Отказ не принимается

      Когда мы растём, родители учат нас важным вещам, вроде не совать пальцы в розетку, пить много воды, не доверять незнакомцам и не гулять допоздна. Это банальные правила, и кто-то их нарушает, а кто-то Ушиджима, который не горел азартом ослушаться и узнать что-то неизведанное. Сверстники, на категоричное нет, всегда называли его сухарём и убегали смеясь, на что он лишь пожимал плечами. Его учили, что нужно уметь отказываться от чего-то.       Но первый раз, по настоящему, он отказался в первый год средней школы. Их класс должен был поехать в Токио на экскурсию, она не была связана со спортом, а больше с искусством. Поход в картинную галерею с экскурсией, где им расскажут, о былых художниках и аниматорах Японии. Ушиджима с детства был фанатом рисования, и хоть и не собирался связать с этим жизнь, но захотелось унять банальный детский интерес. Тогда мама и бабушка посмотрели на него, как на чужого, спросив, а действительно ли ему это нужно. Он подумал и понял, что вообще-то нет, это простая прихоть, а значит, нет. Тогда он понял, что приоритеты всегда важнее минутных желаний. Он пообещал себе, что будет занят тем, что действительно ему нужно.       В средней школе же ему пришлось встретить по настоящему интересного человека, который ещё долго будет занимать его мысли в будущем, но сейчас, для Ушиджимы это соперник, имеющий задатки чего-то. Он смотрит сверху вниз на шатена, чьи карие глаза полны обиды и злости, но больше там горит желание победить и уничтожить. Ушиджиме это нравится. Он говорит сам себе, что мальчишка по ту сторону сетки то, что входит в круг его важных приоритетов.       Они пересекаются с ним довольно часто, не так как хочется, но это то, что есть. Он знает, что ему нужно от связующего. Его точный пас, приводящий к победе. Он не был стопроцентный и идеальный, он был скорее отработанный и точный, пас, который так хотел получить хоть однажды Ушиджима. Он изъявляет своё желание впервые на второй год средней школы. И тогда, ему говорят нет. Категоричное, злобное, полное обиды и угроз нет. Ничего страшного, он не впервые слышит такое. Зато он точно знает, что своего добьется.       Второй раз в жизни Ушиджима говорит себе нет на первом году старшей школы. Когда он не хочет идти праздновать победу с командой. Уже поздно, пить им ещё нельзя и вообще не нужно, да и не хочется пропустить утреннюю пробежку. Тендо, что уже какой раз липнет к нему, словно не замечая хмурый взгляд, лишь называет его занудой. Но в этом не слышится грубости или желания задеть, скорее, он просто выражает факт. Вакатоши это устраивает. Ему не нравятся люди, которые грубы с ним лишь потому, что он, такой как есть. Это не практично, есть много других причин недолюбливать его. Ойкава может назвать как минимум сто. Так что, странный, но надёжный и в целом неплохой Тендо в скором времени станет лучшим другом для него, в котором он уверен до конца.       Вакатоши не уверен, насколько всё-таки будет хорошая идея допускать Тендо к своей жизни, когда тот с хитрым прищуром спросит «А что такого в этом связующем?»       Каждая игра с Аобо Джосай заставляет его смотреть на своего соперника по-новому. Тот умудряется выдать каждую игру что-то новое, что-то сильное, что-то, что заставляет Ушиджиму убеждаться в правильности его мыслей. Он хочет знать, как его пасы будут ложиться в собственные руки. Как он сделает с помощью его паса свою убийственную подачу. Он лишь смотрит с завистью, когда Ас команды соперников получает такую возможность, а он нет. Ещё более ему жалко, что Шираторизава снова выигрывает, в этот раз, приложив больше усилий, чем в прошлый. Но это всё равно ничего не значит, ибо их сеттер не сможет оказаться на национальных. А значит, будет сокрушаться на себя за свои ошибки. Ушиджима уважает его, как бы тот с ним не разговаривал, но правда уважает.       Он в очередной раз говорит ему об упущенных возможностях, что сделал неправильный выбор. Карие глаза лишь сверкают злобой. Он остаётся без ответа, но его плечо задевают с немалой силой. Ушиджима потирает ушибленное место, не понимая, что же делает не так. И почему это презрение в карих глазах делает больно.       