***
Наконец сессия сдана, и даже на отлично, они заслужили отдых. Котаро предложил провести канун рождества не на шумных студенческих тусовках, куда их так упорно звали, а в спокойствии на берегу моря. Тетсуро с удовольствием согласился, зная, что его парня стали раздражать такого рода мероприятия, ведь выпивки на них не избежать, а тренер запретил употреблять алкоголь, даже в праздники, даже в малом количестве. Был один заброшенный пляж, где Бокуто любил проводить время в одиночестве. Обычно он приходил сюда после трудных матчей, чтобы снять стресс с помощью шума плескающихся волн, либо просто собраться с мыслями, коих было хоть отнимай.Разбивающаяся на тысячи мелких капель о песок вода успокаивала лучше самых эффективных таблеток. Воздух, пропитанный солью, заставлял вдыхать глубже, от чего в носу начинало пощипывать. Ветер, свободно гуляющий по миру, сдувал всю усталость, унося ее как можно дальше. Куроо впервые оказался в этом месте по инициативе одного шумного светловолосого человека, энергия которого, казалось бы, никогда не угасает. И как был удивлен бывший капитан Некомы, когда узнал, что эта сова часто сюда приходит для отдыха от всего происходящего вокруг. — Хэй, правда ничего, что мы идем к морю в канун рождества? –Хоть Котаро и знал ответ, все же решил удостовериться в этом. Мало ли Куроо передумал идти или решил вовсе остаться дома. Для Бокуто важно было слышать подтверждение. — Абсолютно. Мне главное, чтобы ты был рядом, и чтобы тебе было спокойно. Больше мне ничего не нужно, — вроде обычные слова обычного человека, но для определенного парня они были особенными. Он знал, что примерно так Тетсуро и ответит, но знать примерно и знать точно — разные понятия.***
— Бокуто, хватит дрыхнуть. Тебя отстранят от занятий, если так продолжится! — безуспешные попытки пробудить парня. Уже седьмой день подряд Котаро спит, иногда лишь прерываясь на еду и туалет. Ни на прикосновения, ни на слова, нина громкую музыку, которую включал Куроо в попытках достучаться до него, не было абсолютно никакой реакции. Время от времени, в период очередного бодрствования, Бокуто отмахивался от парняи раздражительно отвечал «отвали». Поражало то, что он не узнавал Тетсуро от слова совсем, даже пробовал выгонять его из квартиры, правда не получалось, в таких случаях начиналось игнорирование чьего-то присутствия. Тецу настораживало не только поведение Котаро, но и вид. Губы, нос, пальцы рук парня во время этого странного сна. Это стало заметно на третий день. Куроо думал, что это из-за резких морозов, поэтому принес теплое одеяло, вместо привычного пледа. Следил, чтобы с окон не дул холод. Все время старался находиться рядом, пропуская дополнительные занятия, жертвуя тренировками и встречами с друзьями. Парень понимал, что его могут не взять из-за этого в основной состав на национальные, но Бокуто важнее всего. Котаро такой один, шумный, настойчивый, требовательный, но в то же время спокойный, бывало даже рассудительный и понимающий, а матчей будет еще много. — Что же с тобой происходит, сова? — Тетсуро сидел на краю кровати, убирая спадающие пряди с лица спящего. Он давно отбросил мысли о том, как разбудить парня, смирившись с настораживающей реальностью. Когда светловолосый вернется к обычному образу жизни, его ждет достаточно серьёзный разговор, а пока остается только ждать и надеяться, что произойдет это скоро.***
— Доброе утро… Куроо, работающий за своим ноутбуком на кухне, не поверил собственному слуху. К нему подошел Бокуто. Сам подошел и начал разговор за последние чертовы 9 дней. Протерев глаза, Тетсуро взволнованно следил за парнем, который делал себе кофе, словно ничего странного и не происходило вовсе. — Доброе. Как себя чувствуешь? — Паршиво. Будто и не спал совсем, — парень потянулся к банке с растворимым кофе, насыпая ее последнее содержимое в кружку. — Хаха, не спал, да? Какой сегодня день недели? — С чего вдруг такие глупые вопросы? 