Битва на Пламенном поле

Их войско было обречено на поражение. Планы по покорению Западных Земель и Простора на деле оказались бесполезными — присягнувшие Эйегону на верность воины Речных Земель и рыцари, которых привели завоеватели из Харренхола, были бессильны перед численным превосходством войска Лорена Ланнистера и Мерна Гарденера. Не зря оба были королями! И свою корону терять были не намерены. Они привели с собой столько людей, сколько земли Простора ещё не видели: пятьдесят пять тысяч мечей, больше пяти тысяч конников, несколько сотен лордов, решивших бороться за свои земли вместе со своими рыцарями. Стоило ли говорить, что такое войско испытывало трудности? Разместиться они не смогли бы даже в Харренхоле и его окрестных землях, будь у них этот замок в качестве военного преимущества. Провизии и воды не хватало, а среди солдат процветали мордобои, дезертирство и воровство — за войском было не уследить, а все настолько устали от страха, войны и лишений, что забыли о рыцарских обетах и чести. Командиры специально подначивали солдат, чтобы те были готовы отдать за победу свою жизнь. Об Эйгоне и его сестрах рассказывали жуткие небылицы, а вести о ходе войны преподносили так, что самые безнадежные из рыцарей крепко стискивали мечи и бросались их точить. Походные костры горели, густое варево в котлах кипело, а в разбросанном у Золотой Рощи лагере кое-где слышались затянутые на разные голоса песни. Завтра это войско отправится на северо-восток, прямо к армии Эйегона. Мерн Гарденер больше не допустит, чтобы его земли разоряли его же воины. Даже если это делается на благо будущих королей Простора. В городке Каменная Септа Эйегон разместил своё малочисленное войско и позволил себе отдохнуть, проспав целых четыре часа кряду. В последние месяцы для него это было редкостью: завоевание континента давалось труднее, чем он рассчитывал. Расписной Стол на Драконьем камне был уставлен флажками и фигурками, повсюду валялись карты с выверенными до каждой лиги маршрутами и сделанными на них пометками, а в те редкие ночи, когда королю удавалось поспать, ему снились земли, что он завоевал и что должен был ещё завоевать. Эйегон не простил бы себе просчётов. Он понимал силу, дарованную Таргариенам по праву рождения — понимал силу драконов и их разрушающую мощь. Эйегон видел потенциал у этих бескрайних прекрасных земель, державшихся друг от друга особняком. Державы грызлись друг с другом, отбивая жалкие клочки границ у соседей. Никто из правителей не обладал необходимым для объединения всего континента умом и военной мощью. Никто, кроме Таргариенов. Король умывал лицо и шею холодной водой из лохани, как на улице послышались хлопанья драконьих крыльев и людской гомон. «Рейнис и Висенья», — мелькнуло в голове у Эйегона и он был прав. Сёстры не заставили себя долго ждать, прибыв к брату вскоре после того, как к ним долетел почтовый ворон. Времени у них было в обрез. Таргариены привыкли к военной жизни и не жаловались на усталость, спешку и страх перед будущим. А страх был. Хоть терялся на фоне решительности Эйегона, уверенности Висеньи и смелости Рейнис. Вместе со своими драконами они стоили целой армии с континента. — Выдвигаемся, — бросил Эйегон своим сестрам, седлая Балериона. Они обменялись парой слов, обсудив тактику сражения. Тактику, которой не было. Висенья фыркнула, увидев рыцарей, пришедших с братом. «Их не хватило бы, даже если бы мы послали их разогнать ярморочный балаган в Хайгардене, а ты предлагаешь идти с ними в бой. Все эти люди умрут из-за нашей самонадеянности», — её слова были горькой правдой. Но выхода у них не было. Либо они выйдут на поле битвы и попытаются одержать победу, либо навсегда потеряют шанс покорить Простор и оставшиеся Западные земли. *** Две армии сошлись на широких просторах Раздолья, посреди золотых полей пшеницы, которой не суждено было стать мукой и хлебом. Мерн Гарденер, нацепивший тяжелый защитный шлем, гарцевал впереди, ведя за собой центральную армию. Полной броней озаботились немногие — у конницы было преимущество в плане мобильности передвижения, а пехоте трудно было сражаться полностью закованной в сталь. Короли Лорен и Мерн рассчитывали на лёгкую победу — появляющееся на другом конце поля войско Эйегона было редким и жалким по сравнению с тем, что привели они. Король Утеса посмеивался, почесывая бородку. Выдохнули и его уставшие воины. Их раз в пять больше. Победа — лишь дело времени. Наземной армией Таргариенов командовал Джон Мутон. Он был на хорошем счету у завоевателей, потому что первым из лордов континента перешел на их сторону. А ещё он кое-что понимал в военном деле. Он выкрикнул, и жидкая армия Таргариенов выстроилась защитной линией в форме полумесяца. Копейщики выставили свои копья, лучники готовились достать из колчана стрелы, а небольшая конница блуждала взглядом по армии Простора и Запада. У пехоты чесались ноги из-за вымахавшей пшеницы, щипало в носу из-за