Зарисовки о 10 "А"

Катенькина голова по своему обыкновению стояла на пьедестале недалеко от компьютера. Принтер уже включили и трубки забурлили, заставив проснуться и её. Она осмотрела класс, насколько это было возможно сделать в её нынешнем положении. — Посмотри на меня, — сосредоточенно глядя на Катины ресницы, попросила Мадина, держа в руках тушь. Она, осторожно орудуя щёточкой, быстро справилась с их накрашиванием, и отстранилась, улыбнувшись, — ну вот, марафет окончен. Катя улыбнулась в ответ. Кислород ещё не насытил её мозг настолько, чтобы она могла быстро соображать, но его хватало, чтобы выполнять простые действия и мыслительные процессы. Тишина. Те три калеки и две чумы, оставшиеся от класса после каникул, досыпали с открытыми глазами. Тишину разрушила влетевшая в кабинет Людмила Даниловна. Она говорила, что никогда не опаздывает и ну… Опоздала. Минутная стрелка давно перекатила за тройку. Несмотря на задержку, Людмила Даниловна начала урок, как ни в чем не бывало, с воодушевлением. — Госпожа Носова, — обратившись к Катенькиной голове возле принтера, злорадно улыбнулась она, — как вам спалось? Не продуло ли шею? Катя шутку не оценила и ещё больше поникла. Ей не очень нравилось стоять здесь, особенно, когда было открыто окно. Оттуда действительно неприятно дуло, но на шею она пожаловаться не могла. Катенькиной голове часто было грустно. Ей приходилось оставаться одной, когда уходили одноклассницы, и от этого становилось ещё печальнее. Принтер отключали только в восемь, когда техничка, ворча, заходила в кабинет, чтобы потушить весь свет. Только тогда Катенька засыпала, погружаясь в полное беспамятство и безмыслие. А утром снова включали принтер, её трубки бурлили, и она просыпалась, видя перед собой Мадину, наводящую ей утренний марафет. В праздничные дни к туалету прилагались тени и помада, а в будни обходились тушью и иногда подводкой, если Мадина приходила раньше обычного. Так проходили дни Катенькиной головы, стоящей на пьедестале и изредка участвующей в бурлящей жизни класса.