Chasing Santa

Новогодние праздники всегда подкрадываются незаметно и бьют с размаху по голове. И вроде в начале декабря меня посещали мысли о приближении праздников, но тогда казалось, что до этого едва ли не вечность. А вот на календаре уже двадцать четвёртое число, и рождество, первый из всадников апокалипсиса, падает, словно снег на голову. Но главным сюрпризом стало то, что главный циник и нигилист из всех, кого я знаю, решил, что и в нашем скромном офисе должна быть частичка праздника. В итоге пришлось украшать ёлку, а главной головной болью, помимо всяких годовых отчётов, стал «Тайный Санта», в которого я играл в последний раз, пожалуй, в универе. Думаю, стоит сделать небольшое лирическое отступление, чтобы рассказать о себе. Зовут меня Эрен Йегер, по паспорту двадцать пять лет, но в душе больше двадцати вряд ли есть. Я работаю маркетологом в огромной компании, название которой очень сложно выговорить, поэтому даже стараться не буду. Скажу лишь, что мы специализируемся на продуктах питания, хотя скорее на снеках: всяких чипсах, сухариках, газированных напитках, необычных конфетах, будь то ядрёные кислые леденцы или тянущийся подобно «слайму» мармелад. Очевидно, что такие продукты рассчитаны на молодёжь, потому и коллектив у нас одной возрастной категории. По крайней мере в отделе маркетинга, где я работаю, в соседние офисы захожу редко. Просто из нас вышла такая себе небольшая семья из одиннадцати человек, а больше никто и не нужен. Как итог: мы никогда не ходим на корпоративы компании и всегда устраиваем свои. Может, это и к лучшему — контингент у нас специфический, всех вместе приняли бы за толпу фриков. Но воистину самым выделяющимся из нас точно будет Леви Аккерман. Не зря именно он возглавляет наш отдел. Леви учился в одном из лучших французских вузов, название которого я не помню, на специальности «экономическая психология» (что как бы относится к маркетингу, но гораздо шире). И это далеко не основная причина, по которой именно он — наш начальник. Просто у Аккермана поразительным образом получается поддерживать дисциплину и сплочать коллектив на почве нашего общего страха перед его суровостью. Да и в рекламе он разбирается очень хорошо — тут у меня претензий нет. Почему же я сказал, что он выделяется больше всех? Во-первых, Леви старше всех нас — этому мужчине тридцать четыре, у нас разница почти в десять лет. Во-вторых, Аккерман, как я уже упоминал, — жуткий циник. Он почти всегда ходит с мордой кирпичом и отрицает все классические ценности — у него нет семьи, да даже девушки нет (про детей не заикаюсь). Леви плевать хотел на какое-либо приличие, всегда необычайно прямолинеен и холоден. Звучит захватывающе, а на деле немного смешно, когда рядом с тобой стоит и, почти не наклоняясь, смотрит в монитор бледный коротышка, хмурится, а потом контрастно низким голосом выдаёт что-то вроде: «Работа говно, переделывай нахуй». Да, в выражениях он не стесняется. Но со внешностью это никак не сходится. Именно благодаря Аккерману я научился «не судить книгу по обложке». Тем не менее, не могу сказать, что он некрасивый. Например, мне нравятся его короткие чёрные волосы, выбритые на затылке, или острые скулы на бледном лице. А глаза — вообще прелесть. Вроде под стать характеру холодные, но есть в них что-то горячее и цепляющее. По таким хвалебным речам становится очевидно, что он мне симпатичен. В любви до гроба, конечно, не признаюсь, но и совру, если скажу, что ни разу не дрочил на его светлый образ. О чём это я? Ах да, «Тайный Санта». Леви всегда ненавидел праздники, особенно новогодние, да и не скрывал этого. Каждый раз, когда мы украшали офис под стать очередному поводу выпить, он презрительно фыркал — елка была вообще под запретом все два с половиной года, которые я тут работаю. А тут вдруг сам припёр внушительных размеров ель и приказал нам её украсить. И ладно бы это, но украшали мы в рабочее время! Педант-Аккерман никогда не позволил бы нам такой безответственности. Но в нашем случае произошло «рождественское чудо», после которого у Леви возникла ещё одна идея в виде популярной для рабочих коллективов игры «Тайный Санта». Правила просты: каждому достаётся листок с именем человека, которому надо сделать подарок. Своих отправителей никто не знает, а подарки находят утром двадцать шестого под той самой ёлкой. В идеале подарок должен соответствовать увлечениям попавшегося человека. И это как бы максимально мило, сближает коллектив и так далее. Всё было бы супер, если бы мне не попался Жан. Это, пожалуй, единственный в нашем отделе, с кем я не лажу. Он — наш экономист, занимается всякими подсчётами и бюджетами рекламных проектов. Мы постоянно спорим, бывает даже дерёмся, после чего получаем выговоры от Аккермана. Ей-богу, ощущение, будто кто-то специально подсунул мне именно его, чтобы подшутить. Но ничего, я выкрутился. Вроде слышал, что он — геймер. Потому купил пару брелков с популярными играми, кружку с картинками из разных игр, новомодную игровую мышку и пару шоколадок, чтобы хоть немного стимулировать его лошадиные — под стать морде — мозги. Конечно, пришлось раскошелиться, да и повозиться с тем, чтобы всё красиво упаковать, но в итоге мой подарок выглядел довольно презентабельно. А с моим ужасным почерком удалось действительно красиво подписать имя получателя на небольшой открыточке, которую я прицепил к ленте. Мой шедевр первым остался под ёлкой, ведь двадцать четвёртого числа я отпросился домой пораньше, а двадцать пятого мы не работаем. Пока все были на обеденном перерыве, я незаметно подложил коробку под ёлку, чтобы сохранить отправителя в тайне, и пошёл есть заказанную пиццу к остальным коллегам, как ни в чём не бывало. Не думаю, что есть смысл рассказывать про своё Рождество — провёл я его в кругу семьи, как всегда. А вот на следующий день было много всего интересного. Во-первых, шёл на работу я не с пустыми руками, а с небольшим подарочным пакетом для босса, у которого по абсолютно смешному стечению обстоятельств день рождения выпал именно на этот светлый праздник. И пускай Леви говорить про день рождения не любит, да и моим поздравлениям по телефону не шибко обрадовался, оставить мужчину без подарка я не могу. А так как о его интересах мне мало известно, решил, что подарок должен быть универсальным, поэтому принёс бутылку хорошего вина и вроде неплохой фитнес браслет. В планах были часы, но у меня не так уж много лишних денег на такие подарки, да и мы с Аккерманом не настолько близки для подобного. Прихожу в офис достаточно рано, обычно кроме меня в такое время тут только сам начальник, но в этом и был мой план. А то зная, какие ребята у нас любители болтовни, сразу бы пошли слухи о том, почему это я хожу к Леви в кабинет с бутылкой вина. Потому стучусь в дверь с табличкой «Леви Аккерман» лишь после проверки офиса на наличие посторонних, которых обнаружено не было. — Доброе утро, мистер Аккерман. — Улыбаюсь, проходя в кабинет начальника. — Ты, Йегер? Зачем ты постоянно прёшься сюда так рано? — Спрашивает со своим привычным холодом, не отрываясь от какой-то бумаги. Кабинет Леви мне всегда нравился, в нём нет ничего лишнего: справа — небольшой кожаный диван для посетителей, слева — несколько тёмных дубовых столов, забитых папками и документами, а посередине — рабочий стол, за которым и сидит начальник, читая очередной указ и попивая любимый чёрный чай из милой кружки с котом в смокинге и подписью «муркетолог», которую я подарил ему в прошлом году, уже даже не помню, на какой праздник. Мне казалось, что он забросит её на полку или вообще вышвырнет в окно, но вот уже который раз вижу, как он держит её в руках. Мелочь, а приятно. — Я просто хотел поздравить вас с днём рождения. — Неловко чешу затылок и подхожу к его столу. У всего отдела столы завалены бумажками, блокнотами с набросками, и только у Аккермана феноменальная чистота — всё ровно и красиво разложено, ничего лишнего. Каждый раз удивляюсь чистоте и порядку в его кабинете. — Не стоило, — бросает так же отрешённо, но всё же поднимает глаза на меня, а после переводит взгляд на мой пакет. — А, это вам. — Вспоминаю, что пришёл не с пустыми руками, и протягиваю мужчине свой подарок. Леви с плохо скрываемым интересом осматривает содержимое пакета. Вино, понятное дело, рассматривать было не так интересно, а вот фитнес браслет привлёк его внимание. — Не знаю, занимаетесь ли вы спортом, но эта штука в любом случае полезна, — заранее оправдываюсь, хотя он ещё не успел даже презрительно фыркнуть, как делает это обычно. — Это… — Запинается, видимо, чтобы подобрать слова, а я нервничаю как бы меня не послали далеко и надолго с такими глупыми подарками. — Очень мило с твоей стороны. Спасибо. — Кивает Аккерман, и на лице даже появляется тень улыбки — редкое для него явление. — Рад, что вам понравилось. — Улыбаюсь в ответ. — Ну, теперь я пойду. — Вновь неловко чешу затылок, понимая, что вряд ли найду причину задержаться с Леви. — Ага. Иди. Скоро остальные подтянутся, будете подарки разбирать, — говорит Аккерман, складывая коробку с браслетом обратно в пакет. — Вы тоже подтягивайтесь. Не знаю, кто ваш Санта, но подарок точно будет крутым. Уж вас никто обделить не посмеет, — усмехаюсь скорее ради формальности и покидаю кабинет начальника. На душе становится как-то тепло от этого милого диалога, да и подарки дарить я люблю. Но вот до распаковки тайного Санты ещё несколько часов точно — пока все соберутся, пока освободятся, а мне так не хочется их всех ждать. Знаю, что это немного нечестно, но хоть одним глазком гляну, что там в моём подарке. Без труда нахожу коробку со своим именем. Она большая, тщательно обернута в упаковочную бумагу с незатейливым узором в красную клетку, как на школьной форме или типо того. Не могу побороть свой интерес и тащу коробку к своему столу. Осторожно вскрываю бумагу канцелярским ножиком и даже не пытаюсь держать интригу — внутри всё кипит от желания скорее узнать, что же для меня придумали. Потому как только высвобождаю коробку из плена бумагу, сразу её открываю. Лучше бы я этого не делал. Вернее… Наверное хуже было бы, открой я её при всех, но блядь, таких подарков я точно не ожидал. Да и суть тайного Санты в том, чтобы приготовить подарок по интересам получателя. Но я как-то не припомню, чтобы говорил всему офису о своих сексуальных предпочтениях или о любви к секс-игрушкам. Тогда какого хера в моей коробке набор юного извращенца? Первым в глаза кидается средних размеров фалос с вибро-режимом и уже от этого смущаюсь, как девственница. Остальное содержимое коробки из того же ассортимента: наручники, эректильное кольцо, распаляющая смазка, презервативы со вкусом клубники, классический кляп с шариком и, как гласит упаковка, вибропуля, которая управляется приложением на смартфоне. Не спрашивайте, откуда я знаю, но такой подарок явно влетел кому-то в копеечку. Ахуенный Санта, ничего не скажешь. А на дне, кстати, от него осталась какая-то записка. Читаю её, а по спине пробегают мурашки: «Если хватит ума понять, кто я, можем поиграть во что-то более интересное.» Как же я надеюсь, что это подарок от кого-то из девчонок. Парни мне, конечно, нравятся, но универсалом я никогда не был, потому пихать резиновый член могу только в