13 февраля, суббота — Ты сейчас серьезно? — он ожидал, что Бокуто ляпнет что-то странное, но не настолько. Это было слишком даже для этой тупой совы. — Вполне, а что не так? — Котаро повернулся, опираясь плечами и шкафчики, прищурено глядя на Тетсуро. — Сегодня воскресенье, 21 число — Шутка не удалась, комиком тебе не быть — Да я и не шучу. Ты провалялся в кровати девять дней, иногда просыпаясь, чтобы поесть. Меня ты либо игнорил, либо пытался за дверь выставить, правда тебе не удавалось это провернуть. В институте я прикрыл тебя, сказал, что ты заболел. По выражению лица светловолосого парня можно было понять, что он не особо верит в слова Куроо. Точнее просто не верит. Котаро не мог вспомнить ничего из сказанного. Выставить за дверь любимого человека? Спать больше недели? Да каждый принял бы такое за плохую попытку подшутить. Но сидящий за столом парень говорил слишком убедительно. Да и не в его это характере — устраивать переходящие границы приколы. — С тобой происходило подобное пару месяцев назад, но не знаю, связанно ли это. Тогда ты просто не соблюдал режим и быстро уставал. Да и длилось оно не 9 дней, а буквально 2-3, потом ты пришел в норму — Я не знаю, что это было. Даже догадок нет, — терпкий запах кофе заполнил помещение. Бокуто взял кружку и сел рядом с Куроо, уставившись куда-то в стол, обдумывая все слова. — Может в больницу сходишь? Чтобы знать причину этого, не просто же так ты решил полностью абстрагироваться от мира, уйдя в сон — Да, надо бы. Посмотрю к какому врачу нужно за консультацией и запишусь на ближайшее число. В голове не укладывается, почему я ничего не помню — Надеюсь, что ничего серьезного… — Я тоже. Но… вдруг это что-то страшное? — парень посмотрел в медовые глаза напротив, отчаянно пытаясь найти в них поддержку. И он находит ее, находит то, что всегда спасало его в стрессовых ситуациях. — Не включай пессимиста, все будет хорошо. В противном случае, у тебя есть я. Я всегда рядом, что бы с тобой не случилось. И я ни за что тебя не брошу, слышишь меня? — Слышу, спасибо, Тецу, — неуверенная улыбка проявилась на губах Бокуто, первая за все эти мрачные дни. Ее правда не хватало Тетсуро в последнее время. Слишком много всего навалилось на него. И каждый раз его вытаскивала эта самая улыбка. Она правда обладала чем-то волшебным, видишь ее и сразу все становится легче. — Вот это уже совсем другое дело. Сходим до моря? — Сходим, — уголки губ поднялись выше, озаряя маленькую кухню теплом и нежным светом, который излучал только Котаро, а видел только Куроо.***
— У Вас редкое заболевание — синдром Клейне-Левина или же синдром спящей красавицы. Ее распространенность один случай на миллион. К сожалению, лечения нет, но не стоит переживать, она не смертельна. Все больные полностью избавлялись от нее через 10-14 лет. Мы можем выписать вам таблетки, которые помогут снизить сонливость и сократить эпизоды… — дальше Бокуто не слушал. Кажется, время остановилось. Все звуки затихли, взгляд померк, оставаясь устремленным на врача. В мыслях было слишком много вопросов. Он действительно болен? Именно он из миллиона людей? Почему? Хотелось, чтобы это был страшный сон, который вот-вот закончится. Но реальность жестока, и проснуться не получается. — С чем это может быть связано? — Тетсуро был обеспокоен не меньше Котаро. Руки нервно теребили пальцы, глаза подавляя неприятный ком в горле и пытаясь сосредоточиться на разговоре. — Этот синдром малоизучен и точной причины его возникновения мы не знаем. Есть несколько вариантов, но нельзя утверждать, какой из них верный. — Можете рассказать, что еще об этом известно? — Да, конечно. Постараюсь говорить кратко и только основное. После пробуждения, нет чувства отдыха, усталость будет оставаться, сопровождаясь апатичным состоянием. Больной становится недоверчивым, могут преследовать мысли, что его жизни угрожают убийством.