подземельные угодья

Так сладко и спокойно ты давно не спала. Всегда что-то тревожило: кошмары, холод, страх, волнение, размышления, но теперь… Теперь так спокойно. Особенно когда чувствуешь Леви буквально рядом с собой. Не где-то там, на втором этаже, а тут, под боком. Тебе не хочется верить, что это была единственная такая ночь, что скоро он свалит обратно к Фарлану, а тебе придётся быть одной. Только не снова. Первое, что ты отмечаешь, когда просыпаешься — тепло. Тебе тепло и уютно. Настолько, что не хочется вставать. Леви лежит-не шевелится в той же позе, что и заснул. Наверное, ему не давали спать нормально в том доме… Ты вздыхаешь. Хорошо, что Иби выбрал вашу сторону, и решил всё-таки всё рассказать. Иначе Леви, вероятно, там бы и умер. Но сейчас он в безопасности, рядом. Ты не устаёшь думать об этом и радоваться, пока есть возможность. Так бы и пролежала ещё часов пять, но Леви возится — проснулся. Открывает глаза. Щурится, моргает. Поднимает сонный взгляд на тебя, тупит пару секунд. После резко отшатывается так, что падает с кровати. — Ну и что я делаю в твоей кровати? — спрашивает, потирая поясницу. Ты с улыбкой смотришь на него. Как же не хватало этого непонимающе-угрожающего взгляда. — Не знаю, — хмыкаешь. — Ты сам ко мне ночью пришёл. — Ну и почему ты не прогнала меня? — Тебе правда так хочется это услышать? — Уволь. Он встаёт, отряхивается, хватается за голову. — Болит? — Алкоголь постарался. Не умру. — Под алкоголем ты сговорчивее. Ты садишься, потягиваешься на кровати, готовясь вставать. Леви покачивается, но стоит на ногах. Ты встаёшь и на всякий случай его страхуешь. Он смотрит на тебя, как на умалишенную, закатывает глаза и выходит из твоей комнаты на кухню, где Фарлан уже греет чай. — Доброе утро, — оборачивается к вам. Ты лыбишься. Наконец он говорит это не только тебе. Леви проходит к мини-гарнитуру. — Ну вы тут засрали всё знатно конечно, — проводит пальцем по столешнице, показывает вам крошки и пыль. Взгляд убийственный. — Тебя сейчас только это волнует? Напряжённая тишина. — Нет. Леви поворачивается и направляется наверх. — Может, тебя расчесать? — предлагаешь ты. — Вряд ли ты сам сможешь. Леви игнорирует, уходит наверх. Тебе становится неспокойно. Куда он направился? Когда он пропадает из поля зрения становится страшно. Насколько он ушёл? Сколько ты его не увидишь? Час? День? Неделю? Раньше таких мыслей не было, а вот сейчас тебе хочется подняться следом. Ты порываешься сделать это, но тебя останавливает рука Фарлана, что легла на плечо. — Дай ему время. — Ты когда успел таким мудрым стать? — ты оборачиваешься на друга, что, кстати, немного подрос. — Не знаю, — он усмехается. — Но что-то мне подсказывает, что его сейчас лучше не трогать. — Мы его не будем трогать, а он снова подумает, что не нужен нам! — Успокойся, не думаю, что его сейчас волнует это. — Но что его тогда волнует? — Может, тебе это у него и спросить, когда вернётся? — Будто ты не знаешь, — ты садишься за стол, а Фарлан ставит перед тобой кружку с чаем. — Он никогда не рассказывал, что чувствовал. Может, если бы он поговорил с тобой нормально, то и не стал бы сбегать. Да вообще бы проблем стало на порядок меньше! — Может быть. Но, скорее всего, он не хочет сваливать свои проблемы на нас. А может до сих пор боится открыться, кто ж его знает. — Я понимаю, если бы он не открывался только тебе, но я… Я знакома с ним не неделю, и не месяц, и не два. Я вот доверяю ему и могу рассказать, что меня тревожит. А он нет! — Да ну? И много ли ты рассказала ему о том, что хотела лишить себя жизни? — Откуда ты… — Твои старые рисунки. Я рассматривал их, пока тебя не было. И частично дополнил картину твоего прошлого. Я же почти ничего о тебе не знаю. И Леви, несмотря на то, что вы