Кинотеатр

      Тихон не понимает, почему обязательно нужно куда-то тащиться, когда и дома можно прекрасно посмотреть фильм: развалиться на диване среди подушек, прижать к себе Ваню, случайно получив в грудь острым локтем, и залипать в фильм на широкой плазме, комментируя и чередуя глупые шутки с серьёзными обсуждениями. Не беспокоиться, что они своей болтовней могут помешать другим зрителям. Лениво ворочаться, только чтобы переложить руку с пояса на плечо Вани, когда та затечет. Мягко обнимать друга и легонько поглаживать по плечу. Куда удобнее же, чем два с половиной часа сидеть в жёстком кресле задрав голову и слышать не столько реплики актёров, сколько чавканье попкорном соседей.       К тому же за периметром их уютной квартиры все ещё консервативная Россия, где большинство людей отказываются принимать, что двум мужчинам может быть просто хорошо вместе. Квартира, конечно, на самом деле золотого мальчика Янковского, но на несколько ближайших дней — «их». Приехав в Москву на каникулы, Тихон честно хочет остановиться в отеле, но Ваня хмурится так, что это чувствуется через сообщения в Телеграме, и велит не дурить.        «Поспишь у меня».       Так вопрос с жильем быстро решается и не нужно придумывать поводов остаться наедине. Теперь они наедине всегда — ну, на неделю точно. Едят вместе, спят вместе, играют в приставку. Дымят, расслабленно хохоча и развалившись на диване; бегают в подпольный ларек после 23:00 за новой бутылкой виски. Эти отношения выходят такими же легкими и дурманящими, как невесомый дым косячка. От губ Вани так же сложно оторваться, как и бросить курить. Они зажимаются при любой удобной возможности, как двинувшиеся друг на друге подростки. Ещё один плюс оставаться в квартире, а не тащиться на холодную мрачную улицу: можно целоваться, обниматься, заниматься сексом, когда захочется. Сколько захочется.       Но Ваню тянет выбраться в люди, прогуляться, подышать свежим воздухом. Конечно, принарядившись так, чтобы никто не узнал, и скрыв пол лица маской, но, честно сказать, русские актёры не самые узнаваемые люди: даже блогеров и то чаще просят сфоткаться на улице.       Последний сеанс, последний ряд. Кинозал с черными стенами, темно-синими современными креслами и огромным белым экраном — напоминает зависший в космосе корабль, готовящийся отправить их в другую вселенную. Навстречу небывалым приключениям. Когда они занимают свои места и свет гаснет, а на экране появляется заставка, обещающая развлечение на последующие два-три часа, рука Тихона как обычно ложится на плечо Вани. Якобы случайно. Якобы Жизневскому просто нравится сидеть так: вальяжно развалившись, выставив вперед длинные ноги, закинув руки на соседние кресла. Поза настоящего альфача. На деле же все ради того, чтобы слегка коснуться Вани, приобнять его легко, почувствовать, как он двигается ближе, устраиваясь на плече друга. Кажется, фильмы доставляют даже больше удовольствия, если смотреть их обнявшись. Ещё бы жёсткий подлокотник между кресел не мешался. Поелозив, Янковский словно читает мысли и молча поднимает его, ничего не говоря о том, что дома все-таки удобнее. Дома можно не беспокоится о том, что о них подумают. Дома можно комментировать фильм в полный голос или вообще его не досматривать, в какой-то момент слишком увлекшись поцелуями и ласками. Переворачиваться, стаскивать с подушек Ваню ниже, нависать над ним, мягко многообещающе улыбаясь. Продолжать зацеловывать его потрескавшиеся губы, стягивать с него майку, расстегивать джинсы. Или наоборот — наблюдать снизу, как Ваня на фоне идущего фильма с хитрой улыбкой седлает его бедра и наклоняется ниже, якобы собираясь поцеловать, но лишь дразнясь: его спадающие удлинённые волосы щекочут лицо Жизневского, а дыхание обжигает губы, но он не наклоняется достаточно низко, чтобы их поцеловать. Ждёт, когда его Тишка первый не выдержит и поддастся вверх, напрягая мышцы и приподнимаясь над диваном, и перехватит соблазнительно приоткрытые губы. Обнимет за шею, притягивая к себе и не отпуская. Они столкнутся в горячем поцелуе, напористо целуясь, словно стараясь показать, чьи чувства крепче и кто влюблен сильнее.       Возможно, когда-нибудь золотой мальчик наиграется. Тихон не боится этого момента, зная, что примет его решение. Примет, если Ваня однажды ответит: «Да, тебе лучше остановиться в отеле». Не отрицает, что и сам может увлечься кем-то другим. В России особенно сложно быть не таким, а продолжительность любви — не та вещь, которую можно измерить, как хронометраж фильма. У Тихона есть доказательство последнему в виде разрушенного брака за плечами. Но сейчас думать о расставании, как и купленном билете обратно в Питер, не хочется. Куда приятнее просто наслаждаясь теплом близкого человека, крепко его обнимать и наблюдать за легким эффектным фильмом на экране.       — Тиш, нам обязательно нужно съездить в Лос-Анджелес, — раздается громкий шепот сбоку.       Ваня и правда смотрит фильм с таким интересом, какой редко бывает дома. Тихон впервые видит, чтобы за весь сеанс он ни разу не достал телефон, не проверил соцсети и звонки. Глаза Янковского блестят восторгом, как у мальчишки, и Тихон забывает, что бубнил по поводу плюсов кинопросмотров дома. Неподдельное счастье друга стоит того, чтобы потерпеть несколько часов.       — Хочу сводить тебя в настоящий старый американский кинотеатр! Когда я был маленьким, мы с дедом часто в такие ходили. Там совсем другая атмосфера: там залы, как в нашем театре. И дух — дух особенный — творческий, старой школы. Тебе обязательно понравится.       Съездим, Вань, не вопрос. Не только посмотрим Лос-Анджелес, но и покорим его, и во всех кинотеатрах будут идти фильмы с нами в главных ролях.