Возможны слуховые и зрительные галлюцинации. Вы заметили посинение губ, носа и пальцев — это так же из-за синдрома. Когда наступает «затишье», проявляется амнезия, не дающая вспомнить происходящее во время обострения симптомов. Между эпизодами человек ведет обычный образ жизни. Думаю, это все, что я мог бы рассказать. — Что будет с моей карьерой в волейболе?.. — голос Котаро был непривычно тихим, почти не слышимым, но слишком резким для образовавшейся тишины. — Мне жаль, но в профессиональный спорт Вас не допустят. Цвет глаз парня помутнел, они больше не светили с привычной теплотой и потухли все яркие искры. Вы видели, как цунами или землетрясения разрушают целые города буквально за минуты? Даже такие разрушения не сравняться с тем, как молниеносно и с характерным треском рассыпался на мелкие осколки такой удивительный мир Бокуто. Всего одна фраза, но наносит меткий удар по сердцу, пронзая его насквозь, не хуже заточенного ножа, может даже лучше. Куроо не мог смотреть на такого своего парня. Невыносимая боль образовывалась где-то в области груди. Не физическая, а душевная. Она словно разъедает тебя изнутри. Медленно обволакивает твои органы и начинает сдавливать их, пока те не выйдут из строя, как старинные часы, что уже отжили свое. Слишком паршивым и удушающим было осознание того, что помочь ты ничем не сможешь. Никакие слова не смогут поддержать Котаро, ведь у него только что отобрали смысл жизни. У него отобрали саму жизнь. Врач продолжил беседу с помрачневшим Тетсуро, обговаривая все необходимые формальности: согласие на лечение, рецепт на медикаменты, еще какие-то бумаги, о которых невнятно рассказал мужчина, но Куроо не вслушивался и просто ставил подписи везде, где ему указывали, мысли заняты совершенно не документами. Казалось бы, на месте Бокуто нужно радоваться, он болен не смертельно и через десяток лет все будет как прежде. Но 10 лет — слишком большой срок и Котаро к нему не готов. Он не хочет мириться с тем, что нужно вот так остановиться на полпути к цели -попасть в национальную сборную -просто из-за дурацкого, не пойми откуда возникшего, синдрома. Еще меньше ему не хочется мириться со страданиями и переживаниями парня, который сидит сейчас рядом. Тетсуро заслуживает лучшего, чем присматривать за настолько проблемным человеком. «Это несправедливо» — думал больной, и он совершенно прав. Жизнь действительно несправедлива.***
— Бокуто, хватит! Который раз за сегодня ты это говоришь?! — прошло всего три месяца с того момента, как жизнь этих двоих стала переполнена вечными изнуряющими ссорами, причина которыхчертов синдром Клейне-Левина. — И могу повторить еще раз: я еду на отборочные! — оба знают, что это невозможно, но Бокуто продолжает отчаянно, будто в бреду цепляться за хрупкие остатки своей мечты. Он отчислился на следующий день после того, как узнал о болезни, но ему позволили во время ремиссий заниматься с остальными как неофициальный член клуба. Конечно, это означало, что ни к каким выездным матчам, даже дружеским, не будет допущен, что уж там говорить про отборочные. Котаро прекрасно знал и помнил о всех его ограничениях в клубе, только вот принять такую информацию гораздо труднее, чем просто знать. — Тебя не допустят, пойми ты это наконец! Ты же смог смириться, что пошло не так?! — одно и тоже повторяется раз за разом: вечер, решение провести время вместе, ссора, каждый расходится по комнатам, оставляя друг друга со своими мыслями, ночь с беспокойным сном, день с одним пересечением — на тренировке, новый вечер, очередная ссора… Это настоящий замкнутый круг ада, и никто не знает, как его разорвать. — Что пошло не так? Ты сейчас серьезно? Что может быть не так у человека, который болен какой-то малоизвестной херней, я вот тоже думаю, что все у него прекрасно!.. — Смесь множества различных чувств во время перепалок начинает сильно душить. Боль, злость, чувство вины, разочарование, желание быть услышанным, страх обжигают органы, оставляя глубокие уродливые раны. Грубые, необдуманные фразы продолжают срываться с губ, пока взгляд начинает мутнеть из-за скапливающихся в уголках глаз слез. Утром они как обычно простят друг другу все слова, что были произнесены