***
С Вандой Питер знакомится на похоронах. Не то чтобы он не знал её до этого момента, однако всё было окольными путями через третьих лиц. Но сейчас, посреди горя, Ванда кажется самым близким утешением, которое он может найти: такая же потерянная, словно утрата впечатана в её глаза, почти такая же молодая и стоящая одна в углу. Питер чувствует себя точно так же. (виноватым и никуда не вписывающимся) — Ванда, да? — он предлагает ей стакан сока, потому что это единственное, что ему дают в руки даже на похоронах. Ванда принимает стакан без издевательской улыбки, почти с благодарностью, и кивает. — Паук, да? Хотя Ванда моложе всех Мстителей, она всё ещё старше. Возможно, двадцать пять. И в двадцать пять — вдова. — На самом деле, это Человек-Паук. Не знаю, должно ли ущемлять меня, что все пытаются откинуть часть моего имени. Кстати, — он наклоняется к ней ближе, словно разделяя секрет, — ЩИТ, вроде как, пока этого не знает, так что давайте оставим это относительным секретом. Ванда легко смеётся. Это становится началом очень, очень, очень больной дружбы. Но Мэй говорит, что он хорошо вытаскивает людей из ямы, так что он постарается, чтобы у Ванды пропало клеймо «вдова» на лбу.***
Когда они завалились к нему в комнату, смеясь от всех этих лиц журналистов, перебирая их в голове, и выпитого шампанского, им было очень весело. Мишель действительно великолепна не сколько в избегании, сколько в уничтожении журналистов, и маленькие жучки Неда, которые он недавно изобрёл в клубе робототехники, сфотографировали каждое выражение лица. ЭмДжей запнулась о полусобранное лего и потянула их всех за собой на пол. Они упали, продолжая смеяться несмотря на впившиеся в задницы детали лего. — Тебе действительно стоит убирать свою комнату, — Нед простонал, вытаскивая из-под себя нечто, что должно быть подъёмным краном. — Обычно я не запинаюсь о своё лего. — Обычно ты не пьяный, — Мишель хихикнула ему в плечо. Питер хихикнул в ответ. Нед посмотрел на них несколько секунд, закатил глаза, встал с пола и поплёлся в другую комнату. ЭмДжей и Питер посмотрели ему вслед и через мгновение рассмеялись громким смехом. Она такая красивая, когда смеётся. Она красивая в любой момент, но сейчас, когда смеялась рядом с ним, в этом слишком обтягивающем золотом платье и с блеском в волосах, с какими-то безумными стрелками и такими же безумно расширенными зрачками, это было по-особенному. Настолько, что ему даже не было стыдно, когда он шарил по платью рукой, не в силах найти застёжку, а она смеялась над ним, пока не наклонилась слишком близко и не прошептала: — Оно снимается через голову. Питер зажмурился и откинулся назад, стукнувшись головой об пол. — Ты убьёшь меня. Когда-нибудь ты убьёшь меня, оставишь компанию без наследника, и папа расстреляет тебя последним ядерным оружием на планете. — Не-е-ет, — она довольно потянула, расстёгивая первые пуговицы на его рубашке. — Когда нам будет двадцать пять, мы поженимся. К тридцати я буду на пике своей карьеры, и ты будешь перенимать управление СтаркИндастриз, так что в этот момент, возможно, я действительно убью тебя, страдая от токсикоза. — Хорошо. Ладно. — Вот и договорились. Это была прекрасная ночь. Это было прекрасное утро воскресенья, когда он проснулся, обнимая ЭмДжей за талию, а её волосы лезли ему прямо в рот. Он аккуратно выполз из кровати, сходил в ванну, порылся в своём шкафу и выбрал футболку с отличным химическим каламбуром (к своему не то стыду, не то восхищению, он обнаружил ещё и комплект нового женского белья, который покупал явно не он, но размеры были подходящими, так что спасибо маме, наверное). Оставил одежду на тумбочке рядом, а сам пошёл на запах подгорелых блинов. — Просто нет, — сказал он, глядя, как мама пыталась перевернуть блинчик изо всех сил, который прилип одной стороной и явно желал побороть гравитацию и улететь в космос. — А я говорил, — папа хмыкнул и вновь уставился в планшет. Питер легонько отодвинул маму от плиты, попробовал тесто, добавил ещё сахара и муки, перемешал и выбросил подгоревший блин. — Я не знаю, что с этими блинами не так, — мама простонала, садясь за стол и забирая планшет у папы. — Даже ты можешь приготовить их. — Пеп, ты можешь приготовить всё остальное. — К тому же, у вас есть сын, который всегда готов готовить