Горчит безумной сладостью

      Небо затягивается тучами, серыми, тяжёлыми. На улице становится пасмурно и очень холодно. Конец ноября всегда такой: холодный, серый и одинокий. Разумеется, последнее не для каждого, ведь бывают и исключения. Но с каждым годом таких исключений всё меньше и меньше, по крайней мере так думает Мария Владимировна. Дождь начинается резко и вполне предсказуемо, холодные капли настойчиво и звонко стучат, а затем плавно стекают по окнам. Ветер срывается, переходит на гулкий свист. Марии в какой-то момент кажется, что конец света близко и им просто не выбраться из помещения. В кабинете Лукиной прохладно и темно, даже зажжённые свечи не спасают всей ситуации.       – Мы здесь надолго. Неизвестно когда они вернутся при такой-то погоде. Вернутся ли вообще. – в голосе блондинки читается тревога. Она, обхватив себя руками, как заворожённая смотрит в большое окно. Погода её никак не радует.       – Вернутся, немного нужно подождать. – голос темноволосой женщины звучит беспристрастно и холодно. Казалось, ее вовсе не волновали ни погода за окном, ни томительное ожидание. По правде, Лукина любила такую непогоду, что создавала в доме особую атмосферу.       – Я не понимаю, как можно было вообще увозить девочек вместе с Буше на другую локацию, а нас оставить здесь, ждать непонятно чего, да и ещё при такой погоде. А этот свет? Здесь темно, как в подземной темнице! – не унималась Маша, развернувшись в сторону темноволосой. Лаура спокойно сидела на мягком диване, изредка поглядывая в окно. Женщина слегка подустала, хотелось просто отдохнуть от суеты, но паника, которую наводила светловолосая, ей совсем не нравилась.       – Маша, хватит! – повысив голос, Лаура с укором взглянула на женщину,       – Это задание от Буше. Естественно, она будет с ними. Здесь темно, потому что нет электричества, опять-таки из-за того, что происходит за окном. Хватит разводить панику, ты здесь не одна. Маша несколько секунд молчит, прежде чем ответить.       – Ладно. Прости. – Третьякова делает тяжёлый вдох-выдох и замолкает, понимая, что только усугубляет ситуацию. Но на душе по-прежнему тревожно.       – Вино будешь? – внезапно спрашивает Лукина и, не дожидаясь ответа, поднимается и подходит к небольшому шкафу, в котором спрятана бутылка алкогольного напитка. Блондинка чувствует напряжение, некую усталость и даже страх, поэтому не может отказать себе в том, чтобы выпить бокал любимого напитка.       – Буду. – почти шепотом отвечает она. Но в ответ светловолосая слышит раздражённое чертыханье коллеги, которая внимательно смотрит на содержимое шкафа. – Что? Что-то не так? – пара карих глаз устремляется на женщину.       – Есть только коньяк. – с ощутимым разочарованием произносит темноволосая и уже готовится отойти от шкафа, но неожиданно слышит краткое согласие коллеги:       – Пускай будет. Маша соглашается, ведь понимает, что напряжение, сотканное из тишины и волнения, лучше устранить сейчас, пока ситуация не переросла в неприятные конфликты на фоне сложившихся обстоятельств. Лукина заметно удивляется согласию светловолосой. Однако, не проронив ни слова, спокойно вынимает из шкафа два бокала и ставит на рабочий стол. После берет ещё бутылку и плитку горького шоколада, которые хранились в шкафу для особых случаев. Третьякова внимательно следит за тем, как женщина резким движением открывает бутылку и уже аккуратно разливает содержимое по бокалам.       – Прошу, Мария Владимировна. – отвечает, ближе протягивая бокал и открытый шоколад блондинке.       – Благодарю Вас. – в свою очередь отвечает та и преподносит бокал к губам. Напиток ощутимо горчит. Темный шоколад сладости не прибавляет. Обе женщины слегка хмурятся из-за крепости.       – Любите столь крепкие напитки? – задаётся вопросом Мария, после того, как янтарная жидкость приятно обжигает изнутри. Темноволосая отрицательно мотает головой.       – Не особо. Это подарок от Поляковой на один из праздников. Покорно ждал свой черед, вот он и настал. – женщина ухмыляется, глядя на открытую бутылку. – А ты? Я полагаю, что тоже не особо. – Лукина переводит взгляд на коллегу, после чего отодвигает руководительское кресло и садится.       – Не особо. – соглашается Третьякова. Женщина в свою очередь тоже отодвигает кресло и садится напротив. – А горький шоколад? Любите?       – Нет. Это, к слову, тот же подарок от Поляковой. – без энтузиазма отвечает старшая. В комнате повисает тишина. От слов коллеги светловолосая издает тихий смешок, после которого обе женщины начинают смеяться.       – Как-то она прогадала.       – Иногда мне кажется, что в этом вся Полякова: послушать и сделать всё наоборот. – Лаура смеётся, глядя на Марию.

Спустя час содержимого в бутылке становится всё меньше, смех в слабо освещенной комнате слышится чаще.

