В городке у подножья горного перевала начинался погожий солнечный денек. Погонщик коров, покрикивая на сонную скотину и широко зевая сам, прошел со стадом по главной дороге, спускающейся с холма. Из домиков потянулся дымок, свидетельствуя о том, что хозяйки тоже проснулись и разожгли очаги. В храме на другом конце улицы гулко зазвучал гонг, спугнув с раскидистого платана стаю воробьев, и монахи певуче затянули сутры, собираясь приступить к медитации.
Вэй Усянь сладко причмокнул во сне, натянул на голову одеяло и, не просыпаясь, отвернулся от лучиков света, скользнувших в щель между оконными ставнями. Одеяло от таких манипуляций задралось почти до самого колена. Лань Ванцзи прижал к груди верхние одеяния и нервно сглотнул, уставившись на мускулистые икры и крепкие щиколотки, потом крепко зажмурился и с усилием отвернулся, совершенно точно не мечтая схватить сонного Вэй Усяня, пока тот ничего не соображает, и убежать с ним в Гусу. Тот, словно нарочно, томно вздохнул, даже не подозревая, чем рискует. Лань Ванцзи страдальчески глядя себе под ноги наконец пошел одеваться.
Солнце поднялось выше.
Небольшая рыночная площадь за окном постепенно начала заполняться торговцами. Тучная женщина с огромной корзиной, молодецки крякнув, спустила свою ношу со спины на прилавок. Поправила банановые листья, меж которых пробивался сладкий запах вареной кукурузы и поднимались тонкие струйки пара. Рядом с ней крепкий мужчина разжигал печь, готовясь посадить туда обмазанные взбитым яйцом пышные пирожки. Еще дальше дама в изящном наряде раскрыла настежь дверь лавки с тканями, приветственно кланяясь аптекарю через дорогу. На углу, возле перекрестка, остановилась тележка с грудами фейерверков, и вспотевший мужчина с громким вздохом облегчения вытер рукавом лоб.
Вэй Усянь оповестил о своем пробуждении громким стоном, с хрустом потянувшись всеми четырьмя конечностями. Лань Ванцзи поперхнулся чаем и спрятал покрасневшее лицо за книгой.
— Лань Чжань! — сказал Вэй Усянь, выбираясь из-под одеяла. — Какой хороший день, да, Лань Чжань? Я прямо чувствую, что сегодня нас с тобой ждут великие дела!
— Мгм, — сипло ответил Лань Ванцзи, совершенно точно не глядя, как Вэй Усянь в исподнем крутится вокруг своей кровати, собирая беспорядочно разбросанную одежду.
— Обожаю утро в провинции, — продолжал Вэй Усянь, натягивая сапоги. — Птичек, чистый воздух, запах свежей еды, вот это вот все.
Лань Ванцзи тактично умолчал о том, что время уже клонилось к обеду. Ведь после того, как в течение шести часов он имел удовольствие наблюдать за своим ненаглядным, утро и впрямь можно было назвать приятным.
— Лань Чжань, о чем ты там мечтаешь? — Вэй Усянь хихикнул, затягивая пояс. — Идем! Я голодный.
Рынок уже заполнился покупателями, которые бойко спорили с продавцами за товар. Вэй Усянь с наслаждением жевал баоцзы, щурясь на ярком солнце. Лань Ванцзи шел следом и сохранял благопристойный вид, совершенно точно не умирая от того как жир пачкает красные-красные губы Вэй Усяня, а язык подбирает крошки в уголках рта. И совершенно точно не грезил коснуться этих губ хотя бы кончиками пальцев, чтобы проверить, каковы они на ощупь.
И все складывалось бы как нельзя лучше, кабы не одно раздражающее обстоятельство.
— …а еще Се Юнь играет на пипе. Хотя и на флейте он тоже может, он вообще очень талантливый! — разглагольствовал Вэй Усянь о своем новом знакомце, которого повстречал в цзянху за время странствий.
