Лорд Белладонны

      Странный. Все время в себе. Закрытый и непонятный, оттого и пугающий. Меня многие боялись, и мне это нравилось. Нравилось, что могу по щелчку пальцев сломать чью-то жизнь в буквальном смысле. Я даю своим приспешникам свою расположенность и крохи власти, в то время как сам пью силу, получая полное подчинение. Да, хочу, чтобы мне подчинялись. Этому не учат на глупых уроках изменения или зачарования. Дают какие-то идиотские задания для дебилов, что не способны даже за себя постоять. Что толку от того, что ты умеешь превращать кошку в чайник? Как тебе поможет в борьбе с дементорами положительные эмоции? Вызвать Защитника?! Тупость. Гораздо интереснее подчинить их. Пересилить их тёмную энергетику своей. Видеть, как трусы и слабаки склоняют перед тобой голову, мечтая не попасть в немилость. Тошнит. Рвота подступает к горлу, когда нам в очередной раз говорят об опасности Запретного леса. Нет в мире страшнее существа, чем Тёмный маг. В — Власть Д — Диктатура М — Могущество       Три постулата моей жизни. Мои убеждения и принципы. С детства уяснил одну вещь — ты родился не для того, чтобы быть послушным. Пусть роль хороших мальчиков исполняют другие. Я — не они. Иногда мне кажется, что все вокруг слепые. Неужели никто не видит, то превосходство магов над остальными? Почему никто не желает развивать этот потенциал? Боятся. Дрожат перед всеобщими правилами, которые установили Бог знает кто, Черт знает когда. Из-за трусости не могут решиться на шаг. Всего один шаг отделяет многих от величия.       Недостойным дороги нет.       Пусть боятся, пусть пресмыкаются перед сильнейшими. Скоро они все склонят головы передо мной. Это же так просто — улыбаться и презирать. Кому как не мне знать, какого это — быть любимцем. Меня обожают все учителя. Все, кроме Дамблдора. Жалкий старик ещё узнает, на что я способен. Но маг он сильный. Но я сильнее. Буду.       В ту ночь я как обычно пришёл в библиотеку, подгоняемый желанием попробовать запретное. Поистине запретный плод — сладок. Его вкус распространяется по языку, обволакивая глотку, проникая в желудок. Оттуда с током крови он разносится по организму, пропитывая каждую клеточку. Волосы встают дыбом. Зрачки расширяются. Хочется ещё. И чем больше ты пробуешь, тем преснее и безвкуснее становится все остальное.       А ещё тишина. Покров ночи поистине таит великое множество тайн. Никто же не видит, что ты делаешь. А так — не считается. Это не преступление, это — азарт. Интерес, что заставляет тебя поднимать свой зад с постели, когда твои среднестатистические, тупоголовые, образцово показательные одногруппники храпят. Мать его, храпят, блять. Как же хочется заткнуть их всех! Использовать непростительное волшебство, чтобы покончить с этими грязнокровными недоумками.       Лишь запах другой. Сегодня тьма пахнет вишней. Сочной и кислой, с горьковатой ноткой послевкусия. Я чувствовал его на языке. Мозг был недоволен. Это не вкус запретных тайн и знаний, нет. Это женские духи. Какого хера, спрашивается?! Кто посмел нарушить границы моего личного мира?! Какая очередная из сотен девок лобызается сейчас в моем тайном мирке с очередным местным плейбоем?!       Белобрысая бестия сидела в одном из самых дальних столов библиотеки и что-то скурпулезно изучала. Вот, от кого пахнет ягодами. Вот, кто сейчас испытает на своей жалкой шкуре весь мой гнев!       Когтевранка.       