в это, ставшее ненавистным, время суток. Забудут и ту пощечину, что Куроо дал Котаро, пытаясь привести в нормальное состояние. Спокойно уберут осколки разбитой рамки с фото или вазы, если те будут случайно задеты рукой, которая эмоционально будет махать из стороны в сторону под стать словам. Но сейчас Бокуто лишь резко замолкает, делает усталый, даже измученный выдох и опускает мутный взгляд куда-то в пол, раздражение Тетсуро тут же сменяется на беспокойство, как никак ссоры ссорами, но забота на первом месте. В комнате повисает тишина, прерывающаяся только тихим голосом ведущей прогноза новостей, которая рассказывает о штормовом предупреждении и мерах безопасности на его время. Только вот девушку никто не слушает, по крайней мере в этой квартире, парни заняты более важным делом, чем слушать о погоде. Проходят минуты, по телевизору таким же фоновым шумом идет какой-то очередной сериал, но никто не решается нарушить воцарившееся молчание. Оно нагнетающее, и в то же время такое долгожданное. В последнее время действительно не получается побыть в тишине вдвоем, а все разговоры сводятся к самочувствию Котаро и напоминаниям, чтобы он выпил таблетки. Календарь, в котором раньше отмечались все-все тренировки и матчи, состоит только из записей об эпизодах проявления синдрома и каких-то заметок о внешних признаках либо нетипичном поведении Бокуто. Осталась лишь одна обведенная дата, не касающаяся заболевания — день начала отборочных, уже через месяц. — Эй, ты как? — в голосе слышна дрожь и неуверенность, будто от этого могло сломаться что-то очень тонкое и хрупкое, словно паутинка. Кажется, этой «паутинкой»являлся некий механизм, помогавший бывшему волейболисту сдерживать многие свои переживания и мысли внутри себя. Он решил окончательно покончить со всем этим и сделать первый шаг к взаимопониманию и прежней мирной жизни, где вечера проходили за просмотром фильма в обнимку под мягким пледом, где они могли часам шептать друг другу нежности, порой даже глупые, но такие искренние и родные, что на лице невольно появлялась улыбка. — Я просто устал, прости. Я правда ничего не могу сделать с тем, что со мной происходит. Это чересчур раздражает и выматывает. У меня нет ни на что сил и желания, особенно на бессмысленную ругань с тобой, Тецу. Порой я осознаю, что не хочу жить так ближайшие 10 лет. От меня неимоверно много проблем, тебе даже приходится тренировки пропускать, чтобы проверить как я. Хах, я ведь даже не могу пойти на поправку, это будет повторяться день за днем и… и я так больше не могу. Чувствую себя реальным зомби, у которого еще есть остатки человека, ужасное чувство. Галлюцинации начинают пугать, мне страшно однажды осознать, что какие-то вещи или действия были лишь выдумкой. При ремиссиях постоянная усталость и апатичное состояние, из-за которых я стал слишком раздражительным и срываюсь на тебя. Наши отношения превратились непонятно во что… Мне очень страшно думать о том, что может происходить в будущем… — Бокуто, посмотри на меня, — теплые руки легли на покрывшиеся румянцем щеки, поворачивая голову так, чтобы взгляд янтарных глаз был устремлен лишь на него, — ты ни в чем не виноват, и я тебя ни в чем не виню. Я не могу понять в полной мере то, насколько тебе плохо, но ты можешь рассчитывать на меня. Я люблю тебя всего, независимо болен ты чем-то или нет. Ты сможешь пройти все это, и все время я буду идти рядом, держа твою руку. Да, мы стали часто ссориться, но это ничуть не влияет на мое отношение к тебе. Просто знай это, — мягкие губы медленно накрыли чужие, втягивая в чувственный поцелуй. Вся боль и остальные неприятные чувства притупились, уступая место желанной нежности и наслаждению. В такие моменты разум отключался и уносился куда-то далеко-далеко, туда, где не существует проблем, где у этих двоих все хорошо, никто не болен и оба смогли попасть в сборную Японии. Они счастливо живут вместе, а вечерами лежат, обнимая друг друга и вспоминая историю их знакомства. Но это все лишь