«Талантливый?» Лань Ванцзи до скрипа стиснул свой меч. Вообще-то благородный Ханьгуан-цзюнь совсем не возражал против новых знакомств Вэй Усяня. Ведь он сам пару лет назад дал понять, что его ждут обязанности в клане Гусу Лань и уйти вслед за взбалмошным другом Лань Ванцзи никак не может. Главное, чтобы с тем ничего не приключилось дурного, а видеться пару раз в полгода — вполне достаточно. И вовсе нет — его не беспокоят десятки, а может, и сотни людей, которых Вэй Усянь встречает, где ни попадя, ведь не может же он в самом деле спрятать драгоценного своего Вэй Ина в Облачных Глубинах и посадить под замок.
Но неизвестный Се Юнь ему
особенно не понравился.
— О боги, Лань Чжань, — видел бы ты его навык цингуна! Могу поспорить, он бы обогнал даже тебя! — беспечно продолжал Вэй Усянь.
Если бы лицо Ханьгуан-цзюня в этот момент увидел Лань Сичэнь, то спешно приказал бы уводить людей с рыночной площади в безопасное место и молиться всем известным богам, чтобы никого не задело. А Вэй Усянь все не успокаивался:
— Лань Чжань, а ты вот знал, что духовную энергию можно голыми руками направлять так, что толпу врагов разнесет небольшим взрывом? Се Юнь показал. Хотя с ядром Мо Сюаньюя у меня вышло черт знает что. Но мы тогда зашли в таверну, пропустили по чарке и вместе составили талисман с похожим действием.
Головы Вэй Ина и… и… ненавистного Се Юня, склонившиеся над одним столом при свете свечи… в глазах потемнело, а содержимое желудка вскипело, грозя сжечь вместе с собой все нутро. Ярко-голубая вспышка взметнулась в воздух и сбила тележку с фейерверками, вызвав небольшой переполох. Одна шутиха все-таки взорвалась, неожиданно украсив воздух над головами бледно-золотистым цветком, но остальные петарды, к счастью, не зацепило.
Хоть подобный поступок и нарушал правила Гусу Лань номер двадцать три, сто пятьдесят шесть и семьсот сорок девять, Лань Ванцзи все же прикинул — каковы шансы взорвать остальные фейерверки с помощью своей духовной энергии, под шумок похитить Вэй Ина и унести в Облачные Глубины прямо сейчас так, чтобы никто не заметил.
Как жаль, что дельные мысли приходят исключительно тогда, когда надобность в них уже отпала.
— Вэй-сю-у-ун! — раздался молодецкий вопль над рыночной площадью. Вэй Усянь перестал жевать, округлил глаза и завертел головой. — Вэй-сю-у-у-ун! — у Лань Ванцзи появилось плохое предчувствие. — Аха-ха, Вэй-сюн! Ты ослеп что ли?
Лань Ванцзи резко повернулся на голос и обмер. И его вполне можно понять: напротив Ханьгуан-цзюня стояла его точная копия.
Ну если бы Ханьгуан-цзюнь носил дурацкий хвостик, девчачью челку и широко улыбался так, что у настоящего Ханьгуан-цзюня уже давно свело бы скулы.
— Се-сюн! — Вэй Усянь радостно подпрыгнул и бросился навстречу фальшивому Лань Ванцзи с распростертыми объятиями.
Глядя, как проклятый Се Юнь и отрада его сердца крепко обнимаются прямо у всех на глазах, Ханьгуан-цзюнь впервые в жизни всерьез задумался об убийстве.
— Се-сюн, ах, Се-сюн! Как хорошо, что ты тут оказался! — приплясывая от восторга приговаривал Вэй Усянь. — Я как раз о тебе говорил! Гляди, с кем я тебя сейчас познакомлю! — он развернул Се Юня к Лань Ванцзи, который к этому моменту успел полностью умереть внутри и превратиться в статую.
Се Юнь тихонько охнул, рассматривая свое каменное лицо, белую налобную ленту и суровые брови вразлет.
— Милостивая Гуанинь, — потрясенно произнес Се Юнь. — Вэй-сюн, это какая-то темная магия?
Лань Ванцзи изо всех сил пытался отвлечься от этого абсурдно-эмоционального лица, цитируя в уме свиток «О добродетели». Вэй Усянь захихикал, толкнув Се Юня локтем в бок.