Ещё одна причина её уничтожить. Нет, не убивать. Пока что. Хотя, что мне мешает? Здесь же никого нет, верно? Тьма меня скроет. Она верная подруга, ничего никому не расскажет. Я уже представлял, как Круцио раздирает её плоть на мелкие кусочки. Она корчится от боли, а голубые бездонные глаза направляют свой взор в темное небо. Тело сковывает перед лицом непостижимого мучения. Время теряет всякий смысл, и ей кажется, что эта агония будет длится вечность. Но прошла всего то секунда. Тьма беспощадна. Она не умеет прощать. Не даёт второго шанса тому, кто по собственной глупости решил бросить ей вызов. — Здесь кто-то есть? — тихий шепот вывел меня из оцепенения.       Блять. Я все это время просто стоял и смотрел на неё со спины. Кажется, она почувствовала моё присутствие. Ещё бы. Такой прожигающий взгляд уже бы проделал в ней дыру размером с Луну, если бы был осязаем. Она встаёт со стола, захлопывая книгу, инстинктивно пряча за спину. Глупая. Что ты там можешь прятать? Учебник по травологии?       Люмос.       Свет ее палочки освещает проход между стеллажами с книгами и падает на мое лицо. Твою мать. Слепит глаза. — Ах, — тупица роняет палочку на пол.       Где-то я ее уже видел. Точно. Были у нас парочка совмещённых занятий с Когтевраном. Так эта заучка сидела тише воды, ниже травы, не решаясь даже поднять руку, чтобы ответить на вопрос. — Кто здесь? — боится. Сильно боится.       Правильно.       Люмос.       На этот раз я зажёг небольшой огонек. Девушка в спешке подняла палочку, но выронила книгу, что так старательно прятала за спиной.       Чёртова растяпа.       Книга. Это сборник тёмных заклинаний. Мои глаза были готовы вылезти из орбит, как только до меня дошёл смысл. Первая мысль — взяла по ошибке. Вторая — не стала бы тогда так скрупулёзно изучать. — Т-ты же Том? Т-том Реддл? — ее палочка была наставлена на меня в упор.       Я презрительно сморщил лицо и пальцем отодвинул от себя ее единственное «оружие» против меня. — Меня зовут Белла. Факультет Когтевран.       Я поднял с пола бесценный сборник заклинаний и протянул девушке. — Мне не интересно. — Ч-что? — она замялась, как-то странно переступая с ноги на ногу. — Разговаривать с тобой.       Проходя мимо неё, я снова почувствовал аромат свежей вишни. Почему-то безумно захотелось забрать фолиант себе. Словно в ее руках он вообще не смотрелся. Словно, это не правильно. Как эта девчонка вообще может совладать с такой силой?! Что о себе возомнила?! Интересно будет наблюдать, когда её исключат из школы из-за её собственной неосторожности. Когда она случайно перепутает тетради с домашней работой и сдаст на проверку одно из сильнейших заклинаний физического уничтожения. Я посмеюсь от души.       Всю неделю после этой ночи мы не виделись. И хорошо. Библиотека снова стала ночью только моей собственностью, и запах могущества не нарушал никакой другой. Стол Слизерина гудел от новости, что Гриффиндор догонят нас по очкам, а из этого следовало, что сегодняшний матч по квидиччу должна выиграть наша команда. Терпеть не мог эту игру. Бесполезная трата времени и сил. Смотреть на то, как одни тупицы калечат других ради какого-то мяча, что приносит десять баллов за гол. Но мне это играло на руку. Пока сегодня все отправятся орать во все горло за победу своих команд, я смогу побыть в библиотеке днем. Всегда так делал, когда выпадал шанс. В Хогсмид ходил изредка, чтобы уж совсем не вызывать подозрений, а все остальное время проводил за изучением интересующих меня старых пыльных томов. Вот, что действительно интересно.       