      – А давай сыграем в игру! Ммм.. – Мария закусила губу и зажмурилась, пытаясь вспомнить название игры, – Вспомнила! Правда или действие! – с неподдельным восторгом произносит она. Темноволосая женщина отрицательно мотает головой.       – Нет-нет, Маш, ну какая игра. Поздно уже играть в игры. – со скепсисом и смехом отнеслась к затее Лукина.       – Давай, будет весело! Тем более нам здесь ещё сидеть и сидеть. Женщина демонстративно закатила глаза и всё же согласилась.       – Ладно. Давай сыграем. На лице расплылась довольная улыбка, а в глазах вспыхнул огонек неподдельного интереса. Мария искренне радовалась соглашению коллеги, либо же алкоголь в крови делал это за нее.       – Что ж, Лаура Альбертовна, правда или действие?       – Правда. – абсолютно спокойно и твердо отвечает Лукина, внимательно изучая лицо блондинки.       – Расскажите, какое у Вас было первое впечатление обо мне? Лаура ухмыляется, переводит взгляд на свой бокал и выдает:       – Приятное. Ты произвела впечатление человека воспитанного, ответственного и справедливого. Такая нежность и лёгкость в чертах лица и каждом движении не могут производить плохое впечатление. От откровенного ответа на щеках у Третьяковой появляется лёгкий румянец, она улыбается шире.       – Налей мне, пожалуйста, ещё. – просит и темноволосая без труда выполняет просьбу, наполнив бокалы напитком. – Я выбираю правду. – не дожидаясь вопроса, отвечает Маша. Лукина не отличается оригинальностью вопросов. Возможно, причиной этому недостаточно затуманенный разум или само нежелание задавать более личные вопросы.       – Что ж, а какое у Вас было первое впечатление обо мне, Мария Владимировна? – с интересом спрашивает темноволосая, медленно опустошая содержимое стакана.       – Достаточно неоднозначное.       – Вот как? – Лукина вопросительно выгибает одну бровь.       – С виду Вы были такой.. строгой, сдержанной, уверенной. Было немного волнительно работать с такой женщиной. – честно признается Мария.       – Сейчас не боишься? – с вызовом смотрит.       – Не боюсь. – Третьякова ухмыляется и делает несколько глотков. Отношения между женщинами были довольно таки странными, обе любили балансировать на понятиях «фамильярность» и «деловая официальность», поэтому частенько переходили от «ты» на «Вы» и наоборот. Однако спустя ещё полчаса переход исчез вовсе, осталась фамильярность, что чередует из вторжением в личные границы.       – Так значит правда? – прищурившись, довольно пьяно спрашивает блондинка. – Хорошо. – Маша немного думает, закусив нижнюю губу. – Ты когда-нибудь.. – Мария запинается, на лице виднеется румянец, но она продолжает, – спала с.. женщиной? Лаура ухмыляется, глядя на коллегу.       – Спала. – твердо отвечает она, не скрывая на лице усмешку. Третьякова округляет глаза и звонко хохочет, словно услышанное приводит ее в детское смущение.       – А ты? – встречный вопрос. – Наверняка, нет. – скалится темноволосая, оценивающим взглядом пробегая по женщине. – Никогда. И не собираюсь. Это.. – Маша хмурит брови, пытаясь подобрать нужное выражение. – Меня это не привлекает. Это.. не в обиду тебе, как-то противно. Лаура вопросительно поднимает бровь.       – Считаешь, что женщина не может доставить удовольствие женщине? У Марии пересыхает во рту.       – У мужчины..кхм.. от природы это получается намного лучше. – светловолосая краснеет от вопроса, ответа и данной темы в целом.       – Чушь. – уверенно отрезает брюнетка и делает несколько глотков янтарного напитка. – Под женщиной можно стонать ещё громче, чем под мужчиной. От столь откровенных слов Третьякова нервно сглатывает, а в глазах Лукиной сверкает недобрый огонек, всё-таки алкоголь придает уверенности.       – Правда или действие? – явно что-то задумав, спрашивает та.       – Действие. – не задумываясь, выбирает Мария.       – Выпей со мной на брудершафт. Маша кивает, поднимается с кресла, обходит стол и становится возле Лауры, та в свою очередь тоже поднимается с кресла. Недолгий взгляд, руки красиво переплетаются и обе женщины молниеносно опустошают бокалы. Бережно ставят бокалы на стол, но не отстраняются. Дистанция минимальна, обе ощущают чужое дыхание на себе. Темноволосая безмолвно переводит взгляд на приоткрытые губы блондинки.       – Дальше должен быть...? – недоговаривая про поцелуй, шепотом спрашивает светловолосая. Однако брюнетка понимает всё сразу же.       – Да..