— Лань Чжань! — радостно сказал Вэй Усянь. — Смотри — я долго экспериментировал и изобрел способ создавать двойников. Теперь у меня два Лань Чжаня! Ха-ха-ха!
Лань Ванцзи медленно моргнул.
— Что? — возмутился Се Юнь. — Вэй-сюн, у меня слабое больное сердце — прекрати так надо мной шутить! Где это он похож на меня? Посмотри на эти брови! Мне кажется — еще немного, и они станут самостоятельными и начнут убивать!
Вэй Усянь запрокинул голову и захохотал, обнажив кадык на тонкой шее. Но Ханьгуан-цзюня впервые в жизни что-то волновало сильнее, чем соблазнительные изгибы тела Вэй Усяня. Он крепко зажмурился, от всей души желая проснуться и с облегчением осознать, что побывал в кошмарном сне. Вэй Усянь же сморгнул выступившие слезы, оперевшись локтем на Се Юня, и с трудом произнес:
— Ох, ну и лица же у вас… ох. Ладно-ладно, я пошутил. На самом деле — я понятия не имею, почему вы так похожи. Просто очень хотел как-нибудь вас познакомить. Хорошо, что ты тоже оказался здесь, Се-сюн. Весело получилось, да?
Се Юнь неуверенно кивнул. Лань Ванцзи, испытывая муки, похуже боли от линчи, открыл глаза. Демон в его обличье продолжал нахально стоять вплотную к Вэй Усяню и таращиться на Ханьгуан-цзюня. Последний наконец отмер и красноречиво переложил Бичэнь из одной руки в другую. Се Юнь сглотнул:
— Вэй-сюн, а он точно не проткнет меня своим мечом?
Вэй Усянь хихикнул и обхватил Се Юня за плечи, увлекая его вперед:
— Кто, Ханьгуан-цзюнь? Да это же добрейшей души человек! Настоящий даос! Он и мухи не обидит.
Искренне сетуя на свои жизненные принципы и воспитание Лань Ванцзи двинулся следом.
— Вэй-сюн, — оглядываясь за спину, говорил Се Юнь. — Когда ты мне об этом рассказал, я не поверил! Но теперь! — Вэй Усянь довольно крякнул и зашептал ему что-то на ухо. — Да ты что! — воскликнул Се Юнь и бросил на Лань Ванцзи заинтересованный взгляд. — Ну ты даешь…
— Угу, — подтвердил Вэй Усянь и снова что-то зашептал.
— Эх, Вэй-сюн! — ахнул Се Юнь, опять оглядываясь на Лань Ванцзи. — Говорю тебе…
Ну вот — у них еще и какие-то там секреты. С
талантливым Се Юнем, с которым они пьют вино и рисуют талисманы
наедине. Наверное, Лань Сичэнь был прав, когда советовал не бояться и рассказать Вэй Усяню о своих чувствах. Несчастный Лань Ванцзи уныло повесил голову, представляя себе недалекое будущее, где Вэй Усянь присылает ему письмо о том, что выбрал Се Юня в спутники на стезе самосовершенствования, завел с ним нового ослика, ходит на ночную охоту и даже, чтоб этот Се Юнь горел на девятом кругу ада, занимается с ним тем-самым делом, из-за которого Ханьгуан-цзюнь всю свою юность плохо спал по ночам и с завидным постоянством переписывал раздел правил «О добродетели» в стойке на руках.
Вот и отпускай после этого любовь всей своей жизни в мир, где ушлые негодяи выглядят в точности как Лань Ванцзи. Но им в отличие от него не приходится ждать по шестнадцать лет, чтобы Вэй Усянь их обнял!
Окончательно погрузившись в отчаяние Лань Ванцзи начал прикидывать, как бы ему незаметно стукнуть Се Юня по затылку, забрать Вэй Ина и улететь с ним… или даже не стукнуть, ведь он потом очнется и ПРОДОЛЖИТ ОБЩАТЬСЯ С ВЭЙ ИНОМ. Нужны меры посерьезнее. Возможно даже такие после которых Се Юнь совсем-совсем не очнется, а еще лучше — такие, после которых его тело никогда не найдут… И быть бы в маленьком тихом городе смертоубийству, если бы не внезапный шум и гвалт где-то на краю рыночной площади.