блины за вас, — Питер улыбнулся, переворачивая блин в воздухе и глядя на родителей, очевидно выпендриваясь. Папа усмехнулся. — Посмотрите, на кого так хорошо влияет секс. Питер оттянул нижнее веко и показал язык отцу, продолжая готовить. — Если серьёзно, всё же в порядке? — в голосе отца прозвучало почти беспокойство. — Вы, конечно, не были сильно пьяны, но вы подростки, и тебе только шестнадцать… «Но» повисло в воздухе между ними. Иногда Питер действительно обожал своих родителей, а иногда их опека бесила. Он бы никогда не обидел ЭмДжей. Она бы никогда не дала себя обидеть, если уж честно. — Мишель старше меня. Это входит в категорию «сексуальный проступок», если тебе интересно. Так что всё в порядке, пока есть согласие. И если бы они не одобряли, у него явно не было бы запасного комплекта женского белья в собственном шкафу. Неужели нельзя пропустить всю эту лекцию? — А оно было, это согласие? — голос матери почти обеспокоенный. Питер не успел даже рассмеяться. — Вы правда думаете, что Питера можно заставить делать что-то, что он не хочет? — спросила Мишель, входя на кухню и сверкая надписью «Почему белый медведь растворяется в воде? Потому что он полярный!». — В любом случае, я слишком молод для внуков. Питер с сомнением посмотрел на седую бородку и почти серые волосы своего отца, но ничего не сказал ради своего же блага. — Я, может, с детства сестру хотел, но не комментирую же вашу сексуальную жизнь, — Питер поставил блины на стол и ударил папу по руке, когда тот потянулся к еде, даже не получив свою тарелку. — Мы твои родители. Это слишком противно. — Так почему это не работает в обратную сторону? — Потому что мы твои родители, — мама улыбнулась и поцеловала его в щёку, когда получила свою тарелку. — А где твоя тётя, Пит? Стоп. Питер повернулся к Мишель, моргнул один раз и спросил: — Что ты сказала? ЭмДжей странно на него посмотрела. — Есть ли у вас мёд?***
Дело вот в чём: Питеру хреново. Ванда такой человек, который не скрывает злость, горечь или радость внутри. Но Питер всегда притворяется, что ему лучше, чем есть на самом деле, пока внутри всё гноится до самого надрыва. Это не совсем здорово, но это то, как он выживает.***
В мастерской воняло, и Питер обожал этот запах. То, от чего его мать морщилась в притворном ужасе, когда они с папой выходили после целых суток, проведённых там вместе: смесь машинного масла, металла, резины, сварки, пота, кофе и компьютерной пыли. Запах счастья. Питер спустился вниз, чтобы оформить официальные вычисления робота к выставке и сделать домашку. Папа почти сразу спустился следом, назойливо посмотрел через плечо на тетрадь и, потрепав по голове, спросил: — Нужна помощь? Питер почти обиженно фыркнул. — В тот день, когда мне понадобится помощь в решении интегралов, можешь лишить меня наследства. Папа постоял несколько секунд, раздумывая, и сказал: — Что же, справедливо. Кстати, карапуз, — он похлопал его по плечу и отошёл к своему столу, — спасибо, что пришёл вчера. Мы с мамой знаем, как тебе это не нравится. Питер вдохнул поглубже, успокаиваясь, но сейчас даже любимый запах мастерской не помогал. Он отложил ручку с тетрадью, переключаясь на робота. — Во всей моей секретной личности в школе не будет никакого толка, если мои фотографии всплывут в Таймс, — папа хотел уже возразить, но Питер поднял руку, останавливая его. — Но ЭмДжей правильно сказала, что лучше самому дозировать информацию, которую я даю. Таким образом, когда я действительно присутствую на каких-то официальных мероприятиях, но они не успевают меня сфотографировать, я перестаю быть недоступной тайной, которую надо разгадать. Просто надоедливый гиперактивный подросток. К тому же, его фамилия — секрет Полишинеля. Он учился в школе, полной гениев, конечно, чёрт возьми, они знали, кто он такой. Но пока не было официального заявления или разоблачения, это вроде как не считалось. А как только что-то всплывёт в прессе, пузырь спокойствия лопнет. — Мишель хорошая девушка, — невзначай обронил папа, отворачиваясь от подростка к собственным чертежам. Питер хотел уже закатить глаза с общим посылом «ты сейчас серьёзно, что ли», но через мгновение улыбнулся и кивнул. — Ага, она хорошая. Папа резко развернулся и взглянул на него с прищуренными глазами, словно оценивая. — У-у-у, так