Заточенный в башне

      Ему казалось, что время идет слишком медленно, что вовсе оно остановилось, замерло, и чтобы не делая, стрелки не сдвигались с места. Казалось, что прошла просто вечность. Он делал все, чтоб отвлечься, чтобы его не так напрягала это убийственная тишина, которая порой слишком пугала мальчишку, будто бы здесь никого не было, кроме его самого, хотя… Кому он врет. Здесь, в высокой башне, окруженной огромным лесом высоких шипов, он был единственным обитателем, единственным жильцом.              Риддл не помнил, как оказался здесь. Еще вчера, он готовился ко дню «Не дня рождения», проверяя все ли готово к празднику. Еще недавно он отчитывал первокурсников за их невнимательность. Еще недавно он суетливо забирал книги из библиотеки, пытаясь сделать все, чтоб его не заметил один парень, который часто любил его подразнить или поиздеваться над ним, пусть и не в сильной грубой форме, но любил доводить Риддла до состояния злости, а потом тискать и приговаривать: «Золотая рыбка, если будет сильнее краснеть, то лопнет, как шарик!», а потом задорно смеялся, пусть и на его шее красовался ошейник. Риддл вспоминал это с легкой улыбкой, а его глаза сияли тусклым блеском. Пусть, он далеко не идеальный сын, коим хотела видеть его мама, но он был счастлив, когда проводил время со своими друзьями и просто со студентами. Но та ночь все изменила.              Староста Хартслабьюла готовился ко сну. Время уже давно перевалило за девять вечера, что означало, пора укладываться в большую мягкую постель и погрузиться в царство Морфея. Он, как и всегда, откладывал книгу по истории магии, который раз уже перечитывая, проходил в ванную, чтоб набрать теплой воды. Иногда, ему так и хотелось, какое-то время просто посидеть в теплой, чуть даже жгучей воде, чтоб полностью расслабиться и размякнуть, чтоб прочувствовать все прелести ванной, а не принять быстрый душ, чтоб только смыть всю грязь, что накопилась за день, да переодеться в длинную белую рубашку и залезть в постель. Он устал так жить, но не мог ослушаться правил, ибо понимал, что не ляжет вовремя, то сложнее будет вставать утром, а если хотелось понежиться в ванной, то нужно было перепланировать весь свой день, до чего руки так и не доходили.              Быстро сделав все ванные процедуры, что полагались перед сном, Риддл надел на себя белую ночную рубашку, а униформу аккуратно сложил и положил на стул, что стоял не далеко от его кровати. Он залез под большое ватное одеяло, которое по началу почему-то казалось холодным, но уже буквально спустя минут пять-семь мальчишка согрелся, поджав ноги под себя, но вот уснуть он никак не мог. Он крутился с бока на бок, лежал и на животе, и на спине, но сна не было ни в одном глазу. Это было довольно странным для него, ибо обычно в это время он уже крепко спал, и разбудить его мог лишь вопли Эйса, что частенько доносились по всему общежитию. Риддл быстро смирился, что сегодня ему придется кое-то время еще пожелать в постели прежде, чем уснуть. Возможно, во всем этом виноват небольшой сон, когда он уснул в библиотеке во время большого обеденного перерыва.              Вдруг из-за окна раздался шелест листвы, будто бы за ним кто-то подглядывал. Да, здесь лучше было бы не подходить лишний раз к окну, ибо мало ли с ним что случиться, но любопытство Риддла только сильнее заиграло, когда шелест повторился вновь. Глубоко вздохнув, Риддл медленно, небольшими шажками, подошел к окну, но не спешил приоткрывать его, ибо все равно было страшно, больше всего за свою жизнь. А дальше он не помнил, что произошло с ним, лишь только помнит пристальный взгляд из-за спины, а потом чьи-то руки обхватили его тело и прижали к себе. Очнулся он уже здесь, в высокой башне, окруженной лесом из шипов. И единственным, кто навещал его, был тот, с кем он столкнулся когда-то впервые у стен заброшенного общежития, когда искал маленького ежика, что умудрился сбежать из своего общежития. Да, его «похителем» был Маллеус, но зачем ему было все это, Риддл не мог понять.              