Не самый важный список

«Не смотреть на Коннора дольше трех с половиной секунд», — всплывает напоминалка, и Девять послушно отводит взгляд. У него все под контролем. Абсолютно все. Хотя три с половиной секунды — это так мало. «Не проигрывать видео с лицом Коннора, когда ты не смотришь на него», — и вслед за первым окошком всплывает второе точно такое же, но с буквами покрупнее, потому что Девять никогда не может перестать с первого раза. — Я закончил со свидетелями, — произносит Девять ровным голосом, и смотрит только в свой монитор, и не проигрывает видео. — Передать тебе данные? Вот так, спокойно и профессионально, точно как любит Коннор, и Коннор в ответ улыбается и протягивает руку, а Девять делает вид, что не деактивируется изнутри, прикасаясь к его пальцам. «Не прикасаться!» — тут же спохватывается система, но Девять позволяет себе улыбку, потому что у него есть повод трогать, просто замечательный и абсолютно профессиональный повод, и это заставляет Девять чувствовать себя победителем. — Спасибо, — говорит Коннор и убирает руку, разрывает контакт, вынуждая улыбку Девять погаснуть. Как если бы можно было победить систему. Профессиональный разум Девять моментально предлагает тридцать одну ситуацию, при которой Коннора можно было бы трогать. Если бы он падал, например. Правда, у Коннора отличная и полностью исправная функция равновесия. «Не подстраивать падений». Девять мысленно стряхивает окно-напоминание, позволяя себе ровно пять секунд упоительного планирования. А потом еще пять секунд. — Что-то еще? — спрашивает Коннор. Его глаза внимательно сканируют лицо Девять, камеры поблескивают, диод спокойно и размеренно крутится голубым, он так красив, что один взгляд на него вызывает чувство пустоты в груди, мучительное ощущение сродни утере жизненно важных деталей. — Девять? «Не смотреть дольше трех с половиной секунд!» — Нет, — Девять опускает взгляд на свой терминал. Проходя мимо, Коннор касается его плеча, и только одиннадцать одновременно всплывших уведомлений спасают Девять от совсем неспокойной и полностью непрофессиональной реакции. Едва-едва. * * — Я тебя подброшу, — елейно предлагает Хэнк Андерсон. По крайней мере, Девять определяет этот тон как «елейный», и лейтенант не так уж и редко использует его, обращаясь к Коннору. За последние десять дней, например, он использовал его шестьдесят девять раз. Не то чтобы Девять вел список (он ведет). «Не пытаться задушить Хэнка Андерсона», — вовремя реагирует система. Коннора не порадует убийство в полицейском участке. — С чего это? — возмущается Рид. — Тебя вообще никто не звал! Я еще, так уж и быть, согласился взять его, — он кивает в направлении Коннора — тот перебирает файлы, игнорируя враждебность Рида. — Но только если он прямо сейчас бросит эту фигню и соизволит посадить свою пластиковую задницу в мою машину. «Не пытаться задушить Гэвина Рида», — сдерживается Девять, потому что когда Гэвин говорит таким тоном, ожидать от Коннора сотрудничества наивно. А ведь был хороший шанс — целых семьдесят процентов. — Я поеду в патрульной машине, — сообщает Коннор. — Как только закончу, детектив. Через девять секунд. — Ой, да иди ты! — Рид закатывает глаза. — Почему бы тебе самому не пойти? — встревает лейтенант. — А ты, Коннор, не говори глупостей. Я тебя отвезу. «Не пытаться задушить Гэвина Рида». «Не пытаться свернуть шею Хэнку Андерсону». Девять резко разворачивается. — Рид, я еду, а ты можешь хоть пешком идти, — бросает он на ходу. Он успевает поймать внимательный взгляд Коннора и небольшую, еле заметную улыбку на его губах. Девять знает, что невозможно улучшить совершенство, но эта улыбка парадоксально доказывает обратное. «Не. Смотреть. Дольше. Трех с половиной секунд!» Рид хлопает его по спине, подгоняя. * * — Эй, ты в порядке? — спрашивает Гэвин, резко выкручивая руль. — Ты какой-то дерганый сегодня. Его внезапный вопрос на мгновение отвлекает Девять от слежки за машиной Андерсона. Машина слишком устаревшая, внутри нет камер, что — как сейчас понимает Девять — большое упущение с его стороны. Он мог бы установить скрытые камеры где угодно, не только в машине лейтенанта. Тогда можно было бы присматривать за Коннором все время. «Не следить за Коннором», — у окошка толстая рамка, вдвое толще, чем у других уведомлений. Девять тратит время на обдумывание — являются ли «следить» и «присматривать» синонимами? — Как ты считаешь, «следить» и «присматривать» одно и то же? — спрашивает он. Его словари дают чудесные в своей конкретности определения, но мнение человека могло бы пригодиться Девять. Даже если десять минут назад он хотел этого человека задушить. Гэвин хмурится на него, но следом ухмыляется и качает головой. — Нихрена, — сообщает он, — даже не надейся. — Я не надеюсь, — машинным голосом отвечает Девять, потому что такой голос всегда бесит Гэвина. — Я рассчитываю. Но сейчас Гэвин не бесится. — Тогда не рассчитывай, что тебе понравится результат, — он явно очень доволен собой. Снова выкручивает руль, на этот раз влево. Девять определенно стоило вести машину. — А я ведь уже успел привыкнуть к напарнику-жестянке. — Коннор мне ничего не сделает. В конце концов, пятьдесят четыре процента — не такая уж и низкая вероятность. * * Задержание рекордно короткое. — Будет еще какая-то пластиковая кукла мне