Сейчас он придёт

Сейчас он придёт. Медленно, осторожно он войдёт в комнату, держа в руках две дымящиеся кружки. Аккуратно, как может, прикроет дверь ногой и сядет на кровать. Ты встрепенёшься, поднимешь голову, улыбнёшься ему и поймаешь ответную улыбку. Подтянувшись на руках, сядешь на постели, по-турецки сложив ноги, и протянешь руку за своей чашкой чая. Пальцы на секунду соприкоснутся, и этот нечаянный жест всколыхнёт в душе бурю чувств и воспоминаний, родных и понятных лишь вам двоим. Обжигая губы, ты будешь пить горячий чай и нести какую-то околесицу про свой день в пансионе. Про новые проделки Хавьера Ольгадо, прибавившие тебе сегодня лишний час работы; про Ивана, который написал тест по математике на девяносто три процента, с такой гордостью, будто бы сама помогала ему готовиться, а не услышала об этом случайно в коридоре. Он будет слушать внимательно, словно твой не очень-то богатый на события досуг действительно может заинтересовать его. Ты искренне полагаешь, что он не перебивает тебя лишь для того, чтобы избежать расспросов о той загадочной части своей жизни, в которой тебе нет места, но втайне надеешься, что это не так, и что ты ему действительно интересна. Свет ночника будет плескаться в его глазах, как ломтик лимона в твоей кружке, и, продолжая болтать без умолку, ты будешь украдкой рассматривать его лицо, замечая малейшие колебания в его настроении и новые морщинки-лучики, расходящиеся от уголков глаз. Мыслями ты будешь далека от своих слов, ведь больше всего на свете тебе бы хотелось высказать всю свою тревогу, чтобы он понял, наконец: не из праздного любопытства ты так упорно стремишься проникнуть за плотную завесу тайн, скрывающую его. Его боль – твоя боль, и от незнания ты только больше волнуешься, но он будто не хочет понимать таких простых вещей и не видит, как горячо и сильно ты его любишь. Ты замолкнешь на полуслове, ощутив на губах вкус поцелуя. Его язык проникнет внутрь, коснётся нёба – и ты почувствуешь, как в тебе поднимается горячая волна возбуждения, распаляющая желание. Давно опустевшая кружка отправится на тумбочку; мысли спутаются в один большой клубок, из которого тоненькой ниточкой будет торчать одна-единственная – отчего на твоём платье так много пуговиц? Ты так тесно прижмёшься к нему всем телом, что стук его сердца будет слышен тебе, как свой собственный. Раз уж тебе не удаётся хорошо и красиво говорить, может, объятья и поцелуи лучше скажут, как сильно ты по нему скучала? День за днём – в ожидании его прихода; каждую ночь ты сидишь на холодной постели и ждёшь, когда повернётся в замке ключ и скрипнет тихонько старая паркетина. Ты никогда не знаешь, чем вы займётесь сегодня: будете ли пить чай или просто разговаривать, проведёте ли ночь в страстных объятьях друг друга или в мечтах, строя немыслимые планы на совместное будущее. Тебе это совершенно не важно, ведь главное то, что он всегда возвращается. Ты твёрдо это знаешь, ведь даже если ты нечаянно уснёшь, сквозь дрёму почувствуешь, как он ласково гладит твои рассыпанные по подушке волосы и поправляет сползшее с плеча одеяло. Даже если ты всю ночь не сомкнёшь глаз, сходя с ума от волнения, под утро он вернётся: усталый, грязный, но всегда улыбающийся. Ты будешь целовать колючие щёки, согревать своим дыханием его замёрзшие руки и плакать оттого, что он – хвала небесам! – вернулся живой. Вот и сейчас ты лежишь на кровати, свернувшись калачиком, и пытаешься поверить в неосуществимое. Закрыв глаза, ты представляешь себе, как открывается дверь, он входит в комнату, и ты ловишь на себе его рассеянно-влюблённый взгляд. Все твои тревоги – чепуха, дурной сон, и пусть всё упорно твердит об обратном. Пусть твой сын сидит рядом и пытается донести до тебя новость о завтрашних похоронах – всё это сейчас так некстати! Тебе до этого нет никакого дела, ты продолжаешь ждать, и тебе кажется, что ты уже слышишь его голос. Он ведь вернётся – кому, как не тебе, знать о этом? Сейчас он придёт. Сейчас.