чужую задницу, а это любят не все. Вообще это всё очень жутко: где-то в этом офисе со мной работает человек, который очень хочет со мной переспать, и ни разу даже виду не подал. Поражаюсь этой актёрской игре и даже не знаю, как буду искать своего Санту, да и стоит ли вообще. Однако, мне, кажется, не оставили выбора, ибо могу поклясться, что с момента открытия коробки чувствую у себя на спине чей-то тяжёлый взгляд. Где-то через час в офисе собираются абсолютно все работники отдела. Даже те, кто тщательно скрывал свой интерес, надеялись поскорее открыть свои подарки или же посмотреть на эмоции тех, кто эти подарки открывает. Я не был исключением — тоже хотел посмотреть, как Жан отреагирует на мой подарок, но сейчас тело будто приклеилось к удобному стулу на колёсиках, и я предпочитаю наблюдать со своего места, несмотря на уговоры лучшего друга Армина. — Эрен, ты идёшь? — Спросил он, как только все уселись под ёлкой. — А? Нет, я свой уже открыл, там ничего интересного нет, — бросил я в ответ, поражаясь собственной актёрской игре, ведь на самом деле интересного там дофига и больше. Арлерт закатил глаза, но по нему было видно, что настаивать не будет: — Так же нечестно. — Ну да, не совсем честно. Но я пришёл очень рано, ждать вас два часа не хотелось, — на ходу придумал отмазку и вернулся к компьютеру, делая вид, что очень занят. Хотя я действительно был занят важной презентацией, которую мне доверил сам Леви. Это было что-то вроде отчёта для руководства по его новой рекламной стратегии, и именно меня босс попросил её оформить. Не могу себе позволить подвести начальника. Армин лишь пожал плечами и вернулся к остальным коллегам, а я наблюдал за всеми со своего места. А между тем, решаю начать своё мини-расследование по поиску моего Санты. И начну, пожалуй, с самого Арлерта. Он — мой лучший друг ещё со школы. Мы были вместе везде: пошли в один институт на одну специальность, а после именно Армин порекомендовал меня в эту компанию, ведь одного маркетолога в виде этого умного блондинчика им было мало. И вроде как то, что он не настаивал, чтобы я показывал всем подарок, кажется подозрительным (может, он знает, что там, потому не хочет позора?), но я знаю Арлерта слишком хорошо и знаю, что такого он бы сделать не смог. Как минимум, потому что в свои двадцать пять он до сих пор девственник и стесняется всего, что касается секса. Поэтому его кандидатуру я могу даже не рассматривать. Десять из коллег были под подозрением Одним из них был девственник, и их осталось девять Допустим, с Армином всё легко, но как быть с остальными? Не буду же я к каждому подходить и спрашивать, кому он дарил подарок, ведь это как минимум нарушает саму суть игры. «Тайный Санта», значит и отправитель должен оставаться в тайне, как я объясню тому же Жану или Конни почему они должны пойти против правил? «Ребят, тут такое дело, мне кто-то подарил коробку с секс-игрушками, вот я и ищу своего Санту» — так что ли сказать? Да меня до пенсии будут подкалывать по этому поводу. Нет уж. Придётся думать, присматриваться к деталям и играть в детектива. Пока думаю, натыкаюсь глазами на прислонившуюся к стене Петру — секретаршу дьявола, как мы её называем. Сама по себе девушка очень милая и добрая, часто скромничает, как и сейчас, например, ждёт пока все распакуют свои подарки, чтобы только потом взять свой. Сразу понимаю, что моё расследование может быть быстрее, если исключить самых неочевидных подозреваемых. Рал как раз одна из таких. Причина очень проста — она немного старше нас и уже замужем за Оруо из экономического отдела. Они часто видятся на обеденном перерыве, и у меня нет причин сомневаться в её чувствах, да и Петра слишком уж скромная, чтобы прислать мне резиновый член. Минус один подозреваемый. Девять из коллег должны быть на допросе Но одна из них замужем, и их осталось восемь Между тем, все по очереди открывают свои подарки. Я слишком далеко, чтобы увидеть содержимое коробок, но эмоции большинства точно искренние — все рады получить такие приятные сюрпризы от неизвестного, появляется какая-то магия Рождества. Даже вечно хмурый Аккерман наблюдает за всем этим с лёгкой усмешкой, а это вообще что-то из ряда «вон». Я уже думал, что всё обойдётся без казусов, но Конни, как всегда, отличился интеллектом. Он — программист, и я вообще не понимаю, как с его крошечными мозгами можно освоить что-то настолько сложное. Ведь как только свой подарок открыла Саша, из чьих довольных речей я понял, что там куча всяких вкусняшек вроде конфет или чипсов, Спрингер задал самый тупой вопрос: «Тебе правда нравится? Я старался», после чего ещё и улыбнулся, как дебил. С него смеялся весь офис, но зато мне теперь меньше работы — один из вариантов сам отпал, хотя даже если бы он не спалился, что был Сантой для Саши, к которой точно не ровно дышит, я всё равно не рассматривал бы его, как серьёзного кандидата на роль моего тайного поклонника. Восемь из коллег могли быть Сантой тем Один спалил подарок свой, и их осталось семь Этот конфуз забылся достаточно быстро, и вот свой подарок открывал уже Жан. И я, честно, абсолютно абстрагировался от мыслей про своего Санту, потому что сейчас мне хотелось увидеть реакцию на собственные старания. Нет, Кирштейн меня по-прежнему бесит, но я, в конце концов, старался сделать ему классный подарок и хочу, чтобы ему понравилось. А Жан, будто назло, очень долго возился с упаковкой, но оно того стоило, ведь каким бы говном он ни был, абсолютно искренне улыбнулся и громко бросил «спасибо за крутой подарок» своему неизвестному Санте, которым я и являюсь. Быть может, он не такой подонок? А нет, беру свои слова назад. Ведь когда уже после всей этой церемонии мы случайно столкнулись в коридоре, он, как всегда, начал на меня орать и явно провоцировать. Надо было нассать ему в кружку. Но сегодня я не в настроении спорить с лошадью, потому дипломатично проигнорировал его обвинения и вернулся на своё место. Этот случай заставил меня задуматься над вероятностью того, что мой подарок от Кирштейна. Звучит бредово, но вдруг этот подарок на самом деле не подкат, а способ мести? Может, он хотел, чтобы я открыл его при всех и опозорился или повёлся на ту записку, пришёл к нему со словами: «Я тебя нашёл, давай поиграем», а он бы высмеял меня за это и всем рассказал. Ладно, у меня есть как минимум два весомых аргумента против. И первый это то, что шанс «взаимных подарков» очень мал — если мне выпал Жан, вряд ли ему выпал я. И даже если бы так вдруг случилось, это же не так прикольно, и Леви или Петра, уж не знаю, кто этим занимался, точно бы перетянул жребий или заново использовал генератор случайных чисел — в общем, тот способ, которым определялись адресаты и отправители. А второй аргумент: Жану нравится Микаса, об этом знают все. Пускай она уже несколько раз его отшивала, бараньей упёртости Кирштейну не занимать, и он то и дело пытается за ней ухаживать, иногда даже набирается смелости куда-то пригласить. А Микаса — моя близкая подруга, и не простила бы Жану такой поступок по отношению ко мне. Ещё и пожаловалась бы боссу, который является её кузеном, чтобы Кирштейна точно лишили премии за неподобающее поведение. Я у Леви на хорошем счету, и он не даст лошади обидеть одного из своих лучших работников. А значит, моя теория глупа, и Жана можно вычеркнуть из списка подозреваемых. Семёрка из коллег, быть может, это месть? Но враг влюблён в другую, и их осталось шесть. Прошла уже почти половина рабочего дня, а у меня всё ещё огромный круг подозреваемых, который нужно срочно сужать. Есть ведь люди, которые сто процентов не могут быть моим Сантой. Например, Имир. Она — наш фотограф и фоторедактор, часто отсутствует в офисе, потому что ездит на фотосессии продукции, а затем подолгу сидит и редактирует получившиеся снимки, обрабатывает, подгоняет под стилистику сайта — в общем, дама действительно работящая. И пускай она с первого взгляда кажется бычкой, любит подстебать остальных и не стесняется в выражениях подобно Аккерману, на самом деле человек очень душевный, особенно когда выпьет, как следует. Почему же я не рассматриваю её кандидатуру? Ну, Имир нравятся девушки. Она этого не скрывает, да и партнёрша у неё есть, следовательно подкатывать ко мне смысла нет. Вычёркиваю. Шестеро из коллег могли так «поздравлять» Одна из них по девушкам, и их осталось пять. А вот, собственно, перед глазами маячит та самая партнёрша. Хистория — моя хорошая подруга, наш дизайнер и девушка Имир. Она сидит за столом напротив и упорно работает над редизайном упаковки к серии чипсов, периодически издавая усталые стоны, когда ей что-то не нравится в новом эскизе. Они с Имир познакомились на этой работе, тут же подружились и около года назад начали встречаться. С тех пор они работают в дуэте, отвечая за презентабельность наших продуктов, и наблюдать за их воркованием на обеде действительно мило. Соответственно, Хистория в роли моего Санты тоже быть не может. Осталось всего пять коллег, и нужно мыслить шире Вторая — первой девушка, осталось их четыре. Кстати, насчёт обеда. Ведь уже начался перерыв и можно немного расслабиться… Или использовать его для своего расследования. Эта мысль приходит в голову, когда вижу, как на балкон офиса выходит Райнер. Он — наш второй программист, вместе с Конни они занимаются сайтом бренда. А ещё он — один из четвёрки возможных отправителей моего подарка. Потому не могу упустить возможности поговорить с ним и выхожу на балкон следом. В нос сразу бьет терпкий запах сигарет, а Браун даже не оборачивается ко мне. — Давно не видел тебя с сигаретой, — бросаю, чтобы начать разговор. — Я пытался завязать. Не получилось, — не оборачиваясь ко мне, вздыхает Райнер. Подхожу ближе. — Что-то случилось? — Спрашиваю даже не для того, чтобы разговорить ради своего расследования. Мы с Райнером не то чтобы очень близкие друзья, но для всего отдела он как старший брат — всегда помогает, шутит, поддерживает. А сейчас я просто вижу, что ему херово, и мне искренне хочется его поддержать. Настолько, что даже странный подарок уходит на второй план. — Мама опять в больнице, — привычно хриплый голос едва не дрожит. — У неё рецидив. Честно, мне всегда было некомфортно вести такие разговоры. Я понимаю, что должен поддержать, но совершенно не могу найти подходящих слов, а если и нахожу — они застревают в горле. Хотя, сейчас это, кажется, и не нужно — Браун продолжает сам: — Я думал, что всё в прошлом, только успел расслабиться, как эта чёртова зараза опять вернулась. Придётся заново переживать этот ад. — Он делает ещё затяжку и наблюдает за тем, как дым рассеивается на фоне серого дождливого неба. — Но это ведь не приговор, — внезапно даже для самого себя отмираю. — Рак можно вылечить. С трудом, конечно, но это возможно. И именно сейчас нужно быть сильным, ведь если ты раскиснешь и опустишь руки, она сама потеряет надежду. — Знаю. Но как представлю, что снова придётся сидеть в больницах, смотреть на её бледное от химии лицо, сразу становится так больно, — горько вздыхает Райнер, и через его голос действительно можно прочувствовать эту боль. Я очень херово поддерживаю, но всегда пытаюсь сделать хоть что-то. Потому кладу руку другу на плечо и сжимаю, как бы показывая, что я рядом. — Ты