Смерть Шерлока Холмса

— Раньше я думал, Ватсон, что некоторые сильные эмоции способны вводить человека в измененное состояние сознания. Сродни тому, как это делают различные препараты, вроде опиума, ну или… — Холмс задумчиво посмотрел на свою трубку. — Мда. Но теперь я убежден, что любое чувство, даже самое слабое, даже то, которое мы можем совершенно не замечать — это и есть измененное состояние сознания. Все эти флуктуации влияют на рассудок, искажают логику и заставляют нас принимать решения, порой, полностью противоречащие разумной модели поведения. Более того, я думаю, что именно для этого эти самые чувства и эмоции вообще существуют. Ведь упомянутая мной модель не может быть как-то изложена рассудку в виде четкого алгоритма. Здесь, как я полагаю, чувства иногда оказывают нам неоценимо важную услугу, мобилизуя нас на такие действия, до которых мы бы сами просто не додумались. Жаль, что иногда вместо легкого, едва ощутимого стимула, мы получаем электрический разряд, полностью парализующий волю. И ваше выражение лица, Ватсон, говорит мне о том, что вы только что как раз получили такой разряд. — Шерлок… — прошептал бледный Ватсон, стирая пот со лба, — так это снова один из ваших трюков… это уже переходит все границы. Холмс взглянул на свою окровавленную рубашку с прилипшими к ней ошметками разорванной плоти и поморщился. — Кажется, я понял, почему вы так напуганы, мой друг. Сейчас я все объясню. — Холмс, — продолжал Ватсон, — я полевой врач и видел то, от чего обычные люди падают в обморок. Но в данном случае… Шерлок, ведь я вижу в таком состоянии… вас. Неужели вы не понимаете? — Понимаю, Ватсон, но в этой ситуации есть много неизвестных вам деталей. Да и что вы так волнуетесь — раз мы с вами разговариваем, то какая вам разница жив я сейчас или мертв? Кстати, давно хотел вас спросить, неужели эти спиритические сеансы, на которые водит вас несравненная Мэри, столь увлекательны, что вы готовы пропускать нашу вечернюю партию в бридж по четвергам? Ватсон замер и буквально сверлил окровавленного Холмса глазами. Если бы он видел перед собой шаровую молнию, его взгляд выражал бы меньшее напряжение. Холмс невозмутимо потягивал трубку, пуская в воздух клубы дыма. — Откуда вы знаете про спиритические сеансы? Впрочем, чему я удивляюсь. — пробормотал Ватсон, — Господи, Холмс… что вы хотите этим сказать?  — Вы видите перед собой говорящий труп Шерлока Холмса с трубкой во рту. Но что если существуют два разных Шерлока Холмса. Один из них мертв, а другой жив. Конечно, возникает вопрос: если человек с лицом, телом, голосом и даже характером Шерлока Холмса может им не являться, то что же представляет из себя рассматриваемый нами субъект в отрыве от всего того, что перечислено? — Ватсон напряженно нахмурился, будто в поисках ответа, но Холмс тут же продолжил. — Ответ прост. Настоящий из них тот, кто является, извините за каламбур, самим собой. Другой же не обладает этим свойством, будучи всего лишь отражением представлений о себе — фантомом, созданным внутри воображения.  — Позвольте тогда поинтересоваться, Холмс, — строго сказал Ватсон, собравшись с духом, — с кем же я разговариваю сейчас?  Возникла длинная пауза, во время которой Шерлок Холмс успел несколько раз глубоко затянуться, все больше наполняя комнату дымом. — Я оставлю этот вопрос без ответа, мой друг. Ведь ничто не мешает фантому солгать о том, что он таковым не является. Да и как вы сможете это проверить? Так или иначе, я прошу вас, Ватсон: пожалуйста, не волнуйтесь. У меня все хорошо.  Ватсон закрыл глаза и потрогал свой мокрый от пота лоб. Затем он медленно вдохнул пропитанный едким дымом воздух, тотчас выдохнул и посмотрел на своего собеседника с выражением лица, излучающим едва заметное облегчение. Ватсон встал с кушетки, на которой лежал говорящий труп Холмса и сделал несколько задумчивых шагов в сторону окна. Оттуда он снова развернулся к своему визави, но теперь его лицо выражало заметно больше уверенности в себе. — Удивительное дело, Холмс, — бодро отчеканил Ватсон, — если бы вы не сказали мне обо всем этом, то я бы и не задумался, что вы можете быть… как вы сказали? Фантомом, живущем внутри воображения. Но! — Ватсон поднял вверх указательный палец, — Тут есть одна существенная нестыковка. — Это какая же? — мгновенно отреагировал Холмс. — Все, что сейчас происходит, не может быть моим воображением. Приведу пример. Сегодня, едва я переступил порог дома, миссис Хадсон рассказала мне, как вы, мой друг, пролили на себя французский луковый суп. — Ватсон заметно подчеркнул слово «французский» и сделал длинную паузу, с улыбкой рассматривая своего собеседника, но Холмс невозмутимо промолчал. — Так вот, в тот момент я представил себе эту картину. И я отчетливо помню, что все увиденное мной тогда действительно было моим воображением. Все это было как бы внутри моей головы. Но сейчас — совсем