Последние часы вместе

— Я устала, — измождённо повторяет Валери в пустоту. — Устала, блять, Джонни. Скомканное одеяло, на котором полулежала девушка, едва прикрывало ступни. Окно не закрыто напрочь жалюзи, наоборот: пропускает в комнату разноцветное мерцание города, что иногда можно было спутать со сбоями биочипа. Хотя, наверное, она просто так утешала себя. Потому что в последнее время реальность слишком часто стала разрываться на сине-голубые пиксели. Рокер появляется также неожиданно, как и пропадает, снова лениво приваливаясь к стене; но, сто́ит заметить, наконец без очков. Какие-то доли секунд он смотрит в точёный профиль перед собой, а после хмыкает. И хер его знает, что означает эта реакция. Очередной похуизм с его стороны или утомлённость от повторяющегося разговора. — Хотя слово ”устала“ слишком мягкое, — опять нарушает тишину она. — Я конкретно заебалась. — Нет, Ви, — грубо обрывает Джонни, — ты сдалась. Девушка как-то надменно усмехается, понимая задним умом, что усмешка эта вышла в точности такой же, как у полудохлого рокера напротив. Однако сил в себе ответить ему хоть что-то не находит. Поэтому Сильверхенд продолжает: — Сдалась, как ёбаное ничто. Как подобие корпората, как уродливая кукла на Чпок-стрит. — Заткнись, — выдохнула она. — Это не та Ви, которую я знал две недели назад, — продолжал он. — Не та, которая готова была дать пизды любому. Блять, — вдруг усмехнулся он, — ты умудрялась посылать нахуй всех, кто говорил тебе, что ты не жилец. — А толку? — она повернула голову, встречаясь с ним глазами. Джонни, до этого стоявший у дверного косяка, исчез, а через мгновение материализовался перед носом у Ви. И чуть не пожалел об этом. Немигающий взгляд моментально выцепил тёмные круги под глазами и эту ужасную, непередаваемую боль в её зрачках. — Толк в том, что в этом городе выживают лишь те, кто глотку разодрать за свою задницу готов любому. — Ага, только ты кое-что упустил из виду, — девушка с изнурённым стоном поднялась, и на негнущихся ногах прошла к окну. Подцепила тонкими руками – что в последнее время стали похожи на птичьи лапы – светлую рубашку, и накинула её себе на плечи. Лунный свет окрасил её нагое тело в приятно-холодный оттенок. Либо оно стало таким потому, что девушка сама напоминала полумёртвую рок-звезду. Лёгкая, полупрозрачная ткань лишь едва прикрыла ареолы сосков. Джонни не двинулся с места, пристально наблюдая за ней. Взору открылась хрупкая спина. Небрежно собранные в пучок волосы открывали вид на выступающие шейные позвонки. Она обхватила себя руками и немного поёжилась от того, насколько холодными оказались собственные пальцы. Он ощущал, как что-то разлагалось внутри неё. Умирало медленно и бесповоротно, лишая искры в глазах. Ви худела не по дням, а по часам; тело иссыхало, кожа обтягивала кости. Да, она сбросила килограмм десять за это время, однако Сильверхенд упорно верил, что она не сдастся и сделает хоть что-нибудь. Потому что умирать он не хотел ровно также, как и забирать её с собой. — Мне осталось жить день. Если повезёт – два, — глухо произнесла Ви, не оборачиваясь. — И эти дни я хочу провести дома. Со своим нытьём, которое ты так ненавидишь. Потому что это моё херово тело, в конце концов. И я решаю, что мне делать. Уголок его губ приподнялся в довольной улыбке. Вот оно. Вот она. Начинает огрызаться, чем заставляет сердце стучать усерднее, напоминая своему-херову-телу, что ещё жива. Но, конечно же, он никак не прокомментировал это, решив добить её. Потому что если злить, то наверняка. Так, чтобы от ярости вспыхнули щёки. Ему элементарно становилось не по себе от того, что своевольная, знающая себе цену мятежная Валери ломалась у него на глазах. Сильверхенд однажды пообещал самому себе, что не позволит сломить её кому-то. А выполнять обещания он привык. — Вот именно. Нытьё. Если собралась строить из себя великомученицу, то, будь добра, закинься колёсами. Я не намерен слушать эту хуйню. — Пошёл ты, Джонни, — слабо бросила она, глядя в окно. Найт-Сити переливался огнями и почему-то именно сейчас она увидела, насколько красив этот ужасный город. Он принёс столько боли, но сейчас... она готова была простить ему всё за это мерцание огней. Ви простояла бы так вечность, игнорируя болезненный звон в ушах и постоянно разрывающуюся перед глазами картинку. А Сильверхенд снова замолчал на какое-то время, потому что это была совсем не та реакция, которую он ожидал. Она будто была потеряна: отвечала тускло, без прежнего запала. Вспомнилось вдруг её утреннее состояние – практически уничтожена. Она плавилась под горячими струями воды и рыдала так громко, что Джонни потом ещё на протяжении нескольких часов преследовало эхо её плача. Конечно, он ничего не сказал ей. Сделал вид, будто не слышал разрывающего барабанные перепонки стенания. А после она весь день лежала в кровати и пялилась в потолок. Даже его подъёбки не выводили её на эмоции. Будто она уже умерла. Рокер мотнул головой. Нет.