И вот, Риддл сидит на большой белой-белой кровати, заточенный в серой-серой башне из кирпича, как Рапунцель, но без длинных прекрасных волос, или как Спящая Красавица, но только его никто не усыплял вечным сном. Он знал в этой комнате уже все, ее каждый уголок, ее каждый сантиметр. Перед кроватью стоял пуфик, на которой всегда на утро оказывалась чистая постиранная и выглаженная одежда. Он был сделан из темного дуба, обитый синим велюром. С каждой стороны кровати стояли небольшие прикроватные тумбочки тоже из темного дуба. У них было по два небольших ящичка, окрашенных в темно-красный, даже густой алый цвет. На тумбочках обязательно стояли лампы в золотых тонах, которые тускло-тускло освещали, что еле руки можно были увидеть. На против кровати большой резанный шкаф, который был почти пустым, лишь пару вещей, что принадлежали Роузхартсу, висели на вешалке, тоже бережно постираны и выглажены. Еще стоял письменный стол, где также лежали некоторые вещи, принадлежащие Риддлу. Это были какие-то тетради, учебники и книги, пару ручек и чернильница с пером. Так же рядом стояла книжная полка, заполненная разными книгами, которые Риддл уже успел прочитать от скуки и даже не раз. Сама кровать была обычной. Ее изголовья были изготовлены из металла, а каркас из плотной древесины, матрас был на пружинах, но это не мешало сну. Было и в комнате окно, большое, с подоконником, откуда открывался вид на мрачный лес шипов. Конечно, здесь была и ванная комната, которую Риддл тоже выучил наизусть.              Вот только больший интерес у него вызывала дверь, которая была запечатана сильной магией и не поддавалась ему. Сам же Маллеус всегда появлялся неожиданно. Обычно, когда Риддл выходил после ванных процедур утром и вечером. Иногда заглядывал и днем, сидя на пуфе, из-за чего Роузхартс постоянно пугался, ибо никак не мог привыкнуть.              — От чего такая кислая мина? — Дракония подошел к мальчишке, присев на кровать. Он взял Риддла за щеку, проведя по бледно-красным губам большим пальцем, а затем отпустил.              — Ничего, — грубо протянул Риддл, отворачивая голову, ибо было не приятно смотреть в эти огненно-зеленные глаза. Нет, не сам Маллеус был не приятен, ему просто было страшно, ибо не знал, что ему ждать от него, что тот хочет с ним сделать, что держит его здесь, оборвав все связи с внешним миром.              — И снова грубишь, — Маллеус снова взял Риддла за щеку и потянул на себя. Мальчишка же нахмурился, чуть дернувшись, а руками вцепился в пододеяльник. — Боишься? — Парень заставил мальчишку смотреть на себя.              — Нет, — тот дернулся, пытаясь вырваться из руки Маллеуса. Дракония держал крепко, заставляя смотреть на себя. — Отпустите! Зачем я Вам?! Зачем Вы меня здесь держите?!              — Это для твоего же блага, — снова повторил фразу парень. Риддл уже не первый раз ее слышал из уст своего «похитителя». Сколько бы раз он бы не задавал тому эти вопросы, ответ всегда был одним и тем же, будто бы и никакой причины и не было, будто бы тому просто захотелось проиграться с ним здесь, поломать психику человеческому ребенку, а потом вернуть в мир людей и наблюдать, как тому сложно, как тот страдает, пытаясь жить обычной жизнью.              Риддл не успел прийти в себя, как его глаза резко распахнулись, а к припухшим губам прикоснулись чужие, осторожно целуя, проталкиваясь в девственный ротик, проводя языком с начала по верхним зубам, а потом по нижним, и через какое-то время плавно отстраняясь, что между ними осталась тонкая слюня. Дракония, одной рукой берет платок из кармана своего пиджака униформы и вытирает слюну с губ Риддла, а второй рукой придерживает мальчишку. Сам мальчик, изголодавшись, смотрит на еду, что ему принес Староста Диасмонии. Тот это замечает и позволяет Риддлу вставать, чтоб взять еду. Да, есть за кроватью не особо культурно, но пока он здесь, он мог не соблюдать этих правил и, хотя бы чу-чуть отдохнуть от них. Маллеус с улыбкой наблюдает за Риддлом, как тот, как дикарь, жадно кусает небольшие кусочки мяса, заедая его рисом вперемешку с соусом, как он делает довольно большие глотки из чашки, а затем строит невинное лицо, смущаясь и краснея, будто бы ничего этого сейчас не было. Он позволял Риддлу быть сейчас таким. Быть в какой-то степени свободным от всех этих правил и просто есть, удаляя голод. И когда красноволосый наедается вдоволь, то помогает ему убрать посуду на стол, а затем опрокидывает на кровать, надвисая над ним.              — Твои манеры ужасны, но только потому, что я позволил тебе расслабится и позабыть об них, но ты не должен забывать и вовсе о них, даже, когда есть такая свобода, ты же не животное, чтоб себя так вести?              Риддл ничего не отвечает, лишь отворачивает голову, ибо ему стыдно за себя и свои манеры. Свобода, свободой, но Дракония прав, он не зверь, чтоб так есть, чтоб так, как дикарь, употреблять еду, будто в жизни никогда не видел, он человек, и должен знать нормы приличия и соблюдать их, даже тогда, когда это не обязательно. Риддла воспитали следовать правилам, и пусть он делает какие-то поблажки, он не может полностью отречься от них, иначе он перестанет быть уже собой, станет диким зверем, которым будет сложно управлять.              Роузхартс смущается, чувствуя огненное дыхание Драконии, что опаляло его кожу. Чувствовал, как сильные руки сжимают тонкие и хрупкие пальцы. Чувствовал, как на него презрительно смотрят, жаждя чего-то нового, таинственного. Вот только Маллеусу было уже пора уходить. Через пару минут снова начнутся занятия, на которых он просто был обязан присутствовать, пусть и не желал этого. Но даже, если он решит прогулять занятия, остаться тут на чуть дольше, то со стороны студентов это может вызвать подозрения, тем более, когда все знали, что его и так не часто, где видели, а если уж пропадет совсем…              — Мне уже пора идти, я вернусь вечером, — проговорил Маллеус, поднимаясь на ноги, отпуская юнца из-под себя, — Возможно, до меня еще Лилия навестить тебя. И ещё… — На последнем предложении парень сделал длительную паузу, чтоб привлечь внимание Роузхартса.              — М? — Риддл посмотрел на того, поправив рубашку на своем теле.              — Без глупостей, как в тот раз. Повторю снова, не пытайся снять браслет с ноги, иначе снова будет ожог. Это не поможет тебе вернуть магию. И не пытайся сбежать. Лес огромен, ты просто не можешь и до середы дойти, не хватит сил.              — Хорошо, — ответил холодно тот, но уже в голове он продумывал план, как попытается сбежать или хоть как-то связаться с внешним миром, пусть и через Лилию, зная, что будет проблематично. Он не хотел торчать здесь, он хотел сбежать, и сегодня снова попытается, когда Маллеус уйдет. Дракония лишь ухмыляется, прикрывая глаза. Он все знал. Он всех планах мальчишки, но специально позволит тому сбежать, чтоб тот понял, какую ошибку совершил, понимая и зная, что его ждет в качестве наказания.              Староста Диасмонии через какое-то время исчезает, оставляя Риддла одного в башне. Роузхартс мог бы сейчас поспать, почитать или что-то пописать, но вместо этого он сидел на кровати, совсем не подвижно, будто живая статуя, ожидая, пока точно Маллеус не явиться вновь. Проходит минут пятнадцать, потом и полчаса, мальчишка встает на пол босыми ногами, а глазами ищет вещи, которые можно было бы перевязать между собой, чтоб делать «веревку». На его удивление, таких вещей было не мало, будто Маллеус специально их оставил для него, чтоб тот воспользовался этим шансом.              Когда «веревка» была полностью готова, красноволосый мальчишка подошел к окну. Потребовалось не мало усилий, чтоб открыть окно, но затем он спустил веревку, закрепив ее об ножку письменного стола. Риддл не ожидал, что башня будет настолько высокой, что «веревки» не хватит, но либо он сейчас сбежит, либо же навсегда останется здесь. Конечно же Риддл выберет первый вариант. Он считал, что лучше получит пару травм, чем еще останется здесь на какое-то время, тем более, когда он почти смог снять браслет с ноги, что блокировал его магию.              Он поставил ногу на стул, и незамысловатыми движениями рук смог наконец-то снять этот ненавистный предмет, что так мешал ему, но обжог все руки и ногу, не сильно, но все равно было довольно больно. Пока никто не пришел. Нужно идти дальше. Он сбежит, он был уверен в этом.              