Холодная ночь

Густой холодный лес, покрывающий всю Северную гору, затянуло черной дымкой, напоминающей туман. Темнота окутывала все вокруг, не оставляя и шанса увидеть хоть что-то. Даже свет необычайно яркой сегодня Луны не мог просочиться сквозь загадочную ночную пелену. Пахло сыростью только что прошедшего дождя и влажной землей. Под ногами шуршали давно опавшие листья, а очертания хорошо знакомых деревьев скрывались в гуще покрывшей гору тьмы. Особо крупные камни, поросшие пушистым мхом, подсвечивали своим сиянием маленькие добрые духи местного леса — кодама. Своими огромными черными глазами без зрачков и белков они провожали гостя спокойным, мирным взглядом, не показывая недовольства или подозрения. Это существо, внешне очень сильно напоминающее человека, далеко не в первый раз заходило во владения последней в Империи Янтарной госпожи. Даже пробираясь сквозь самые густые заросли, оно не смело ломать ветви деревьев, топтать редкие цветы или как-то иначе вредить Ее дому, а значит, Ему здесь рады. Несмотря на их происхождение, несмотря на вековую вражду их племен и несмотря на все традиции и законы Лесов, Его и Ее Величества встречались часто и регулярно. В старом заброшенном храме какого-то мелкого божества, некогда известного под именем Микагэ, лицом к лесу сидела Она, свесив ноги с порога. Шелковое кимоно, заботливо расшитое серебряными нитями цутигумо — местных ёкаев-пауков, лишь слегка прикрывало стройное тело, являя ночному свету Ее впалые ключицы, тонкие кисти рук и изящную длинную шею с пульсирующей сбоку синей веной. Черные, как смоль, волосы завязаны красной лентой в низкий небрежный пучок, темные ногти на руках перебирают струны сямисэна, складывая обычные звуки в сложную, практически хрустальную мелодию, разрушить которую может любая незначительная мелочь. Под ногами журчал ледяной ручей, омывая бледные ступни горной водой, где-то вдали хрустели старыми ветками нэдзуми — маленькие крысы. Но, несмотря на поверья, в человеческом обличье они не были мерзкими людишками без всяких моральных принципов и ценностей, отнюдь. Они наоборот являлись самыми преданными подданными Огненной леди. Какой бы приказ Она не отдала и чего бы не попросила, маленькие и юркие демонята беспрекословно все выполняли и за все годы ни разу не подвели свою повелительницу. Простой человек ни за что бы не поверил в такое, назвав это детской небылицей, однако именно так и обстояли дела на Северной горе. Крысы верно служили Лисе. Внезапно почти все звуки стихли. Попрятались в свои норки нэдзуми, растворились в воздухе кодама, даже поток воды будто стал тише. Замолк на полуслове и сямисэн. Девушка, так и не доиграв мелодию до конца, отложила инструмент в сторону и выпрямилась. Со спины к ней приближалось высокое, странное человекоподобное создание с огромными крыльями за спиной, которые плотно покрывали темные перья. Он ступал по холодному деревянному полу практически бесшумно, стараясь не потревожить хозяйку, однако в глубине души понимал — Она прекрасно знает, что Он уже здесь. В знак приветствия на голове появились маленькие острые ушки, а из-под кимоно вылез роскошный рыжий хвост. Значит, не злится. Была бы недовольна — выпустила бы все девять. — Ты опять не дал мне доиграть, Кадзу, — спокойным голосом констатировала кицунэ, поворачиваясь к гостю лицом. — Не сердись, красивая. Твои мелодии Лес слышал уже сотни раз, — ворон усмехнулся, подходя ближе. Крылья тихо шуршали по полу. — Прилети ты раньше, я бы к сямисэну и не притронулась бы, — Мэй чуть-чуть скривила губы, выказывая легкое недовольство. — Но ты опоздал. — В отличие от вас, хвостатых, тэнгу живут общинами. И надеюсь, тебе не надо напоминать, каким именно тэнгу я являюсь? — юноша присел рядом, втягивая крылья в спину. Хороший знак. — Прошу прощения, Ваше Величество, я совсем забыла, что Вы у нас заняты в полнолуние, когда по