справишься. Я в тебя верю. Да и не только я — мы все верим. Если нужна будет какая-то помощь, обязательно говори, — пытаюсь придать голосу твёрдости, но и самому говорить тяжело. — Спасибо, — только и может сказать Браун. Он тушит сигарету о запястье и бросает окурок в пепельницу, после чего возвращается в помещение, а я следую за ним, ведь уже успел замёрзнуть. Невольно возвращаюсь к собственным мыслям и понимаю, что Райнер моим Сантой быть точно не может. Он рассказывал, что у его матери диагностировали рак жёлчного пузыря три года назад на ранней стадии и смогли достаточно оперативно вылечить. А сейчас болезнь вернулась, и ему уж точно не до подобных подкатов. Круг заметно сужается. Четыре из коллег теперь, пойди и покури Один сейчас и так весь в стрессе, их осталось три. Компания осталась, конечно, такая себе — двое Аккерманов и Саша. Причём она здесь явно лишняя. Понимаю это, когда вижу, как в оставшиеся минуты перерыва она дуреет с Конни. Саша Браус — наша креативщица. Она довольно странная, но очень хорошо разбирается в еде и обладает шикарной интуицией, она словно знает, какой проект выстрелит, какой нет, что можно предложить чтобы заинтересовать таких же едоков, как она. В целом, девушка весёлая, но отношения или секс её явно не особо интересуют, её единственная любовь — еда. Ну или, может, ей взаимно нравится Конни, раз они постоянно вместе. В любом случае, это точно не я. Как минимум, потому что я не похож на кусок пиццы. Трое из коллег, лишнюю уберём сперва Она только едой живёт, вот их осталось два. Пожалуй, эта двойка — самый жуткий исход. Как подумаю о том, что такое прислал кто-то из них — кровь стынет в жилах. Потому я уже минут десять пялюсь в экран, а прогресс моей презентации не двигается. Не могу работать, думая о том, кто же из двоих Аккерманов подарил мне подобное. Хочется верить, что Леви. Вот с ним я бы действительно поиграл во что-то интересное, хотя очень стараюсь не представлять это — картинки скованного наручниками Аккермана в голове вызывают едва ли не мгновенную реакцию в штанах. Но с другой стороны, откидывать вариант Микасы тоже пока рано. Хоть мы и друзья, мне всегда казалось, что ей хочется большего. Она никогда не любила никого из моих партнёров или партнёрш, всегда сверлила их гневными взглядами, а когда я жаловался на какие-то конфликты — сразу советовала бросать вторую половинку. Потому она вполне может быть моим Сантой. Я в тупике. Ведь правда не знаю, кто из них приготовил мне такой подарок. И тем более не знаю, как это выяснить. Только если спросить кого-то из них. И это однозначно будет Микаса. С ней проще объясниться в случае надобности, а вот перед Леви будет очень неловко, если вдруг Сантой окажется не он. Хотя даже если это он, неловкости не избежать в любом случае. Презентация осталась открытой на компьютере, а я пошёл к столу Микасы. Она у нас — специалист по SMM, занимается раскруткой профилей бренда в соцсетях и помогает программистам с рекламой сайта. Работа, пусть и кажется лёгкой, на деле достаточно трудозатратная, потому Аккерман почти всегда можно увидеть за своим рабочим столом. — Привет, ты занята? — Спрашиваю, подходя к брюнетке. Она почти мгновенно сворачивает открытую на ноутбуке вкладку и улыбается мне: — А? Да не особо. — Знаю, странный вопрос, но кому ты готовила подарок на «Тайного Санту»? — Неловко чешу затылок и понимаю, что если мой отправитель она, это будет ужасно неловко и нашей дружбе явно не поспособствует. — Конни. А что? — Как ни в чём не бывало отвечает Аккерман, а после смотрит на меня с непониманием, когда я слишком громко выдыхаю с облегчением. — Да так. Мне просто очень классный подарок сделали и хочу поблагодарить своего Санту лично, — на ходу придумываю оправдание. А затем осознанием накрывает, и меня бросает в холодный пот. Неужто это подарок от Леви? — Что тебе подарили? — Интересуется подруга, тем самым поставив меня в тупик. — Ну… Очень много разной атрибутики по моим любимым сериалам. Подозреваю, что отправитель меня хорошо знает, поэтому решил спросить тебя, — мастерски выкручиваюсь и стараюсь не краснеть, понимая что мой подарок можно назвать разве что атрибутикой «50-ти оттенков серого». — Ого, это круто. Рада за тебя. — Улыбается Микаса, без труда купившись на мою импровизацию. — Спасибо. — Натягиваю улыбку ради вежливости и ухожу к своему столу. Двое из коллег с глазами цвета льдин Подругу стоило спросить, остался лишь один. Меня едва ли не трясёт от урагана мыслей в голове. Неужели этот подарок именно от Леви? Может, я ошибся в расследовании и зря отбросил чью-то кандидатуру? Вдруг Жан действительно захотел так надо мной подшутить или Петра не такая скромная, какой кажется на первый взгляд? Пускай с момента прочтения записки я мечтал, чтобы этим самым Сантой был именно Аккерман, сейчас просто не могу поверить в такой исход. Он ведь сплошная глыба льда, не выражающая почти никаких эмоций. Неужели в этом человеке есть место страсти, возбуждению, разнообразным фетишам? Вот что значит «в тихом омуте черти водятся». Конечно, я не настолько идиот, чтобы прямо сейчас рвануть к нему. Во-первых, нужно остудить голову, да и что пониже тоже. Ну, а во-вторых, в разгаре рабочего дня это обсуждать не очень — вдруг кто зайдёт, а у меня коробка с секс-игрушками. Да и в конце концов, мне всё ещё нужно сделать ту презентацию, за отсутствие которой Леви сам мне этот фалос в жопу засунет. А мне этого очень не хочется. Потому максимально сосредотачиваюсь на работе, обещая себе закончить её сегодня. Цель вполне реалистичная — мне осталось совсем немного. Вот только всё не могло пройти так гладко. — Йегер, занят? — Слышу за спиной пробирающий до дрожи хриплый голос. Как же хочется спросить его обо всей этой фигне, но рядом сидят остальные коллеги, потому я лишь сглатываю и оборачиваюсь к мужчине. — Нет, сэр, — вздыхаю, и не вру — презентация уже почти закончена. — Можешь, пожалуйста, сверить отчёт Жана с расчётами? У меня времени вообще нет. — Он протягивает мне бумаги и смотрит умоляющими глазами. Вид у Леви действительно замученный, конец года для начальника всегда сложный. — Да, конечно, — слегка улыбаюсь, как бы показывая свою поддержку в этот тяжёлый момент, после чего забираю документы. — Сам отчёт скину тебе на почту. Ты меня очень выручишь. Спасибо, — вздыхает Аккерман и кивает в знак благодарности. — Не за что, — бросаю ему вслед, а перед тем, как босс скрывается за тяжёлой дверью своего кабинета, вижу на его губах лёгкую усмешку. Что бы это могло значить? Мда, работёнки мне Леви подкинул прилично. Не то чтобы она сложная, но достаточно муторная. При том, что ошибок я почти не находил, понижать внимательность было нельзя — я не могу позволить себе так подставить Аккермана. Не только потому что он оторвёт мне яйца, но и потому что я мечтаю эти самые яйца к нему подкатить. А для этого есть прекрасная возможность, ведь с отчётом мне пришлось задержаться в офисе, а кроме меня так долго сидит разве что сам Леви. Хочется думать, что он специально оставил меня с этим тупым заданием, но чёрт, не могу себе позволить такие мысли. Да и вообще лучше не отвлекаться, а скорее добить отчёт и наконец-то разобраться с этим сраным подарком, а потом, может, и использовать его на одиноко сидящем в своём кабинете начальнике… Трясу головой, чтобы выбить из головы этот бред, и распахиваю глаза, заставляя самого себя смотреть в компьютер и открытый в нём отчёт Кирштайна, почти идеальный. Вот говнюк, даже повода для подъёбов не оставил. На улице уже стемнело, когда я выслал Аккерману на почту проверенный отчёт с некоторыми правками. Но это было не последнее моё дело на сегодня. Достаю из ящика коробку со своим подарком, беру бумаги с расчётами, чтобы отдать их Леви, и, мысленно прочитав самому себе «за упокой», направляюсь в кабинет к начальнику. Неловко стучусь и вхожу внутрь, заранее смущаясь. Просто теперь, после этого подарка, находиться с ним наедине немного странно, а от понимания, что разговор никуда не денется, сердце уходит в пятки и долбит по ногам, упрямо пытаясь свалить меня на пол. — Я закончил с проверкой, отправил вам на почту. Вот бумаги, которые вы давали. — Подхожу ближе и кладу на стол. Аккерман, до этого стоящий ко мне спиной и смотрящий в свои огромные панорамные окна на неоновый ночной город, поворачивает ко мне голову и сразу замечает коробку в руках. Снова усмехается. И я понимаю, что не ошибся. Он тоже это понимает, но мы оба молчим, так и не решаясь что-то сказать, хотя скорее просто общаемся телепатически — смотрим друг другу в глаза и читаем мысли. Леви усмехается, а я всем своим видом показываю непонимание и смущение. Если Аккерман — кусок льда, который бы на такой подарок лишь усмехнулся, то для меня коробка секс-игрушек с утра стала источником бури эмоций, и я не мог выкинуть её из головы весь день. Не знаю, сколько ещё мы так пялимся, атмосфера становится действительно гнетущей, а тишина давит на виски. Но есть в этом что-то романтичное, интимное. Однако, нужно что-то сказать, ибо весь вечер мы так не простоим. Сглатываю, напрягаю ноги, чтобы успокоить нервно трясущиеся коленки, и наконец подаю голос: — Вы — мой тайный Санта? Леви на это лишь вскидывает бровь и снова усмехается. Он поворачивается ко мне всем телом и грациозно подходит к своему столу, усаживаясь на край. Видно, что это делается нарочито-медленно, словно меня пытаются загипнотизировать, и я ведусь — не могу отвести от него взгляд. — Не думал, что ты допрёшь до этого так быстро, — хмыкает, игриво склонив голову на бок. Снова молчим по законам жанра. Это ведь детектив. И когда преступление раскрыто, должна последовать такая же пауза, чтобы зритель осознал происходящее вместе с самими героями. Но мы ведь не в фильме. Просто я совершенно не знаю, что мне сказать. Думаю, нужно в первую очередь защитить от посягательств свою задницу. — Ну… — Начинаю, формируя предложения на ходу. — Это было неожиданно. Но приятно, — откашливаюсь и говорю тише, всё ещё не веря, что признаюсь в таком боссу. — И я был бы не против поиграть во что-то интереснее. Только я… Ну… — Запинаюсь, потому что реально стыдно обсуждать подобное с человеком, на которого до этого только дрочил втихаря. — Я не из нижних. И как бы сильно вы мне не нравились… — Окончательно туплю взгляд в пол, а голос уже похож на шёпот. Аккерман спрыгивает со стола, в два шага добирается до меня и хватает за подбородок, заставляя смотреть на себя. — Думаешь, я не понимаю? Ты постоянно очень заметно пялишься на меня и проявляешь повышенный интерес к моей заднице. А чего на неё пялиться, если не хочешь вставить? — Издевательски замечает абсолютно без присущего мне стеснения. Кажется, смутить Леви невозможно. — Хочу, — выдыхаю, завороженно наблюдая за мужчиной. Он ниже меня на пол головы, но сейчас смотрит сверху вниз, и от этого взгляда всё внутри затягивается в узел. Моя влажная мечта сейчас так близко, его губы буквально в паре сантиметров от моих — бери и целуй, но тело будто парализовало. — Вот и прекрасно. Потому что я на твою задницу не претендую. Мне не пятнадцать, чтобы жить идеей кому-то присунуть. Опыт формирует предпочтения, — усмехается Аккерман, продолжая пожирать меня взглядом. — Какое приятное