Круциатус головного мозга

Вторая магическая война закончилась победой над Тёмным Лордом и его сторонниками, но некоторые волшебники с трудом могли назвать это настоящим триумфом. Эта битва затронула множество магических семей: люди теряли друзей, любимых, родителей, детей… Казалось, всё это было далеко позади: волшебники начинали мириться с потерями, на лицах появлялись улыбки, в глазах можно было разглядеть что-то кроме пустоты и глубокой боли — все оживали, да, но не забывали. Продолжить жить — самое сложное, а ты сидишь и думаешь: могу ли я справляться с этим дальше? Закончится ли скорбь? Сколько нужно времени на восстановление внутреннего мира, который полностью разрушился на мелкие-мелкие камни, песчинки, пылинки? Может ли это оказаться сном? А дальше возникает ощущение паранойи: ищешь знаки, преследуешь самого себя, чувствуешь то, что не должен чувствовать, и не узнаешь своё отражение. Время. Ощущаешь, как быстро оно утекает, даже сейчас, и сейчас тоже. Смог бы хоть кто-нибудь исправить месиво в душе, которая была трижды вывернута наизнанку? Прошло сто двенадцать дней, а голубые глаза Джорджа до сих пор слабо виднелись из-за опухших век. Он опирался руками на кассу и неподвижно смотрел в деревянный лакированный пол уже порядка десяти минут. Это был не Его магазин, и вряд ли он вообще когда-нибудь сможет назвать его своим. Это их работа, их место, их любовь и их детская мечта. В его голове мысли медленно летали, просматривая каждую деталь, и ставились на паузу, когда в поле зрения возникало его физическое отражение. Во время рождественского ужина они подложили навозную бомбу под кресло своей двоюродной бабушки, когда бомба взорвалась — в доме воцарился хаос, а близнецы хихикали и убегали от яростной матери. Перед третьим курсом они взяли машину отца, чтобы забрать Гарри от его ужасных родственников. Фред подбросил Дадли ириски «Гиперъязычки» — как жаль, что не удалось увидеть последствия. Создание этих всевозможных «вредилок» не нравилось маме, хотя она и не обращала внимание на частые взрывы в их комнате. Вспоминалось портативное болото во весь коридор Хогвартса, оставшееся после Фантастического Фейерверка во время сдачи СОВ, которое не могли убрать очень и очень долго. Обиженный младший брат, мамина гордость, староста, наблюдал, как гостиная Гриффиндора превращалась в магазин с подопытными первокурсниками. Зелье старения словно прямо сейчас проходило по горлу, оставляя дорожку тёплого воспоминания. Лицо Амбридж, когда братья смогли достать метлы из-под замка директора. Почти бессмертные удлинители ушей, которые долго пришлось дорабатывать, стали очень полезными… — Кажется, пора закрываться… — девушка с каштановыми волосами осторожно подошла к владельцу с другой стороны кассы, дёргая свою цепочку на шее. Лицо было обеспокоенным и карие глаза метались по всему человеку, стоящему напротив. Джордж словно вышел из транса и теперь такими же стеклянными глазами смотрел на подругу. Через пару секунд он перевел взгляд на окно, из которого почти ничего не было видно: солнце давно село, затем развернулся и медленно прошёл три шага, оказавшись у открытой двери, после чего сделал ещё небольшой шаг и медленно её закрыл. Немного погодя было слышно, что язычок сдвинулся с места. Девушка тяжело вздохнула и взяла сумку со стойки. Подойдя к двери, она остановилась в надежде услышать хоть какие-то звуки, но повисла полная тишина. Гермиона оглянулась, убеждаясь, что в магазине никого не осталось, посмотрела на портрет над входом, где можно было рассмотреть Джорджа и Фреда в движении — они смеялись и приобнимали друг друга — и вышла из магазина. Над дверью зашумел один колокольчик. Близилась осень и, поёжившись от прохладного ветра, Грейнджер двинулась к «Дырявому котлу». Джордж лёг в одежде на диван и уставился в потолок. Он находился в подсобной комнате, которую переделал специально для таких случаев, когда нет сил и смелости дойти до общей квартиры на соседней улице. На самом деле в одиночестве он ночевал там один раз. Помещение было в хорошем состоянии, ведь магазин относительно новый, поэтому тут было комфортно. У правой стены располагался бордовый диван, а слева небольшой полупустой комод, на котором стоял подсвечник. Напротив двери было небольшое мутное окно, под которым стоял квадратный письменный стол и табурет. Колокольчик остановился, а рыжеволосый продолжал дергать ногой в такт звону, отдаваемому в уши. Он почувствовал, как левое ухо легонько покалывало. «Выбрал про слизняка», — отдалось в голове. Веки стали тяжелеть, в уголках глаз начали собираться слёзы. Дыхание стало сбиваться. Сжав кулаки, Уизли глубоко вздохнул, выдохнул и закрыл глаза. Ни одна капля не выпала из ещё более голубых блюдец: жидкости в организме будто не осталось. Никто не видел его слёзы после похорон, но было понятно, что он делает это в одиночестве, как и сейчас. Это было больше похоже на сдержанную истерику: всхлипы, неравномерное дыхание, зажмуренные глаза и хаотичные движения рук, которые то сжимались в кулак, то выпрямлялись. Казалось, что те пылинки внутри превращались в ещё более мелкие частицы, и восстановить это было труднее с каждым моментом. Нависла тишина, и парень уставился в потолок. — Успокойся, — рыжеволосый закрыл лицо ладонями и стал дышать ровнее. — Я тоже соскучился, Джордж.