Люди, привлеченные неизвестной суматохой, бросили свои дела и начали стекаться в одно место. Так что вскоре троица оказалась стоящей в одиночестве посреди опустевшего рынка.
— Ого, — сказал Се Юнь с интересом глядя на быстро растущую толпу людей. — Сколько народу! Вэй-сюн, как думаешь, — все сбежались посмотреть, как красивая девушка блеснет своими прелестями в танце?
Бесстыдство какое! Лань Ванцзи представил, как связывает этого негодяя, вставляет огромный кляп ему в рот и бросает умирать в безлюдном овраге. Чтобы перестал трогать Вэй Усяня за всякое и не предлагал ему смотреть на девушек. Тем более красивых.
— Тц, развратник, — ответил Вэй Усянь. — Только и думаешь о всяких непристойностях! Еще и в присутствии Ханьгуан-цзюня. Может, там вино бесплатно раздают. — Лань Ванцзи с тоской взглянул на свою зазнобу, совершенно точно не мечтая обеспечивать его нескончаемыми запасами вина до конца жизни.
А ведь и правда! Лань Ванцзи вот прямо сейчас улучит момент и пообещает Вэй Ину выполнять все его капризы, если он согласится отправиться с ним в Гусу. В конце концов, — не чужие же они друг другу люди. И раз уж ему понравился этот отвратительный бродяга в пыльной одежде, то и Лань Ванцзи когда-нибудь сможет понравиться!
Ханьгуан-цзюнь поднял голову чуть выше и презрительно посмотрел на нелепого жалкого выскочку, который посмел привлечь к себе внимание любезного сердцу Вэй Ина. Да он его в землю втопчет!
— О, это тоже было бы неплохо, — согласился Се Юнь, не подозревая, какая черная туча повисла над его головой. — Но одно другому не мешает, как считаешь, Вэй-сюн?
Вэй Усянь глубокомысленно кивнул:
— Не узнаем, если не проверим, Се-сюн.
— Великой ты мудрости человек, Вэй-сюн! — восхищенно ответил Се Юнь и оба решительно направились в толпу.
Лань Ванцзи, уже репетируя про себя уничижительный взгляд на убогое ничтожество по фамилии Се, пошел следом. Надо сказать — к огромному облегчению Лань Ванцзи и вящей досаде Се Юня ни красавиц, ни вина там не оказалось.
— Да это наверняка тот самый тигр! — громко сказала торговка кукурузой. — Видать, господа, которые позавчера обещали с ним расправиться, либо пошли ему на корм, либо смылись! А ты, лао-Хань, переставай пить. Иначе тебе еще и не такое почудится!
Лань Ванцзи нахмурился.
— Говорю вам — это не зверь и не человек! — причитал тот самый пастух, который проходил утром мимо постоялого двора. — Это демон! Голыми руками схватил тигра и разорвал на части! А потом — оп! Взмыл вверх, точно птица, и был таков.
Толпа озабоченно зашепталась — шутка ли? Все обрадовались, что появилась возможность избавиться от чудовища, которое с начала весны терроризирует и большого, и малого так, что после заката никто из дому носа не кажет, а выясняется, что там не только тигр, но и кое-что пострашнее.
— Ну надо же, Вэй-сюн, — Се Юнь подтолкнул Вэй Усяня локтем. — Кажется, это по твоей части.
— Ставлю два кувшина вина, что это демоническая корова-оборотень, — сказал Вэй Усянь. — Вернулась с того света, чтобы отомстить за свою смерть.
— Вздор, — тихо пробормотал Лань Ванцзи.
— А почему она летает? — заинтересованно спросил Се Юнь.
— Ясное дело, — важно ответил Вэй Усянь. — Это высокоуровневая демоническая корова!