совпадение, — бубню, просто чтобы не молчать, и вынуждено улыбаюсь, чтобы изобразить такую же непринужденность. Актёр из меня плохой, ведь я просто не могу скрыть своё смущение. Игриво наклоняет голову, после чего сильнее сжимает мой подбородок и спрашивает: — Думаешь? — Ну да. Даже не догадывался, что вы гей. — Рука дёргается, чтобы по привычке почесать затылок от неловкости, но двигаться я не могу, откровенно пялясь в гипнотизирующие серые глаза. — Ты тоже не похож, но так легко соглашаешься, — хмыкает, вскинув бровь. — Я и не гей. Мне нравятся и парни, и девушки, — объясняю, постепенно расслабляясь, а затем неожиданно для самого себя смелею. — А ещё мне нравитесь вы. — Внимательно смотрю в глаза, ожидая реакции. Плевать, какой она будет. Главное, чтобы не привычный Аккермановский холод. — Вот как. Да ты прямее рельс, Йегер, — усмехается и ведёт большим пальцем по моей нижней губе. Тащусь от этого действия, равно как и от огонька, вспыхнувшего в его глазах. — Не вижу смысла скрывать очевидное. — Пожимаю плечами и глупо улыбаюсь, скрывая за этой улыбкой дичайшее желание его поцеловать. — Это действительно очевидно. Поэтому я и послал тебе такой подарок, — объясняет Леви, продолжая играться с моей губой. — Я могу принять это за признание? — Спрашиваю с надеждой в глазах и целую кончик его пальца. — Принимай это, как предложение потрахаться. А там — посмотрим, — игриво усмехается и убирает от меня руку. Сердце колотится, а тело не хочет слушаться, но я очень хочу его поцеловать и понимаю, что он не против. Потому вооружаюсь всей своей силой воли и буквально хватаю его за талию, тяну на себя и вглядываюсь в каждое изменение на лице, каждую мышцу, будто ищу в этом одобрения. Аккерман кивает и прикрывает глаза, а мне срывает крышу: наклоняюсь и целую, нагло пихаю свой язык в рот и веду рукой по спине, заставляя выгибаться навстречу. Не вижу — чувствую на чужих губах усмешку, а значит, делаю всё правильно. Уж не знаю, кружится у меня голова из-за отсутствия кислорода от долгого и жаркого поцелуя, или из-за самого человека, чьи губы охотно ласкают мои. Отрываться очень не хочется, но и задохнуться тоже, да и Леви это желание разделяет, потому отстраняется первым. Залипаю на его глаза, а если быть точнее — на непривычный блеск в них. — Знаете, а ведь я боялся, что вы тоже… Ну… Сверху быть любите. Было бы очень неловко, — болтаю лютейшую хрень, просто чтобы как-то заполнить тишину. — Хотя, я бы удивился. С вашим-то миниатюрным телосложением, — вообще не смыслю, что говорю, будто пьяный. Хотя я не пил и опьянеть мог только от его губ. — Совсем ахуел? — Он удивленно вскидывает бровь и хватает меня за воротник. — Простите! — Мысленно даю себе по башке за такой бред. В конце концов, передо мной всё ещё мой великий начальник Леви Аккерман, и общаться нужно в соответствующем тоне, даже если сегодня я его трахну. — Просто я имел в виду, что ну… Обычно во второсортных порно-комиксах такое посылают, если хотят тебя трахнуть, а я бы этого не хотел. Поэтому я рад, что всё-таки смогу доминировать и воплотить в жизнь все свои фантазии, — говорю быстрее, чем думаю, и чувствую себя максимально неловко от таких разговоров с начальником, но заткнуться не могу. Будто реально в дрова. — Доминировать? — Усмехается Леви, будто пропустил мимо ушей все мои бредни. — Ну… Да? — Переспрашиваю, вопросительно смотря на него. Вместо ответа понимаю, что всю жизнь ошибался в физической силе Аккермана, ведь тот одним толчком в грудь отправляет меня на стоящий у стены кожаный диван, а после садится на колени, блокируя пути к отступлению. — То, что я люблю быть снизу, не значит, что люблю подчиняться, — холодно шепчет мне на ухо Леви, и по телу пробегают мурашки от этого тембра, а из руки выпадает заветная коробка. — Так что, Йегер, всё ещё хочешь поиграть? — Яйца поджимаются от этого соблазнительного и при этом командного тона. Конечно, я понимаю, на что он намекает, и, признаюсь, такого опыта у меня ещё не было. Чтобы кто-то доминировал надо мной в постели? Да ни за что. Ненавижу, когда что-то выходит из-под контроля. Но это же не кто-то. Это — Леви Аккерман. И если для того, чтобы присунуть ему, нужно добровольно надеть себе на шею поводок, я сделаю это, ещё и хвостом повиляю. — Хочу, — вздыхаю, опустив взгляд, и смиренно принимаю свою участь. — На меня смотри, — цедит сквозь зубы Аккерман и сам хватает за подбородок, поднимая голову. Покорно перевожу взгляд на его лицо, а если быть точнее — на глаза. Они переливаются, будто расплавленная сталь, и гипнотизируют, утягивают за собой. Неужели его так возбуждает контроль? Если так, то я буду послушен и поборю внутреннего «альфа-самца», чтобы в конце концов получить то, о чём мечтаю едва ли не с первых дней работы в компании. Леви замечает моё смирение и не может не наградить за это — ёрзает у меня на коленях, грациозно изгибается и не сводит хищного взгляда, будто стриптизёрша на привате у какого-то богача. Шедевр эротики. Не могу сдержать томных вздохов каждый раз, когда он настойчиво проезжается упругой задницей по стояку, но ещё труднее держать в себе желание прикоснуться. А потому забиваю на классическое правило стрипа и тянусь руками к соблазнительным ягодицам, за что получаю звонкий шлепок прямо по костяшкам пальцев. — Даже не думай, — шепчет Аккерман и тянется к моим губам, будто намеревается поцеловать. Честно — не удивлюсь если это ещё одна провокация, потому первым не целую — жду разрешения. Кажется, я был прав, потому как Леви останавливается буквально в паре сантиметров от меня и поднимает взгляд, будто проверяя на выдержку. Лишь когда он понимает, что я ничего не сделаю без его инициативы, одобрительно вздыхает, а потом целует. Позволяю себе ответить лишь через пару секунд, когда полностью уверен в том, что это не подстава. Руки чешутся схватиться за задницу, прижать к себе, облапать во время такого мокрого и страстного поцелуя, но терплю и сжимаю их в кулаки. Краем уха слышу шелест где-то в стороне коробки, а после звякает металл. Боюсь того, что будет дальше, но и разорвать поцелуй не смею, потому приходится лишь ждать, пока Аккерман сделает, что хочет. А он не тормозит — хватает мои руки, заводит за спину и защёлкивает в наручники. Он делает это настолько быстро, что я не успеваю даже опомниться и как-то помешать. Лишь после этого Леви отпускает мои губы и сразу смотрит в глаза, оценивая реакцию на подобный поворот событий, который, в принципе, был ожидаемым. Я лишь пару раз дёргаю руками скорее инстинктивно, а потом принимаю это незавидное положение со вздохом. В конце концов, это ведь то, чего он хочет. Аккерман хищно усмехается, замечая мою покорность, и, видимо, в качестве поощрения опускает руку мне на пах, где из брюк уже вполне заметно торчит стоящий член. Второй же рукой он хватает меня за подбородок и заставляет смотреть себе в глаза, пытаясь уловить все эмоции, когда начинает гладить и сжимать стояк сквозь плотную ткань. Не сдерживаю вздохов и смотрю ему в глаза уже без страха или смущения, ведь мне сейчас очень хорошо, и это главное. — У тебя уже так крепко стоит, — чертовски соблазнительно шепчет в губы, не переставая дразнить. — Это из-за фантазий, о которых ты говорил? Или заводит подчинение? — Скалится, прекрасно понимая причину, но не упуская возможности поиздеваться. — Не могу пока сказать, нравится ли мне положение подчинённого, но меня определённо заводите вы, — вздыхаю с лёгкой глупой улыбкой. Почему-то не хочется выделываться или отнекиваться. Да и, насколько я помню, Леви всегда любил честность. — Вот как? Значит, ты готов на всё, если это буду я? — Продолжает Аккерман, активнее работая рукой так, что хочется завыть от желания поскорее убрать преграду в виде одежды. — Я готов на всё, если вы сейчас снимете с меня штаны и трусы, — прошу, смотря прямо ему в глаза. А в них загорается нездоровый огонёк, который не сулит мне ничего хорошего. Уж не знаю, зачем ляпнул про «готов на всё», но теперь Леви точно не упустит подобной возможности. Тянется к коробке и берёт что-то оттуда, а меня продолжает держать за подбородок, поэтому даже толком не вижу, что именно. Но потом он мотает перед моими глазами эректильным кольцом, и я понимаю, что влип. — На всё, говоришь? — Усмехается Аккерман и сверлит меня своим искрящимся взглядом. Стрёмно. Реально стрёмно, ведь я никогда не пробовал такие игрушки, тем более на себе. Насколько знаю, пока на тебе это кольцо — невозможно кончить. А учитывая, что я в наручниках, снять его сможет только Леви. И я не уверен, что он захочет это сделать, не поиздевавшись, как следует. Но я ведь уже согласился на подобные игры. Потому киваю, давая мужчине разрешение даже на эту странную игрушку. Лицо Аккермана посещает жуткая усмешка, но видно, как он доволен моим поведением. Ненадолго откладывает кольцо в сторону, чтобы выполнить сначала свою часть соглашения. Он ещё пару раз сжимает мой член сквозь штаны, а потом наконец-то расстегивает ширинку и тянет брюки вниз. С трусами не спешит — прекрасно понимает, что сквозь них прикосновения чувствуются гораздо отчётливее и пользуется этим — медленно поглаживает, сжимает у основания и ласкает пальцами головку, отчего хочется буквально выть. Леви замечает такую реакцию и ухмыляется, но трусы в итоге стягивает. Хочется верить, что из добрых побуждений, хотя на деле же у него просто оказалось ещё очень много планов на меня и, в частности, на мой стояк, размер и вид которого, тем не менее, его порадовал: — У тебя ахуенный член, Йегер, — шепчет мне в губы и наконец-то обхватывает его своей рукой без препятствий в виде одежды. — Для вас стараюсь, — усмехаюсь в ответ, а потом жарко выдыхаю от дразнящей ласки. Он ведёт рукой по гладко выбритому лобку, рассматривает его так, будто это доставляет какое-то эстетическое удовольствие. Хотя, ради этого я и уделяю интимной гигиене столько времени. Не хочу быть похожим на типичного заросшего жирного мужика — знаю, что многим девушкам и парням нравится именно эта гладкость, хорошая спортивная форма и напористость в постели. Последний пункт, видимо, именно Аккермана почему-то не вдохновлял, но вот первый — точно порадовал, а до второго ещё предстояло добраться сквозь рубашку. Но с этим мужчина не спешил. Сейчас у него на уме кольцо, которое тот почти без промедлений защёлкивает у основания моего члена. Холодный металл будто врезается в чувствительную кожу, и я уже чувствую, как будет больно, когда захочу кончить. А Леви эта реакция только тешит — он оставляет легкий утешительный поцелуй на щеке и снова лезет в коробку. Думаю, за смазкой, и не ошибаюсь. Вот только эта смазка не обычная, а распаляющая, и похоже, моему дружку придётся сначала пережить адский котёл, чтобы затем попасть в райскую задницу начальника. Аккерман не тормозит и щедро льёт жидкость прямо на член, а потом ещё и себе в руку. Сперва никакого эффекта, но когда он начинает растирать смазку и ритмичными движениями надрачивать, не могу не стонать. Это так скользко, так горячо, так ахуенно, что словами не передать. Никогда ещё мне не было так приятно от обычной дрочки. И дело не только в тёплой жидкости, в которой Леви будто пытается утопить мой ствол, а в напористых и томных движениях. Он двигает рукой