Когда я приблизился к своему столу, все замолчали. Видите ли, моя репутация уже давно держала в страхе и уважении всю школу. Я был не просто хорошим магом, я был лучшим. Все учителя пророчили мне великое будущее в мире магии. Для меня эта информация лишь очередное подтверждение истины. Вся проблема заключалась лишь в том, что моя кровь не совсем чистая. Я — полукровка. Но даже с такой родословной мне удалось заткнуть всех, кто смел меня хоть в чем-то упрекнуть. Никто не смеет мне указывать, как себя вести, с кем и почему. Я сам буду распоряжаться своей жизнью, сам буду решать, что мне хорошо, а что плохо. Ну и, конечно же, воспитание. Было бы дикостью не соблюдать правила этикета, верно? Особенно, когда ты так беспардонно пялишься на другого человека, да, Белла?       Когтевранка сидела за своим столом, смотря на меня в упор. У меня начало складываться впечатление, что перед ней музейный экспонат, а не обычный ученик школы.       Обычный.       Как же мне нравилось надевать эту маску, пряча свое настоящее лицо. Все свои тайные желания и мысли, стремления и слабости. Да, даже у меня они есть. Мало. Но есть. И это раздражало. Нет в мире идеальных магов, а мне хотелось им быть. Все чаще стал задумываться о бессмертии. Какого это, жить вечно? Я повернул голову в сторону стола другого факультета и, брезгливо осмотрев всех сидящих, остановил свой взгляд на ней. Девчонка налилась розовым румянцем и поспешно опустить голову в тарелку, словно обнаружила в ней нечто такое, чего раньше не заметила. Её рука так же непроизвольно дернулась, и на пол упала серебряная вилка.       Растяпа.       После чертового обеда у нас была пара с Когтевраном. Совмещенная. Раньше этот факт меня не особо напрягал, но сегодня мне не хотелось лицезреть их до боли умные рожи. Словно каждый из этих придурков обладает какими-то тайными знаниями, дарованными лишь им одним. Я по обыкновению сел за последнюю парту класса и ушёл глубоко в свои мысли. Какой смысл слушать эту скукотищу? Все равно преподаватель по травологии души во мне не чает. Так что можно преспокойно заниматься своими делами. Все было прекрасно, ровно до того момента, как до боли знакомый запах вишни не ворвался в мой мир неудержимым шквалом. Волшебница сидела совсем рядом. Мои глаза изучающе пробежались по её лицу, и я заметил прекрасно знакомую мне эмоцию — азарт. Только вот вызван он был далеко не скучнейшим рассказом профессора, нет. Книга. Все тот же чёрный фолиант, что она взяла в библиотеке. Но кто ей позволил? В этот момент меня захлестнуло дикое желание все разузнать, но выйти из собственного мира мне пришлось совершенно по другой причине. Преподаватель по предмету что-то спросила. У меня. Блять. Какого хера? Я что, должен слушать все, что говорит эта старая кошелка? Я уже было хотел открыть рот, чтобы что-то наплести, но меня перебили. — Профессор, позволите, я отвечу? — Белла изо всех сил тянула руку к нему в надежде, что её порыв поделиться бесценными знаниями заметит преподаватель. — Да, пожалуйста. — Atropa belladonna, смертоносное пасленовое растение, дьявольская вишня, белладонна. Родом из Европы, Юго-Западной Азии, Северо-Западной Африки, и в ней полно токсинов. При употреблении ягод белладонны в пищу, готовьтесь испытать жажду, сухость во рту, бред, сыпь, расширение зрачков и ступор. Также токсины могут привести к параличу нервных окончаний в автоматических мышцах вашего тела, таких как кровеносные сосуды, мышцы ЖКТ или сердце. «Белладонна» переводится с итальянского как «прекрасная леди», потому что итальянки закапывали сок белладонны в глаза, чтобы их зрачки расширялись, а сами они выглядели как прекрасные леди.       Тирада закончилась. Параграф из учебника был пересказан просто донельзя идеально. Так ее работу оценила старая карга. Это глупо, но на мгновение, я сравнил эту девчонку с этой ягодой. — Всё верно. Белладонна очень красивое растение. Само по себе неприметное и тихое. Оно не распускает свои лианы по территории, которую занимает, но внутри содержит яд, который может убить.       