знакомы давно, тоже, судя по всему, не знает. Чем вы обычно занимались? Вряд ли вели светские беседы. — Ну я не скажу, что мы целыми днями друг друга игнорировали. И не скажу, что ничего не знаем друг о друге. Мы знаем, но частично. Но этого недостаточно. Леви сейчас не такой, каким был раньше. Абсолютно не такой. Он очень сильно изменился, да и я, наверное, тоже. — Тогда вам надо восстановить отношения, чтобы они были как раньше. Узнаете новые стороны друг друга. И мне, наверное, лучше в этот момент не присутствовать. У меня с ним будет отдельный разговор. — Какой ты умный. Знаешь, каких усилий нам стоило сблизиться с ним? Да мы в первый раз нормально поговорили только после того, как он ни с того ни с сего пропал, я пошла его по всему городу искать, подралась за него с каким-то жирдяем, а он потом два дня меня откачивал. Может, это нас сблизило. Но сейчас… Я же не могу просто прийти к нему и начать болтать о жизни. То есть, я, может, и могу, но он увильнёт. Его доверие очень трудно заслужить. — Знаю. Но мы уже заслужили его, так? И он заслужил наше. Просто сейчас происходит недопонимание. — А по-моему мы уже поняли друг друга. Просто из него гордость прёт. Ну и может совесть мучает. — Тогда тебе и правда стоит сходить за ним. Поразмыслив, киваешь сама себе и встаёшь, берёшь приготовленный Фарланом для Леви чай и отправляешься наверх. Фарлан же обувается и накидывает кофту, исчезает за дверью, сказав напоследок: — Удачи. Ты поднимаешься по скрипучим ступенькам, замираешь перед дверью. Сколько времени ты там провела, пока Леви не было, представляя, что он сидит неподалеку? Сглатываешь, неуверенно открываешь её. Нужно собраться. Просто начать разговор и всё. Ну же. Леви сидит на кровати, с перекошенным от боли лицом пытаясь расчесать волосы, вот только это гиблое дело. — Я же предлагала помощь, — ты проходишь к нему, протягиваешь стакан с горячим чаем. — Внизу есть хлеб. Пошли, — голос почему-то обрывается, поэтому, откашливаясь, повторяешь громче: — Идём. — Не могу. Меня вымораживает грязь. — Ты что, есть не хочешь? — начинаешь раздражаться. — Я хочу избавиться от этого дерьма. Ты порываешься прикрикнуть, но вдруг замолкаешь. Наверное, стоит попытаться понять его. Леви всегда был чистюлей, но в этом ли сейчас дело? Скорее, грязь напоминает ему о событиях последних нескольких дней и не даёт спокойно жить. — Хорошо, — вздыхаешь. — В любом случае, пошли вниз. Без воды ты это не расчешешь и не отмоешь, — тянешь Леви за краешек футболки, призывая встать. Встаёт без лишних капризов, как будто только этого и ждал. Вы спускаетесь вниз, ты в спокойной тишине наливаешь кувшин воду, подходишь к диванчику перед кухней, где расположился Леви, ставишь кувшин с водой рядом с ним, потом возвращаешься на кухню и берёшь там чай с хлебом, возвращаешься. — Лучше сядь на пол, — подталкиваешь аккуратно, и Леви с недовольным цыканьем стекает на пол, морщится от того, что неудачно согнул ногу, потом садится удобнее, начиная с максимально удовлетворённым лицом свою трапезу. Ты садишься сзади него, спускаешь ноги по бокам от Леви, берёшь в руки многострадальную расчёску и начинаешь действовать. Для начала смачиваешь несчастные волосы, оттираешь всё, что в них засело, отмыливаешь мылом, местами, где удаётся, расчёсываешь. Леви сидит и не жалуется, даже когда явно больно дёргаешь. — Т/И, — зовёт спустя какое-то время Леви. — А? — Так где ты, всё-таки, была? Ты на пару секунд замираешь, пытаясь понять, что от тебя хотят, а потом, что именно ответить. Стоит ли говорить подробности? Или сказать в общих чертах? Закусываешь губу, вздыхаешь, непроизвольно дёргаешь Леви за грязную прядь, не заметив комочек, из-за чего он недовольно цепляется своей рукой в твою. — Не знал, что чтобы