насколько всё запущено? Питер только пожал плечами. Не то чтобы ему было стыдно за то, что он чувствовал, но он правда не мог посмотреть в глаза отцу прямо сейчас, поэтому схватил отвёртку и начал подкручивать панели на корпусе небольшого робота. — Вчера она сказала, что мы поженимся, когда нам будет двадцать пять, и я только подумал: «Здорово», — отвёртка вылетела из шлица винта, и Питер ощутил, как кровь слишком сильно приливает к щекам. Он глянул исподлобья на отца, украдкой, но тот не выглядел насмешливым или даже весёлым. Скорее, восхищённым. — Чёрт, сынок, ты и правда гораздо лучше меня. Не могу поверить, что я… — он покачал головой. Стыд пропал, сменившись странным недопониманием. — Разве вы с мамой не поженились, ну, действительно рано? Папа покачал головой. — Я заставил ждать её очень долго. Ты знал, что Хэппи носил в своём кармане кольцо около десяти лет? Он никогда не позволяет забыть это. Питер не сдержал смешок. Посмотрел на серого робота перед собой. — Ты не считаешь, что он слишком скучный? Папа подошёл к нему, наигранно критично оглядывая небольшого робота, похожего на обычный домашний пылесос. — Думаю, не хватает золотого, — папа уверенно кивнул. — Ты так и не рассказал, что он на самом деле делает. — Мистер Старк, — Питер разочарованно покачал головой, — как вы могли предложить такую похабщину? Красный цвет, это то, что нам нужно. И, ну, на самом деле, этот малыш всего лишь перерабатывает батарейки в домашнем масштабе на технологии чистой энергии, потому что для школы не нужно что-то большее, но, если такого малыша запустить в одну лабораторию, к концу недели расходы на некоторые реагенты могут сократиться в два раза, — Питер начал болтать, выплёвывая двести слов в секунду, не зная, почему так нервничает. Тони только улыбнулся. — Так что красно-золотой подойдёт идеально, показывая его реальную значимость. Питер застенчиво улыбнулся, выбрасывая из головы цифры: возраст матери, год его рождения, год начала её работы в SI и чувство, что всё это неправильно.***
— Ты не думала устроиться на какую-нибудь подработку? — Никогда не получала GED, — бормочет Ванда, перебирая диски возле телевизора. — Кроме того, думаю, мне действительно стоит уехать из этого места. Знаешь, увидеть что-то новое. Питер смотрит на расслабленное лицо Ванды и вздыхает с облегчением. Это хорошо для неё, начать что-то новое. — Возможно, после этого ты можешь подумать получить GED, — он задорно толкает её в бок локтем, присоединяясь к выбору фильма. — Я бы даже мог подготовить тебя! — Но ты сам ещё не закончил школу, — Ванда улыбается ему какой-то материнской улыбкой, щемяще нежной, и Питер не может не улыбнуться в ответ. Когда они садятся на диван с миской попкорна между ними, Питер запоздало спрашивает: — Зачем мы выбираем диск, если у тебя есть Нетфликс? Ванда легко смеётся. — Не поверишь, но на Нетфликсе действительно нет всего. К тому же, — он выключает свет, уставившись на чёрно-белый экран, — я люблю старые сериалы. Питер никогда не разделял всеобщее обожание нации к Гражданину Кейну и прочему действительно старому кино, но, если Ванде нравится, в этом должно быть что-то интересное. Так что он больше ничего не спрашивает и смотрит на экран, пытаясь понять.***
— Мы смотрим фильм! Питер перепрыгнул через спинку дивана и сел посередине, уставившись на огромный экран. Смех Пеппер раздался из другой комнаты, но Питер не мог найти в себе силы обидеться на это. Они так давно не смотрели фильмы вместе, со всеми этими спорами по поводу уровня публичности и его обидой… Папа сел рядом, и Питер включил Нетфликс, чтобы поискать то, что хотел. — Сегодня классика? Или что-то новое? — Тони спросил, уставившись на экран и показательно морщась каждый раз, когда курсор попадал на что-то, что ему не нравилось. Питер пожал плечами. — Мам? — он крикнул, продолжая листать новинки. — Мальчики, выберете сами! Я подойду позже! — Пеппер крикнула в ответ слишком отвлечённым голосом, что значило, что она вообще могла не прийти сегодня. Питер жалостливо посмотрел на папу, и тот прислонил сына к себе, гладя по голове. — Думаю, я настроен на что-то новое, — пробормотал Питер. — Малыш на драйве? — Нет, — моментально ответил Тони. — Слишком много крови. — Прочь? — Это хоррор про то, как белые унижают чёрных. Дальше. — Легофильм