медленно, но хватка чертовски крепкая. Иногда останавливается на головке, потирая её большим пальцем и поглаживая уретру, отчего туда попадает горячая смазка. В такие моменты вообще хочется визжать, хоть это и не солидно. — Ты что-то говорил о воплощении своих фантазий. Расскажи о них, — не просит — приказывает шёпотом на ухо Аккерман, после чего сексуально ведёт языком по скуле. — Их много. И мне стыдно порочить ваш образ подобными порно-идеями, — сквозь стоны вздыхаю я. Ведь рассказывать ему о таком — значило подписаться под званием извращенца, помешанного на своём начальнике. — Вот так ты обычно дрочишь на меня? — Продолжает смущать своим хриплым голосом Леви и делает несколько нарочито-резких движений рукой. — Не совсем. Я обычно делаю это без смазки, тем более согревающей, — мычу не очень разборчиво, ведь он очень вовремя вновь лезет к уретре. — Как часто? — Не останавливается он, будто желает, чтобы я окончательно залился краской. Или у него фетиш на грязные разговоры. В таком случае, стоит подыграть. — Всегда по-разному. Например, недавно заходил к вам, чтобы отдать наброски, а вы чертовски сексуально вытирали свой стол, стоя ко мне спиной и нагибаясь, чтобы достать до противоположного края. Я чуть руку не стёр вечером, когда дрочил, представляя, как трахаю вас прямо на этом столе, зажимая ваш рот рукой, чтобы никто из коллег не узнал, как вам нравятся члены глубоко в заднице. Вообще поражаюсь тому, что ляпнул такое. Как минимум, морально было тяжело вываливать такие пошлости боссу. Он ведь теперь всегда будет смотреть на меня и представлять, как дрочу на него. Физически произнести всё это было тоже тяжеловато, учитывая, как быстро Аккерман начал мне дрочить, что я едва не задыхался в разнообразных вздохах и стонах. Да и сам он начал тяжело дышать мне на ухо, будто я уже внутри, хотя пока трахаю разве что его любезно предоставленный кулак, в который кончить всё равно нельзя. — Ты такой извращенец, Йегер. Неужели после такой херни тебе хватает совести пожимать мне руку, смотреть в глаза без капли стыда, а в своей голове уже раздевать? — Цыкает с наигранным осуждением. — Простите, сэр. Просто я не могу устоять перед вашей сексуальностью. Но разве вам не льстит эта мысль? О том, что я буквально пожираю вас взглядом на каждом собрании, а в мыслях нагибаю при всём отделе и засаживаю поглубже, пока где-то на фоне ваш голос на записи озвучивает сделанную мной презентацию, — стараюсь не отставать от мужчины в сексуальном шёпоте и даже втягиваюсь в эту игру. — Льстит. Но это не делает тебя меньшим извращенцем. Жаль, остальные не замечают твоих постоянных стояков на выходе из моего кабинета, — усмехается Леви и перебирается рукой на мои яйца, уже давно требующие внимания. — А вы замечаете? Почему же тогда ничего не делали до этого? — Снова еле выдавливаю из себя разборчивые слова и запрокидываю голову назад от ласк. — Выжидал момента получше, как, например, с этим Сантой. Или нужно было просто оставить тебя допоздна, а потом предложить секс? — Хмыкает Аккерман. — Да! — Выстанываю от неожиданности, когда он до боли крепко сжимает руку. Впрочем, ответом на вопрос это тоже служило. — Ну прости. Я не то чтобы сильно об этом думал, пока ты не начал приходить на работу уже с эрекцией, — с наигранным презрением прыскает Леви. — Просто вы начали часто мне сниться, и из-за этого я едва не опаздывал на работу. Исправить проблему просто не было времени, — вздыхаю, стыдливо опуская глаза. — Что же тебе такого снилось? — Очень ожидаемый вопрос, на который я даже приготовил ответ. — Мой любимый: где мы меняемся ролями. Я — начальник, этот кабинет — мой. И вот я сижу, работаю, читаю какие-то документы и не могу сдержать стонов, потому что вы сидите на коленях под столом и делаете мне первоклассный глубокий минет, — усмехаюсь от одного лишь воспоминания с этой картиной и мечтаю как-нибудь воплотить ее в реальную жизнь. — Ну у тебя и заявки, конечно. Неужели так хочешь, чтобы я тебе отсосал? Аккерман, пускай и пытается выглядеть максимально спокойно, мучает меня и издевается, на деле уже сам изнемогает от возбуждения. Особенно после таких разговоров. Видимо, я попал в точку, когда предположил о его фетише на подобные грязные словечки. — Хочу, конечно. Вы ведь не зря презервативы с клубникой выбрали, — окончательно смелею, понимая, что двигаюсь в верном направлении. — А ты догадливый. Хотя я мог выбрать их, чтобы отсосал ты, не думаешь? — Леви игриво наклоняет голову и облизывает губы, отчего лишь сильнее хочется почувствовать этот язык на уже побаливающем от возбуждения члене. — Нет. Весь офис знает, что я ненавижу клубнику. Мы же даже торты на праздники берём без неё, — ухмыляюсь и напираю до последнего — не только же мне смущаться. — Действительно, и как же я мог забыть? — С сарказмом причитает мужчина. Ощущаю небывалую пустоту вокруг члена, когда он убирает руки и тянется за вышеупомянутой пачкой резинок. Достаёт оттуда одну и чертовски пошло разрывает упаковку зубами так, что у меня дыхание перехватывает от зрелища. А потом и от стона, когда Аккерман раскатывает презерватив по моему стояку. — А вы любите клубнику? — Решаю спросить, ведь придумал ещё одну пошлость, которая обязательно придётся мужчине по душе. — Да, — коротко и ясно отвечает Леви, после чего поднимает на меня взгляд, видимо ожидая продолжения фразы. — Со сливками? — Игриво щурюсь и облизываю губы. Хочу снова его поцеловать. — А это уже от тебя зависит, — усмехается Аккерман, понимая двусмысленность слов. — К сожалению, на мне кольцо, поэтому «сливки» сегодня не в моей власти, — хмыкаю, тщетно надеясь, что он соизволит снять кольцо. Пару секунд умоляюще смотрю ему в глаза, но понимаю, что так быстро меня от этой игрушки не избавят. А чтобы не сильно расстраиваться, тянусь к его губам и накрываю их своими, сразу же проталкивая в рот язык, чтобы не сопротивлялся. Хотя он и не пытается — отвечает на поцелуй, активно ёрзая у меня на коленях. Между тем, чувствую, как умелые пальцы быстро расправляются с пуговицами на моей рубашке. И пока Леви жадно водит руками по моему рельефному животу или торсу, вдруг отмечаю для себя, насколько же у него маленький рот. Да и сам Аккерман, в принципе, очень миниатюрный, но вот сейчас я конкретно забеспокоился насчёт своих фантазий о глубоком минете. — У вас такой маленький рот. Уверены, что сможете принять в него член? — Шепчу ему в губы, разорвав поцелуй. — А у тебя такой длинный язык, Йегер. Уверен, что умеешь им правильно пользоваться? — Шипит Леви, но затем усмехается и опять лезет в коробку. Долго гадать не приходится — он быстро вытаскивает оттуда кляп с шариком и, не терпя сопротивления, запихивает его мне в рот, после чего застёгивает на затылке. Никогда не думал, что эта штука настолько неудобная. В ней невозможно закрыть рот или сглотнуть накапливающуюся слюну, а челюсть, пусть пока и не болит, обязательно вскоре начнет от постоянного напряжения. — Вот так лучше. А то ты что-то запизделся. Моя очередь смущать тебя пошлостями, — фыркает Леви и слегка бьёт меня по щеке. В мазохисты я вроде не записывался. — М-м! — Мычу недовольно, хоть и понимаю, что с кляпом нужно просто смириться. Не то чтобы это радует — я только втянулся в игру с грязными разговорами, как меня лишают разборчивой речи. — Мычи, сколько влезет — я не сниму его сейчас. Да и вообще, ты ведь всё равно говорить не будешь — только стонать, когда я буду тебе отсасывать. Ты же об этом так долго мечтал, — с каким-то жутким голосом усмехается Аккерман, смотря мне прямо в глаза. От этого его взгляда в который раз поджимаются яйца и я, честно, уже готов молить, чтобы он их облизал. Но в этом нет необходимости — Леви и так опускается на колени между моих ног и обхватывает член рукой. Сначала просто лениво надрачивает, не сводя с меня чертовски соблазнительного взгляда, а потом наконец-то ведёт языком от основания до головки и уже от этого хочется визжать. Он повторяет подобное движение ещё и ещё, да и, похоже, сам втягивается — вылизывает колом стоящий член, обводит каждую венку, мажет языком по головке, и при этом руками играет с яйцами, перекатывая их, как какой-то из этих популярных среди детей шариков-антистрессов. — На вкус, как клубничный леденец, — усмехается Аккерман и демонстративно целует головку. Пару секунд молчит, но ощущение незаконченной реплики не покидает. Не зря. — В детстве дядя говорил, что их нельзя грызть, только облизывать, иначе зубы сломаются. Но пока он не видел, я сгрызал очередную конфету до палочки, а потом он удивлялся, как я умудрился съесть так быстро. Сейчас тоже иногда так делаю. До опьянённого возбуждением мозга не сразу доходит к чему нам во время секса этот милейший монолог с воспоминаниями, а потом резко допирает. Пытаюсь завопить что-то вроде «не надо», но кляп глушит все слова в неразборчивое мычание. А потом чувствительную плоть игриво царапают зубы, и даже не знаю, почему, стону — от боли или странного удовольствия. Леви замечает такую неоднозначную реакцию, и она точно его радует — он повторяет это уже на головке, и вновь кляп мешает мне передать все свои эмоции от подобного. Просто это не то чтобы сильно больно — он ведь не совсем конченый, чтобы серьёзно кусаться, но остроты ощущениям это точно придаёт, а потому заводит ещё больше и кольцо начинает давить сильнее. Ещё какое-то время Аккерман балуется невинным вылизыванием члена от яиц до головки, и что-то подсказывает, что он не просто пытается распробовать вкус презервативов — он хочет свести меня с ума. У него отлично выходит: скребу ногтями затекающих от наручников рук по кожанной обивке дивана и запрокидываю голову от удовольствия, перекрывающегося болью возбуждения и желания большего. Конечно, Леви видит моё состояние, упивается им и просто назло не пытается заходить дальше, а я из последних сил сдерживаюсь, чтобы не толкнуться бёдрами вверх, когда он покрывает головку лёгкими поцелуями. Знаю, что получу пизды, если затолкаю ему по самые гланды, но это же, блядь, невыносимо — всё равно, что поставить перед голодным человеком тарелку блинчиков и приказать не трогать. Выдержки хватит не каждому, но я, к собственному удивлению, всё ещё умудряюсь прижимать собственный зад к дивану большими усилиями. — Чего ты так напряжён? — Спрашивает Леви и ведёт кончиками пальцев по моему бедру. Очень хочется ответить чем-то большим, чем просто обречённое мычание, но кляп этому лишь мешает. Ловлю его взгляд и смотрю умоляющими глазами, а затем вскидываю разок бёдрами, проезжаясь стволом по щеке, чтобы босс точно понял, чего я хочу. Хотя и без этого всё наверняка знал, засранец, но посмотреть на мои упрашивания — святое дело. — Вот оно что. Хочешь, чтобы я отсосал? — Как бы для подтверждения спрашивает он. На самом же деле просто дразнит и тянет время. Задушил бы своими руками. Хотя, лучше членом. Толкаться ему в глотку, хватать за волосы, не останавливаться, чтобы он мог хотя бы сделать вдох, а потом залить это личико с издевательской усмешкой своей спермой. Вот чего я, блядь, хочу. Но сказать вслух о своих фантазиях не могу, оттого лишь судорожно киваю головой, надеясь, что Леви, наконец, прекратит мучения. И он прекращает. Натягивается ртом на член сразу наполовину, втягивает