Лань Ванцзи только открыл рот, чтобы сказать, что корова, сама по себе — слишком примитивное животное, чтобы обратиться в лютую нечисть. Не говоря уже о том, чтобы совершенствоваться в демоническое существо. А еще, как бы ей ни хотелось, но если при жизни корова не летала, то и после смерти никак не сможет развить такие навыки. И тут Вэй Усянь и Се Юнь согнулись пополам от хохота. Лань Ванцзи запоздало понял, что это тот случай, когда Вэй Усянь намеренно городит всякую чепуху. Скрипнул зубами с досады и отошел от них, чтобы поговорить с пастухом.
— Эй-эй-эй, Ханьгуан-цзюнь! — Вэй Усянь наконец отошел от Се Юня и бросился за Лань Ванцзи. — Что это на тебя нашло? Из нас двоих только у меня язык подвешен так хорошо, чтобы расспрашивать крестьян о происшествиях. Или ты забыл?
Лань Ванцзи зачарованно уставился на улыбку Вэй Усяня и медленно кивнул. Вэй Усянь раздвинул толпу и присел рядом с пастухом. Се Юнь двинулся было туда, как вдруг натолкнулся на смертоносный взгляд Лань Ванцзи. По позвоночнику пошла оторопь, бедняга обескураженно моргнул, а благочестивый Ханьгуан-цзюнь, злорадно торжествуя, степенно направился к Вэй Усяню. Се Юнь задумался.
— Ничего не понятно, — заявил Вэй Усянь, распрощавшись с селянами. — Но очень интересно.
— Это почему? — полюбопытствовал Се Юнь, догоняя двух заклинателей. Лань Ванцзи немедленно шагнул в сторону, загораживая ему дорогу. Се Юнь вздохнул про себя, ускорил шаг, чтобы забежать вперед, и развернулся лицом к собеседнику, краем глаза наблюдая за Ханьгуан-цзюнем.
— А потому, — ответил Вэй Усянь, погруженный в раздумья. — Что, судя по всему, тигр-людоед и правда был. И его кто-то убил. Если исходить из слов пастуха — это был лютый мертвец. А я не знаю лютых мертвецов, которые голыми руками убивают тигров, но не нападают на людей. Но если бы это были заклинатели, то без оружия с тигром они бы точно не встречались.
— Мгм, — следя за Се Юнем как коршун согласился Лань Ванцзи.
— И нам придется пойти и посмотреть, что это там за защитничек такой объявился и куда делись те заклинатели.
— Мгм, — поддакнул Лань Ванцзи, отмечая про себя, что у него, похоже, получается все лучше и лучше.
— Ого! — в восторге воскликнул Се Юнь, стараясь на всякий случай держаться на уважительном расстоянии от Лань Ванцзи. — Выходит — у меня появилась возможность поучаствовать в настоящей ночной охоте!
— Ну я даже не знаю, Се-сюн, — протянул Вэй Усянь. — Нам, может, предстоит всю ночь проторчать в полях на окраине. Может, до самого утра придется сидеть в засаде, помирая со скуки. Возьмем тебя с собой только если ты купишь вина, чтобы хватило до завтра. Да, Ханьгуан-цзюнь?
Ханьгуан-цзюнь собрался было заметить, что молодой господин Се не обладает боевыми навыками и может случайно пострадать на охоте… но вовремя сообразил, что молодой господин Се в самом деле может случайно пострадать на охоте, и кивнул, удивляясь своему коварству.
День начал клониться к закату.
Вэй Усянь наслаждаясь видом шагал вдоль речушки, текущей через рисовое поле, откупорив один из сосудов вина. Лань Ванцзи шел следом, внимательно следя, чтобы Се Юнь не смел приближаться к свету его очей ближе, чем на три чжана. Впрочем, эта тактика не слишком ему помогла.
— Радостно мне у весенней реки — рвется от счастья душа! — декламировал Се Юнь, размахивая в такт стихотворения сорванной где-то веточкой ивы. — С посохом верным в душистых цветах долго брожу не спеша…*
Лань Ванцзи с трудом удержался, чтобы не фыркнуть в ответ.
— Здорово, Се-сюн! — заметил Вэй Усянь. — Скажи, Ханьгуан-цзюнь? У Се-сюна талант.