Неприметная и тихая. Внутри яд. Дьявольская вишня. Это она так пахнет.       Как и ожидалось, все ушли смотреть тупой матч. Ничто не мешало мне познавательно проводить время среди запретных изданий. Сегодня моей целью было Авада Кедавра. Разумеется, идиоты из правительства позаботились, чтобы данный том заклинаний был спрятан как можно надёжнее, но и я не зря корпел над его поисками долбанных полтора месяца. Слышал, что оно позволяет уничтожить противника быстро и без лишних проблем. Одно лишь слово: Ревелио, и томик у меня в руках.       "…Одно из трёх непростительных заклятий, запрещённое Министерством магии…"       Любое применение к человеческому существу достаточно для пожизненного заключения в Азкабан. Представляет собой луч зелёного цвета. После применения живое существо мгновенно, без мучений, умирает. При этом все органы остаются неповреждёнными, и причину смерти установить невозможно. При попадании в неживые объекты также наносит повреждения, вплоть до уничтожения. Не имеет контрзаклинаний, однако при определённых обстоятельствах может быть отражено. Практически существует только три случая, когда человек, подвергнувшийся Убивающему заклинанию, остался жив…       Так, это уже никому не интересно. У меня осечек не будет. И тот, на кого я это направлю — умрёт. Жаль, без мучений. Но все же его ожидает забвение.       "…Не каждый маг может применить это заклинание, так как оно требует огромной колдовской силы и искреннего желания убить…"       О, да. Желание убивать. Очистить этот мир от заразы магов, которые не захотят подчиняться. А, может, Империо… Но это в крайнем случае, если этот маг мне нужен живым.       Из библиотеки выходил в приподнятом настроении. Пока что, все шло, как надо. Правда, в последнее время профессор Дамблдор как-то странно на меня косится, из-за чего под его взором мне становится неудобно. Отчего этот жалкий старик так влияет на мою уверенность в собственном превосходстве?! Может, от него исходит слишком много положительной энергии, которая мне противна. Школа пустовала. Мне нравилось, когда никого нет, и только твои собственные шаги нарушают благую тишину. Мантия со знаком Слизерина развивалась от силы ветра, и приятно трепыхались чёрные волосы. Начищенные до блеска чёрные туфли, идеально выглаженные брюки, зеленый галстук и дерзкая уверенность в себе. Меня сопровождали лишь мысли, упивающие моё эго. И тишина… Была. Кто-то пел. Волна эйфории сменилась волной гнева. Я облокотился на чёрные резные перила лестницы, чтобы получше рассмотреть того, кто так беспардонно вторгся в мои мысли. Увидел Филча. Но голосок то женский. Смотритель воровато оглянулся по сторонам, благополучно не заметив моего присутствия, и удалился прочь. Я выглянул чуть посильнее с балкона второго этажа и увидел её. Белла живенько пела какую-то предобрую песенку себе под нос и яро что-то отмывала тряпкой. Наказана. Господи, да за что эту тихоню вообще можно наказать?! За то, что не на тот слог поставила ударение в заклинании? За это нынче в Когтевране позор? Она не замечала меня. Мыла, пела и…танцевала. Танцевала, блять. Ее движения рук были плавными и грациозными, не такими, как в присутствии смотрителя. Она словно раскрепощалась, пока никто не видит. Но я видел. Завороженно наблюдал, как маг выгибала спинку, как из-под чертовой мантии виднелся край короткой юбки. А под ней… чулки, мать ее. Белые густые волосы словно волны перекатывались