щёки и ласкает языком. Если бы не кляп, я бы точно завыл волком от удовольствия, ведь он творит со мной что-то нереальное. Аккерман больше не тормозит — все эти детские игры языком закончились. Он двигает головой и с каждым разом берёт член всё глубже, успешно подавляя рвотный рефлекс. Не могу не переживать за его губы, когда вижу, как плотно они прижимаются к члену, — рот действительно маленький и, кажется, у кого-то будет болеть челюсть, но такая перспектива Леви не останавливает, и он продолжает сводить меня с ума сжимающейся глоткой. Хотя не уверен, что крыша едет именно из-за приятных ощущений. Не могу отвести глаз от Аккермана, ведь его вид — просто шедевр эротики. Во второсортных порнушках во время минета девушки обычно смотрятся как-то наигранно-жалко — выпячивают глаза, закатывают, плачут и заставляют тушь сыпаться, пускают слюни и смотрят, будто просят о чём-то. Никогда не любил подобные сцены, и Леви не разочаровывает — он выглядит абсолютно противоположно. Его взгляд уверенный и надменный, он не стесняется иногда укусить или до боли сгрести яйца в кулак, но именно это заводит лишь сильнее. Будто он не доставляет мне удовольствие, а использует мой член для того, чтобы удовлетворить самого себя, и плевать он хотел на мои чувства. Вот это поистине сводит с ума. А ещё звуки. Это вообще отдельный аспект моего сумасшествия. Офис пуст уже давно, свет горит только в кабинете начальника, и в целом в здании царит тишина. Но она прерывается чертовски пошлыми хлюпаньями, мычаниями и стонами прямо в член, томными вздохами и моим воем, переходящим в скулёж от желания разрядки и полноценного секса. Вот только, вспоминая содержимое коробки и очевидное намерение использовать все подарки, хочется орать ещё громче. От безысходности. — Выглядишь жалко. Как от альфача, рассказывающего о том, как меня трахнет, ты превратился в это? Ещё и так быстро, — каким-то скучающим голосом говорит Аккерман, временно заменив свой восхитительный рот не менее приятной рукой. — М-м-м, — как-то обречённо раздаётся из-под кляпа. Ведь я не могу сказать ничего, а он лишь потешается над этим. — Неужто уже выдохся? Я ожидал от тебя большего, Йегер, — вздыхает Леви и как бы невзначай ведёт пальцем по кольцу, о котором я даже успел подзабыть, а теперь в кляп вновь врезается стон. — Хочешь кончить? Могу с этим помочь. Если тебя, конечно, устраивает сухой оргазм, — абсолютно буднично и спокойно предлагает Аккерман, будто мы говорим о погоде. Я отрицательно мотаю головой, ведь «сухой оргазм» звучит не очень приятно. Никогда не пробовал и не хочу — предпочитаю кончать нормально, без кольца на члене, которое напоминает о себе, когда Леви вновь заглатывает ствол почти до предела и давится, вызывая приятные спазмы в глотке. Запрокидываю голову назад и вгрызаюсь зубами в кляп, чтобы не кричать от боли и удовольствия. Боли, потому что кончить очень хочется, а кольцо пережимает и не даёт. Удовольствия, потому что минет от Аккермана выходит в сто раз лучше, чем в любых, самых смелых фантазиях, и очень не хочется думать о том, на ком же он практиковался, чтобы отработать такие восхитительные навыки. И всё же своего Леви добьётся. Это я понимаю, когда внизу живота буквально режет от возбуждения, пальцы ног поджимаются, а громкие стоны не может сдержать даже кляп. Меня просто трясёт и перед глазами плывёт абсолютно всё, включая увлечённо отсасывающего начальника. Глаза слезятся, и это, пожалуй, единственное, что я пытаюсь сдержать — ещё от минета я не плакал. Хотя плакать хочется не от него, а от боли где-то у основания члена, прямо под кольцом. И от ощущения приближающегося оргазма, который в полной мере невозможен чисто физически. Но клянусь, когда Аккерман с нереальными усилиями берёт до предела и сам распахивает глаза от неожиданности, я кончаю. Ощущения абсолютно нереальные, и, кажется, эхо от моего громкого вопля будет отбиваться от стен кабинета ещё несколько минут. Да чёрт, я едва не теряю сознание, но всё же с трудом открываю глаза, чтобы взглянуть на довольное лицо своего мучителя. Он нарочито-пошло облизывает губы и стягивает с члена использованный презерватив. Ещё и язвительно закручивает его, будто там осталось что-то кроме капель горячей смазки. — Молодец. Можно наградить тебя за терпение. — Леви улыбается и возвращается ко мне на колени, пока я пытаюсь окончательно прийти в себя. В качестве вознаграждения я надеялся получить свой член в заднице начальника, но вибратор в коробке подсказывал, что я слишком много хочу. — Конечно, для начала мне нужно себя растянуть, а отпускать твои руки я пока не собираюсь. Но такому извращенцу, как ты, шоу должно понравиться, — усмехается он в подтверждение моим словам. — Я бы убрал кляп, но ты точно не удержишься от язвительных комментариев, а это сейчас ни к чему. Аккерман слишком спокоен, в то время как моё сердце всё ещё колотится, как бешеное. Сейчас я особенно завидую умению босса сохранять рожу кирпичом в любой ситуации, потому как мне бы тоже хотелось выглядеть не жалким поплывшим подростком-девственником, а горячим и напористым любовником, которым Леви не даёт почувствовать себя будто из принципа. Благо за свои старания я получаю хоть какую-то моральную компенсацию. Всё это время меня напрягало, что Аккерман всё ещё одет, но он наконец-то решил это исправить. Причём для меня это выглядело, как небольшой стриптиз, и он даже помог отвлечься от затёкших запястий, болящего члена и текущей по подбородку слюны из-за невозможности её сглотнуть. Начинает Леви со своей белоснежной рубашки, из-под которой при нужном освещении слегка выглядывали соски, и даже в рабочее время это пиздецки возбуждало, что уж говорить о таком интимном моменте. Пуговицы одна за другой выскальзывают из петель, и вот Аккерман уже стягивает с себя верх, оголяя накаченный торс. Не то чтобы это делало его тело мужественнее — общая миниатюрность, бледность, хрупкость, даже с кубиками пресса не делали из него образец красавчика-звезды женских порножурналов. Но таким он мне нравится лишь больше, потому не могу отвести взгляд от полуобнажённого тела начальника. Леви точно это замечает, от того продолжает ещё медленнее — красуется. Следом за рубашкой, он принимается снимать брюки. Расстёгивает ремень, тянет вниз молнию ширинки с характерным звуком и поворачивается спиной, прекрасно понимая на что мне интереснее всего посмотреть. Хотя, в моих фантазиях задница Аккермана уже была рассмотрена со всех ракурсов, но всё же реальные ощущения незаменимы. Чувствую себя на дорогом привате, когда он оборачивается и пронзает меня взглядом. Штаны остаются на лодыжках, а серые боксеры слишком уж соблазнительно обтягивают аппетитный зад. Я бы не сказал, что он большой, но видно, что в спортзале на него тратилось определённое время, иначе был бы совсем уж плоским и квадратным, как у большинства мужчин. Леви замечает, как я откровенно пялюсь, и слегка виляет бёдрами из стороны в сторону. — Хочешь, да? — Усмехается он, а я лишь киваю, даже не пытаясь отрицать очевидное. Но дальше Аккерман решает окончательно меня добить и стягивает трусы. Медленно и мучительно, сначала цепляет их под резинкой, а затем оголяет задницу моей мечты. Слюни, кажется, льются лишь сильнее, а он ещё и дразняще разводит ягодицы руками, не сводя похотливых глаз с меня. Член предательски дёргается, а руки тщетно пытаются вырваться из наручников. Чувствую себя зверем в клетке. Зверем, по соседству с которым кинули огромный и сочный кусок мяса. Клянусь, если он не вернётся ко мне на колени, я разорву нахуй эту клетку зубами. Благо, делать этого не приходится — Леви, будто собачка на поводке, возвращается обратно. И, сука, проезжается прямо упругим задом по стояку, отчего едва не вою. Опять пытаюсь сглотнуть слюну, которой слишком много, но ничего не выходит — она продолжает капать по подбородку на грудь. — Фу блядь, Йегер, ты как псина слюнявая, — брезгливо фыркает Аккерман, отводя взгляд от моего лица. «Это из-за вашего кляпа!» — пытаюсь сказать я, но в ответ выходит лишь неразборчивое мычание. — Если ты сейчас такой голодный, насколько сильно поплывёшь, когда я возьмусь за вибратор? — хмыкает Леви. Впрочем, это было очень ожидаемо, ещё когда он напомнил про растяжку. Зачем же ещё в коробке вибратор, если не для того, чтобы трахать себя им и наблюдать за моей реакцией? Но то, что это логично, не значит, что нежеланно. Потому что посмотреть, как Аккерман будет кайфовать от игрушки, хочется нереально. А потом показать ему, что я лучше даже самого дорогого вибратора. Ведь если он позволит, я выдеру из него всю дурь. Леви больше не медлит. Пусть и играет спокойствие, прекрасно понимаю, что ему тоже хочется скорее приступить к самому приятному. В ход вновь идёт смазка и это интригует — хочу увидеть как Аккерман отреагирует на сильный согревающий эффект. Он выливает немного на руку, проводит ею между ягодиц, размазывая по входу, а потом слегка толкает внутрь один палец. Вроде пока ничего интересного, но на лице уже проявляется удовольствие. Ещё больше его становится когда Леви вводит палец до конца, а потом, благодаря смазке, уже второй. Он томно выдыхает, прикрывает глаза и делает пару движений внутри. Возится с этим мужчина недолго — лишь немного подготавливает себя, чтобы принять внутрь кое-что побольше и поприятнее. Тщательно облив вибратор смазкой, он начинает медленно вводить сначала головку. Тяжело дышит, пытается расслабиться, толкает дальше и кусает губы. Зрелище воистину завораживающее. Знаю, что растяжка — процесс не быстрый, потому лишь молча наблюдаю и жду, пока распаляющий эффект подействует. А между тем, пока я размышляю, Аккерман проталкивает вибратор до предела и начинает медленно двигать им, растрахивая тугой проход. Что происходит внизу я вижу не очень, но лицо мужчины в этот момент бесценно — просто завораживает. Оно стало каким-то непривычно живым, чувственным. От каждого толчка мышцы сокращаются, дёргаются губы или веки, брови сходятся на переносице. — Тебе же плохо видно, да? — Усмехается Леви, снова читая мои мысли. Хотя, в подобной ситуации они слишком примитивны, и чтобы их угадать, экстрасенсом быть не надо. Внезапно он поднимается с моих ног и ставит свои по обе стороны от меня, а сам наклоняется так, что дырка с торчащим из неё вибратором оказывается прямо перед моими глазами. И я просто хуею от такого вида — не могу оторвать взгляд и перестать материться про себя. Просто потому что это пиздецки возбуждает — тугой розовый вход буквально распирает неплохой по размерам игрушкой. Она входит и выходит, иногда быстро и резко, иногда медленно и глубоко, а сверху слышатся разнообразные стоны и вздохи, которые окончательно добивают. Вообще, мне немного ревностно от того, как Аккерман наслаждается вибратором, ведь хотелось бы, чтобы он с таким же рвением насаживался на мой член, но подразнить же просто обязательно — кажется, вся суть сегодняшних игр в том, чтобы как следует замучать меня возбуждением и желанием. Что ж, у него отлично выходит. Через какое-то время Леви решает включить вибрацию и уже сам плывёт — смазка начинает действовать, обжигать изнутри, игрушка входит внутрь глубокими толчками, проезжается по простате, ещё и вибрирует. В какой-то момент он