Тем временем Маллеус уже знал, что Риддл собирался сделать. Дракония сделал все, чтоб помочь тому «сбежать», но на самом деле, это лишь была одна часть его одного большого плана, плана по «защите» Риддла от внешнего мира. Зачем? Зачем он так старался его защитить? Маллеус ухмыльнулся, уже подходя к заброшенному общежитию, чтоб навестить Юи, но на пути встретился Лилия, который мило улыбался ему, закрыв глаза.              — Твой план работает? — спросил Ванруж, подойдя ближе к Маллеусу, чтоб никто не услышал лишнего, кроме этих двоих.              — Все идет по плану. Сейчас он пытается сбежать, но я уже чувствую, как он начал уставать, — с ухмылкой ответил Дракония, — Еще немного и я могу уже возвращаться к нему.              Риддл бежал сквозь огромные леса шипов, падая, запинаясь об них, засаживая руки и ноги. Было темно, ибо свет почти не пробивался через гущу шипов, да и без них здесь было довольно пасмурно. Здесь никогда не бывало солнца, только проливные дожди и грозы, что своей силой и мощью могли напугать любого. Риддлу было страшно, но он продолжал бежать, еле дыша, захлебываясь своей же кровью. Ни какая магия ему не поможет здесь, будто бы сам лес блокировал ее, будто бы все это было специально, чтоб довести мальчишку до предела. И когда он полностью выдыхается, еле пятиться, но на долго не хватает его. Он задевает ногой корни шипов и падает на землю, едва дыша, жалея, что ослушался и сбежал. Он прижимается ко стволу. Ноги были ватными, почти не чувствовались. Он с трудом поджимает их к себе, а за ним тянется полоска крови. Он глубоко и редко выдыхает, а потом приподнимает голову, чтоб выпустить воздух, готовясь к своей смерти. Он умрет здесь? Его никто не спасет? Риддл прикрывает глаза, совсем уставши. Двигаться было сложно и трудно, что вызывало много боли и дискомфорта. Но его поднимают и берут чьи-то руки, а потом несут куда-то. Риддл прижимается к своему «спасителю», закрывает глаза и теряет сознание. Он совершил сегодня ошибку, а теперь должен понести наказание.              Роузхартс приходит в себя уже ближе к вечеру, а на него уставились огненно-зеленые глаза, что пристально смотрели на него, наблюдая из темноты. Риддл вжимается в кровать, пугается, дергает ногами, вызывая звон цепи. Ему страшно. Он понимает, что теперь ему точно не видать свободы. Его просто посадили на цепь, как непослушную собачку. Почему «как»? Он и был ей. Риддл нервно глотает слюну, прижимается к изголовью, приподнимаясь на пятую точку, когда хозяин зеленых глаз поднимается и подходит ближе, а затем хватает рукой, совсем по дикому, за щеки и поднимает лицо, заставляя смотреть на себя.              — Ты смелый, раз ослушался меня. Хочешь умереть? Раз тебе так хочется умереть, зачем я вообще пришел и спас тебе жизнь? Ты бы умер либо же от потери крови и переохлаждения, а ночь здесь бывают и по минус десять, тем более, когда ты в одной рубашке, либо же тебя бы нашли бы дикие звери и растерзали бы, как живой кусок мяса. Ты этого хотел? Еще и умудрился снять браслет с ноги. Лилия помог тебе, да?              — Нет, — хрипло протянул Риддл, отводя взгляд.              — Когда с тобой говорят, смотри на собеседника. Ты совсем испортился. Эйс и Дьюс явно постарались здесь. Ты набрался от них дурных повадок. Мало того, ты совсем не подумал про свое здоровье, обжог руки и ногу, сломал палец на ноге, множество глубоких ран, и это еще не все. Чем ты думал, когда решался на побег? Не уж-то так жить надоело, что уже плевать, где подыхать и от чего?              Риддл молчал, пытаясь не смотреть в глаза Маллеусу, ведь когда-то тот считал мальчишку сильным магом, который может добиться всего, а теперь он так низко пал, что ему было просто стыдно за себя, за свое поведение.              — Молчишь? Хорошо. — Тот уложил Роузхартса на кровать, руками расстегивая верхние пуговицы чистой новой рубашки, а губами прильнул к тонкой хрупкой шеи, чуть кусая ее, впиваясь зубами, чтоб оставить небольшой заметный след, проводит языком, целует и снова кусает. Риддл шипит, дергает ногами, пытается оттолкнуть, но его держат. С него снимают рубашку. Затем рука будущего Короля Долины Шипов хватает руки Роузхартса, крепко держит, поднимает их над головой, связывает веревкой, которую он специально принес. Тот недовольно хмуриться и шипит, а по щекам стекают слезы. Да, было больно, ибо веревка натирала кожу, а не приятный холод щекотал обнаженные участки тела.              — Не надо, пожалуйста, — стонет Риддл, вертясь с боку на бок, но ему особо это делать не дают. Его тут же хватают и проводят рукой по голому торсу, наворачивая круги вокруг сосков, и медленно спускаясь к впалому животику, оглаживая его. Рука отрывается и переключается на пах. Маллеус проводит рукой по паху, проводя от живота до ануса, и так несколько раз. Риддл тихо стонет, а на щеках проступает румянец. Ему и страшно от того, что с ним делают, но и почему-то приятно, эти действия возбуждали его. Маллеусу тоже это нравилось. Ему нравилось наблюдать за реакцией мальчишки.              — Возбуждает? — спрашивает тот, снова проводя между ног Риддла, от чего тот снова сладко постанывает, запрокидывая голову назад. Даже такие простые прикосновения уже возбуждали его и сдерживаться становилось все труднее.              Пора. Маллеус снимает единственное, что защищало девственное тельце мальчика, он снимает трусы и кидает их на пол. Затем разводит ноги Риддла, удобнее размещаясь между ними и подтягивает мальчишку так, чтоб был виден анальный проход. Он грубо вводит сначала один палец в дырочку и шевелит им. Риддл дергается, пытается сдержать крик. Тот добавляет второй палец, растягивая проход. Риддл из последних сил держится, чтоб не сорваться на крик. Держится, когда его растягивают три пальца. Кусает язык, кусает губу, но не кричит. Маллеус вытаскивает пальцы плавно, а потом смотрит на раскрасневшегося ребенка, который щуриться от боли, и пытается свести ноги, но ему это не дают.              Маллеус расстегивает ширинку и достает свой член. Он входит в Риддла быстро и грубо, входит в него полностью. Тот сильнее кусает губы, пытается сдерживаться, но в нем тут же начинают двигаться, и он срывается на крик со слезами. Это было очень больно, но предательски приятно. Он, что мазохист? Маллеус набирает темп и только быстрее толкается в тело мальчишке, руками обхватив его за талию. Риддл обвивает ногами тело своего «похитителя» и хрипло кричит вперемешку со стонами. А тот не останавливается, только снова и снова толкается внутрь Роузхартса, а он в свою очередь запрокидывает голову назад. Да, больно, но черт, так приятно, что это чувство распирает его изнутри, и вот-вот, еще чу-чуть и он кончит. Дракония подхватывает того на руки и входит еще глубже, делая толчки грубее, а стоны мальчишки становятся только громче. И когда они уже оба на пределе, то кончают вместе, и Риддл чувствует, как сперма Маллеуса стегает по стенкам его ануса, когда тот выходит из него.              Риддла укладывают на кровать, вытирают ему салфетками попу и укрывают одеялом. Мальчишка тяжело дышит, смотрит на Маллеуса, который сидел рядом с ним, пытаясь отдышаться. Руки Риддла все еще связаны, но он осторожно присаживается и прижимается к Драконии, прижимая голову к его руке, тот замечает это и обнимает его рукой, слегка поглаживая.              — Простите, — осторожно шепчет мальчик, прижимаясь щекой. Будь на его месте кто-то сейчас другой, то этот бы человек сколько раз бы подумал, прежде чем вот так действовать, да и на вряд ли бы сам бы Дракония подпустил бы к себе человека, даже толком не знав его.              — Риддл, — Маллеус усадил того себе на колени, укрыв одеялом, чтоб тот не замерз. Риддл посмотрел на парня вопросительным взглядом, ожидая что-то от него. — Что ты знаешь об своей особой магии?              — Я могу запереть магию волшебника с помощью ошейника…- как-то не уверенно ответил он, прижимаясь к Маллеусу. Тот нахмурился, посмотрев на Риддла. — Это Вы к чему?              — Значит твои родители молчали и скрывали все это время от тебя.              — В каком это смысле? — Вот теперь Риддл по-настоящему был заинтересован, и он все так же смотрел на Маллеуса, ожидая хоть каких-то ответов на свои вопросы.              — Тренируя свое воображение твоя магия становиться сильнее, если кто-то попытается сломать тебя, заставить твое виденье работать по-другому, то твоя магия «Голову с Плеч», не просто лишит волшебника магии, но и убьет ее. Но это не все. У каждого мага есть вторая способность, которую ни каждый маг может сразу же открыть в себе и контролировать ее. Она может дополнять уникальную магию, а может быть ей противоположна. Например, я замечал, что Кейтер может по фотографии увидеть прошлое до момента снимка, и при этом его цвет глаз в этот момент меняется.              — Я не понимаю, как я к этому отношусь? Нет, подождите. — Риддл вскочил на ноги, но быстро плюхнулся, ибо все тело еще зудело от боли, да и ноги ели держали. Маллеус подхватил того, усадив его обратно на коленке, завернув в кокон из одеяла.              — Сиди, не дергайся. Твоя прабабушка была одним из самых лучших лекарей всего мира, она обладала уникальной магией, которая могла не просто залечить любую рано, но и оживить мертвого.              — Но я-то тут причем? Умела и умела, я ее не знаю и никогда не видел в своей жизни! — Грубым голосом, злясь, задал вопрос мальчишка. Его бесила эта вечная недосказанность. Сначала родители молчали о чем-то, теперь Маллеус. Да что вообще они знают о нем, чего не знает он сам? Что они вечно скрывали от него? И самый главный вопрос: «Если есть, что скрывать, то для какой цели?!».              — Ты унаследовал ее магию, как свою вторую способность, — Маллеус сделал вид, будто бы не заметил, что он повысил голос. — Если кто-то узнает про это, то они захотят тебя использовать в своих грязных делах, да даже твои родители! Представляешь, как много людей хотят, чтоб им дали «бессмертную» жизнь, чтоб вернули им тех, кого они когда-то потеряли, они попытаются тебя использовать, а за чужие жизни — ты будешь отдавать свою, ты будешь умирать.              Риддл снова вскочил на ноги, завернувшись в одеяло и повышенным голосом начал кричать:              — А откуда мне знать, что ты не захочешь использовать меня?! Откуда мне знать, что я могу доверять тебе?! Чем ты отличаешься от них?! Ты вообще похитил меня! Держишь меня здесь, контролируешь, никуда не отпускаешь, да и в целом изолировал меня от всего мира! И только не говори, что ты не знал, что я попытаюсь сбежать. Ты специально допустил это, хотел просто поиздеваться над мной! Специально помог мне сбежать, чтоб потом отчитать и изнасиловать. Ты доволен?!              — Я хочу тебя защитить от внешнего мира, в первую очередь от тебя же самого. Сейчас только ты сам себе представляешь опасность, твои страхи и боязни. Ты сам себя боишься. Ты боишься снова быть очерненным. Он страшен для тебя. Нет. Ты сам для себя страшен. Но если ты не отбросишь эти страхи, то не сможешь научиться контролировать магию, особенно, когда постоянно ты находиться в состоянии стресса. Еще ты мало отдыхаешь, от чего твое ментальное состояние только ухудшается, а пятна снова и снова накапливаются.              — И что с того?! — снова кричит, — Тебя это волновать не должно! Ты не родитель, чтоб защищать меня, и не… — Риддл нервно взглатнул, ибо не хотел говорить подобного, — Не мой парень тем более! Ты толком не объяснил, почему именно хочешь защитить. Только из-за того, что у меня сила от прабабушки? Но это бред! Я для тебя чужой человек, как и ты для меня! Я не знаю твоих намерений! Может ты тоже хочешь использовать, но прикрываешься, что хочешь «защитить», при этом украв меня и заперев в башне, окруженной огромным лесом из шипов. Это ты называешь «защитой»?!              