традиции вся долина, кроме правителей, улетает дурачить людские деревни. — А правитель решил подурачить грозную лисичку, — по-доброму улыбнулся ворон, притягивая Мэй к себе. — Захотелось прогуляться. У тебя очень красивый лес. Закрыв глаза, она дотронулась до его губ своими. Руки уже привычно тянулись под воротники кимоно, вдоль позвоночника пробежалась волна леденящих мурашек. Они неспешно касались друг друга, водили кончиками пальцев по плечам, животу, груди, шее, попутно сплетая языки и рвано выдыхая. Покрывали поцелуями щеки, подбородок и виски, обнимались, даря друг другу тепло в эту холодную осеннюю ночь. Каждое прикосновение Мэй к Кадзу отзывалось жаром, будто к коже подносили живой огонь. По виску и позвоночнику катился пот, охлаждаемый потоками ветра, что возбуждало еще больше. Хотелось навсегда сплестись телами и больше ни на минуту не расставаться. Каждая их подобная встреча ощущалась для кицунэ, как первая. Каждый раз казалось, что это лишь морок, иллюзия, готовая исчезнуть в тот миг, когда она откроет глаза. Поэтому Мэй вслепую, плотно зажмурившись, отвечала на ласки ворона поцелуями и прикосновениями, боясь разрушить эти хрупкие и редкие моменты их единения. — Посмотри на меня, — хрипло и тихо попросил тэнгу. И девушка посмотрела. Прищурившись, лишь слегка приоткрыв глаза. Но Кадзу не исчез, продолжая любоваться ее изящным лицом. Медленно и чувственно целуя, он приподнял ее за бедра и усадил к себе на колени. Лисица в ответ обвила его шею руками, распуская волосы, которые Король воронов привычно убрал в пучок, выпустив спереди небрежную прядку. Его шершавые, но до дрожи нежные ладони медленно развязывали пояс девичьего кимоно, оглаживая тонкую талию и изгибы бедер, так нагло упиравшихся в его собственные. Сбросив с Мэй явно лишнюю в этот момент одежду, тэнгу смял в руках ее грудь, ухватив набухший сосок между пальцев. Кицунэ в ответ тихо пискнула, обдав ухо уж слишком горячим дыханием. Кадзу с удовольствием наблюдал за тем, как девушка выгибается под его руками, как нежно гладит его торс и каким полным любви взглядом смотрит ему в глаза. Волны желания становились все более невыносимыми, и юноша, стискивая зубы, из последних сил держался, чтобы не сорвать этот прекрасный момент. — Ты сегодня удивительно нетороплив, — тихо, почти неслышно прошептала Мэй ему на ухо, проскальзывая тонкими пальцами между ног и оглаживая влажную от предэякулята головку. Тэнгу, не выдержав, сорвался на стон и сильнее впился пальцами в ягодицы кицунэ. Проводя ладонью вверх-вниз, девушка не отрывала взгляда от колких, злых глаз, наблюдая за изменениями на лице мужчины. Как дергаются веки и щеки, как изгибаются от рваного дыхания и нетерпеливых стенаний губы. Она знала каждую его эмоцию, каждое движение и всегда понимала, когда нужно прекратить прелюдию, чтобы не закончить все слишком быстро. Обвив второй рукой шею, Мэй грела ворона своим теплом, чтобы холод, царивший в осеннем лесу, никак им не помешал. Они изо всех сил жались друг к другу, трогали, горячо дышали прямо в уши, чтоб накалить чувства до предела. В ответ на ласки Кадзу запустил два пальца в рот лисицы и специально надавил ими на язык. Нарочито медленно их облизав, девушка неспешно отвела лицо в сторону, краем глаза наблюдая, как за татуированной рукой тянется тонкая ниточка слюны. Пальцы тэнгу огладили влажные и чуть-чуть припухшие от возбуждения губы, ненавязчиво надавив на сверхчувствительный бугорок. Из девичьего горла раздался звероподобный то ли рык, то ли писк. Луна отбрасывала свет на храм, и тень на плетеном полу не была похожа ни на одну тень в этом мире. Они были едины и разделены одновременно. Каждый вел себя по-своему нежно и чувственно, при этом сходясь в одном целом танце любви и теплоты. Не говоря ни слова, Мэй убрала руку, понимая, что время пришло. Так же молча Кадзу вновь поднял ее под бедрами и