про Бэтмена? Он как ты, только одинокий. Папа скривился от отвращения. — Нет. К тому же, я не надеваю странный костюм, чтобы разгонять преступность ночью. — Эм, я так понимаю, последним Звёздным войнам тоже нет? — с лёгкой надеждой произнёс Питер. — У них отвратительный сценарий, главная героиня – мэри сью, и… — Тони выхватил пульт из цепких пальцев Питера под недовольные возгласы. — Я просто выберу сам. Через секунду раздался восторженный писк, из-за которого Тони заткнул свои уши. — Но он вышел буквально на этой неделе! — Питер развернулся в объятьях папы и уставился на него самым восхищённым щенячьим взглядом, на который был способен. — Но мы Старки, — Тони усмехнулся и включил Бегущего по лезвию 2049. — Нам можно всё. Знаешь, когда я показывал этот фильм Морган, она заснула в первые двадцать минут. Питер вздрогнул и промолчал. Примерно через два с половиной часа напряжения, редких вздохов и жёлтых отблесков на лицах Питер стёр дорожки слёз со своих щёк. Тони благоразумно отвернулся от сына к титрам, сделав вид, что ничего не видел. — Красиво, правда? — повторил Питер, и сердце Тони рассыпалось на множество мельчайших осколков. Он притянул сына к себе, не то успокаивая, не то поддерживая, медленно гладя его по голове. — Они заставили меня поверить, что он избранный, представляешь? Я верил до конца, что это он, но это оказался не он, и… Он так этого хотел. — Но делает ли это его меньше человеком, чем других людей? — спросил Тони в макушку Питера. Тот шмыгнул носом. И не ответил.***
В квартире Ванды есть запертая комната. В один из плохих дней, когда Питер приходит сюда, лишь бы не идти домой и не видеть полные надежды лица людей на улицах Квинса, он соединяет точки. — Ванда, — его голос дрожит, он не хочет, чтобы он дрожал, но ему страшно, — где тело Вижена? Ванда только молчит и смотрит в глаза с пронизывающей до костей скорбью.***
Питер помнил, как первый раз встретил Мстителей (и это было не на спортивной площадке, как думал его папа): Локи только напал на город, самому Питеру было одиннадцать, и этого было достаточно, чтобы проследовать незаметно за Тони и Ником Фьюри. Честно, из чувака был так себе шпион. Итак, папа зашёл внутрь, выставил всех идиотами так мастерски, что вызвал невольное хихиканье у Питера, а затем удалился в лаборатории с Брюсом Беннером. Мария Хилл повернулась в сторону звука, и он выглянул наружу, чтобы подмигнуть ей. Она тут же растерялась, и Питер прошмыгнул вслед за папой. Не то чтобы папе надо было стараться, чтобы выставить их идиотами: Тор явно не понимал ничего, что происходило вокруг, но Капитан Америка сам выставлял себя дураком на каждом шагу. Доктор Беннер был лучшим среди них. Пусть позже папа и подружился со всеми Мстителями настолько, что решил финансировать инициативу ЩИТа, первое впечатление сильно о себе давало знать. Ещё позже, наблюдая за «товарищами» отца через Джарвиса, Питер ощущал, что они не доверяли папе. Он был для них в лучшем случае богатым мужиком с причудами, который проектировал их оружие, в худшем — эгоистичным придурком, который развлекался за их счёт. У папы была история со Стивом. У Стива пока что не было истории с Тони Старком, но Питер ощущал нутром, что она скоро появится. Потому что Капитан Америка был слишком идеальным и выбеленным, чтобы быть настоящим. Чёрная вдова пугала его, потому что двойственность — и есть она сама, предатель в любой момент, шпионка для всех. Соколиный глаз делал здесь непонятно что, с учётом его семьи. И папа начал им доверять. Больше всех он доверял Стиву, что казалось результатом пиар-компании, а не разумного решения. Когда Питеру стукнуло тринадцать, папа решил, что ему пора научиться защищать себя. Тогда его официально представили Капитану Америка. — Так, Кэп, помнишь, та самая услуга, которую я просил? — Тони положил руку на плечо своего сына и толкнул его чуть вперёд. Питер послушно сделал шаг с вежливой улыбкой, и его отец решил не обращать внимание на витающий в воздухе холод. — Это Питер, мой сын. Питер, это Капитан Ледышка. Питер кивнул и решил никак не поправлять папу. Это вызывало ещё более забавное выражение лица у Капитана. — Мне нужно, чтобы ты обучил его основам самообороны. Ничего страшного, но что-то, что точно подействует против улучшенных людей. Они