Маллеус выдохнул, понимая, что с ним разговаривать сейчас было бесполезно, а если продолжат, то Риддл может только сильнее разозлиться и пробудить очернение, чего допустить он не мог. Он любил его, но боялся признаться, тем более после такого поступка. Да, он совершил ошибку, что запер Риддла здесь, пытаясь огородить его от опасности, но только больше бед на него навлек. Ещё чу-чуть и своими же руками он сломает этого мальчика, а починить будет его проблематично. Ему остается только отпустить его, но перед этим убедиться, чтоб Риддл никому ничего не рассказывал, где он был, кто похитил, в первую очередь, потому что, это навредит его репутации, как принца Долины Шипов. Во-вторых, он не хотел, чтоб кто-то узнал, что он питал к Риддлу, даже сам Риддл не должен знать, просто не должен. Он встал с кровати, сделав шаг в сторону Риддла. Тот попытался отойти, но ноги едва держали его, что он пошатнулся и упал на пятую точку, а Маллеус воспользовался этим, взяв его на руки, уложив на кровать. Роузхартс не понимал, чего тому сейчас надо было, но и сил сопротивляться совсем не было. Когда чужие губы снова прикоснулись к его шее, он обвил шею парня. Тот осторожно облизал место укуса языком, снова укусив. На новых укусах проступили небольшие капельки крови, которые Дракония лизал, после чего поцеловал Риддла в губы, руками разводя его ноги. Он ввел сразу два пальца в анус Роузхартса, растягивая его, как ножницы, но при этом продолжал жадно целовать и облизывать губы, проникая языком в рот тому, снова изучая строение челюсти изнутри, проводя языком по зубам, сплетаясь с чужим языком. Самому Риддлу становилось тяжело дышать, а его все тело горело от желания, чтоб его вновь взяли. Это так стыдно, что он хочет… парня… Да причем, не, а бы кого, а принца Долины Шипов! Он должен постыдиться своих развратных фантазий.              Сам Маллеус уже не понимал, за что именно он полюбил Риддла, он просто хотел провести время с ним, чтоб им никто не помешал, чтоб Риддл принадлежал только ему, никому больше. Ах… Точно! Он мог привязать Риддла к себе, тем более его магия этого позволяла. Он будет знать, где Риддл, что с ним, как себя чувствует и так далее, и вполне может скрывать, что наблюдает за ним.              Дракония вытаскивает пальцы из Риддла, и приподнимает его ноги, подтягивая к себе, целует анус, проникая языком внутрь, облизывая языком стенки прохода. Роузхартс опрокидывает голову назад, руками сжимая простынь, а одеяло скидывает на пол. Тело горело, внутри все сжималось и болело. Эта была уже не та боль. Она была ноющей, приятной. Его организм хотел еще, больше, глубже. Легкий румянец на щеках сменился бордовой краснотой, а на лбу проступил пот. Маллеус лижет, осторожно, медленно, специально доводя того, но, когда придет момент, остановиться и ухмыльнется.              — Ты хочешь меня, ведь так? — Маллеусу было не сложно прочитать Риддла, сейчас, он как открытая книга. Да и его желание, было видно на самом мальчишке. Он так сладко постанывал, когда язычок парня прикасался к его анусу, что казалось, он сейчас расплывется, а стенки прохода сжимались сильнее.              — Хочу, — тихо шепчет Риддл сквозь стон, когда Маллеус дотрагивается до набухших сосков, лишь проводит пальцами по ним. Проводит пальцами от шеи до паха, медленно, специально доводя того. Руками проводит по плечам, оглаживает бледно-розовую кожу. Проводит руками по ногам и отстраняется, усмехаясь. Он переворачивает Риддла на живот, ставит на колени, поднимая попу, разводит руками ее и снова облизывает дырочку. Риддл сжимается, втягивает живот, сжимает пальцами простынь. Под его голову укладывают подушку, чтоб тому было удобнее лежать, а затем снова разводят попу, вводя пару пальцев, разводя стенки изнутри, иногда надавливая на простату, от чего Риддл постанывал.              Через какое-то время Маллеус вынимает пальцы и снова входит в него, в этот раз не во всю длину, но все равно довольно прилично, но в этот раз дает время, чтоб он смог привыкнуть. Риддл дышит глубоко, пытаясь расслабиться, от чего стенки ануса сначала сильно сжимали чужую плоть, но потом привыкли и не так давили. Он смог спокойно принять всю длину плоти и чуть пикнуть только от того, что было немного быстро и грубо. Маллеус, когда вошел до основная, обхватил талию Риддла руками и начал медленно толкаться внутрь. Да, ему нравилось изводить этого мальчишку. Он так и чувствовал, как тот хотел еще, быстрее и грубее. Он хотел этим воспользоваться, чтоб подчинить его себе, сделать своим.              — Ах, — еле слышно простонал Риддл, поднимаясь на руки, — Маллеус, пожалуйста, быстрее.              — Что ты сказал? Прости, я не расслышал, ты тихо говоришь, — с ноткой усмешки протянул тот, еще медленнее толкаясь в него, изводя молодой организм, как только можно.              — Маллеус, пожалуйста, возьми меня быстрее, — чуть громче говорит Риддл, двигая бедрами, чтоб хоть как-то удовлетворить свою жажду. Парень схватил того за бедра и крепко сжал, не давая тому двигаться.              — Какой же ты ненасытный, — Маллеус резко вышел, от чего глаза Роузхартса резко расширились. Тот снова вошел в него, так же грубо, но уже это чувствовалась так больно, как первый раз несколько часов назад. Он толкался в него быстро, грубо, резко. Кусал мочку уха мальчишки. Держал его за бедра. Риддл стонал, краснея. Их тела горели. Они прижимались друг другу, чтоб сильнее прочувствовать эмоции друг друга. Они целовали друг друга, сплетались языками. Еще чу-чуть и они оба кончат. Маллеусу не особо хотелось кончать в Риддла. Он вышел из него, развернул того к себе лицом и заставил его взять свою плоть в рот. Риддл сел удобнее, наклонился и осторожно облизал головку, а затем вобрал член полностью, облизывая его, но тот давил ему на горло, от чего становилось труднее дышать, а еще вызвал рвотный рефлекс.              — Не бойся, все хорошо.               Дракония потрепал Роузхартса за волосы, затем вошел в его рот полностью, от чего тот начал кашлять, но плоть мешала ему. Тот заставлял мальчишку сосать, а когда он кончил, то проследил, чтоб тот проглотил сперму полностью. Риддл устал, но черт, ему сейчас было так приятно, да потом будет стыдно за свое поведение, но никто, кроме его и старосты Диасмонии не узнают, что было между ними. Он падает на подушку и его заботливо укрывают одеялом. Он засыпает, но держит Маллеуса за руку, не отпускает, а тот улыбается, ложиться рядом, прижимает молодое тело к себе, и тоже засыпает.              Риддл открывает глаза и видит перед собой комнату в своем родном общежитии, который за два года стал для него вторым домом. Не уже ли ему все приснилось? Не уже ли это все его больная фантазия? Как теперь ему смотреть в сторону старосты Диасмонии? Но буквально через минуту он приходит в себя, от воплей и криков Эйса и Дьюса, которые самыми первыми влетели в комнату.              — Староста Риддл!!! — кричат оба, окружая его и обнимая, — Вы нашлись!!!              — Вы разбудили его своими криками, — недовольно окидывает первогодок Трей, но все же улыбается, когда видит Риддла в целости и сохранности. — Прости, что не дали поспать. Ты сам-то как? Нужно отвести в медпункт? — Парень подошел к тому, чтоб точно убедиться, что с его другом детства все было хорошо.              — Да-да, все хорошо, — как-то не уверенно ответил староста. Да, он был счастлив, что вернулся, но не понимал, почему Маллеус решил его отпустить, что побудило его на это. Он не знал и многое другое, что ему не договорили, лишь помнил, последние его слова: «Я люблю тебя», которые он нежно прошептал тому на ухо перед тем, как уснуть.              — Утром обязательно нужно будет сходить провериться, — добавил Кейтер, тоже не стоя в стороне.              Он подошел ко всем. Его зацепило кольцо, что красовалось на безымянном пальце старосты, он потом обязательно обсудит это с Треем, а пока лучше не трогать Риддла, дать ему отдохнуть. Риддл и не сам сразу же заметил кольцо, лишь когда все ушли и дверь закрылась, когда к нему подсел Маллеус и обнял, прибавляя: «Выходи за меня», а затем поцеловал в губы. Риддл еще был не готов знать правду, а поэтому Дракония будет его защищать, приберет к своим рукам, закроет собой и не будет никого подпускать. Риддл теперь только его. И Роузхартс это знал. Он еще не знал, что питал к старосте Диасмонии, но согласился. Может, так будет лучше? Кто его знает.              Через два года они официально расписались, и за это время Риддл наконец-то понял, что все это время был влюблен в Короля Долины Шипов, а он сам стал его Королевой.