мечты, которым никогда не суждено исполниться. — Я хочу немного прогуляться, подышать свежим воздухом и привести мысли в порядок, — тихо произносит Котаро, и уголки его губ поднимаются в какой-то грустной улыбке. — Хорошо. Накинь что-нибудь, кажется на улице прохладно. Если бы Куроо знал, что может произойти, если он хотя бы услышал тот прогноз погоды, то ни за что не отпустил бы Бокуто. Прижал бы к себе и всю ночь, вплоть до момента, когда небо начнет озарятся розоватыми, красными, оранжевыми оттенками поднимающегося солнца, просидел рядом с ним, расположившись на родном плече, слушая невероятные идеи его обладателя. — Я ненадолго, — слабо улыбающийся парень скрылся за дверью, оставляя Тетсуро одного. *** По стенам частных домов стекали последние рыжие лучи заходящего солнца. С каждой минутой небо становилось все темнее, полосы нежных оранжевых и золотых оттенков становились уже, уступая место синеве ночи. Местами начинали вспыхивать маленькие сверкающие звездочки, которыми часто любовались Бокуто вместе с Куроо, выбираясь за город на выходных по инициативе первого. Сейчас Котаро шел по тихим, казалось безжизненным улочкам города, направляясь к излюбленномузаброшенному пляжу. Он с недавних пор перестал ассоциироваться с одиночеством, и теперь он был заполнен общими воспоминаниями: встреча рассветов и провождение закатов, возведение маленькой песчаной крепости, что смыло первой же большой волной, расстроенное лицо этой огромной совы нужно было видеть, какие-то слишком детские плескания в соленой воде и это только малая часть. Издалека стал слышаться размеренный шум волн. Море сегодня, на удивление, спокойнее обычного. Небо затягивалось черными тучам, казалось, будто в любой момент они могли упасть под своей тяжестью. Молнии изредка рассекали небосклон, освещая все вокруг на короткий миг. Нависшую над городом тишину нарушал, идущий вслед за яркой вспышкой, гром. Все люди, зная о штормовом предупреждении, попрятались в дома, не желая оказаться жертвой природного явления. Улицы опустели, и даже машины перестали встречаться на дорогах. Вода в море помутнела из-за поднявшегося со дна песка, волны продолжали расти, разбиваясь о пляж белой пеной, забирая еще больше песчинок с собой. Надвигалось что-то действительно страшное и явно небезопасное, но один парень этого не замечал. Бокуто уже спускался по ступенькам ко всеми забытому берегу. Солнце скрылось за горизонтом, оставляя после себя единственный розовый участок, вскоре тоже исчезнувший. Парень провел много времени просто сидя на песке, упираясь подбородком в поджатые к груди колени, заключенные в кольцо из рук. Все те пожирающие изнутри чувства давно отступили, словно они и вовсе не появлялись. Где-то в груди ощущалась легкость, разливающаяся теплом по остальному телу, доходя до каждой клетки. Голова была абсолютна пуста. Редко наступали моменты, когда она не была занята сложными названиями таблеток, расписанием их приемов, рекомендациями от врачей и прочей информацией, касающейся плавно протекающей болезни. Но если мысли про здоровье на время забывались, их сменяли раздумья об отношениях с Тетсуро, которые стали слишком непонятными. Но не сейчас. Сейчас у Бокуто все хорошо. Сейчас он просто наслаждается моментом. Парень поскальзывался на мокрых, от внезапно хлынувшего ливня, ступеньках. Чудом ему удалось сдержать равновесие и наконец спуститься на песок, садясь на него. Одежда промокла до последней нитки и стала неприятно липнуть к телу. От усилившихся порывов холодного ветра, сопровождаемых дождем, оставляющим на лице обжигающее чувство боли, кожа покрылась крупными мурашками, а парня бросило в дрожь. Море окончательно приобрело черный цвет, еще больше омрачая вид. Волны поднимались все выше, ударяя о берег все с бОльшей силой. Соленая пена разлеталась осколками в разные стороны под раскаты грома. Но одиноко сидящий человек и не думал уходить. Знакомый силуэт обошел Котаро, оборачиваясь к нему лишь у линии воды. Бокуто пришлось поднять взгляд, а