поговорили ещё минуту, и Тони ушёл, на прощанье взлохматив волосы Питера. Тот тут же пригладил их обратно, насмешливо фыркнув. Ему уже четырнадцать, он не поведётся на такие провокации. — Так у Тони есть сын, — Стив прикрыл рот, скрывая нервную неверящую улыбку. — Почему он не сказал раньше? Питер безразлично посмотрел на Стива. Прямо как отец, не в глаза, а чуть в висок, давая понять, насколько мужчина перед ним незначителен в его мироощущении. Стив поёжился. Питер улыбнулся. — Наверное, потому что вы никогда не спрашивали, — он сделал паузу, чтобы только побесить, — сэр. Они неловко смотрели друг другу в глаза, пока Капитан не сдался и не отвёл взгляд. Питер ощутил приятный вкус мелочной победы. — Так, кхм, что ты умеешь? Возможно, Капитан на самом деле хороший. Возможно, он не так уж старался выбесить Питера своей интонацией, будто говорил с младенцем или маленькой собачкой. Но его поза, говорящая, чтобы ударили в живот, будто Питер не мог причинить ему вообще никакого вреда, и те редкие ядовитые комментарии, которые он позволял себе и пропускал мимо ушей, когда их произносили другие — это привело Питера в ярость. Он не тупой ребёнок. Его отец не самовлюблённый учёный с манией величия. Так что Питер ударил Капитана Америку прямо в живот. И тот отлетел в другой конец зала, снося несколько колон и ящик с оружием на своём пути. Питер с удивлением посмотрел на свой кулак с еле покрасневшими костяшками, а затем на мужчину посреди обломков. Стив отхаркнул кровь и медленно встал. — Ты тоже усиленный? Старк проводит эксперименты над собственным ребёнком? — Питер с отчаянием смотрел на свои руки. — Как типично для него. — Нет! — Питер схватился за волосы. — Папа ничего не… Стив отхаркнул кровь и медленно встал. — Как ты это сделал? — Питер с отчаянием смотрел на свои руки и видел металлический каркас с маленьким гудящим реактором на ладони. Неправильно. Так неправильно. — Интеллект, он, ну, наследуется, — Питер подошёл к Стиву, выставив ладонь вперёд. Навряд ли символ США хотел бы избить ребёнка, но на него напали первым, так что кто знает… — Ох, что же, — Стив нервно улыбнулся, стирая небольшую каплю крови с губы и оттряхивая рубашку. Он хотел сделать вид, что Питер не серьёзен. Что всё это не серьёзно. — Ты определённо можешь защитить себя даже от улучшенных людей, малыш. Поэтому Питер зачем-то нажал безымянным и средним пальцами в центр запястья и выстрелил снарядом, который ударил током Капитана Америка и поставил его на колени. На колени. Капитана Америка. Питер посмотрел на своё запястье и обнаружил странный браслет с кнопкой чуть выше запястья на внутренней стороне ладони. Его там не было. Он там был раньше. Он надел его перед тем, как Тони позвал его в зал. — Так вот, прислушайтесь к моему совету, Капитан, — Питер прошипел Капитану Америка прямо в ухо. — То, что я младше, делает меня куда опаснее моего отца, который позволяет вам резвиться на своей территории. Потому что у меня есть доступ ко всему, к чему вы прикасаетесь, и коды от всех запрятанных ракет. И, поскольку я младше, я импульсивнее, понимаете? И я очень люблю своего папу. И ненавижу, когда кто-то говорит о нём что-то плохое. Становлюсь, знаете, очень территориальным и защитным. — Это угроза? — уточнил Капитан Америка безупречно ровным голосом. Питер рассмеялся. — Вам надо подтянуть английский, Кэп. Это обещание. На следующий день Стив рассказал Наташе, что у Старка есть взбесившийся ребёнок, точно под стать отцу, такой же эгоистичный сумасшедший учёный, не думающий о благе мира. Через полчаса самонаводящиеся стрелы Клинта пробивают плечо Капитана Америка прямо посреди тренировки. Больше никто не говорил дерьмо о Тони Старке. По крайней мере, на камеру. Потом случился Альтрон, Заковия и Ванда с Виженом. Жить стало чуть легче.***
Питер смотрит на противно гудящий костюм Железного Человека-Паука на зарядке. Смотрит на свечение, как оно переливается ночью по всей комнате, вспоминает разводы космического сияния, зуд разливается под кожей, правая нога нервно дёргается, и его всё это достало. Он спрыгивает с кровати, чтобы отключить капсулу, подходит к розетке, кладёт руку на вилку и не может дышать. Он задыхается, он умирает, как должен был умереть давно, раздирая горло руками, бьётся головой об стену, в ушах шумит, крик, руки вокруг его тела. Тепло.***
