Нераскаянный

Зачем она вытащила его из глубин небытия, кто знает? Может, желала сломить волю собственного сына, а может, хотела обрести на своей стороне ещё хоть кого-нибудь. Та, чей удел — вечное одиночество, и в самом деле могла мечтать о союзнике, ведь та черная тень, хоть и звала ее матушкой и наворотила дел, на живое существо все равно не тянула. Странная у них выдалась компания: вырвавшаяся из тысячелетнего заточения в глубинах Луны богиня, ожившая память ее сына, двое перепуганных, но готовых шагать до конца мальчишек, мертвец и тот, кто так и не смог обмануть смерть. Ну, и он сам — неправильный, неуместный, не живой, но все ещё не мертвый. Он помнил прожитую жизнь и помнил обещание, данное у постели умирающего отца, но ощущал себя так, будто бы ему едва-едва исполнилось семнадцать. Прошлый опыт оставался смутным осознанием где-то глубоко в душе, пока на поверхности клокотали негодование, обида, досада, боль, ужас и сожаление. Кроличья богиня надеялась на то, что он присоединится к ней и поможет подчинить людей? Но ведь это глупость: Индра никогда не желал этого, пусть по-своему, но и, но стремился к миру, покою и к признанию — здесь, на этой самой земле, среди ненавистных, получается, его бабушке людей. Правда, воля богини все же довлела над ним, и он сделал первый шаг, глядя на то, как искажается от вины и сожаления лицо его отца, как расплывается в счастливой улыбке черная рожа бесформенной тени. Хлоп! Губы Индры оказались смятыми напором невысокого голубоглазого паренька. Радужка изумленно расширилась, затопив, кажется, весь мир. Чужие ладони робко легли на грудь в смехотворной попытке оттолкнуть. Машинально Индра придержал парнишку, чувствуя себя так, словно бы в его руки угодила редкая птица, горячая, порывистая и отчаянно живая. — Да твою мать! — завопил парень и отлетел в сторону, пользуясь силой Мудреца Шести Путей. Чтобы с размаха угодить в объятия Мадары. Тот не растерялся и крепко прижал добычу к себе, целуя удивленно распахнутый рот, явно упиваясь каждым мгновением. Парень барахтался, Мадара не отступал. Индра чувствовал странное смутное ощущение досады и удивления. Это был не Ашура, даже реинкарнацией брата его назвать было нельзя: другая душа, другой характер, просто те же стремления, тот же ярко пылающий внутри огонь. То же тепло, распространяющееся всюду, — тепло, которого так не хватало когда-то Индре. — Чертов старик! — парень, тем временем, освободился из объятий Мадары и с опаской отошел в сторону. — Какого черта ты дал мне эту штуку и не объяснил, как на ней летать?! Я уже второй раз попадаюсь! — Третий, Наруто, — неожиданно осклабился Саске. — Если ты помнишь последний день в академии, то сможешь подсчитать: это уже третий раз. Скулы парня залились ярким румянцем. Кагуя стояла поодаль с широко распахнутыми глазами и не могла ступить ни шагу, похоже, она не слышала даже вопросов и комментариев своего последнего сына. Странные отношения тех, в ком она видела лишь воплощения своих сыновей, поразили богиню до глубины всего, что только можно было считать душой. — Тварь! — вдруг закричала она и бросилась на Наруто со всей своей яростью. Пространство мира начало рваться, пропуская в себя нечто невообразимое. Индра же взглянул на свое самое талантливое перевоплощение, которое сейчас часто дышало, осознав, куда привел его навязанный извне план. Затем перевел взгляд на самое беспокойное и мятежное, в глазах которого были боль и ревность, страх и отчаянное желание защитить. Создатель ниндзютсу сложил пальцы в печати, вспоминая славные мирные деньки, наполненные теплом и любовью. Он был первопричиной того, что план Зетсу удался, ему и исправлять допущенные ранее ошибки. Вот только напоследок он все же отчаянно желал подержать горячую птицу в своих ладонях еще хотя бы немного. Кагуя спеленала парнишку, кажется, пытаясь оторвать ему голову, но Индра уже был рядом. На его ладони вспыхнул тот же знак, что и у Наруто, и они синхронно разбудили печать. Кагуя истошно вопила, не желая признавать поражение, таяла и ее техника, призвавшая Индру в этот мир. — Старик Хагоромо рассказал о тебе, — прошептал вдруг охрипший и измученный долгими битвами Наруто. — А потом еще и этот черный добавил. Тогда ты не был неправым, вам просто не хватило времени все выяснить. А еще я признаю и твой путь тоже. Индра слушал и чувствовал, как тяжелый жгут, скрутившийся в его сердце давным-давно, понемногу начал разворачиваться. Такие простые слова, но никто так и не догадался произнести их для него. Индра прижался к теплым губам, затем из последних сил оттолкнул парнишку прямиком в объятия своего последнего воплощения. Он верил, что Мадаре хватит мудрости и силы уйти вслед за Хаширамой, он надеялся, что Саске достанет честности признаться себе в том, что бежать больше некуда, что все, что требовалось ему в жизни, уже угодило в руки. — Научись летать, птица, — ласково прошептал он, глядя, как Наруто возмущенно извивается в руках Саске, пытаясь выбраться и проклиная необычную силу, из-за которой он то и дело улетал не туда. — Научись летать, и однажды ты унесешь свою добычу высоко в небо. Прощенный и раскаянный, Индра уходил легко и свободно, веря, что бесконечный путь войны прервался. Братья, враги, возлюбленные — это была достойная страница для того, чтобы поставить точку.