по спине, повторяя движения хозяйки. Я не чувствовал отсюда запах, но точно знал — пахнет блядской вишней. Свело скулы. Руки сжали перила с такой силой, что побелели костяшки пальцев. Я вышел из оцепенения в дикой ярости. Что за привычка у меня появилась наблюдать за ней со стороны?! Как импотент какой-то! Столько девок уже побывало в моей постели, но запаха ни одной не помню. А что сейчас происходит? Вчера дошло до того, что проснулся от идиотского осознания того, что в комнате пахнет ей. Вишня, блять. Друг божился, что ничего подобного нет, что в комнате воняет пирожками, которые прислали родители Джонсу. Я прошёл мимо девки, попутно пнув ведро с водой. Грязная от пыли школы жидкость медленно разливалась по каменному полу, а лязг железа от ведра ее напугал. — Ах, — когтевранка смотрела мне в след своими голубыми насквозь глазами.       День следующего дня выдался на редкость тёплым. Осень забирала остатки летнего зноя и серых воспоминаний о проведённом лете в приюте. В такие моменты я завидовал тем, кому было куда ехать. Всем им было тепло и уютно в окружении семей, а мне нет. Не знаю, что такое тепло. Не знаю, что такое любить. Мне и не интересно. Пробелы этого я с удовольствием заполнял знаниями. Силой. Могуществом. Фенрир что-то бормотал себе под нос, подходя к дереву, под которым я сидел, чем сильно меня раздражал. — Ты сказал мне прийти. — Да, — мой взор был полностью направлен в книгу. — Сядь.       Он сел и стал покорно дожидаться, пока я наконец-то соизволю обратить на него внимание. Не мешал. Молчал. Знал, что лучше меня не злить. — Вот, — я протянул другу небольшой блокнот. — Спрячь это у себя пока что. Это в твоих интересах, чтобы он остался целым и невредимым.       Парень с долькой интереса пролистал врученное ему сокровище, но никаких записей там не обнаружил. Отчего разочарованно выдохнул. Я же в эти время поймал на себе очередной взгляд Беллы. Та тоже что-то увлечённо писала в тетради, но, заметив, что я на неё смотрю, отвела взгляд обратно в учебную литературу. Как ни странно, но мне нравилась эта игра в гляделки. Словно, если хотя бы раз за день я не поймаю её взгляд на себе, то это меня почему-то сильно огорчало. За последние несколько дней запах вишни из тошнотворного стал необходимым. Словно без него становилось пусто.       Белла.       Такое же кислое и чуть горькое имя на вкус, как и ягодки вишни.       Белладонна.       Такое же аппетитное на вид, но ядовитое внутри. Дьявольская вишня.       Что есть величайшая иллюзия жизни?       Невинность, брат мой.       Ночь. Снова тьма вместе со своей верной подругой тишиной окутала каждый уголок Хогвартса. И без того тёмный камень, что послужил основой замка, казался ещё темнее. Время моей свободы, моих дел. Никто мне не указ, никто не дышит в затылок, мешая сосредоточиться.       Что есть величайшая музыка жизни?       Тишина, брат мой.       Тусклый свет луны падал на многочисленные стеллажи с книгами, еле-еле освещая названия. Но мне он был не нужен. Я и так знал, где и что находится. Я бы и слепым отыскал нужную книгу. Ибо вела меня тяга, невидимая связь между достойным и силой, что он может обладать.       Люмос       Огонек осветил и лицо. Белла. Девчонка стояла в немой позе, протягивая мне какой-то дневник. Не было в голубых глазах стеснения, не было и страха. Зато были смешинки. Как смеет?! Опустил взгляд на знакомый предмет, что она держала в руках. Мой дневник. Тот, что ещё сегодня днем я отдал на хранение Фенриру. Теперь он снова вернулся ко мне, но как?! — Ты сегодня случайно обронил.       