едкого пота, конского дерьма и мыла. Ожидание прервали воинственные выкрики и лязги сотен мечей. Армия Запада и Простора перешла в наступление. — Хайгарден! Утес Каастерли! Вперед! — скомандовал Мерн Гарденер и понесся вперед, наступая на копейщиков Эйегона. Его рыцари были неистовы, как было всегда в первую атаку. Мечи рассекали плоть и воздух, предсмертные выкрики мешались с ругательствами, падением тел и звуков разящих копей. Людей Эйегона было слишком мало. Копейщики пали, не успело пройти и пятнадцати минут от сражения, и просторцы пробирались по их трупам к коннице и пехоте. Король Лорен довольно смотрел на удачную атаку с левого фланга. Но небеса рассёк рёв драконов. Балерион с Эйегоном на спине несся в гущу сражения, пока Мераксес и Вхагар поднялись в воздух и огибали просторное пшеничное поле с обоих сторон. До этой битвы они никогда не поднимались в небо все вместе. Лицо Висеньи было перепачкано кровью, а в серебряная коса темнилась густым налетом пепла. Она крикнула Рейнис, давая ей знак подлетать к ней с братом — они не первый год вели сражения с воздуха, хоть и порознь, и доверяли друг другу так, как надлежало семье. Ситуация выходила из-под контроля. Это поняли даже их люди, задрав голову к небу — никогда ещё тройка не была верхом на драконах вместе. — Они не выстоят, Эйегон, — крикнула Рейнис брату, увидев, что войско Лорена и Мерна подбирается к остаткам их пехоты — пускай погибли пока только копейщики, скоро их судьбу могут разделить и остальное драконье войско. — Мы должны вмешаться немедленно! — яростно проревела Висенья, пока Вхагар норовила поддеть Мераксес. У этой самки был дурной нрав. Впрочем, как и у её всадницы. — Но погибнут и наши люди! Мы не сможем контролировать пламя, если оно разойдется по пшенице, — младшая из Таргариенов запротестовала, хоть и понимала, что иного выхода у них нет. — Так нужно, Рейнис. Иначе все эти люди погибнут зря, — хмуро ответил Эйегон, получив одобрительный взгляд от Висеньи. Без невинных жертв в войне не обойтись. Королевства создаются на крови и пепле. Она ничего не ответила, но всё равно направила Мераксес к старшей сестре и брату. Рейнис не хватало жестокости, которая с лихвой была у Висеньи. Они были разными, как солнце и луна, но в бою идеально дополняли друг друга. А их правящей силой был Эйегон. Король поднялся над полем, найдя глазами Джона Мутона — тот с его людьми находился дальше точки сражения и, что главное, был вдали от золотых стеблей пшеницы. Эйегон поднял руку, поднимая Балериона в небе до точки, с которой открывалось всё поле — поднял руку и ждал, как ждали и его сестры. Они ждали его приказа. Даже Балерион, тень которого накрывала добрую часть поля, замер вместе со своим всадником. Эйегон опустил руку. Приказ был отдан. Ветер подхватил вырвавшееся из пастей драконов пламя. Сухие колосья пшеницы занялись в мгновение, сделав золотистое поле тёмно-красным от безумного огня. Балерион спикировал, поливая бегущую от смерти вражескую конницу, в то время как Мераксес и Вхагар уничтожали пути для отступления позади противника. Джон Мутон, весь в поту и крови, довольно улыбнулся. Пламя гнало просторцев и западников прямо к его воинам, и его сил хватало, чтобы всех их перебить. Висенья правила Вхагар и обдавала огнём те части поля, что ещё оставались сухими, хоть в дыму и пепле трудно было что-то разглядеть. Её трудно было остановить — какой-то лучник попал ей в плечо и боль была невыносимой. Лязг бьющихся мечей давно сменился на полные ужаса и боли крики обреченных на смерть солдат, закованных в раскаленные латы. Незавидная смерть. Рейнис было жалко людей, сгоревших заживо в огненном пекле — тут и там валялись брошенные в горстке обугленных костей мечи. Зато Висенья и Эйегон ни о чём не жалели. Исход сражения был решен. Они победили. Король Простора Мерн Гарденер погиб одним из первых, едва огненному залпу с небес стоило спуститься на поле. В этот день ещё тысячи людей сгорели заживо, другие же приняли свою смерть от войска Таргариенов, поджидавших за горящем полем. Лорену Ланнистеру удалось бежать. Его люди за это его не судили. Тем более, что потом он был пойман и присягнул победителю, а Эйегон, верный своему слову сделал его верховным лордом Западных Земель и Хранителем запада. Эту битву окрестили Битвой на Пламенном поле. Точнее названия было не подобрать — пламя было повсюду, и люди, выжившие в тот день, до конца своих дней просыпались среди ночи, потому что им мерещился огненный жар драконьего пламени. Висенья крепко ругалась, когда после битвы Рейенис пыталась вытащить из плеча сестры стрелу и обработать кровящую рану. Они обе знали, что эта битва преломила ход войны и внушила в сердца их врагов страх, который раньше они не испытывали. Больше Таргариены не поднимали своих троих драконов в воздух одновременно. Но каждый из хранителей завоеванных ими земель знал, на что они способны. Победить любой ценой. Взять своё. Огнём и кровью.