усадил на себя, слушая ее особенный, тихий «ох!..». Дотронулся губами до ее раскрасневшихся щек, влажно поцеловал, давая ей немного привыкнуть. — Все хорошо? — шершаво спросил ворон, оглаживая тонкую спину, проводя пальцами по позвонкам. — Да... — шепнули ему в ответ, проникая языком в рот. Не разрывая поцелуя, пара стала двигаться. Сначала медленно, тягуче, неспешно, а потом быстрее и быстрее, наращивая темп. По чаще разносились шлепающие звуки, оба тяжело дышали, не отрывая друг от друга глаз. Острые ногти впивались в мускулистую спину, оставляя глубокие царапины, сдирая кожу до крови. На бедрах девушки появлялись все более и более красные отпечатки нешироких ладоней, по вискам и спинам тек горячий от магии кицунэ пот. Они изгибались, рычали, прокусывали губы от переполняющего все тело возбуждения, сплетаясь все больше. Сладкое, чуть щекотливое чувство заполняло весь организм от макушки до кончиков пальцев, заставляя наращивать темп движений. Единый ритм, единый танец тел, единые вдохи и стоны, единый, разбивающий мозг и тело на кусочки, оргазм. Одновременно напрягшись, оба застонали в голос, царапая спины друг друга, и в одно мгновение обмякли, тяжело дыша. Подняв девушку на руки, Кадзу отнес ее в спальню, ложась рядом. Тонкие руки остались на потной шее, обнимая, а темные глаза смотрели с неприкрытым обожанием, грея одним своим взглядом. Кицунэ и тэнгу были знакомы очень давно. Еще со времен их юности, когда Кадзу был всего лишь младшим сыном короля Воронов, а Мэй — сиротой из деревни. Превратившись на виду у толпы народа в лисенка, девочка была вынуждена бежать без оглядки в лес, в который люди точно бы никогда не сунулись. Лишь достигнув глубокой чащи, бедняжка смогла остановиться. Сердце неистово колотилось, а едкий, липкий страх затуманивал сознание, не давая и шанса на раздумья. Там лисичка впервые и встретила будущего наследника престола Черной горы. Мальчишка с куцыми, практически лысыми крыльями прилетал в этот лес, чтобы хоть иногда побыть в одиночестве. И как бы он не старался стать здесь своим, все равно Северная гора ясно давала понять: он здесь не хозяин. Поняв, что перед ним самый настоящий ёкай, тэнгу уже собрался прикончить ее на месте, как его и учили в общине, однако кое-что его остановило. Глаза. Испуганные, загнанные глаза несчастного человека. Человека. Не животного, не ёкая. Человека. Взяв на руки обессиленную лису, тэнгу отнес ее в давно забытый всеми храм и остался там на всю ночь, на утро обнаружив на татами маленькую девочку в оборванном кимоно. Сухо объяснил, где она находится и как достать еды, и улетел восвояси, потому что в долине его уже точно хватились. Но возвращаться на гору он не перестал. Теперь практически каждый день вороненок прилетал в лес и помогал Мэй обустроиться, попутно объясняя тонкости жизни ёкаев и расспрашивая ее о жизни. Так девочка узнала и о магии кицунэ, и о давней вражде лис и воронов, и о том, что она последняя кицунэ в округе, кто обладает даром янтаря. Мальчик сначала был ее спасителем, а позже стал и самым настоящим другом. Существа, жившие в лесу, тоже восприняли Мэй более чем положительно. Приходили к храму, кланялись и помогали обучаться волшебству. Так и появилась хозяйка у Северной горы. Шли годы, дети взрослели и хорошели, а их дружба стала перерастать в нечто большее. Кадзу из хилого вороненка превратился в настоящего принца, обойдя по силе старших братьев, а Мэй с удивительной скоростью увеличивала количество своих хвостов, обретя девятый уже к восемнадцати годам. Тэнгу наведывался на гору все чаще, и на ее двадцатый день рождения, когда отец юноши публично передал ему престол, он впервые поцеловал девушку, являя ей свои чувства. Вот и сейчас, даже спустя много лет, они до сих пор были до дрожи влюблены друг в друга и лежали на холодном татами, считая бесконечные звезды под тихое копошение нэдзуми.