— Безвкусица, — холодно ответил Лань Ванцзи.
Се Юнь поперхнулся воздухом, готовясь произнести еще одну строчку. Прищурился, глядя в ровную спину Лань Ванцзи, и ухмыльнулся:
— А такое: вижу белую цаплю на тихой осенней реке; словно иней, слетела и плавает там, вдалеке. Загрустила душа моя, сердце — в глубокой тоске. Одиноко стою на песчаном пустом островке.**
Лань Ванцзи остановился и обернулся к Се Юню. Вэй Усянь молча переводил взгляд с одного на другого. Внезапно глубокий, бархатистый голос Лань Ванцзи зазвучал посреди стрекота цикад:
— Гостя встречаю; драгоценный мой в легком челне, к берегу близясь, неспешно скользит по воде. Два кубка вина в беседке — другу и мне, и лотос окружный уже распустился везде.***
Вэй Усянь не находил слов — небывалое зрелище. Хотя, если порасспрашивать всех заклинателей четырех великих кланов, — видели ли они Ханьгуан-цзюня, читающего вслух стихи, они бы тоже ничего не смогли ответить.
— Забыли мы про старые печали, — сто чарок жажду утолят едва ли. Ночь благосклонна к дружеским беседам, а при такой луне и сон неведом, пока нам не покажутся, усталым, земля — постелью, небо — одеялом.** — продолжил Лань Ванцзи.
Се Юнь восхищенно приоткрыл рот, глядя на оппонента. Вэй Усянь наконец отмер и громко зааплодировал. Лань Ванцзи хмыкнул. Поднял голову, глянув на солнце, уже коснувшееся горизонта, и коротко сообщил:
— Поздно. Сделаем привал.
— Вэй-сюн, — продолжая наблюдать за Лань Ванцзи, произнес Се Юнь. — Как давно, говоришь, ты знаком с этим Ханьгуан-цзюнем?
— Примерно две жизни, — хихикнул Вэй Усянь.
— Я понял, — глубокомысленно кивнул Се Юнь. — И, говоришь, никто ему никогда не нравился?
Вэй Усянь трагично вздохнул:
— Ну, была когда-то давно одна премиленькая девушка по имени Мянь-Мянь. Но она вышла замуж и даже родила себе маленькую Мянь-Мянь. А Ханьгуан-цзюнь до сих пор хранит у сердца ее мешочек для трав. Вот такая печальная история.
— Мянь-Мянь, — повторил Се Юнь и захохотал. — Мянь-Мянь! Ну ты и идиот, Вэй-сюн! Ооо, гуй меня раздери, какой же ты дурак!
— Эй! — обиженно воскликнул Вэй Усянь. — С какой это стати я идиот? Что это ты имеешь в виду?
Се Юнь помахал рукой, продолжая стонать от смеха:
— Ничего-ничего, Вэй-сюн. Ох, не могу… Мянь-Мянь! Пойду, пожалуй, поймаю фазана на ужин. А вы тут с Ханьгуан-цзюнем пока поговорите… спроси у него про Мянь-Мянь.
Продолжая смеяться во все горло Се Юнь перемахнул за реку и исчез в камышах. Вэй Усянь надулся и потер кончик носа пальцем, затем подошел к Лань Ванцзи:
— Ханьгуан-цзюнь… извини, пожалуйста, что я рассказал ему про Мянь-Мянь. Согласен — у меня слишком длинный язык, впору бы его укоротить.
— Вэй Ин, — пристально глядя на Вэй Усяня, произнес Лань Ванцзи. — Почему ты решил, что мне нравится дева Ло?
Вэй Усянь приоткрыл рот и задумался.
— Ну… — неуверенно произнес он. — Ты же украл у меня ее мешочек с травами и до сих пор хранишь у себя. Я сам видел!
Лань Ванцзи прикрыл глаза и вздохнул. Вэй Усянь боязливо переступил с ноги на ногу, теребя пальцами кисточку на Чэньцин:
— Ханьгуан-цзюнь…
— Вэй Ин, — тяжело ответил Лань Ванцзи. — Ты помнишь, как тогда ты предложил понести меня на спине, потому что у меня была сломана нога?