узнать, придётся поплатиться волосами, — пробурчал он. — Скажи спасибо, если от них вообще что-то останется, — ворчишь ты, промывая новые локоны. — По ощущениям они сейчас отвалятся. — Если ты будешь их вырывать, как ты это делаешь, то точно отвалятся. — Вообще-то я старалась быть аккуратной. — Плохо старалась. Ты еле удержалась, чтобы не вылить кувшин с водой на голову Леви. Это было бы зрелище кончено, но сейчас, наверное, не стоит. И всё же ты злишься. — Может, так лучше? — ты сгребла его волосы в охапку, оттянув назад, вынуждая запрокинуть голову. В глубине глаз Леви от неожиданности мелькает страх, и ты усмехаешься, отпуская, примирительно аккуратно расчёсываешь уже помытые пряди. — Насчёт твоего отсутствия, — напоминает он. — А, да… — ты вздыхаешь. — Тебе с какого момента? — С того, когда я сказал тебе валить и не соваться. Какого хрена Фарлан сказал, что ты спасла меня от пули. — …Вот о чём ты. Ну… Я уж и не помню. Вроде, я ждала вас в доме друга Фарлана, как ты и говорил, а потом почему-то пошла… А, точно, меня бродяга к вам привёл, сказал, что вас схватили. Ну я прихожу, а в вас стрелять собрались. В тебя конкретно. Всё, что я смогла придумать, это метнуть в того мужика бутылкой. Немножко промазала, пуля разбила эту бутылку, но зато ты живой. Потом я попыталась как-то договориться с ними, но не вышло. — Ещё бы. — В общем, я им стала угрожать, что сожгу документы… — А огонь то откуда взяла. — Да там валялась спичка какая-то, её зажечь нельзя уже. Я сделала вид, что можно. Ну они, собственно, повелись. Но не повелись. Потому что в итоге напали, а я от них попыталась убежать. — Но не убежала. — Да. Леви вздыхает, судя по всему, закатывая глаза. — Я же учил тебя сбегать из таких ситуаций. Да даже если у тебя в башке дырка, с таким преимуществом и не сбежать… — Да ты дослушай, критик, — дёргаешь его раздражённо за волос. — Всё нормально было, я бежала, забралась на крышу, там от них увиливала, всё успешно продвигалось, но… Я свалилась с крыши и всё насмарку. — Господи, ты серьёзно? — Ну да. Кажется, Леви настолько много хотел тебе высказать, что не выбрал что именно и по итогу только многозначительно взбычился. — Очнулась я на чёрном рынке, — продолжаешь ты прежде, чем Леви успевает испортить тебе настроение. — Значит, Фарлан угадал, — замечает Леви. — И как ты оттуда сбежала? — Я вряд ли бы сбежала сама. Там рядом со мной продавали девочку, Изабель, мы поговорили немного, а потом её купили. — Так говоришь «поговорили немного», как будто у вас дружеские посиделки посреди чёрного рынка были. Ты усмехаешься. — Да, конечно. В общем, путём сложных поворотов событий, она вернулась за мной, мы с ней сбежали, немножко там со всеми повоевали, потом появился Иби… — А с этого момента поподробней. Ты поджимаешь губы, не зная, как преподать информацию так, чтобы Леви правильно понял поступки Иби. Пока рассуждаешь, перебираешь чужие волосы, ища оставшиеся спутанные части. — Иби помог нам стащить сумку. Там внутри какая-то штука лежала, еда. Штуку он быстро спрятал и нам показывать не стал, а мы и не просили. — А что за штука? — Не знаю я. — Ну опиши. — У меня сумка если что сохранилась. — Со штукой? — Да. — Тащи сюда. Ты вздыхаешь, встаёшь и уходишь в комнату. Вообще-то, за сумку отвечает Изабель, в конце концов, это она придумала сохранить её в память об Иби, но хранить ее на улице не вариант, поэтому лежит у тебя. Ты подхватываешь её за лямки, возвращаешься к Леви, ставишь перед ним. Леви расстёгивает, и глаза его распахиваются. Ты не знала, что он так умеет. Леви кидается к этой странной штуке, вытаскивает её, рассматривая со всех сторон. — Т/И, да у тебя реально дырень в голове! — Чего? — Я же тебе рассказывал, это УПМ! УПМ, Т/И, на нём можно улететь на поверхность!