— Пап, у нас с клубом экскурсия в Оскорп на неделе намечается, — Питер подошёл к Тони после ужина прямо в лабораторию, почти намеренно оторвав от работы, чтобы вызвать раздражение. (У него вышло.) — Можно же не идти? Он мял в руках листок бумаги и не смотрел Тони в глаза. Тот же окинул его анализирующим взглядом с головы до пят и улыбнулся. — Конечно, нет. Что тебе делать в этой империи зла, отставшей от нас по технологиям лет на двадцать? Питер улыбнулся, вдыхая счастье полной грудью.***
— Вы станете новым Железным человеком?***
Питер мешался под ногами Тони целый вечер, прежде чем тот принял угрозу неотлипающего от него подростка всерьёз. Для этого пришлось постоянно глядеть через плечо и комментировать каждую взрывоопасную вещь на складе, которую, по непонятной причине, хотели перевезти в новое здание. — Разве у тебя нет никакого школьного бала, — Тони сделал странный жест руками, и Питер не думал, что хотел знать, что он обозначает, — чтобы быть там? Питер пожал плечами, ощущая, что уже выиграл этот спор. — ЭмДжей говорит, что ненавидит все эти традиции, которые вынуждают её обновлять гардероб ради одного вечера и выставлять наши отношения напоказ, будто мы находимся в каком-то цирке. Давай, — Питер толкнул Тони в плечо, — ты же знаешь, что перевозить все эти вещи на беспилотнике не безопасно, когда неудачное движение может вызвать целый взрыв. Тони устало вздохнул и надавил на переносицу — жест, перенятый от Пеппер, ни иначе. — И что может заставить меня подумать, что я помещу тебя в этот беспилотник, если там всё так небезопасно? — Тони посмотрел на Питера без укора, скорее с интересом. Питер улыбнулся. — У меня хорошая реакция, к тому же, — он поднял палец вверх, будто следующая часть была самой важной, — ты никогда мне ни в чём не отказываешь. — Ты же просто хочешь полетать на нём, да? Питер радостно улыбнулся. Тони вздохнул. Они вышли на лётную площадку, и ночной воздух тут же ударил по Питеру, как и шум от двигателей беспилотника. Он улыбнулся ещё шире, глядя, как Хэппи с важным видом курирует всех рабочих. Шум двигателей почти полностью перекрывал его голос, так что рабочие просто переставляли ящики и иногда кивали, даже в неподходящее время. Это действительно забавно. — Так, ладно, — Тони повернул Питера к себе, и тот внезапно слишком остро ощутил вес рук на своих плечах, тепло, почти жар. — Если что-то случится, свяжись со мной по телефону, у тебя есть связь со спутником. Ничего не ломай, не проводи эксперименты и поставь на свои места всё так, как было. Питер резко закивал. — Отлично, а теперь иди, — Тони хлопнул его по спине, и тот пулей побежал в отсек с грузом. Хэппи проводил его недовольным взглядом. Когда люк начал закрываться, Питер прокричал: — Спасибо, мистер Старк! За всё спасибо. Питер покачнулся и облокотился на деревянный ящик, потирая голову. Почему-то болела шея, как будто он только что проснулся в мастерской прямо за столом, уронив голову на чертежи. Странно это. Но Тони разрешил посмотреть любой груз здесь, и Питер слышал, что где-то есть особенной пояс Тора… Реликвии с Асгарда всегда самые интересные. Они взлетели почти без шума, и Питер легко держался на ногах, чтобы копаться в микро-реакторах. Тони так и не рассказал, как ему в голову пришла эта идея и как он уменьшил их до такого размера, сохранив производительность, потому что количество используемого изначально металла должно было привести к снижению уровню реакции… Он вынул один реактор и понёс его в кабинку, включив на фоне Кетти Перри, когда раздался звук. Удар. Удар по дну самолёта. Питер моментально выключил музыку и замер, прислушиваясь. Ещё одна вибрация по полу. Ещё и ещё. Через минуту, когда, казалось, всё успокоилось, раздался смех. Прямо из грузового отсека. Питер дрожащими руками достал телефон и позвонил Тони, но связи не было. Почему связи не было? Потому что они летят? Или потому, что Тони соврал о связи с спутником? Или потому, что грабитель блокировал сигнал? Питер прижался к стене кабины и выглянул. Белый мужчина в возрасте, короткие седые волосы, кожанка с тёплым мехом на воротнике, светящийся фиолетовый проход на полу и, ах, мужчина повернулся к нему лицом. Кажется, это отец одной из одноклассниц Питера? Чёрт. Почему