– почти в губы шепчет она. Темноволосая ощущает приятный запах в меру сладкого, цветочного парфюма Третьяковой, что смешался с горьким, резким алкоголем. Слышит учащенное дыхание светловолосой, замечает, как слегка приоткрываются губы, а та теряется в собственных желаниях. А дальше всё как в тумане, реальным кажутся лишь манящие губы и сбитое дыхание. Лукина первой делает шаг. Женщина обхватывает пальцами точеный подбородок, сокращает оставшуюся дистанцию, нарочито мягко и аккуратно касается губ коллеги, дабы не спугнуть. Мария же не пугается, не спешит отстраняться и темноволосая действует решительно. Невесомое касание повторяется ещё раз, а затем моментально перерастает в требовательный поцелуй, в котором светловолосая теряет первый хриплый стон. Языки сладко сплетаются воедино. Темноволосая обвивает руками тонкую талию, Мария поддается вперёд, одной рукой обхватывая Лауру за шею. В комнате становится слишком душно, тесно и влажно. – Лаура.. нам нужно остановиться. – звучит так тихо и неуверенно, что Маша самой себе не верит. Лаура спешно исследует желанное тело блондинки. Пробегает рукой по бедрах и останавливается. – Хочешь остановиться? – спрашивает и, опуская руки на ягодицы, сжимает. Маша прикрывает глаза, закусывая губу. – Обещай мне, что это останется только между нами. – Обещаю. – шепчет куда-то в шею и тут отставляет влажный поцелуй. С уст Третьяковой слетает полустон. Тем временем Лаура поднимается руками выше и заостряет свое внимание на рубашке. Пальцами пытается расстегнуть мелкие пуговицы, но все попытки оказываются тщетны.       – Сними ее. Я хочу чувствовать тебя. Третьякова дрожащими пальцами расстёгивает пуговицы на рубашке. Женщина справляется быстро, рубашка быстро отлетает куда-то в сторону. Лукина чуть отстраняется, оценивающе смотрит, затем лёгким движением устраняет пустую бутылку и два бокала на край стола.       – Что ты делае...? – в недоумении смотрит светловолосая.       – Садись. – жестом указывает на стол брюнетка. – И брюки. Сними их. – звучит, словно приказ. Лаура пытается сохранить самообладание. Маша облизывает вдруг пересохшие губы, грудь женщины тяжело вздымается, а тонкое кружево не скрывает затвердевшие от возбуждения соски. Пальцы, кажется, вовсе не слушаются. Приложив достаточно усилий, Третьякова все же снимает с себя брюки, оставаясь облаченной лишь в кружевное белье. От предоставленной картины, Лукина чувствует, как внизу живота мучительно пульсирует. Блондинка тем временем ловко забирается на стол и ждать не приходится вовсе. Темноволосая моментально оказывается возле стола, Маша обхватывает ногами женщину за талию, притягивая к себе ближе, буквально вынуждая нависнуть над ней. Обе утопают в настойчивом, на грани соперничества, поцелуе. Рукой Лукина накрывает грудь, чуть сжимает, на что слышит тихий стон. Однако кружево не позволяет темноволосой в полной мере насладиться бархатной кожей. Поэтому женщина резким движением отодвигает кружевную ткань, предоставляя доступ к оголённой коже. Накрывает губами сосок, чуть втягивает, а затем ласкает языком. Третьякова стонет, зарываясь пальцами в шелковистые волосы коллеги. Лаура оставляет несколько багровых отметин на груди, плавно спускается ниже, оставляя после влажные дорожки из поцелуев. Маша крепче обхватывает ногами талию женщины и поддается бёдрами навстречу, создавая такое необходимое трение. Брюнетка одаряет Третьякову ещё несколькими поцелуями, после чего чуть отстраняется. Женщина, скользя ладонью по бедрам, ловко поддевает край белья и уверенно снимает с тела блондинки последнее кружево, что давно уже пропиталось влагой.       – Маша, ты...черт. – Лукина медленно проводит пальцами по внутренней стороне бедра, но так и не касается нужного. Третьяковой держаться крайне тяжело, тело отчаянно требует ласк.       – Лаура, я хочу, пожалуйста.. – голос хриплый, Маша едва не хнычет, кусая собственные губы. Бездействовать для темноволосой тоже тяжело, поэтому просить дважды не приходится. Без особых усилий женщина двумя пальцами проникает во влажную плоть. Блондинка сладко и громко стонет, отзывчиво выгибаясь навстречу движениям.       – Пожалуйста, быстрее.. – просит она, но темноволосая пока не спешит так быстро выполнять данную просьбу. Голубоглазая лишь нарочно замедляет движение пальцев, ожидая реакции. Третьякова недовольно хнычет.       – Лаура, прошу, позволь мне.. – женщина поддается бёдрами навстречу, но всё напрасно.       – Боже, пожалуйста. – скулит светловолосая и Лукина не в силах отказать. Женщина наконец ускоряет движение, а после присоединяет ещё один палец. Ощущая приближающуюся разрядку, Лукина резко накрывает губами клитор, посасывая. Третьякова громко, сладко стонет и, хватаясь пальцами за твердую поверхность стола, незамедлительно получает нужную разрядку. Лаура вынимает пальцы и отстраняется, пока Маша, теперь абсолютно спокойная, сбито и тяжело дышит.       – Что ж, – блондинка облизывает пересохшие губы, – ты права. Лаура в немом вопросе поднимет бровь. – Под женщиной можно стонать громче, чем под мужчиной. – шепчет она, цитируя некогда слова брюнетки и заливается громким смехом. В эту минуту в дверь раздается громкий стук.