Догадливый Тендо сразу делает предположение, когда замечает растерянность друга. Он шутит, мол, Вакатоши-кун, ты какой-то странный, влюбился что ли?       И Ушиджима как-то просто осознаёт и принимает что да, влюбился. В изящные и сильные руки, в литые мышцы ног, в запах молочного йогурта, в кудрявые и наверняка мягкие каштановые волосы, в глаза цвета молочного шоколада, что так красиво блестят от слёз. В крепкое рукопожатие, в надменную улыбку и самоуверенный взгляд. В звонкий, полный жизни и юношеского задора голос. Он хмурит брови, а потом удивлённо хлопает ресницами. Вдруг он осознаёт и своё непонимание, и почему так увлечён им. И почему так больно от такого взгляда. Он просто влюбился в Ойкаву Тоору.       Тендо щёлкает перед глазами друга пальцами, а потом внимательно смотрит ему в глаза, когда тот налаживает зрительный контакт.       — Кажется, да. В самого ужасного человека, в которого только можно. Что мне делать? — обречённо и очень серьёзно спрашивает Вакатоши, веря и надеясь получить ответ.       Тендо смеётся очень долго и громко, да так, что в дверь их комнаты громко стучат, просят по тише орать, позднее время. Он лишь напоследок сжимает одобряюще плечо, говоря, что надо быть собой и плыть по течению.       Ушиджима опять хмурится и идёт к своей кровати, осознавая, что ему никто с этим помогать не будет.       Отказывать себе в этих чувствах, он почему-то не хочет. Ему кажется, что в этот раз и не надо. Ведь Ойкава хороший соперник и желанный сокомандник. Тендо же он пустил в свою жизнь, и тот отлично её дополняет, что в комнате общежития, что на поле.       Он понимает, что всё-таки больше чем есть им не быть, когда видит во время пробежки Ойкаву с какой-то девушкой. Тот её обнимает и быстро целует в губы, убегая куда-то. Но ему этого достаточно.       — Он всё ещё отличный связующий.       Второй год старшей школы приносит ему немало успехов. Ушиджиму всё чаще замечают в большом спорте, в их команду пришли новые отличные игроки. Они всё чаще побеждают. У него все шансы попасть в Японскую лигу Асов до 19 лет. Не может не радовать, ведь он к этому действительно долго и упорно шёл, следуя своему чёткому плану. Конечно, он был бы рад идти по этому пути бок о бок с ныне капитаном старшей Аобо Джосай, но пока что в этом плане удача не на его стороне. Он продолжает вырывать победу из рук его соперника, с особой жестокостью и силой. В стиле Ушиджимы Вакатоши. Тот лишь кидает очередной полный ненависти взгляд и позорно уходит, обещая одолеть и в следующий раз. Оба по-разному видят следующий раз, но определённо ждут его как никогда.       В этот раз им каким-то чудом повезло остаться вдвоём, наедине. Команда Шираторизавы ушла праздновать победу, и предложили капитану отправиться с ними, на что Ушиджима вновь отказался, а команда соперников так же не желала более задерживаться в проклятом месте. Но почему-то он тут, почему-то стоит и смотрит, кажется, будто чего-то ожидая. И руки скрещивает как-то спокойно, и опирается на косяк двери буднично, и смотрит слишком внимательно. Что ему тут нужно?       — Ничего не скажешь?       Ушиджима оглядывает его с ног до головы. Одет в спортивную форму его школы, расстегнутая олимпийка, шорты плотно сидят на подкаченных бёдрах. Наколенники на одной стороне, на другой — белый фиксатор. Ничего необычного, — А должен? Почему ты здесь? — он смотрит на собеседника и хмурится, когда тот беззлобно цыкает и подходит к нему. Напрягает.       — Где же твои речи, про трату времени, упущенные возможности? Ты же всегда поджидаешь, чтобы ткнуть мне в нос моей "слабостью", — он показывает пальцами кавычки, закатывая глаза.       — Я думал ты уже ушёл.       — Я никуда не уходил, Ушивака-чан, я здесь перед тобой.       Он смотрит прямо в глаза и чего-то ждёт. Ушиджиме кажется, что его прожигают взглядом. Впервые его враг смотрит на него вот так. Он точно не за нравоучениями пришёл. Вакатоши хмурит брови.       — Не называй меня так.       — Это ВСЁ, что ты говоришь? А о своих взглядах не хочешь потрепаться? М?       