***
— Томми, — блондин подходит ближе, заглядывая в уставшие карие глаза бегуна, склонившегося над картой. — ты помнишь, куда мы идём? — К звёздам, — Томас делает глубокий вдох, поднося правую руку к переносице, массируя её. Левая рука находит ладонь Ньюта. У него холодные дрожащие пальцы и брюнет хмурится, когда смотрит в родное лицо. Ньют всего на секунду отводит взгляд, тут же пробуждая в Томасе волну несвойственной паники. Что-то не так. — Правильно, — блондин прочищает горло, растягивая губы в улыбке. — Мы вытащим Минхо, не сомневайся в этом. Ньют меняет тему и вновь смотрит на карту, делая шаг в сторону, чтобы проверить с другого ракурса, но Томас, сжимает его ладонь крепче, не отпуская парня от себя. И Ньют понимает. Остаётся рядом, вставая ещё ближе, проследив за тем, чтобы их плечи соприкасались. Томас вновь ощущает себя как будто под пледом, но теперь осознаёт, что там он не один, когда блондин поворачивается, ободряюще улыбаясь. Звёзды подождут, Минхо сейчас важнее всего.***
— Ньют… — Томас чувствует, как подкашиваются ноги, когда бывший бегун закатывает рукав, показывая предплечье правой руки. Чёрные вены на бледной, словно аристократичной коже, смотрятся настолько противоестественно, что брюнет засматривается. Другие шизы выглядят с ними нормально, в меру «нормальности», конечно, но не блондин. — Куда мы идём, Томми? — Ньют горько усмехается, вновь пряча руку под одеждой, однако у Томаса она перед глазами, подобно двадцать пятому кадру. — Я не… — брюнет чувствует ком в горле, мешающий говорить. Приходится стиснуть зубы, чтобы горячие слёзы не побежали по щекам. — К звёздам. Я думал, что ты запомнил, — Ньют начинает беззаботно болтать ногами над городской пропастью, сидя на этом глупом парапете. Томас чувствует собственный страх от этого действия друга, потому что оно кажется смутно знакомым. Хочется прижать Ньюта к себе и не отпускать никогда. Пожалуйстапожалуйстапожалуйста. Хочется под плед. — Почему ты не сказал раньше? — брюнет подходит, присаживаясь на корточки и рассматривая родной светлый затылок. — Потому что это не так важно, пока я могу себя контролировать, — Ньют пожимает плечами, оборачиваясь к бегуну. В его глазах нет того испуга, что Томас пытается задушить в себе. Только отражение самого брюнета и солнечные лучи. Становится чуть спокойнее, и бегун судорожно выдыхает. — Я что-нибудь придумаю. — Не сомневаюсь в тебе, Томми. И блондин впервые первый протягивает ладонь, говоря этим больше, чем могут слова. Томас цепляется за неё, как утопающий и сжимает так бережно, как только может.***
— Ньют, эй, Ньют… — Томас на коленях перед бездыханным телом любимого человека. В голове крутится только желание никогда не отпускать постепенно леденеющую ладонь блондина. Хочется согреть его. — Ньют, ну же… — он срывается на шёпот, проводя правой рукой по лицу друга, очерчивая большим пальцем скулы, проводя по тёмным венам. — Ньют, куда мы идём? Томас не выдерживает и позволяет слезам течь по лицу, смывая городскую пыль и оставляя на лице дорожки. Боковым зрением он замечает Бренду и Минхо, но смотреть на последнего нет сил. Не хочется видеть боль в глазах азиата, потому что у самого Томаса такая же, помноженная на разбитое сердце. И он срывается с места, не помня себя. Пистолет холодит кожу, где ещё секунду назад была ладонь Ньюта. Какие к чёрту звёзды?***
Томас сидит на мокром песке Тихой гавани, с пледом на плечах, что совершенно не греет. В ушах шумит, то ли волны, то ли крики чаек. Просто белый шум, едва заглушающий мысли. Перед глазами океан, но пелена слёз не позволяет насладиться красотой. Руки сжаты в кулаки, а на шее капсула Ньюта, с его первым-последним письмом. — Я надеюсь, что ты сейчас на звёздах, — тихий шёпот теряется воздухе и уносится в небытие. И ночью Томас на секунду забывает как дышать, когда посмотрев в окно и увидев первую зажёгшуюся звезду, слышит тихий шёпот:«Тут красиво»