­ Нет, чёрт возьми. Он не позволит угасать ей так. По крайней мере у него на глазах. Ему уже доводилось терять людей. Да, речь об Альт Каннингем. О той, которую он не смог спасти. Не успел. Не справился. Отмазок было море, вот только прошлого не воротить и допустить подобное сейчас было непозволительно. Джонни смотрел на Ви и не мог оставаться равнодушным циником, как это было всегда. За этот короткий срок, проведённый вместе, он успел слишком сильно привязаться к ней. Он узнал её настолько хорошо, что был уверен – это по-прежнему та безбашенная, упрямая девица, готовая разносить черепа ублюдским корпоратам и всем остальным, кто стоял на пути к её цели. Вот только... знала ли об этом она? Помнила ли? Помехи перед глазами давали понять, что Сильверхенд опять решил переместиться и – о, боже, как непредсказуемо – он появился перед ней, оперевшись поясницей об подоконник. Валери едва сдержалась, чтоб не закатить глаз. Но вместо этого лениво протянула руку к портсигару Эвелин и выудила тонкую сигарету. А когда зажала её между зубов, перед лицом мелькнуло что-то металлическое. — Ты чё, ебанулся? Джонни с невозмутимым лицом протягивал ей несуществующую зажигалку своей несуществующей серебряной кибер-рукой. — Твою ж мать... — шепнула она, доставая свою зажигалку и делая долгожданную затяжку. Выпустив дым, перевела взгляд на ночное небо. — Ты вроде не хотел слушать моё нытьё, — проговорила она через пару мгновений безмолвия, стряхивая пепел прямо на подоконник. Он и не хотел. Но не мог противиться желанию протянуть пальцы к её скуле и дотронуться. Подарить хотя бы секундное прикосновение, чтобы просто не оставлять её одну вариться в этом дерьме. Джонни не умел поддерживать, и, по правде говоря, не горел желанием учиться, но сейчас ради Валери готов был сделать что угодно. Лишь бы не видеть эту пустоту в глазах. — Тебе раз сорок звонила Джуди с Рипером впридачу. — Я знаю, — коротко ответила она. — Почему не берёшь? Девушка усмехнулась, опуская голову. Серое марево дыма окутало её лицо. Несмотря на нездоровую худобу, она не утратила своей красоты. Обострились скулы, впали глаза. Губы сменили розоватый оттенок на бледно-жёлтый, но всё равно он мог поклясться, что красивее женщины не встречал. — Нахуй их, — внезапно огрызнулась Валери. — Хочу провести последние дни в одиночестве. — То есть, со мной. Ви громко щёлкнула языком и развернулась, чтобы вернуться к кровати, как вдруг на её запястье сжались холодные металлические пальцы. Быстрый взгляд на руку, а затем на лицо рокера. Он, кажется, вообще не был удивлён. В голове девушки мгновенно мелькнула догадка. — Ты... можешь дотрагиваться до меня? — Тебя что-то удивляет? — Ну конечно, блять, ничего! — сорвалась на крик Ви. — Какого хуя всё это время ты молчал? Девушка резким движением вырвала руку из его хватки. Сильверхенд мгновенно переместился на кровать, к которой она так упорно стремилась. Валери проследила за его телепортацией. Выгнув бровь, сложила руки на груди, не отрывая взгляда. — Вот нехер на меня так пялиться, — сдался он, — не тайну вселенского масштаба хранил. Ви устало выдохнула, принимая оправдание, и, вцепившись ладонями в подоконник, уселась на него. Сейчас совсем не то время, когда они могли посраться из-за какой-нибудь херни и покрыть друг друга трёхэтажным матом. Она боялась сознаться самой себе, но ей правда хотелось провести последние вечера вот так. С ним. Окурок безмятежно приземлился на пол, догорая. Она опустила лицо в ковш из ладоней. Затем провела ими по волосам. Джонни откинулся на спину, нагло развалившись на кровати. — Почему не хочешь пустить себе пулю в лоб? — задумчиво поинтересовался он. — Потому что это слишком просто, — отвечает она, понимая, что это ложь. Потому что Ви вдруг осознаёт, что слишком привязалась к нему. И осознание это прошибло обоих.