Случайно обронил?! Это звучит также глупо и бессовестно, как и тот факт, что уже на следующее утро я обнаружил своего друга побитого до невозможности в лазарете. Он ничего не помнил. Говорил, что кто-то подошёл со спины, словно тень. А потом лишь забвение.       Во что она играет? Чего добивается? Хочет обратить внимание? У неё получилось. Тихоня из Когтеврана заняла практически все мои мысли. Ее хитрые глаза, чертовски сексуальные чулки из-под короткой юбки, сила, которую она демонстрирует тайно, интерес к чёрной магии. Надо заканчивать. Просто взять то, что хочу. Ее хочу. Но это позже. Сейчас лишь отработка непростительного заклинания на самой вершине заброшенной одной из сотен башен школы. Бесконечные ступени, ведущие к моей заветной цели. Так же и в жизни. Ты поднимаешься медленно, но верно. Как там говорят, если тебе тяжело, значит, ты на верном пути. Я иду своей дорогой, я так чувствую. Дверь открылась и… опять она! — Ты?! Какого хера ты здесь забыла?! — я дернулся на неё резко, подходя практически вплотную. — Это уже слишком!       Почувствовал, как мне в грудь упирается что-то острое и тонкое. Палочка. Девчонка от испуга решила защищаться. Стало даже смешно. Белла со всей силой сжимала палочку, а руки в это время тряслись от страха. А еще томик с чёрной магией, который она так крепко прижимала к груди. — Это что, попытка защититься от меня? — я уже в открытую смеялся над ней. — Глупая заучка, тебе со мной не тягаться.       Прошла, кажется, вечность, прежде, чем она наконец-то ответила хоть что-то. — Я знаю, — тихий шепот, а не уверенный голос, как вчера в библиотеке. — Ты же Том Реддл. Тебя все боятся.       Я с недоверием сощурил глаза. — А я всего лишь тихоня с Когтеврана. — Ага, как же. Тихоня, — я окинул её фигуру придирчивым взглядом и заметил, что она не так уж и плохо сложена. — Тихоня, которая по ночам изучает тёмную магию, которая вздумала играть со мной… Чертовка, чего ты добиваешься?       Ее голубые огни встретились с моими. — Тебя.       Девчонка опустила волшебную палочку, и между нами повисла немая пауза. Тишина оглушала меня, градус в комнате повышался до неприличия быстро, и запах дьявольской вишни снова застил разум. Снова она. Лишь эта девка в мыслях. Хочу её. У неё получилось.       Мои губы накрыли её в требовательном поцелуе. Они вовсе не горькие, и не кислые, но точно ядовитые. Поскольку теперь этот яд пропитал меня насквозь, и другие мне не нужны. Неопытная до жути. Не умеет целоваться, а лишь полностью доверяется мне. Точно девственница. Прекрасно. Не нужно будет её ломать. Она сама подчинится. Заставлю. Язык встречался с её, и даже он доминировал. Руки залезли под мантию, желая знать, не в тех ли тоненьких чёрных чулках она сегодня. В тех. Я подхватил Беллу за упругие ягодицы и посадил на один из древних, покрашенных чёрной краской столов. Жаркая близость рядом с фолиантом чёрной магии на древней парте, что хранит знаний больше, чем вся библиотека. И запах. Этот цветочек будет моим. Она будет моей. Сегодня станет старше чья-то примерная дочурка. Но я с большим трудом оторвался от нежной белой девичьей кожи. Глаза Беллы были в тумане, но за ним проскочило удивление. — Что-то не так? — девушка задыхалась от жара тел.       Я лишь молча поставил напротив неё один из стульев и сел на него. — Танцуй, — мой грубый приказной тон и дикое желание обладать ею в тёмных глазах заставили повиноваться. — Танцуй только для меня.       