Ах, вот зачем он тут. Ушиджима всю игру не сводил с него глаз. Это стоило ему пару пропущенных очков. Ну и что, что он на него смотрит, и, по всей видимости как-то по особенному, раз даже ОН волнуется по этому поводу.       — Что с тобой не так? Хочешь что-то обсудить? Ты на меня смотрел, как животное, Ушивака-чан. Ты вроде у нас приличный мальчик? — шатен усмехается, а глаза недобро сверкают. Ушиджима прикрывает глаза, тяжело вздыхая. Что-то будет.       — Раздевает меня своими глазищами прямо на поле, не стыдясь никого, — он цокает и досадливо качает головой. Так наигранно. — Неужели не думаешь, что никто не заметил твоих гляделок? Учти, мои фанатки так просто не уступят тебе.       — У тебя есть девушка, разве нет? — Вопрос слетает быстрее, чем Ушиджима успел подумать.       — Ого, какие подробности ты знаешь, я впечатлён! Спешу тебя обрадовать, уже НЕТ, я полностью свободен!       Ушиджима молчит. Наверное, он чуть-чуть рад этой новости. Он смотрит прямо на Ойкаву Тоору перед ним. Тот выглядит раздраженным, но не так, как обычно.… Это не ненависть, которой он одаривает его раньше, это другое раздражение. Вакатоши признаёт, ему тяжело с этим человеком. Он его отказывается понимать.       — Ты пришёл ко мне, заявить, что я во время матча на тебя глазею, отказываясь обсудить это. Пришёл рассказать о своих ревнивых фанатках и дать мне знать, что девушки у тебя больше нет. Это всё?       Ойкава вспыхивает. Румянец покрывает его щёки, а улыбка нервно дёргается. Ушиджима вдруг считает, что вот так он выглядит очень забавно, что хочется потрепать по голове.       — Придурок, ничего ты не понимаешь. Держи свои желания при себе в следующий раз. Бесишь!       Он засовывает руки в карманы формы и смотрит последний раз, прежде чем развернуться и уйти.       Что это сейчас было?       У Вакатоши была мысль обсудить всё с Тендо. Тот сразу в автобусе накинулся в расспросами, ибо заметил, что что-то беспокоит его обычно спокойного друга. Тот лишь сказал, что обсудят уже в комнате. Но и на месте он не решился говорить об этом. Догадливый Сатори лишь сказал, что, может, стоит дать беспокойному сердце отдохнуть, а мозгу время на раздумий. Так Ушиджима и решил сделать, когда всю ночь не спал, думая над поведением сеттера.       К утру он ничего не смог для себя выяснить. Успел расстроиться, что, по всей видимости, пропустит утреннюю пробежку. Хорошо, что сейчас выходные.       Соцсети были вещью, которую Ушиджима себе не запрещал. Связь с нужными людьми, новости спорта и мира, банальная возможность к выходу в мировую сеть — вещь очевидно полезная. Он не был любителем засиживаться в инстаграме или твиттере, где так любили просиживать его сокомандники. Но профиль в инстаграме был. Тендо сказал, что пригодится. Туда Вакатоши выставил лишь пару фотографий с командой и с призовых награждений. В целом, неплохо.       И вот обладая такой небольшой историей социальной жизни в интернете, как же был удивлён он, когда получил сообщение от кого-то. Нет, не так, он иногда получал там от кого-то сообщения, но не от него.       [— Вижу, что не спишь, как настроение? — Что тебе нужно? — Как грубо! Мне что, нельзя тебе писать? — После нашего разговора? — Так, понял. Давай напрямую. Я немного вспылил, с кем не бывает, верно же? — Со мной. — Заткнись. Так вот. Ушивака-чан, я хотел бы обсудить, нас с тобой, понимаешь? — Нет, не понимаю. — Очень зря! Ведь нам есть о чём поговорить. — Назови хоть одну вещь, которую нам надо с тобой обсудить, и я не пойду спать. — Я тебе нравлюсь?] Ушиджима фыркнул.       [— Да. — Вау. Так ты гей? — Наверное. Это всё что ты хотел? — Ты не хочешь поговорить об этом?.. — Нет, пока. — Даже не послушаешь мой ответ? А вдруг у тебя есть шанс! — Меня интересует шанс того, что ты перейдешь в Шираторизаву. Спокойной ночи.]       Ушиджима закрывает окно диалога, а затем отключает телефон. Он устал. Быть влюблённым для него не сложно. Он уже привык отказываться от каких-то вещей в угоду личным целям, отказаться от желания близости не сильно сложно, но вот проблема была в объекте влюблённости. Ойкава Тоору не хотел просто быть забытым, не хотел, чтоб его бросали и игнорировали. Казалось, его оскорблял сам факт того, что Ушиджима не хочет обсуждать их взаимоотношения! Это утомляло, даже Тендо не был таким доставучим и чувствительным.       — Всё потом, я устал и мне нужен отдых. Все подождут, и ты тоже.       На утро Ушиджима чувствует себя просто прекрасно. Он выспался, в голову не лезли ненужные мысли, утренняя пробежка настраивает на хороший учебный день. День обещает быть хорошим.       Третий год обещает быть интересным. Во-первых, национальные, к которым Ушиджима готовится всю свою жизнь. Во-вторых, его будущее в карьере профессионального волейболиста. Он хочет быть выше и сильнее, и тот факт, что он уже первый Ас в префектуры Мияги и один из трёх по всей стране, уже говорит о его задатках. Всё идеально, как он и желал кроме факта отсутствия очень важного, по его мнению, игрока по одну сторону сетки. Их общение с ним никак не продолжалось, кроме переглядываний на площадке и уговоров вступить в другую школу. Ушиджима понимает, что уже всё решено, ибо третий год старшей школы говорит, что это конец их пути, и им вряд ли удастся поиграть вместе. Это раздражает.       Ещё больше раздражают слухи о воронах Карасуно, что якобы нашли в себе силы взлететь вновь. Он имел честь, познакомится с их «новым оружием», не самым приятным образом, но их появление дало надежду ощутить новую битву, которую раньше доигровщик не знал. Это уже обнадеживало.       Он уже выбрал себе университет для поступления, его дальнейший курс движет прямо в Японскую сборную, и сменять его он не намерен. Ему вдруг интересно, какой план у него. Они не общались от слова совсем, но интересно было послушать какие у него планы. Написать ему Ушиджима долго не решается, как-то не привычно и кажется странным. Он открывает окно диалога и видит горящий кружок, говорящий, что он сейчас в сети. Ну что ж…       [— Ойкава. — ОХУЕТЬ — Не ругайся. — Да я просто в шоке… ты чего пишешь? ЕСЛИ ОПЯТЬ ПРО СВОЮ ШИРАТОРИЗАВУ — ЗАБУДЬ. — Нет, не про неё. — Ну слава Богу, неужели. Тогда чего тебе? — Какие у тебя планы на будущее? —… — Ушивака… тебя что, взломали?.. — С чего ты взял? — Такие вопросы спрашиваешь, страшно же… — И всё-таки? — Ну… я собираюсь дальше играть в волейбол… возможно буду встречаться… ммм, может перееду куда — А про волейбол? Поподробнее. — Тебе только это интересно, Ушивака?) — Да. — Какой ты скучный… я собираюсь учиться у одного профессионала, за границей. — Интересно, звучит отлично. Спасибо. — И всё? Больше ничего? — А что должно быть ещё? — Я же тебе нравлюсь ещё, да?]       Ушиджима тряхнул головой. Почему тот постоянно спрашивает об этом, если, как очевидно Вакатоши, не собирается отвечать на эти чувства? На сердце была какая-то тяжесть, когда он писал ответ.       [— Да, как и раньше. — Хах, интересно… — К чему это всё? — Я тебе нравлюсь, но ты даже не пытаешься приударить за мной. Неужели боишься получить отказ? — Ты уже ясно дал понять что у меня нет шансов, займись делом, Ойкава.]       Кажется, Ушиджима впервые так раздражен из-за переписки. Его редко может что-то вывести из себя, но вот он… Всегда выводит его на странные и непривычные чувства. Он хочет закончить диалог, это отняло больше времени и сил чем он рассчитывал. [— Не помню, чтобы отказывал тебе хоть в чём-то, знаешь) — Шираторизава. — КРОМЕ ЭТОГО ты опять всё испортил, Ушивака-чан ((( — Что мне сделать, чтобы ты отстал. — Ты мне вообще-то первый написал, эй! Ради приличия, мог и на свидание хоть раз позвать… — Тебе не понравится, тебе не нравлюсь я, Ойкава. Ты всегда, если не говоришь, показываешь это, максимально доходчиво и ясно. А ещё тебе нравятся миловидные девушки, а не я. До встречи на отборочных.]       Ушиджима думает, что сейчас он в третий раз в своей жизни себе отказал. Не понятно от чего, от возможной неловкой попытки сблизиться на свидание или там было что-то ещё. Связующий оставляет последнее сообщение без ответа. Вот и отлично.       