просто устаёт стоять — ноги не держат, и Аккерман валится ко мне на колени с громким стоном. Завидую ему, ведь кольца на члене нет, и при желании босс может спустить в любой момент, а мне лишь нужно за этим наблюдать. Но оно того стоит, ведь Леви уже не может сдерживать стоны и просто вжимается лицом мне в шею в попытках спрятать свои чертовски сексуальные гримасы. — Сука. Смазка эта действительно очень горячая. Теперь я тебя понимаю, — шепчет он куда-то в район моего уха, а затем вновь заходится стоном. Чёрт, как же хочется ответить ему что-то грязное, но в который раз лишь мычу в кляп. Или стону. А ведь ко мне он даже не прикасается, хотя тут можно кончить от одного только вида. — Знаешь, я бы даже мог спустить сейчас. Но так и быть, потерплю, чтобы тебе не было обидно, — мурлычет Аккерман, и я даже не удивляюсь соответствию его слов моим мыслям. Однако, как бы мне ни нравилось наблюдать за самоудовлетворением начальника, помочь ему с этим очень хочется. От того вскидываю бёдрами и проезжаюсь членом по ляжке мужчины, напоминая, что ему тоже нужно уделить внимание. Смотрю умоляюще, поедаю взглядом, будто голодный зверь, и просто надеюсь, что эта пытка удовольствием быстрее закончится. Мои сигналы Леви улавливает без труда. — Хочешь скорее вставить? — Сквозь тяжёлое дыхание спрашивает он. Резко киваю и вновь поднимаю глаза, в которых видна вся моя боль и сильнейшее возбуждение. — Ладно. Мне тоже уже тяжело сдерживаться, — вздыхает Аккерман. — Особенно когда ты смотришь так умоляюще. С пошлым хлюпом он вытаскивает из себя вибратор и тихо стонет от, наверное, неприятной пустоты внутри. Осторожно убирает игрушку и, прокашлявшись, возвращает свой твёрдый голос. Леви с отвращением ведёт рукой по моей груди, размазывая накапавшую туда слюну. — Пускаешь слюни на мой зад, ловишь стояк от одного моего вида и едва ли не плачешь от простого минета. Какой же ты извращенец. Гадость, — фактически выплёвывает мне в лицо мужчина. Конечно, немного обидно слышать такие слова от него, но я прекрасно понимаю, что это просто часть игры. Его это заводит, а значит, можно потерпеть. И подыграть. Потому лишь киваю головой, на что получаю очередной презрительный смешок. — Ты жалок. Строил из себя такого самца, а теперь так кайфуешь от подчинения. Ты ведь и не хочешь меня трахнуть. Хочешь, чтобы я сам трахнул твой член своей задницей, — усмехается Аккерман и вытирает руку от слюны о моё плечо. В этот раз кивать я не намерен, ведь абсолютно не согласен с его словами. Потому мотаю головой достаточно сильно, чтобы он точно понял, что не прав. — Неужели? Всё ещё хватает пыла, чтобы трахнуть меня? — вскидывает бровь, ведь не ожидал такой реакции. Остервенело киваю и боюсь, что отвалится бошка. А ещё пытаюсь разговаривать в кляп, чтобы Леви наконец-то понял — мне есть, что сказать, и нужно наконец-то дать мне эту возможность. Аккерман снисходительно вздыхает и расстёгивает крепления на затылке, позволяя мне выдохнуть и размять челюсти. А ещё сглотнуть слюну, которая ему очень не нравилась. — Если вы отпустите меня, клянусь, трахну так, как вам и не снилось, — всё ещё захлёбываясь и прерываясь на вздохи упрашиваю я. — Сомнительное предложение. Если я сниму кольцо, ты спустишь едва успеешь войти, — отрешённо хмыкает Леви, вырисовывая пальцами какие-то восьмёрки на моём плече. — Не снимайте. Хотя бы кляп и наручники. Пожалуйста. — Мой голос приобретает оттенки мольбы, и это не то чтобы сильно мне нравится. Чего не сказать об Аккермане, который поднимает на меня заинтересованный взгляд и ползёт рукой по плечам до подбородка, чтобы схватиться за него и властным жестом вскинуть уже и без того пустую голову наверх. — Даже не знаю, — выдыхает буквально мне в губы Леви, отчего тело невольно передёргивает, но я собираю все дрожащие яйца в кулак и удерживаю взгляд прямо на пляшущих зрачках ледяных глаз, чтобы показать всю серьёзность своих намерений. — Ты так уверен в себе. А если мне не понравится? — Усмехается уголком губ и игриво наклоняет голову. — Если не понравится… — размышляю вслух, ведь такого вопроса не ожидал. Впрочем, Аккерман весь вечер ставит меня в тупик. Но я действительно не знаю, что стоящего могу ему предложить за освобождение и такой желанный секс с начальником в полноценной позиции «сверху». А ведь это — секс и позиция в нём, кажется, и есть ключ к ответу. — Если вам не понравится — я буду вашим рабом целую неделю, — вздыхаю, будто это какое-то сложное решение для меня и я ставлю на кон всё. Но по факту же я и так его раб. Не в плане, что подчинённый на работе, а в плане чувств. Потому что открывшийся мне сегодня Леви Аккерман только сильнее мне нравится, и даже влюбляет в себя этой открытостью, прямолинейностью, едкостью. Я не мазохист, но именно эта его стервозность не только заводит до дрожи, но и вызывает интерес — первобытный инстинкт охотника. Добиться, укротить строптивый нрав, сделать своим. Мы не животные, чтобы понимать это так буквально, однако теперь у меня появилась новая и куда более глубокая цель, чем трахнуть начальника. Хочу растопить лёд в его глазах. Поэтому даже если выиграю в этом недо-споре, и так буду его рабом. На всю жизнь. — Это уже интереснее, — выбивает из сопливых мыслей сладкий голос. — А если я скажу, что мне не понравилось и совру? — Ну… Будет на вашей совести, — вздыхаю я, но затем внезапно смелею и тянусь к уху мужчины: — Хотя, не думаю, что вам сильно захочется врать после всего, что я с вами сделаю. — Наглость не знает границ, — шипит Леви и крепче сжимает мой подбородок. Но я уже прекрасно понимаю, что его это заводит. А ещё его заводит мой умоляющий вид, который я вновь приобретаю, когда босс «не специально» проходится мягкими ягодицами по временно отошедшему на задний план, а теперь вновь захватившему всё моё внимание, члену. — Прошу, — шепчу прямо в деловито поджатые губы и трусь носом о впалую щеку. — Был, как псина, а теперь, как кот. Каких животных будешь пародировать дальше, зверёныш? — Хмыкает Аккерман, отрешённо проезжаясь пальцем по моей нижней губе. — А каких вы хотите? Могу быть хищным львом и разорвать вас на куски, а могу продолжать быть милым котёнком в вашей власти, — соблазнительно нашёптываю на ушко, чувствуя, как Леви едва заметно подрагивает от возбуждения, а значит, я двигаюсь в нужном направлении. — И конечно, второй вариант вам нравится больше, вы ведь говорили про опыт, который формирует предпочтения, а значит, привыкли доминировать, но разве не интересно хоть раз отдохнуть и отдаться кому-то? В конце концов, я не девственник, в этом плане опыта достаточно. Я смогу сделать вам приятно, а вы просто расслабитесь и будете получать удовольствие. Не хотите? Сам херею с того, что выдал ему подобное. Но судя по отсутствию сопротивления и тихому томному вздоху, Аккерману моя речь понравилась — босс даже ослабил хватку на подбородке. Но лишь на время. Он собирается с мыслями и вновь давит пальцами так, будто хочет оставить синяки. — Этого хочешь в первую очередь ты, а не я. Проси, — властно рычит мне в губы Леви, пытаясь скрыть собственную слабость за моими мольбами. Ладно, мне не сложно. И так весь вечер, будто на поводке сижу. — Пожалуйста, — шепчу на ухо, а затем лёгкими поцелуями перемещаюсь по бледной шее и бубню просьбы прямо в неё. — Прошу, — слегка прикусываю и слышу в ответ томный вздох, означающий, что я всё делаю правильно. — Умоляю, сэр, — тяну игриво и вновь поднимаюсь к уху, чтобы закрепить результат. Повторение — мать учения. — Прошу, умоляю! Можно мне трахнуть вас, сэр? Пожалуйста, — наигранно-писклявым голосом говорю прямо в ухо мужчины. Оба понимаем, что я уже не в положении подчинённого, а все эти игры и просьбы лишь укрепляют моё доминирование, пока Аккерман сдаёт позиции под натиском чувственных просьб. Он рвано выдыхает, принимая своё поражение, и расстёгивает наручники одним лёгким движением, освобождая, наконец, мои затёкшие запястья. — Надеюсь оно того стоит, — хмыкает, закатив глаза, будто совершенно не хочет отдавать мне контроль над ситуацией. Но по глазам вижу, что сам едва не течёт, представляя то, что я ранее описывал. На самом деле, я сначала теряюсь от небывалой свободы и просто разминаю руки после наручников, но в глазах постепенно загораются огоньки от представления всего, что я теперь сделаю с Аккерманом. Первым делом решаюсь на поцелуй: жаркий, мокрый, тот, в котором я буду вести и через который окончательно докажу боссу, что отдать мне контроль над ситуацией было правильным решением. Впиваюсь в губы и наконец-то опускаю руки на такие соблазнительные ягодицы, о чём мечтал ещё с того момента как на меня надели наручники. И чёрт, они стоили того ожидания. Упругие, гладкие, сжимаю их как в последний раз и просто балдею, не забывая при этом зализывать рот Леви. В конце концов, смелею окончательно и решаюсь шлёпнуть по этой издевательски выгнутой заднице и насладиться стоном. Терпеть сил уже вообще нет — хочется поскорее поставить на четвереньки и выполнить своё обещание, но с другой стороны из-за наручников не хватило прикосновений, ласки, долгих томных поцелуев. Очень сложно бороться со своим внутренним романтиком, однако сам Аккерман явно не играет на его стороне — мне в живот упирается не менее крепкий чем собственный стояк, ногти мужчины недовольно скребут по плечам, намекая на скорейшее продолжение, а его зад упорно пытается выскользнуть из ладоней и проехаться по немеющему из-за кольца члену. Хотя, даже если завтра он отвалится, это того стоило. К чёрту! В конце концов, это ведь не в последний раз — я просто не позволю Леви оттолкнуть меня после такого. А значит, сделать всё «как надо», с прелюдиями, поцелуями на последнем дыхании и исследованием тел друг друга, можно в другой раз. Сейчас — только бешеная страсть и жёсткий секс, которого мы ждём уже около часа, только Аккерман, как маленький, не может никак наиграться. Хватаю его за руки и переворачиваю на живот, заламывая запястья за спиной. Босс падает на диван с тихим стоном, и на секунду кажется, будто ему больно, но никаких возмущений не слышно, и он лишь призывно поднимает зад, прогибаясь в спине. Пока одной рукой держу руки, второй веду по промежности и для себя отмечаю ранее не замеченную гладкость, прямо как у меня. Не заметил этого, когда он пихал мне свой зад с вибратором буквально в лицо как минимум потому, что смотрел именно на игрушку, а не на качество интимной стрижки. Да и свет был не лучший, ведь его источник Аккерман загородил своим телом. Но сейчас то, что я вижу, просто шикарно. Будто только сегодня из-под бритвы, и это пиздец возбуждает. Как и мысль о том, что, наверное, неспроста Леви так подгадал со временем. — Побрились для меня? — Усмехаюсь, отвешивая очередной игривый шлепок по ягодицам. Конечно, ответа я не получаю. Но зато одна из всё ещё удерживаемых мною рук показывает средний палец, и это скорее смешит, чем обижает. Тем более, что раз Аккерман отмалчивается, значит, я прав. Небрежно пихаю внутрь два пальца и они входят без проблем — между ног у Леви потрясающе мокро, как от собственной смазки, так и от той самой согревающей. Потому делаю пару толчков в растянутый вибратором сфинктер не в целях подготовки, а просто чтобы немного подразнить. Небольшая месть