Вэй Усянь сконфуженно моргнул:
— По…помню.
— Ты помнишь, как остался со мной в пещере, потому что я не мог дойти до озера и не успел уплыть с остальными?
Вэй Усянь задумался и неуверенно кивнул:
— Помню.
— А помнишь, — продолжил Лань Ванцзи, не отрывая взгляда от Вэй Усяня. — Как ты обманом заставил меня сплюнуть застоявшуюся кровь и потратил на мою рану все целебные травы из того мешочка?
Вэй Усянь жарко покраснел, вспомнив, каким именно образом он заставил Лань Ванцзи сплюнуть застоявшуюся кровь, и молча кивнул.
— Я очень благодарен деве Ло, — сказал Лань Ванцзи. — За то, что она дала тебе те травы. Но к остальному она отношения не имеет.
С этими словами Ханьгуан-цзюнь отвернулся и принялся собирать сухие ветки, чтобы сложить костер. Вэй Усянь остался стоять на месте, хлопая глазами. Спустя порядочно времени в ужасе округлил рот, собираясь что-то сказать. Лань Ванцзи продолжал складывать хворост в две аккуратные кучки — тонкие сучки и поленья потолще. Вэй Усянь же издал громкий, мучительный вопль и закрыл ладонями лицо, простонав сквозь пальцы:
— О боги, Лань Чжань! Я и правда идиот!
***
— Ой, — произнес вернувшийся Се Юнь, глядя на ворох белых и черных одежд на земле. Затем увидел две пары ног, которые торчали из-за ствола дерева, и услышал недвусмысленный мужской стон. Мочки его ушей покраснели, и он поспешно отвернулся. Затем широко ухмыльнулся, перехватив поудобнее две тушки фазанов. — Ничего-ничего, — негромко произнес Се Юнь. — Не обращайте на меня внимания. Я пойду, еще немного погуляю. Но если меня затопчет демоническая летающая корова — это вы будете виноваты.
***
Волна золотого света побежала по верхушкам рисовых ростков, прогоняя ночные тени. С вершины холма раздался протяжный гул гонга, возвещая наступление утра. Оглушительно загомонила стайка птиц в кроне одинокого дерева на краю поля, радуясь приходу нового дня. Вэй Усянь потянулся, зарываясь поглубже в одежды Лань Ванцзи, и сладко вздохнул, собираясь повернуться на другой бок, чтобы солнце не мешало ему спать.
Нос защекотал запах еды. Пустой желудок громко заурчал, Вэй Усянь мгновенно открыл глаза, вытянув лохматую голову, и принюхался.
— Доброе утро, Вэй-сюн, — вкрадчиво произнес Се Юнь, поворачивая над огнем кусок мяса, соблазнительно капающий жиром. — Хорошо, что Ханьгуан-цзюнь встает так рано. А то я уже думал, что придется до самого обеда сидеть в кустах, гадая — закончили вы разговаривать про Мянь-Мянь или еще поговорите.
Вэй Усянь смущенно моргнул и спрятал голые ноги под верхнее одеяние Лань Ванцзи, которого что-то нигде не было видно.
— Доброе утро, господин Вэй, — радостно сказал Вэнь Нин, садясь рядом с Се Юнем. — Я очень рад, что вы с Ханьгуан-цзюнем наконец поговорили. И а-Юань тоже обрадовался.
— А ты откуда взялся? — удивился Вэй Усянь. — И при чем тут Сычжуй? Он тоже здесь? Вы все решили стать свидетелями нашего с Лань Чжанем воссоединения?
— О, — Вэнь Нин поерзал на земле и опустил глаза. — Дело в том… дело в том, господин Вэй… я…
— Это он демоническая корова, — сказал Се Юнь и захихикал.
Вэй Усянь задумался над его словами, а затем понял — должно быть, Сычжуй и Вэнь Нин тоже остановились в этом городке и услышали про тигра-людоеда, который не давал крестьянам покоя. Тигра они убили, но как раз в этот момент пастух пригнал стадо на водопой и увидел Вэнь Нина, который голыми руками свернул чудовищу шею, принял за демона и поднял на уши всю округу.