Хуже, чем услышать то, что Сейджо проиграли каким-то Карасуно, было то, что Ушиджима сам им проиграл. Как ужасно. Он проиграл каким-то недомеркам, позволил себя, такого идеального и сильного, таким образом унизить. Возможно, связующий Аобо Джосай был прав, и он слишком в себе самоуверен. Их последний разговор, после, того как было понятно, что Шираторизава и Карасуно сойдутся в схватке, был полон злобы. Сеттер обещал, что Ушиджима подавится своей упрямой гордостью, улыбаясь, он говорил это, сжимал кулаки и прятал красные глаза, готовые расплакаться. В ту секунду Ушиджима даже подумал, что готов его утешить если что. Но он не показал слабости, лишь отвернулся и ушёл, ничего не сказав. Доигровщик мог только смотреть в его широкую спину и думать, что мог сказать ещё, но в голове как назло было пусто. Он отпустил его, в этот раз точно.       Ушиджима решает, что откажется от этой прихоти. Более она не несёт в себе какой-то пользы для достижения его целей.       Так он думал, но Ойкава неожиданно находится на выходе из спортивного зала. Дышит на руки, в попытках согреть их. Один. Ушиджима помнит, что тот был со своим другом, Иваизуми. Поток мыслей прерывает озорной голос, и его приближающийся носитель.       — Ха! Ловко они тебе, прямо перед всеми! Ну и где твоя гордость, Ушивака ублюдок! — шатен радостно улыбается, скрещивая руки на груди. Он всем доволен. Хоть и не выиграл, но доволен, что его заклятый враг пал. Хоть и не перед ним, досадно.       — Они выиграли битву, а не войну. В конечном итоге моя команда намного сильнее. Им пришлось постараться вырвать эту победу. Могут забирать её, мне не жалко.       — Пф, бесишь.       Ойкава подходит ближе, почти впритык, и заглядывает в глаза. На его устах улыбка. Он насмехается, как же бесит. Ушиджима хочет уйти как можно скорее и лечь в свою кровать, и отдохнуть от всего этого. Нет сил терпеть насмешки от этого кретина, он устал.       — Ну-ну, не грусти, малыш Ушивака, — его рука хлопает плечо доигровщика, потом и вовсе крепко сжимает, — самый лучший и прекрасный Тоору утешит тебя!       Шутки у Ойкава вообще дурацкие, такие выводы делает Ушиджима, когда тот пытается продолжать их диалог, кидая свои шутки, вынуждая Вакатоши на них хоть что-то отвечать. За то короткое время, что они вели общение, он смирился получать и отвечать на сообщения. Это было хоть и редкое, но забавное времяпровождения. Ушиджима вообще плохо понимал, что тут забавного, но Ойкава будто искал возможности продолжить диалог. Вытаскивал из него информацию, не стесняясь переступать границы вопросами личного характера, но почему-то Ушиджима позволял, отвечая на всё честно. Он уже даже привык к такому. Но вот уже точно он не привык к поцелуям. Тот просто встал на носочки и быстро чмокнул его в губы. Кошмар.       Спортивная сумка доигровщика летит на землю. Ойкава отходит от него и любуется видом. Красный, с приоткрытым ртом, застывший на месте Ушивака. Просто красота. Он довольно прикрывает глаза, и, улыбаясь, кивает сам себе.       — Ну вот, наконец-то что-то кроме твоей хмурой рожи!       Ушиджима молчит, часто моргает, смотря куда-то сквозь Ойкаву. Что-то точно не так.       — Эй, ты же не сломался?..       Как-то он обеспокоенно сказал это, думает Ушиджима. Переводит тяжёлый взгляд на нервного шатена, который, кажется, только и ждёт его реакции. Боится что ли, думает Вакатоши. Он прикрывает глаза и тяжело сглатывает. Как тяжело же быть влюблённым в этого идиота.       Жилистая рука тянет за шиворот шатена на широкую грудь. Ойкава успевает широко раскрыть глаза и тихо ахнуть, когда его целуют. Уже настойчиво. Язык проходится по нижней губе несколько раз, а потом проникает в рот. Тоору сдавленно мычит, упираясь рукой во вздымающуюся грудь Ушиджимы.       Как же хорошо, думает брюнет, когда отпускает задыхающегося сеттера. Лицо того ярко красное, пятна румянцем пошли на уши и шею, что выглядит ужасно нелепо. Тот касается длинным пальцем собственные губы. Слегка припухлые и красные от грубого поцелуя. На них Вакатоши смотрит ну очень уж пристально, желая поцеловать ещё раз. Он неосознанно делает шаг вперёд, но его мягко толкают в грудь.       — Давай не будем спешить, хорошо? Я жду своё свидание, а потом уже посмотрим, — измученно и равно выходит просьба, но в голосе нет привычной грубости и колкости. Ойкава, скорее всего, просто сам приходит в себя от всего происходящего.       