Маг слезла с парты и покорно выполняла приказ. Сначала движение были очень скованными, она же ни для кого раньше не танцевала. Но чем дольше она продолжала, тем жарче становилось. Никого так не хотел. И эти блядские движения никогда так не заводили. Я видел её глаза, она была не здесь. Её словно унесло на волне жара и эйфории. И мне захотелось с ней. В место, где нам обоим тепло. Ручки девушки потянулись, чтобы расстегнуть блузку, но я остановил. — Не смей, — мой рык заставил ее опомниться. — Я сам сдеру с тебя чёртову одежду вместе с дьявольскими чулками.       Она улыбнулась. И в глазах теперь был только огонь. Ей хотелось танцевать для меня. Ручка заскользила от тоненькой лодыжки, поднимаясь до колена, пальчик коснулся подола юбки, и он стал медленно подниматься вверх, оголяя бедро. Еще чуть выше, и я видел кружевную каемку черных чулков. Твою мать. В голубых глазах танцевали черти, она хотела видеть, как я её жажду. Все это время Белладонна следила за моими глазами. Они были тёмными. Для меня ничего не существовало, кроме неё. Закусила губу. И томно выдохнула. Блять. Просто пиздец, как хочу её. Прямо на этом самом столе. Долго. Жарко. До безумия приятно.       Я соскочил со стула и резко притянул к себе, вновь впиваясь жестким поцелуем. Интересно, когда я успел превратиться в местного плейбоя, который зажимается с девчонкой в закрытой аудитории? Все так неправильно. Грязно. Тёмная магия, заброшенное крыло, дьявольский запах вишни, умопомрачительный секс. Подчинение и покорность. — Том, я… — с закрытыми глазами девчонка что-то шептала на ухо. — Молчи! — мой рык в ее маленькое ушко, и она заткнулась.       Мои губы спускались ниже, оставляя красные отметины на белой коже. Руки путались в чёртовых мантиях, мешая притянуть ближе горячее тело, поэтому ловким движением полетели к чертям. Теперь я разрывал на ней блузку, кожа под моими поцелуями покрывалась мурашками. Белая кожа в мурашках, аккуратный белый бюстгальтер с бантиком посередине, и томные стоны, слетавшие с пухлых губок. Ноги девушки обхватили мой торс до неприличия крепко. Будто что-то чистое пачкается в грязном. Мне до изжоги хотелось ее испортить. Испачкать в себе. В тьме, которая была в моей душе. Её же яд разливается по моим венам. Пусть и мой мрак охватит её сознание. Я заставлю её бредить мной, заставлю желать так же, как и я её. Небольшой щелчок, и её верхняя часть нижнего белья падает на парту. Шикарная грудь. Почему такая горячая и до сих пор в девках? Ах, ну да. Тихоню с Когтеврана вряд ли кто-то захочет. А вот дьявольскую вишню, ядовитую и аппетитную Белладонну — все. Но будет только моей. Мой язык вырисовывал круги возле ареолов девичьих сосков, они твердели на глазах, так же, как и ее желание отдаться мне в этой аудитории. Рука уже задрала подол юбки, касаясь кружева чулков. Вот, чем она меня зацепила. Искушением. Черной тонкой похотью на белоснежной нетронутой никем прежде кожей. Пальчики коснулись самого сокровенного, и девушка умоляюще крикнула. — Пожалуйста… — Я сказал — молчать, ягодка.       Мокрая. До безумия влажная, готовая принять меня в себя. Она откинулась на стол, выгибаясь навстречу каждый раз, когда надавливал на самую чувствительную точку ее тела. Я отодвинул в сторону белые под цвет бюстгальтера трусики тоже, блять, с бантиком и погрузил в ее плоть сначала один указательный палец. Ох, как она вскрикнула. Движения по мере истечения времени в ее лоне стали более интенсивными, и к первому пальцу добавился второй. Другой рукой я поднял ее за густые волосы с парты, заставив смотреть в глаза. — Давай, детка, сделай это для меня, — мои губы впились в ее. — Хочу тебя попробовать.       