другое дело. — Позвольте, Ватсон, — перебил Холмс, — вы сами недавно рассказывали мне, что все, что мы видим, является производной картиной нашего головного мозга. Поэтому все, так или иначе, как вы выразились, внутри вашей головы. — Нет! То есть, да, но… Я точно знаю, что всё, что происходит сейчас — не воображение. Вы — настоящий Шерлок Холмс, пусть и искусно загримированный под труп. И здесь я отдаю должное вашему гению — вам снова удалось создать великолепную иллюзию. Признаюсь, я понятия не имею как вы этого добились. Артериальная кровь, которой залито половина комнаты, разорванные части органов... Не понимаю. Я отчетливо вижу поперечный срез трахеи, поврежденной осколком снаряда. Вы потеряли огромное количество крови. На моей памяти никто не выживал с такими чудовищными повреждениями. Все происходящее реально — и простым усилием своего воображения я не могу внести в эту реальность никаких изменений! — Тогда позвольте же мне внести эти изменения. — перебил Холмс. — Я действительно недавно пролил на себя суп, но это был не отвратительный лягушачий бульон — подобную мерзость я бы выплеснул в окно. От волнения в вашей памяти все смешалось. Эту гадость, судя по запаху, вы отведали сегодня сами. Не думаю, что это вообще делает честь британскому офицеру.  Ватсон растерянно смотрел куда-то в пустоту, копаясь в воспоминаниях.  — Наваристый русский борщ с мясом — одно из вкуснейших блюд, которое мне когда-либо доводилось пробовать! — воскликнул Холмс, — В этот раз, прежде чем опрокинуть на себя тарелку, я успел отведать всего несколько ложек, но у миссис Хадсон осталась еще целая кастрюля.  — Но, Холмс… Как?.. — Ватсон сосредоточенно рассматривал кровавые пятна на рубашке Шерлока Холмса. — Ватсон, вы уже порядком надышались дыма. Я знаю, что еще с университета вы были довольно равнодушны к химии, поэтому я не буду уточнять, какие соединения попали в ваш мозг. За этот ценный колониальный товар я уже который год благодарю дорогого Майкрофта. — сказал Холмс и, будто желая отыграться за французский суп, сделал длинную паузу, невозмутимо разглядывая оторопевшего Ватсона  — Итак, фиолетовые свекольные разводы приобрели густой кроваво-красный оттенок. А картины с фронта, хранящиеся в вашей памяти, сделали свое страшное дело: исказились не только цвета, но и сам смысл происходящего. Мне жаль, что так произошло, мой друг. Без всякого на то умысла, я предстал перед вами в виде трупа. И чтобы дополнить этот мрачный образ, ваше пораженное воображение цеплялось за любые доступные ему детали реального мира, благо их было предостаточно. Безобидные кусочки мяса и овощей показались вам моей разорванной на части плотью. Преступление раскрыто, мой дорогой Ватсон! — Холмс начал лениво подниматься с кушетки, стряхивая с себя остатки борща. Какое-то время Ватсон ошеломленно стоял без движения. Шерлок Холмс успел снять с себя заляпанную рубашку, подойти к платяному шкафу, достать оттуда чистую одежду и надеть её, пока лицо Ватсона окончательно не расплылось в широкой улыбке. — Боже мой! — Ватсон, смеясь, шлепнул себя рукой по лбу. — Но как, как такое возможно? Это уму непостижимо! И эта трахея… Господи, да это же нарезанная кольцами свекла! Теперь я все вижу! Но Холмс… — восторг доктора вдруг сменился изумлением — Если я смог увидеть реальность в таких красках, находясь рядом с вашей трубкой всего несколько мгновений, то что же, в таком случае... Шерлок, что же тогда видите вы?!  Ватсон восторженно разглядывал смотрящего в окно Холмса, величественный профиль которого, подсвеченный яркими дневными лучами, едва проглядывал из серо-голубого тумана, окутавшего комнату. Холмс строго смотрел на книжный шкаф, разглядывая то ли корешки томов Британики, то ли расположенный на одной из полок череп небольшой обезьяны. Около минуты Шерлок Холмс молчал, сосредоточенно глядя в окно. Затем он поднес трубку ко рту и снова втянул в себя дым, сделав на этот раз настолько длинную и глубокую затяжку, что Ватсону показалось, будто Холмс использовал полтора, а то и два объема своих легких. Выпустив дым, он сосредоточенно посмотрел на доктора. — В такие минуты, мой дорогой Ватсон, я нахожусь на глубоком дне огромного океана. — загадочно начал Холмс. — Там почти никто не живет, кроме уродливых и нелепых глубоководных рыб. Но именно в этом месте, которое, впрочем, многим показалось бы весьма неуютным, я чувствую себя как нигде свободным. Я могу хорошенько подумать и переосмыслить происходящее тут, на поверхности. И когда я делаю это, мне часто кажется, что все, что происходило внутри моего ума до этого погружения, было и не мышлением вовсе, а каким-то бессмысленным блужданием в потемках.  Речь Шерлока Холмса была прервана зскрипучим звуком открывающейся двери. На пороге комнаты была миссис Хадсон. Жмурясь и кашляя, она замахала рукой рядом с лицом, разгоняя дым.  — Джентельмены, ужин на столе.