ему вечно так не везёт? Питер оглянулся, пытаясь найти хоть какой-то предмет, но тщетно. Ничего тяжёлого вокруг. Ничего, чем можно ударить мужчину. Ничего, чем можно защититься. Нет, стоять. Огнетушитель прямо позади грабителя. Телефон Питера предательски запищал, но мужчина не услышал, когда открыл коробку с каким-то грузом, а крышка упала на пол. Питер быстро набрал сообщение мистеру Старку и отключил звук. Он справится. Он сможет. Он же влипал и не в такие ситуации? (В какие подобные ситуации он влипал раньше?) Он старался делать шаги бесшумными, но не то чтобы мужчина особо прислушивался. Тогда на полпути, выйдя из-за очередного ящика и поверив в успех, мужчина обернулся и посмотрел прямо Питеру в глаза. Это были слишком долгие секунды. Питер рванул к огнетушителю, почти сорвав его со стены, когда его пригвоздили к стене. Металлические крылья вышли из фиолетового проёма и присоединились к спине мужчины с сумасшедшей улыбкой. На одну извращённую секунду Питер ощутил желание узнать, как они устроены. — Да у нас тут пассажир, — пробормотал Тумс. Тумс, да. Стервятник? Лиза Аллен. Он должен был пойти с ней на школьный бал. Почему? Воздух всасывался с оглушающим шумом в дыру на полу. — Разве ваша дочь не будет расстроена? — прохрипел Питер, потратив большую часть кислорода в лёгких, а рука на его горле не давала ему нормально вздохнуть. Стервятник замер на месте. Тревога раздалась по всему самолёту, замигали красные огни. Волосы на руках Питера встали дыбом, и в затылке что-то орало до тошноты ОПАСНОСТЬ, будто он не чувствовал это своим горлом. — Старк, да? — Стервятник ухмыльнулся. — Не думаю, что тебе можно дать рассказать всё своему отцу. Отцу? Его отец умер, когда ему было шесть. Тогда крыло Стервятника поднялось и изогнулось, вместо перьев — металлические пластины прямо у его горла, ледяные, острые, слишком острые, и Питер зажмурился, не желая ничего видеть. Он открыл глаза, ощущая, как задыхался, как кровь в такт сердцу вытекала из разреза на горле, как это всё больно, невыносимо больно, не иметь сил защитить себя и своих близких. Он в квартире. Питер в квартире, в костюме Человека-Паука со снятой маской, с потными волосами, прилипшими к шее, и напротив него стоит кто-то. Девушка. Красное свечение. Ванда. Он отпрыгнул к окну моментально, ощущая опасность, опасность, опасность, но Ванда смотрела на него, будто он был испуганным котёнком, а не она решила его запереть в собственном разуме, боже мой, чтобы он решил, что мистер Старк на самом деле… Она сделала шаг к нему навстречу. — Не приближайся ко мне, — прохрипел Питер, ощущая затхлый воздух с запахом старого попкорна из микроволновки, как его мышцы тянутся от боли после долгого лежания. На полу была подушка. Ванда положила ему подушку под голову. Ха. Как мило. — Зачем ты это сделала? — спросил он, и вот, начинало доходить. Все эти поглаживания по голове, совместные завтраки, живой мистер Старк, который не рисковал жизнью ради человечества, и живой, где нет Морган, и нет никакой защиты… — Питер, — она сделала ещё один шаг к нему, — ты же сам меня попросил.***
Он запрыгивает в квартиру Ванды через окно, тут же стягивая маску. Ванда выключает очередной ситком, судя по закадровому смеху, в этот раз хотя б цветной, и смотрит на него с беспокойством. — Я просто хочу, чтобы они все заткнулись, — Питер стонет и рушится на пол с точно такой же тяжестью, как когда-то обрушившееся на него здание. У него теперь постоянно такая тяжесть. — Чтобы всего этого не было. Никогда не происходило. Проснуться другим человеком. Ванда поджимает губы, смотрит на него с сомнением, но Питер может только сжать голову между колен и уставиться в темноту. — Я могу помочь, Питер, — её голос хриплый. Питер не уверен, что она вообще с кем-то разговаривает, кроме него. — Если это то, чего ты хочешь. Он хочет, чтобы Тони никогда не умирал. Кивок.***