рассмотрев знакомые черные волосы, закрывающие половину лица, уголки губ непроизвольно поднялись в самой нежной улыбке. Пришедший, казалось из неоткуда, парень медленно зашагал назад. Ноги постепенно оказывались в прозрачной воде. Мелкие волны, встречая на своем пути преграду, аккуратно огибали ее. Протянутые руки просили пойти за собой, а улыбка на лице делала из просьбы приглашение. — Коу, пойдем со мной. Давай сбежим туда, где нас никто не сможет потревожить. Будем жить как хотим. Вместе создадим мир, принадлежащий только нам. И Котаро поддается этому приглашению, этим тихо произнесенным словам, которым хочется верить, и он верит. Встает с песка и подходит к любимому человеку, сжимает его ладонь в своей, крепко переплетая пальцы. Они вместе отдаляются от берега, направляясь куда-то в сторону горизонта. Они вместе найдут место, созданное только для них двоих. Они вместе отыщут мир, принадлежащий им. Следы от обуви на песке, ведущие к морю, вскоре смоются ливнем. А пока они — единственный признак того, что пару минут назад здесь кто-то был, кто-то живой. *** К утру природа успокаивается, вода становится менее мутной, хоть и сохраняются достаточно сильные волны. Ветер уже не такой холодный, а на небе остались лишь редкие кучевые облака. Улицы ожили — люди торопились по каким-то своим делам, машины спешно рассекали образовавшиеся лужи. После ухода Бокуто, Куроо почти сразу лег спать. Он был слишком уставшим, чтобы ждать, пока парень вернется. Проснувшись утром один в холодной постели, Тетсуро не сразу придал этому огромное значение — Котаро вполне мог остаться у Кейджи, если забрел в ту часть города. Но сообщений с предупреждением о ночевке не было. «Возможно просто забыл написать, все-таки мог и до полуночи гулять» — мысленно рассуждал парень, неохотно поднимаясь с кровати и, потягиваясь, проходя в зал, чтобы включить телевизор для фона. Нажатие на красную кнопку, и голос диктора новостей сразу заполнил квартиру. Куроо не был поклонником новостей, но желания искать что-то другое особо не было. Он уже направился к выходу из зала, как его внимание привлекла одна фраза, которая моментально заставила его остановиться: «В результате прошедшего ночью шторма». Волна беспокойства накрыла Тетсуро, заставив добавить громкость. — Движение на многих дорогах было перекрыто из-за упавших деревьев, в некоторых районах отключено электричество. Есть пострадавшие, несколько человек погибло. Сердце пропустило несколько ударов, беспокойство переросло в нарастающую панику. Хоть бы не назвали имя Бокуто. Парень готов был молиться всем богам, что существуют на свете, лишь бы с его возлюбленным все было хорошо. Но боги не услышали. — Местные жители нашли выброшенноетечением на заброшенный пляж тело. Удалось идентифицировать погибшего — Бокуто Котаро, 23 года… На экране показали сначала фото, сделанное с места обнаружения, затем старое, сделанное при жизни, взятое из социальных сетей. На втором он жизнерадостно улыбался. Улыбался для Тецу, который его снимал. Куроо просто не мог поверить в то, что сейчас показывали одного и того же человека. Хотелось верить, что это просто ошибка, что на первом фото человек похожий на Котаро. Что сам Бокуто сейчас зайдет в квартиру, со своим привычным «Хэй, хэй, хэй». Но этого не случилось и больше никогда не случится. Осознание не хотело приходить, а паника лишь усиливалась. Внутренние органы неприятно сдавило чувство вины, взгляд метался по предметам в комнате, ища ответ на вопрос «почему он?», по щекам скатывались соленые капли слез, а слова о несправедливости, потоком льющиеся из рта парня, прервал немой крик. Боль от утраты кого-тонастолько ценного начинала душить, хотелось бить все, что попадется под руку, но встать с пола не было сил. Жизнь для Тетсуро потеряла свои краски. Без Котаро она была наполнена одной повседневной серой рутиной, которую он так ненавидел. И другого человека, похожего на Бокуто никогда не будет. Бокуто Котаро был для Куроо миром, принадлежавшим лишь ему.