Не сейчас. Слишком тяжело было бороться с гневом.       Билли никогда не хотел иметь сестру, но теперь она у него была. Так что он возил её по Хоукинсу, штат Индиана, наблюдал, как она берёт всё, что может, от жизни и от ситуации, в которой поневоле оказалась, и думал, что, наверное... они друг друга стоят.