указывать, — заявляет подозреваемый, он пьян (одна целая восемнадцать сотых промилле, отмечает Девять), и он толкает Коннора в грудь, не обращая внимания ни на его значок, ни на значок Рида, — отвали, я никуда не пойду! Его анкета всплывает перед взглядом Девять, а в следующее мгновение Девять упирается коленом в его спину и сжимает его запястья одной рукой, и снизу вверх смотрит на Коннора — и тому, что он испытывает, лучше всего подходит определение «триумф». Ответный взгляд Коннора более чем холодный. — Что ты делаешь? — спрашивает он. «Не складывать подношения к его ногам», — издевательски говорит система. Оповещение нуждается в перепрограммировании: лучше оповещать до того, как Девять сделает что-нибудь, что делать не стоит, — а не после. — Он оскорблял полицейского, — находится Девять. — И это можно считать сопротивлением. «Не пытаться его впечатлить». Коннор и не кажется впечатленным. «И не смотреть на него дольше трех с половиной секунд». У Коннора лицо точно такое же, как обычно, но Девять знает — знает, — что он сердится. Мучительно преодолевая сопротивление половины своих программ, Девять понижает лимит до двух с половиной секунд. Это единственное, на что он способен. Его поведение сегодня профессиональным не назовешь. — Заканчивай здесь, — предлагает Коннор, его взгляд не отрывается от поверженного человека, — я опрошу свидетелей. Он исчезает за голографической занавеской слева от бара — там вход в другой зал, и Девять слышит оттуда возмущенные голоса посетителей. «Арестованный» под ним дергается, неубедительно пытаясь освободиться, но Девять слишком занят своими мыслями. В заведении есть камеры, и в соседнем зале тоже. «Не следить за Коннором!» — повышает внутренний голос система. Гэвин ухмыляется во весь рот и показывает большой палец. Девять напоминает себе, что душить его не стоит. По крайней мере, пока. * * Он толкает створку двери, и та подается без сопротивления. Тихо открывается, впускает Девять и так же беззвучно закрывается за его спиной. Коннор стоит ровно в центре гостиной, засунув руки в карманы брюк, и ждет. Его взгляд не отрывается от Девять, темный, не моргающий, диод светится желтым, бросая слабые блики на висок, скулу и волосы — свет выключен. Но Девять отлично видит в темноте. — Наконец-то, — шепчет Девять. Рабочий день состоял из такого же количества часов, что и вчера, и позавчера, но сегодня субъективное время тянулось как будто вдвое дольше. — Наконец-то. Он делает несколько шагов вперед, и по мере его приближения улыбка Коннора становится шире. — Наконец-то что? — спрашивает он. Вынимает руки из карманов, и Девять тут же обхватывает его бедра ладонями. Он чувствует тепло тела под шероховатой тканью: ему хочется избавиться от преграды как можно скорее. — Наконец-то можно делать то, что я хотел делать целый день. У меня большой список. — Неужели? — Коннор закидывает руки ему на плечи. — И что в этом списке? — Смотреть, — Девять смотрит в лицо Коннору — смотрит гораздо дольше трех с половиной секунд, — трогать. Он трогает (и смотрит), пока стягивает галстук Коннора и расстегивает пуговицы на его рубашке. Тот поводит плечами, позволяя рубашке упасть на пол, беззвучно смеется. — Как будто я запрещаю. Верно, он не запрещает. Девять снимает рубашку, за ней следует вся остальная одежда, и вот он снова обнимает Коннора за бедра, притягивая к себе. Их тела очень близко, и этого одновременно оглушающе много и абсолютно недостаточно. Скин сползает, когда их голые корпусы соприкасаются. — Тебе это не нравится, — наконец говорит Девять. Коннор хмыкает. — А ты, конечно, делаешь только то, что мне нравится. Всегда, хочет сказать Девять, просто иногда себя очень трудно держать в руках, а свою разбушевавшуюся от влечения систему — в ежовых рукавицах. Но сейчас не время начинать этот разговор. — Мы говорили о моем списке, — напоминает он. Коннор смеется и загибает два пальца. — Смотреть и трогать, — перечисляет он. — Не такой уж и длинный. В ту же секунду Девять толкает его на диван. — Еще подстраивать падения, — он опускается на пол, его губы касаются правого колена Коннора, потом левого, потом живота, груди, а потом Девять сверху, под весом его тела контакт еще теснее, он дурманит, как слабые электрические разряды, встряхивающие Девять, прошивающие насквозь, заставляющие бессмысленные уведомления об ошибках появляться, и исчезать, и снова появляться перед его внутренним взглядом, — производить впечатление. Коннор касается пальцами его губ, целует в щеку, в висок, его рот прижимается к звуковому модулю Девять, вынуждая короткие волосы за ухом встать — Девять не предполагал, что у него есть такой функционал. — Мне это нравится, — произносит Коннор шепотом, — просто это… — он умолкает, но Девять уверен, что знает, что он хочет сказать. «Непрофессионально», «привлекает внимание», «отвлекает от работы». — Это только для нас. Девять приходится закрыть глаза, или любовь сожжет его процессор на месте без надежд на восстановление. — Да, — соглашается он, и голос едва его слушается. — Это только для нас. Коннор прикусывает его ухо зубами. — Ты что-то говорил о «впечатлить»? И — когда их губы прижимаются друг к другу — Девять тратит всего одну секунду, чтобы обновить список запретов на завтра, а потом архивирует его и забывает до утра.