— Эх, Вэнь Нин, — вздохнул Вэй Усянь, усаживаясь и оглядываясь в поисках своей одежды. — Повезло, что первым тебя нашел Се Юнь, а не Лань Чжань. Иначе ты бы помер уже в третий раз, но теперь — окончательно.
Вэнь Нин виновато кивнул.
— Здравствуйте, учитель Вэй, — произнес Лань Сычжуй, появившись на полянке под деревом и сияя, как медный котел на солнышке.
— А-Юань, — сурово сказал Вэй Усянь, натягивая на себя верхнее ханьфу и завязывая пояс. — Мне что-то не нравится твое довольное лицо. Кажется, странствия с Вэнь Нином повлияли на твое воспитание не самым лучшим образом. Говори, негодник, — что вы там обсуждали с Ханьгуан-цзюнем?
— Ночную охоту, — с невинным видом ответил а-Юань, пристраиваясь у костра рядом с Се Юнем. — Ханьгуан-цзюнь сказал, что было очень правильно избавить местных от тигра-людоеда несмотря на то, что он не являлся нечистью. Ведь крестьяне народ бедный и не могут позволить себе нанять охотников.
Вэнь Нин поспешно закивал головой не переставая улыбаться. Вэй Усянь скрестил руки на груди, недовольно глядя на дядю с племянником.
— Ай, какой хороший ребенок! — восхитился Се Юнь, убирая фазана с огня. — Сразу видно — Ханьгуан-цзюнь тебя воспитывал. Да, юный господин Лань?
— Вы очень добры, господин Се, — вежливо ответил Сычжуй, помогая Се Юню раскладывать мясо по банановым листьям. — Ханьгуан-цзюнь и правда воспитывал меня с детства.
— Лань Чжань! — заголосил Вэй Усянь, едва Лань Ванцзи тоже появился в поле зрения. — Посмотри, что стало с нашим послушным малышом а-Юанем: растерял все уважение к своему учителю! — Лань Ванцзи безмятежно улыбнулся, усаживаясь возле костра. Вэй Усянь умолк, увидев эту улыбку, и плюхнулся на траву рядом с ним. Лань Ванцзи изящно забрал банановый лист из рук Сычжуя и подал Вэй Усяню. Тот, зачарованно глядя на довольного Лань Ванцзи, взял мясо и тоже заулыбался.
Вэнь Нин, Лань Сычжуй и Се Юнь обменялись взглядами, пряча смешки.
— Вэй-сюн, — хитро глядя на друга сказал Се Юнь. — Что будешь теперь делать?
Вэнь Нин вновь оживился и с интересом посмотрел на Вэй Усяня. Тот очаровательно порозовел и широко ухмыльнулся:
— Что, что… все-то вам расскажи. Пойдем сейчас с Ханьгуан-цзюнем в храм и тайно поженимся, пока он не вздумал просить на это благословения у дяди. Да, Ханьгуан-цзюнь?
— Мгм, — ответил Лань Ванцзи.
— Не так уж это и тайно, — заметил Се Юнь. — Свидетели-то у вас будут. Да, молодой господин Лань? — Сычжуй кивнул и совершенно не по-ланьски захихикал. — Вэй-сюн, Лань-сюн, — продолжил Се Юнь, указывая на них косточкой от крылышка. — Вы не можете запретить друзьям и своему воспитаннику засвидетельствовать ваши брачные поклоны! Выбирайте — либо мы присутствуем у вас на свадьбе, либо я напишу поэму о том, как Старейшина Илина чуть не проворонил Ханьгуан-цзюня, и отправлю ее вашему дяде.
— Мгм, — ответил за двоих Лань Ванцзи, сохраняя безмятежность.
Се Юнь просиял, толкнув в бок Сычжуя. Тот ответил ему радостным взглядом, после чего повернулся к своим приемным родителям. Вэй Усянь подмигнул им в ответ и вновь засмотрелся на лицо Лань Ванцзи. В маленьком городке у подножья горного перевала начинался еще один солнечный день.
