***
Как же хорошо, что на этот раз Трисс ошиблась. Меригольд вошла в бальную залу, глубоко вдыхая носом ароматы бала, и почти что забытые чувства вновь наполнили ее. Терпкие запахи духов, сладкой выпечки, дорогого и качественного вина витали в помещении с высокими потолками и колоннами. Она давно посещала этот величественный, богатый замок, и поэтому осматривала его сейчас как будто впервые. Даже толпы раздражающей знати и высокомерных чародеек не могли лишить ее удовольствия от нахождения здесь и сейчас. От взгляда Трисс также не ускользнула пара чародеек, чьи лица почти полностью закрывали капюшоны. Это напоминание, решила девушка, напоминание о том, чем мы все недавно жили: страхом за наши жизни. Меригольд подумала о чародейках, ее сестрах по несчастью и Аретузе. Имена многих она не знала, и вряд ли узнает теперь, ведь они были сожжены и распяты на улицах почти каждого города и забыты с такой легкостью, как будто их и не существовало вовсе. Скорее всего, тело почти каждой после было выкинуто в ближайшую зловонную канаву, если не отдано на съедение домашним животным. Гонения на непохожих... Смерть Радовида повлияла на многое. Сказать, что ее появление произвело фурор, можно прировнять к «ничего не сказать». Трисс чувствовала, как десятки пар глаз прямо сейчас чуть ли не насквозь прожигают ее. Перешептываний было не избежать, и к этому девушка приготовилась заранее. Следует чаще прислушиваться к Йен, решила чародейка, и тут же начала пытаться уловить энергию возлюбленной среди мощных энергий других чародеев и чародеек. Конечно, энергию Йеннифер нельзя было перепутать ни с чьей-либо другой. Женщина держалась гордо, всем своим видом показывая свое превосходство. Ее уверенно-холодное выражение лица давало понять, что сегодня она получит либо все, либо ничего, и не дай боже кто-то засомневается в первом варианте. Черные волосы и густо подведенные чёрным карандашом глаза даже издалека выделяли фиолетовую радужку, которая как будто светилась в и так светлой зале. Чёрно-фиолетовое платье с длинными рукавами открывало вид на ключицы и спину чародейки, и, несомненно, сейчас Йеннифер находилась в центре внимания короля. У нее нет конкуренток, ведь даже эффектное появление Меригольд не могло затмить звезду Йен. Эта мысль будто обожгла что-то внутри Трисс. Девушка не решалась подойти ближе, но взгляд Йен, уловивший ее присутствие, не оставлял шансов. Это была радость в ее глазах, или Меригольд просто приняла желаемое за действительное?.. Кажется, что Йеннифэр улыбается, но ее губы все так же сомкнуты в прямой линии. Может быть, Трисс просто чувствует, что женщине хочется улыбнуться ей?.. Что-то в лице Йеннифэр изменилось. Трисс напряглась всем телом, пытаясь понять, что же так повлияло на настрой женщины. Среди обилия смешавшихся запахов Йен вдруг почувствовала такое знакомое сочетание чистотела и календулы. Она обернулась, но не была удивлена. По коридору кошачьей походкой вышагивала Кейра Мец в открытом до неприличия темно-синем платье. Белокурые локоны были опрятно уложены, а на лице красовалась полуухмылка, так свойственная Кейре. Йен вдруг вспомнила времена Ложи, когда Мец, будучи одной из самых молодых чародеек, заставляла напрячься даже лучших. Даже ее. Годы идут, но ничего не меняется. — Надо же, деревенская травница, — процедила сквозь зубы Йеннифэр, — запах Вызимских болот так просто не уходит. — Я, в отличии от Геральта, не буду так терпелива к тебе, Йен. Поэтому советую просто мило провести этот вечер, делая вид, что мы подруги. — Какого чёрта ты вообще пришла сюда? — Продолжила женщина. — Боже, дорогая, прекрати нервничать. Я здесь по той же причине, что и ты. — Кейра повернула голову в сторону короля, беседующего с очередной чародейкой. — Всем нужен шанс. — Надо было сковать тебя двимеритом и бросить в праздничной обёртке Радовиду, пока была возможность. Голос Йеннифэр сейчас походил больше на змеиное шипение, нежели на человеческую речь. — Стоило подумать об этом раньше. Король мертв, да здравствует новый король… Йен никогда не выносила конкуренции. А особенно в лице тех, кто был хоть отдаленно похож на нее. Она уже хотела было высказать Кейре все, что думает, но ее эмоциональный взрыв прервала Трисс, будто случайно появившаяся рядом с бокалом эрвелюса. — Кейра, какой сюрприз. Не ожидала тебя здесь увидеть. — Трисс умела изображать заинтересованность и фальшивую улыбку гораздо лучше подруги, чем и занималась прямо сейчас, как бы невзначай передавая бокал в руку Йен, чтобы та немного остыла. Йен с нескрываемым раздражением приняла его и сделала продолжительный глоток. — Я, знаешь ли, тоже не ожидала увидеть здесь твою милую мордашку, да еще и в таком платье. — Она взглядом сделала акцент на вырезе Трисс. — Мне казалось, что после Соддена ты поставила табу на декольте. — Так и было. До поры до времени… Трисс немного ссутулилась, начиная теребить в руке медальон, висевший на шее. В этот же момент рука Йен коснулась ее спины, из-за чего внутри все вздрогнуло. Она снова расправила плечи, скромно улыбнувшись куда-то в пол. Поддержка от Йеннифэр сама по себе была для любого