за все предыдущие издевательства. Хотя… С дыркой-то я ещё поиграть успею, потому пока что использую руку для более интересного — опускаю её на яйца и нежно сжимаю, вслушиваясь в томные вздохи начальника. Пару раз лениво надрачиваю крепкий член, отчего собственный дёргается, как бы намекая, что тоже хочет внимания, но его я игнорирую — сейчас меня интересует только Леви. Собрав достаточно смазки, веду рукой по рельефному животу и рукой втискиваюсь между грудью мужчины и уже сопревшей от жара наших тел кожей дивана. Теперь понимаю тот стон, когда только опрокинул его сюда. Не слышу, но вижу как Аккерман сжимается от прикосновения к соску, а тогда, видимо, он неплохо-так потёрся ими об диван, вот и позволил себе слишком откровенный стон раньше времени. Как бы не хотелось, не могу себе позволить уделить этой эрогенной зоне слишком много времени, потому лишь немного покручиваю их и откладываю в голове этот аспект тела начальника, чтобы использовать в следующий раз. Не устану повторять, что он ещё обязательно будет. Возвращаю свободную руку на бедро мужчины и вплотную прижимаюсь стояком к упругим ягодицам, пару раз дразняще скольжу по ним, имитируя толчки, а Леви, уловив амплитуду, в какой-то момент хватает меня кончиками пальцев, ведь остальная часть руки всё ещё в моих тисках, за головку, будто клешня из автоматов лохотронов. Судя по недовольному пыхтению, этой клешней мне яйца и оторвут, если не потороплюсь. — Презервативы не забудь, — бубнит Аккерман и слегка пинает меня пяткой, чтоб уж наверняка. Тянусь к единственной имеющейся пачке резинок с клубникой и усмехаюсь: — Ваш зад будет теперь пахнуть клубникой. — Хоть не твоей кончой, — фыркает в ответ Леви, а я пока рву зубами упаковку и раскатываю латекс по невыносимо возбуждённому члену. Удерживаюсь от шутки, которую только что придумал: хоть я и ненавижу клубнику, его зад после неё сожрал бы. Не говорю этого, попросту потому что и так знаю, как бы Аккерман отреагировал: закатил бы глаза и прошипел, что это мерзко. А, ну и ещё, потому что отвлекаться на это мне не позволяют — Леви настолько возбуждён, что уже виляет задницей пару раз, чтобы привлечь моё внимание. И я покорно ведусь на этот зов, предварительно вылив на член ещё немного согревающей смазки. Вновь прижимаюсь сзади, обхватываю бёдра и пару раз стучу стволом по сжимающейся дырке, как бы предупреждая. Чтобы он расслабился и, размяв руки, грациозно схватился ими за мягкую ручку дивана. Неужели, наконец-то я сделаю то, о чем так давно мечтал? Проскальзываю внутрь буквально со свистом и замираю, просто наслаждаясь моментом. Длинно и томно выдыхаю, чувствуя, как тёплые стенки гостеприимно сжимают внутри, а их хозяин мычит от неменьшего удовольствия, притирается, привыкает. Всё же вибратор не настолько большой, особенно в диаметре, чтобы заменить полноценный член, особенно мой, размеры которого Леви оценил сразу, как увидел. Было приятно. А становится в разы приятнее, когда делаю несколько плавных толчков, окончательно растрахивая тугой проход и подготавливая его к большему. У меня есть небольшой план, чтобы помучать босса, ведь самому кольцо без разрешения не снять. Так вот, я заставлю его разрешить. Потому продолжаю с виду такие же медленные и «вводные» толчки, на деле же пытаясь найти нужный угол, чтобы идеально пройтись по простате. Аккерман опять недовольно мычит и постукивает пальцами по ручке дивана, показывая, как ему не нравится медленный темп, пока резко не выгибается, пропуская неожиданный для самого себя стон: — Здесь! Бедный Леви сам подписал себе смертный приговор. Я ставлю одну согнутую ногу в районе его талии, приподнимаю таз и толкаюсь уже не по прямой, а сверху вниз, прогибая Аккермана сильнее и наращивая темп. Долблю в одну единственную точку, не жалея сил, и слышу в ответ стоны, заглушающие скрежет кожаной обивки дивана под ногтями мужчины. Сил уже не хватает, но двигаюсь лишь быстрее и с большим напором, громкие глухие шлепки бёдер о ягодицы почти заглушают стоны. Но я понимаю, что долго это не продлится — возбуждение Леви не намного меньше моего, потому к разрядке он подойдёт быстро. С каждым стоном, визгом, сладким и просящим, таким ахуенно-блядским «даа!» этот момент был лишь ближе. Хотя вид Аккермана сейчас был слишком прекрасен, чтобы просто дожидаться его пика и не насладиться. Гимнастический прогиб спины, дрожащие ноги, эротично скребущие диван ногти — всё это достойно лучших порно-сайтов, но доводится видеть лишь мне. Эта теория подтверждается до того, как я окончательно выдыхаюсь — чувствую по сжимающемуся сфинктеру, что Леви на грани. Но не даю эту грань пересечь — сжимаю член у основания и резко выхожу, заставляя мужчину громко и разочарованно простонать: — Блядь! Тихо смеюсь, но не говорю ни слова и просто наблюдаю, как он сначала переводит дыхание, а потом беспомощно валится лицом на ручку дивана. Запястья его я больше не держу, но, видимо, Аккерман настолько ослаб, что как-то убрать мою руку с члена даже не пытается. Немного даже жаль его — такой долгожданный оргазм обрывается. А вот меня было совершенно не жаль, когда заставлял кончать с пережатым членом и наблюдать за ахуенным приватом без возможности прикоснуться. Только поэтому не плюю на собственный план и не довожу его до разрядки парой движений руки. — Ты что вообще творишь? — Наконец-то решается заговорить Леви хриплым и ещё немного дрожащим голосом. — Хочу продлить удовольствие, разве это плохо? — Мастерски изображаю невинность и даже хлопаю глазками, хоть и знаю, что меня сейчас не видно. Наваливаюсь на него сверху и начинаю целовать шею, плечи, лопатки — просто пытаюсь успокоить и поскорее отвлечь от почти достигнутого пика, чтобы он не догнал нас едва я успею снова войти. — Это пиздец. Если бы ты не вытрахал из меня всю дурь — уже бы лежал, схватившись за яйца, — шипит Аккерман и лишь слегка пинает меня ногой. Не знаю — действительно ли у него нет сил даже меня ударить, или Леви так спокоен, потому что ему тоже интересно, что же у меня в голове. В любом случае, это лишь играет на руку. Потому, переждав пару минут, слегка прикусываю бледную шею мужчины и вновь направляю член внутрь — уже медленно. — Передумал? — Язвительно хмыкает Аккерман, похоже, смирившись со своей участью. — Почти, — усмехаюсь в ответ, не собираясь выдавать свои планы так быстро. Начинаю двигаться, но делаю это медленно, будто трахаю пугливого девственника, а не взрослого мужчину, творившего сегодня со мной столько всего развратного. И этим я просто свожу его с ума — Леви вновь царапает обивку, но уже не страстно, а скорее раздражённо, стонет расстроенно и пытается толкаться бёдрами навстречу, но я держу слишком крепко, чтобы он смог это сделать. — Сука, — тянет раздражённо, закинув голову назад так, что я даже смог увидеть его взгляд прямо мне в душу. — Точно! А я-то думал, какое животное вы пытаетесь изобразить в нашей недо-игре в крокодила. Вы, оказывается, течная похотливая сука, — усмехаюсь, смотря ему прямо в глаза сверху вниз и дурею от такой власти над тем, кто обычно раздаёт приказы. — Совсем кукухой слетел? — Спрашивает с лёгким удивлением и уже более явной злостью Аккерман. — Да нет, вроде. Хотя это временно. Вы сводите меня с ума, — томно вздыхаю, чтобы окончательно ввести мужчину в ступор и использовать это состояние в своих целях. — Чего тебе надо, зверёныш? — Игнорируя мои сладкие речи, с едва уловимой лаской в голосе хмыкает Леви. — Кольцо. Не прошу снять его сейчас. Но можно я сниму его сам, когда вы будете на пике? Кончим вместе. — Не скрываю своих желаний, ведь Аккерман сейчас не в том положении чтобы отказывать. — Тогда ты доведёшь меня до оргазма? Или опять эти американские горки будут? — Уже с недоверием спрашивает мужчина. — Нет, обещаю. Только прекрасный конец не менее прекрасного секса, — усмехаюсь и делаю ещё один лёгкий толчок, как бы намекая боссу, что у него нет выбора. — Тц, ладно. Можешь снять кольцо, когда поймёшь, что это необходимо, — вижу как Леви закатывает глаза, цокнув это. — Как, оказывается, просто с вами договориться. — Наигранно-глупо улыбаюсь и легонько шлёпаю по ягодицам мужчины, чтобы он приготовился. Уже не ставлю ноги, будто делаю предложение, и дотрахиваю без фанатизма в классическом догги-стайл, одной рукой крепко уцепившись за бёдра, а вторую в качестве эксперимента закинув на шею Аккермана. Она была принята теплой, и я сжал покрепче, чувствуя, как он сжимается в ответ на лёгкое удушье. Не беру тот бешеный и резкий темп, что в начале, но в нём и нет необходимости — просто быстро и чётко толкаться, тянуть себе навстречу, вбиваться в податливое тело и его самую чувствительную точку — то, что нужно, чтобы вернуть оборванный оргазм, чья тёплая истома всё ещё гуляла по телу. Про собственное удовольствие многого сказать не могу — член от кольца уже почти онемел, но физические ощущения компенсировались эстетическими от вида сексуально прогибающегося навстречу Леви и его потрясных стонов, через которые то и дело пролетали маты или ещё более возбуждающие просьбы не останавливаться. — Боже! — Очередное сладкое и протяжное слово слетает с губ Аккермана, пока он отчаянно царапает кожу дивана. На ней точно останутся следы от моей несколько часовой переработки. Пик приближается в разы быстрее, чем в первый раз, и поймать его сейчас тоже легче, потому держу руку на готове, чтобы в любой момент наконец-то отцепить сраное кольцо и почувствовать облегчение. Не могу дождаться этого крышесносного оргазма, да и Леви со мной солидарен, судя по тому как сжимается, грозясь оторвать мне член своей восхитительной задницей. — Эр-рен! — Слышу громкое и блаженное напоследок. А потом мы вдвоём улетаем куда-то за пределы галактики млечный путь. Я не могу сдержать собственного — менее блядского — стона, когда наконец отцепляю кольцо и, вогнав по самые яйца, спускаю в клубничный презерватив, как хотелось сделать ещё во время минета. Леви подо мной пачкает исстрадавшийся диван и падает на покосившихся ногах прямо в лужу собственной спермы, а я валюсь следом, но немного соскальзываю с пытающегося отдышаться мужчины, чтобы не задавить его своим телом. — Ладно. Рабства не будет. Ты справился хорошо, — не очень разборчиво бубнит Аккерман сквозь прерывистое дыхание. — Просто хорошо? — Я вскидываю бровь с наигранным возмущением и игриво шлёпаю по — и без того побитым моими бёдрами, хотя, может, и яйцами — ягодицам. — Отлично. Теперь доволен? — Фыркает Леви, видимо не особо горя желанием это признавать. — Более чем, — вздыхаю и перевожу взгляд на проклятую коробку с «подарками», которая и подарила мне такой чудный вечер. — Кстати, там же ещё что-то осталось. Вроде вибро-пуля, — говорю невзначай, хотя на деле намекаю на повторение сегодняшнего. Хотелось бы попробовать это с собой в роли доминанта. — Да. Я честный человек — над тобой поиздевался, теперь надо наоборот, — с лёгким пафосом вздыхает Аккерман, а я посмеиваюсь над такими речами. — Ну и когда? — Успокоившись, спрашиваю, чтобы примерно подстроить свой плотный предновогодний график под этого очаровательного мужчину. — Дурень. Завтра. У нас же корпоратив, — игриво усмехается Леви на последнем предложении. И я понимаю, что завтра меня ждёт отнюдь не менее весёлый день.