Шатен мило улыбается, а его карие глаза сверкают. Какие же они красивые, думает Ушиджима. Такие большие, в них ярко отражаются блики фонарей. И светлые, чётко видно радужку, и расширенные зрачки. Ясные и чистые глаза, смотрящие прямо в душу, желая навести там свой хаос, не оставив ни одного спокойного угла. И у них это получается.       — Куда ты хочешь пойти?       — Кино. Там будут показывать фильм, эм, — Ойкава чешет затылок, хмуря брови пытается вспомнить хоть что-то из проката, — ну в общем фильм, я его давно хочу глянуть! Сходим, да?       Ушиджима кивает. Шатен широко улыбается и разворачивается, уходя куда-то в другую сторону. Что сейчас было он не понимает, но кажется, что всё неплохо.       — Вака-бака, ты конечно послушный мальчик, но сейчас только шесть вечера. А я хочу насладиться свиданием сейчас!       Парень смотрит на него злобно, но это не вызывает тяжесть на сердце, скорее умиление. Ушиджима быстро подхватывает сумку и спешит за ним вслед. Ойкава хаотичный, всегда выкидывает что-то новое. Даже новое дурацкое прозвище уже кажется привычным и обыденным. Отказать Ойкаве кажется чем-то непростительным. Ушиджима вдруг понимает, что и не хочет вовсе.       Как и всегда, в общем-то.

***

      Ушиджима в каком-то трансе, он вообще ни о чём не думает. Ойкава занимает все мысли, а точнее его губы. Ему хочется ещё и больше. Как же приятно его целовать, прижимать к себе, ощущать его тёплое дыхание. Ушиджима знает, что такое возбуждение, но впервые он завёлся от мысли о каком-то человеке. От мысли об Ойкаве. Наверное, если бы тот узнал, о чём он сейчас думает, то ударил бы его или посмеялся, как делает обычно. Так что, Ушиджима сосредоточено прячет реакцию на эти мысли спортивной сумкой, надеясь, что в темноте кинотеатра тот ничего не увидит.       — Что за фильм? — Невзначай интересуется он, отвлекая внимания и проясняя мысли в более приличное русло.       — Какой-то детектив с приключениями, не особо важно. — Как-то без интереса ему отвечают.       — Но ты же сказал, что хочешь его посмотреть? — Ушиджима уже, какой раз, озадаченно хмурит брови, пытаясь хоть что-то понять в этой жизни. Пока безуспешно.       Ойкава смотрит как на глупого и это бесит. Но что Ушиджима сказал не так? Шатен сам говорил, что фильм посмотреть давно хотел? Или он что-то путает. Только сейчас до Ушиджимы начинает доходить мысль, что тут что-то не так. Это же Ойкава.       Они сидят в почти пустом зале. Фильм не такой плохой, судя по постеру, но сейчас будний день, а крутят его не в первый раз. Пару людей на передних рядах и парочка в середине. А вот они почти в самом конце. Ушиджима быстро садится и укладывает сумку на колени, успокаивая себя, что его случайное возбуждение не станет позором и причиной насмешек в будущем. Ойкава садится тихо и аккуратно рядом.       Напряжение между ними висит какое-то странное, оно напрягает. Зачем он сюда его пригласил и сейчас? Можно было найти другое место для свидания. Тот же парк. Почему Ойкава вообще захотел свидания. Как же напрягает.       Брюнет хмурится сильнее, пытаясь найти логическое объяснение словам и действиям Ойкавы, но находит только целое ничего. В своих глубоких размышлениях он совершенно теряет взгляд карих глаз, которые сосредоточенно осматривают его лицо. А потом спускаются на сумку и раздраженно вспыхивают. Ойкава любит поддаваться своим желаниям, поэтому просто стягивает сумку на пол, не замечая никакой реакции на лице своего соседа. Зато замечает кое-что интересное, что не прикрывает больше никакая тупая вещь. Кажется, не один он так бурно отреагировал на поцелуй, и вовсе ему не померещилось, что куда-то в живот что-то упиралось. Что-то большое. Шатен сглатывает. Ну, пан или пропан.       Ушиджима чувствует что-то, но игнорирует. Действия Ойкавы ему кажутся важнее вдруг чьей-то руки на пах, поглаживающей выпирающий бугорок. Так стоп.       Глаза округлились, и он уставился вниз, не на его руку, что трогает его стояк. Что за?       — Ойкава, ты что-       — Ничего, совершенно, просто провожу время, очень отлично. — Тоору высовывает конец языка и продолжает исследовать интересную, на его взгляд, часть тела доигровщика. Меж тем его рука уже ловко забирается в спортивные штаны. Как же жарко. А ещё очень влажно. Чёрт.       — Убери свою руку, придурок. Ты забыл, где мы? — Ушиджима злобно шипит, перехватывает за запястье руку в штанах.       — Да ладно тебе, зачем я, по-твоему, тебя сюда позвал? Нет, я конечно не против свидания, держания за ручку, но это штука будет сниться мне слишком часто, чтоб я просто взял и забыл, блять. — он шепчет так тихо, но Ушиджима различает его, как и азарт, и радость в его голосе. Кажется, он влип.       — Какая ещё штука?       — Между твоих ног. Чёрт, он просто огромный. Ты что, опять возбудился? Он стал больше?.. — Ойкава говорит, нет, почти пищит, очень восторженно и очень тихо. Как ребёнок, ей богу.       — Заткнись, чтоб тебе. Это не игрушка! — Ушиджима чувствует как уши горят. Как же это всё неправильно.       — Это моя очень большая и горячая игрушка, — мужские пальцы сжимают головку и надавливают. Не сильно, но сбоку слышно втянутый сквозь зубы воздух. Ох и влетит же Ойкаве за это. Когда-то точно, Ушивака сам себе обещает.       На самом деле он не знает что ему конкретно делать. Он пару раз дёргает кулаком вверх-вниз, наблюдая за реакцией, но, кажется, Ушиваку всё устраивает. Тот лишь разводит ноги, открывая для Ойкавы больше действий. И лучше бы он этого не позволял.       Свободная рука связующего ухватывается за спортивные штаны с бельё и припускает, пока другая рука вытаскивает зажатый в ткани гениталий. Тоору в темноте его почти не видит, но прекрасно ощущает.       — Тоору, сейчас же прекрати.       Вместо того, чтоб остановиться, он сглатывает вязкую слюну во рту, которой аномально много. Ну, пиздец, он возбудился от вида и запаха члена Ушиваки, где медаль за клоуна года? Он забирает её себе, заслужил.       — Ушивака-чан, можешь, меня, потом побить где-то за гаражами, я ни слова не скажу, но сейчас…       Сейчас Тоору наклонился поближе к стоящему члену и провёл по нему языком. Слегка солоноватый привкус, но не противный. Значит, можно продолжать. Острый язык надавливает на уретру, чувствуя, как под ним образуется больше влаги. Пиздец. Ушивака только сдавленно что-то мычит, не зная, что делать. Дышит загнанно, прикрыв рот рукой. Смотрит поражённо и с таким восторгом, что Ойкава еле сдерживает от желания как-то пошутить. Потом успеет.       Ладонью он обхватывает член у основания, фиксируя его для большего удобства. Ойкава таким никогда не занимался, и вряд ли сможет удивить Ушиваку мастерством минета, но попытаться стоит. Он наклоняет голову вбок, беря головку в рот. Высасывает её, продолжая надавливание на отверстие на самом кончике. Ушиджима дёргает бёдрами, из-за чего член погружает чуть глубже. Пока что без дискомфорта. Подумать только, кому расскажет, что он сейчас делал — никто не поверит. Да и он сам бы никогда не поверил.       Рука продолжает крепко сжимать основание, проводя вдоль всего ствола. Голова опять слегка опускается, охватывая орган плотнее губами. Он просто повторяет то, что уже видел в интернете, не так сложно. Хотя челюсть уже слегка болит от такого времяпрепровождения. Поднимая голову вверх, он слегка задевает зубами чувствительную головку, впоследствии чего слышит сдавленное шипение и руку на волосах. Вот уже перед глазами картинка как Ушивака будет его грубо насаживать, игнорируя протесты, и это даже кажется немного заманчивым, но его тянут вверх, без особой грубости, но сильной хваткой на волосах. Неприятно.       — Ойкава, прекрати делать то, чего не умеешь.       — Я вообще-то учусь, а ты мог проявить терпение. Тебе же нравится, вот-вот кончишь! — в доказательства своей проводы он сжимает руку, в которой сейчас была чужая плоть, чувствуя непроизвольную дрожь чужих ног.       Ушивака дышит тяжело, ноздри раздуваются, а глаза метаются по всему залу кинотеатра. Ему итак сложно не выдавать себя, тут же ещё есть люди. И возможно камеры. Как же всё сложно с Ойкавой. И ведь если попросить его, он не остановится.       — Тогда закончи дело руками. — Говорит Ушиджима. Выходит грубее, чем он хотел.       Шатен чувствует, как от этих слов, сказанных таким тоном, собственное возбуждение ещё сильнее даёт о себе знать. Чёрт побрал этого Ушиваку и его приказы.       