И в момент, когда девчонка должна была кончить, я вошёл в неё. Не сразу, конечно, это было бы слишком, но цветочек сорвал. Она не почувствовала боли именно поэтому. Потому что волна мощного экстаза пересилила ощущение разрыва девственной плевы. Не успела ягодка отдышаться, как уже была посажена на меня. Мой член продвигался в неё все глубже, а её плоть охватывала его все сильнее. Белла искала губами мои губы, чтобы снова почувствовать мой не менее требовательный язык. Поначалу, я старался двигаться медленно, чтобы дать время привыкнуть. Пальцы — это одно, половой гениталий — другое. Ее ручки успевали попутно расстегивать на мне белую рубашку и царапать спину, каждый раз, когда из горла вырвался очередной стон наслаждения. Мои динамичные движения внутри неё сводили с ума. Поскольку девчонка была вообще не опытная, то предпочла пассивную роль, давая полную свободу действий. С каждым толчком моя сущность сливалась с её. Яд перемешивался с тьмой. Неправильно. Запретно. До ужаса приятно. Она кончила первой. Второй по счету экстаз в ее жизни вышел ещё более фееричным, чем первый. Я излился на её бедра через пару минут. Белла немного тронула семя указательный пальцем и с причмокиванием облизала его на моих глазах. — Тоже хочу тебя попробовать.       А затем поцеловала. Чувствовать вкус собственного тела вперемешку с ее было более, чем просто чем-то запредельным. Нереально все это. Так хорошо не бывает. — Болит?       Она не сразу сообразила, о чем я спрашиваю. Но как только поняла, хитро улыбнулась. Девушка подошла вплотную, помогая застегивать пуговицы на белой рубашке. — Я ни о чем не жалею. Ты такой один, — ее губы оказались возле моего уха. — Особенный. — Прям-таки особенный? — я усмехнулся — Ты — Бог, Том. Помни об этом.       Белла протянула мне какую-то старую, пожелтевшую от времени бумажку. Это моя родословная. И идёт она от Салазара Слизерина. — Разве может наследник Салазара Слизерина быть обычным? Нет, — ее голубые глаза снова смотрели в мои. — Они все будут преклоняться перед тобой. Настанет день, и все будут бояться даже произносить твоё имя, мой Лорд.       Следующие несколько недель были лучшими в моей жизни. Днем, я — закрытый, влиятельный маг, любимец учителей. Она — тихоня с Когтеврана. Но ночью все меняется. Лорд наслаждается своей Белладонной. Этот яд его не убивает, но подпитывает. Мы вместе изучаем тёмное искусство, чтобы править при помощи страха. Весь мир будет принадлежать нам. Так было, пока я не допустил фатальную ошибку. В своей жизни я ошибался всего один раз. Но этот раз стоил мне очень и очень дорого.       Она умирала на моих руках, а я умолял ее не закрывать глаза. Не смогу без неё. Не хочу без неё. Она тряслась от боли, пока тьма разливалась по её венам. Её голова лежала на моих коленях, а запах вишни уже впитался в каждую частичку тела. — Т-том, п-пообещай, что н-не ост-тановиш-шься. Т-ты — Б-бог. П-помни об-б эт-том.       Вся школа собралась на ее похороны. Все скорбели и молча смотрели, как гроб уходит под землю. Все, кроме Дамблдора. Он сверлил меня взглядом, словно обо всем знал. Ну, или догадывался. Последние почести были отданы. Не осталось никого, кроме меня.       Я долго сидел на ее могиле в тот день. Сказать, что мне было плохо — это ничего не сказать. Мне впервые было тепло рядом с кем-то. Я встретил того, кто меня понимал. А теперь все. И виноват в этом только я. — Ты говорила, что я — Бог, но это оказалось не так, — капли дождя стекали по моим щекам и волосам, заползая за ворот рубашки, но я не чувствовал холода.       Лишь поднял голову к небу и прошептал уже увереннее, а в глазах появился лихорадочный блеск. — Но я стану Богом. Л — Лидерство В — Власть Д — Диктатура М — Могущество Лорд Волан-Де-Морт.