— Разве это не было здорово? Когда твоя единственная забота — это одобрение от Старка, нежелание быть знаменитым и приготовить вкусный завтрак? Не чувствовать ответственности за каждую неспасённую жизнь? Питер сжимает голову руками, чувствуя, как слёзы катятся по щекам, заливаясь в ноздри, рот, пропитывая костюм. — Нет. Не-не-не, Ванда, не заставляй меня, пожалуйста. — Питер, — она присаживается рядом с ним, и он слышит запах её мятного шампуня, — я не заставляла тебя. Всё это было лишь твоими мечтами. Тогда он поднимает взгляд и смотрит ей прямо в глаза, видя правду: она в это верит. Он рвано вздыхает, успокаиваясь, и игнорирует руку Ванды на своём плече. Она пытается успокоить его прикосновением, но это нечестно с её стороны: запирать его в собственной голове и потом думать, что она не вызывает у него приступ тревожности. — Но я никогда, — он закрывает рот и смотрит на нестабильную, чертовски нестабильную Ванду, и как он раньше не мог догадаться? — Я не могу перестать быть Человеком-пауком. Это часть меня. — Но ты хотел бы. Я знаю. Я чувствую это своей магией, — она улыбается ему, будто он неразумный ребёнок, с любовь и нежностью, но также с превосходством. — Хотя твоя совесть… Я недооценила твоё чувство ответственности. Она садится рядом с ним прямо на задницу и убирает от него руку. На одну страшную миллисекунду он боится, что она попробует снова, снова погрузит его в иллюзию, где он абсолютно беспомощен и не может никого защитить… Но разве это не так? Даже здесь? — Если ты хочешь, я могу попробовать снова. Откорректировать реальность. И ты проживёшь свою жизнь там. Это не будет идеально, но, — она хмыкает и отводит взгляд, — у тебя не будет этой ответственности и глубины этой боли. Другое мгновение пугает его гораздо больше, потому что это ведь так приятно, жить в иллюзии, в которой никто не умирает, где мистер Старк вместе с ним каждый вечер, где ЭмДжей достаточно глупа, чтобы встречаться с ним, где у него живы оба родителя. Где не надо думать, нарисуешь ли на спинах близких огромные мишени. Однако, в то же время это так пусто. — Делать Тони моим настоящим отцом – это неуважение к моему папе и дяде Бену. Мэй ещё жива, и я не могу просто забыть её. Отрицать то, что изменило Тони и дало миру Железного человека – это неправильно. И то, в какой среде я вырос, — Питер не говорит «Без денег» или «Чувствуя ответственность за то, как все они пропадают на работе», но в воздухе витает, — и моя ДНК, моя ответственность за город, Ванда, и, — он хватает её за плечи, пытаясь удержать, заземлить, донести, — спокойствие в его глазах и гордость, когда он умирал. Когда он просто на меня смотрел и понимал, что я делаю для города. Всё это огромная часть меня. Он не замечает, что снова плачет, пока Ванда не вытирает его слёзы. На её лице — жалость и из ниоткуда взявшееся понимание, но Питер не уверен, что она осознаёт его слова. — Когда Старк не является Железным человеком… это единственный вариант, когда он в безопасности. И когда ты – не Человек-Паук, это единственный вариант, когда у тебя на плечах нет ответственности. Но, — в её голосе сквозит нежность, и впервые Питер задумывается, не видит ли Ванда на его месте Пьетро, — я могу отредактировать историю ещё. Вписать Мэй. Твоих прошлых родственников. Ты будешь более грустным, но они будут в твоей истории. Ему так жалко Ванду. Он отодвигает её ладонь от своей щеки и встаёт на ноги, наконец набравшись сил. Отредактировать историю. Ха. (это всё, что надо было услышать, чтобы понять.) — Сейчас я это ненавижу. И мне больно. И я виню себя. И всё это кажется очень плохим, настолько, что я хочу согласиться, — глаза Ванды сияют на последних словах, она подскакивает и хватает его за руки, сжимая пальцы, обещая всем своим видом, что он не пожалеет. Питер лишь качает головой и вдыхает побольше воздуха. — Но на мне весь город. Даже если я хочу сбежать, мне нужно пережить это, чтобы оно стало частью моей истории и сделало сильнее. — Или сломало, потому что пока что всё, что делает утрата, это ломает его рёбра каждый день, заставляет задыхаться от кошмаров и иногда опустошать желудок при виде своего нового костюма. — И я не наплюю на мир, который нам подарил мистер Старк, сбежав от него. Поэтому, Ванда, — он переворачивает их ладони, в этот раз сам сжимая её ломкие пальцы, — переживи и ты свою утрату. Ради него самого и мира, которому нужна твоя защита. Её лицо пустое, когда он открывает окно и залезает на подоконник. Он последний раз смотрит на всегда закрытую дверь, в глаза Ванды, горящие от предательства, и выпрыгивает. Знание того, что надо пережить утрату, не делает это легче. Они пытаются. (Каждый по-своему.) Ведь что ещё им остаётся делать?