Но он эти приказы слушает и выполняет, уже обеими руками обхватив член начинает надрачивать, желая быстрее увидеть оргазм неприступного капитана. Точнее его лицо. Чёрт, Ойкава забывал смотреть всё это время на лицо Ушиваки и очень зря. Сейчас он перед собой вид тяжело дышащего, потного, с открытым ртом и лихорадочным румянцем очень сексуального мать его Ушиваку. Он тянется к его лицу, в частности к губам, сразу углубляя поцелуй. Тяжёлая рука давит на затылок и сжимает кудрявые волосы, Тоору стонет куда-то в поцелуй. Им надо быть тише, если их ещё конечно не весь зал заметил. Они пару раз стукаются зубами, но всё равно жадно припадают друг к другу, обвив языки друг друга. Ушивака кусает его за губу, перехватывает инициативу. Слегка посасывает язык, держа голову Ойкавы, дабы тот не делал лишний движений. Не хватало им ещё больше приключений из-за его интенсивности.       Ойкаву резко вырывают из поцелуя, и очень грубо, от боли в затылке он сжимает зубы, смотря на скорченное лицо напротив.       — Я сейчас-       Понимая что он сейчас, Тоору опускается и обхватывает головку губами, чувствуя резко образовавшуюся жидкость на языке. Он слышал, что обычно сперма на вкус ну очень противная, хотя Ушивака и тут оказался просто идеальным. Спортивный образ жизни который он вёл еще, наверное, в утробе матери даёт о себе знать.       Он сглатывает всё что было, облизывая член во всю длину ещё раз, оставляя лёгкий поцелуй на головке, прежде чем отпустить несчастного доигровщика.       Тот быстро натягивает штаны и уже сидит более расслабленно. Рукой зачёсывает влажные волосы, косясь на Ойкава. Тот лежал, раскинувшись довольно на кресле.       — А ты?       — А что я?       — Ну… ты же возбудился, да?       Ойкава смеётся громко, и они слышат громкий шик в их сторону где-то с середины ряда.       — Эгоист ты, Ушивака-чан. Я тут кончил уже давно, а ты не заметил. И не стыдно? Горе-любовник.       Ушиджима виновато отводит взгляд. Губы вытягиваются в тонкую линию.       — Если бы ты так не спешил и выбрал нормальное место, я может и помог тебе.       — Это предложение?       — Это факт. Пошли домой.       Ойкава устало кивает и тянется слегка, прежде чем на ватных ногах встать и начать уходить из зала.       Ушиджима вызывается проводить его хотя бы до остановки, упрекая тем, что тот дурной сейчас, а на улице уже темно и опасно. Тот соглашается, не желая спорить с ним, как минимум сейчас. Ему очень хорошо и думать о чём-то, кроме широкой ладони Вакатоши, что сжимает его собственную, он не хочет.       — Ойкава, ответь мне на вопрос. Я тебе тоже, получается, нравлюсь?       Тоору тяжело вздыхает, да так, что на них оборачиваются прохожие. Стоило ждать этого вопроса.       — Ты, Ушивака, совсем не дальновидный. Помнишь, я тебе претензии кидал, мол, ты на меня пялишься весь матч? — получив утвердительный кивок, он продолжил, — я после этих твоих голодных гляделок не мог себя нормально по кусочкам собрать. Как вспомню, так колени подгибаются. Я сначала думал, что просто боюсь тебя, пф. А потом нашёл себя в ванной с рукой между ног. Как-то так. Но ты оказался тупым камнем, который намёков не понимает и вообще не знает, что хочет. Знал бы ты, как я бесился с того, что ты не предпринимал каких-то действий. Я уже устал ждать от тебя хоть что-то, так что решился сам, ну и вот…       К концу рассказа они уже дошло до остановки. Скоро будет автобус. Ушиджима всю дорогу думал и анализировал. Всё встало на свои места, и поведение Тоору, и его непонятные попытки сблизиться. Вакатоши улыбнулся своим же мыслям. Когда всё понятно и просто, сразу на душе становится легче. И отказывать ему от этого глупого паренька не нужно, в угоду своих целей, ведь он и был его целью, которую он только что смог достичь. Это вдохновляло.       Ушиджима потянулся рукой к щеке шатена, заглядывая в его ясные глаза. Румянец на щеках и носу из-за холода, глаза яркие и смотрят прямо, кудряшки смешно вьются на самых концах. Это ему всё нравится, даже очень. Он оставляет лёгкий поцелуй на губах Ойкавы, наблюдая его смущение какой раз.       — Я тебя понял, извини, в следующий раз будет иначе, обещаю.       Тоору хитро ухмыляется и кивает.       В следующий раз будет обязательно лучше.