человека праздником, но для Трисс она была подтверждением чего-то большего. Чего-то, чего обе чародейки ждали с замиранием их некогда каменных сердец. — Я рада, что ты наконец-то смогла перебороть это, милая, — Кейра обняла её за плечи, пока Йен демонстративно отвернулась, делая еще глоток эрвелюса, — но теперь я пойду немного поболтаю с королём. Бросив последний взгляд на Йен, она ушла, оставляя чародеек одних. Лицо Йен смягчилось, она даже на самом деле улыбнулась, поставив уже пустой бокал на стол. — Ты выглядишь просто прекрасно, я не сомневалась, что у тебя получится. — Перестань, а то я покраснею… — Не переживай, твои уши примут весь удар на себя. Они посмотрели друг другу в глаза, не в силах сдержать улыбки. Трисс вдруг вспомнила, что ни разу не видела, чтобы Йен так улыбалась Геральту. Их идиллию прервали звуки лютни. Невысокий бард громко объявил о начале бала, начав играть вместе остальными членами королевского оркестра. — Хорошо, что они не позвали Лютика, а то бал бы закончился еще не начавшись, — подметила Йеннифэр, чем вызвала на лице Трисс очередную милую улыбку. Создатель подери, как же девушка была хороша. Йен не смогла сдержать ответную улыбку, а ее рука без ее ведома потянулась к лицу чародейки. Коснувшись обратной стороной пальцев скулы Меригольд, женщина ухмыльнулась, заметив, как покраснели кончики ушей дорогой подруги. — Вот видишь, я же говорила, что с твоим лицом ничего не случится. Пока что. Легкий поцелуй в щеку, и все нутро Трисс затрепетало. Она прикрыла лицо рукой и отвернулась в стену, чувствуя, как краска прилила к щекам. Такой небольшой жест, даже повседневный, мог стоить им обеим не то что репутации, а жизней. Через пару мгновений, взяв себя в руки, девушка повернулась в сторону, где стояла Йен, но причина шлейфа из сирени и крыжовника уже ушла в направлении короля. Это огорчило Трисс, но лишь немного. Она знала, что Йен вернется. Всегда возвращается. Конечно же, жесты между чародейками не укрылись от кошачьего взгляда Кейры Мец. Политика есть политика, решила Кейра, тут же начав перебирать в голове варианты использования полученной информации. И, конечно же, она не забывала и о короле. Он не был некрасив, скорее слишком юн для Мец. Она понимала, что в его возрасте он готов побежать за самой короткой юбкой хоть в погоню за Дикой Охотой, поэтому тут же включила очарование и широкую заинтересованную в его хвастливых словах улыбку. Кейра понимала, что, с одной стороны, Йеннифэр не настолько, как она, способна облачаться в любезность и надевать маску, но, с другой стороны, никогда нельзя недооценивать Йен. Никогда. Сейчас она являлась ее главной конкуренткой, к которой Мец предстояло проверить один рыжий с зелеными глазами ключик. Как только Йен подошла и начала лепетать сладкие слова на ушко королю, Мец легкими движениями руки позвала к ним и Трисс. Было видно, что Меригольд идет с неохотой и даже некоторой опаской, из-за чего светловолосая чародейка мысленно победно оскалилась. — Дамы, попрошу вас на пару слов. Обеих. В тот момент Кейра абсолютно точно знала, как ей следует поступить. Ее надменное выражение лица говорило само за себя, пока она вела чародеек в более укромное место для личной беседы. Дыхание Трисс перехватило, она снова начала крутить в руке медальон, изредка поглядывая на стоически державшуюся Йен, душа которой кричала и разрывалась на части от осознания того, что сейчас дальнейшая судьба их обеих может приобрести в лучшем случае кочевой образ жизни, а в худшем — костёр. — Это не то, о чем ты… Мец даже не дала Трисс договорить, подняв ладонь над ее ртом, «тактично» предложив, нет, заставив помолчать. Да, Трисс, сейчас порядки устанавливает Кейра и даже не пытается скрыть предчувствие победы на своем лице. — Сначала я подумала, что Йен как обычно выплёскивает на людей свой сучий характер, ничего странного. Потом я увидела твою по-детски наивную улыбку, но снова не приняла ничего во внимание. Но в это время вам хватило наглости начать свои любовные ласки в стенах замка. Неужели Геральт настолько надоел вам обеим? Не понимаю, что вам не нравится: мужчина думает членом, и за этот член, тем более вам вдвоем, было бы легко его водить. Что, Йен, из карманных мужиков тебе нравятся только карманные короли? Она активно жестикулировала руками, прохаживаясь вокруг все еще отлично державшейся Йеннифэр. — Ближе к делу, Кейра. Чего ты хочешь? Йен всячески отводила от той взгляд, ведь даже ее защиту можно пробить. — Чего хочу я? Ты действительно это спрашиваешь? Место при дворе, конечно же. И теперь оно у меня есть, всё благодаря вам, так не вовремя решивших показать друг другу свои чувства. — Йен? — С дрожью в голосе спросила Трисс, снова ссутулившись. Она понимала намерения Кейры, но частичка ее души все еще надеялась на более благоприятный исход событий. Она все еще видела перед собой не Кейру-карьеристку, готовую пойти по головам, а обычную Мец, с которой они только познакомились в стенах Аретузы. — Ты так не поступишь, — Йен надеялась воззвать к чувствам Мец, которых, видимо, не осталось, — ты не доносчица. — Ее голос снова был холоден как сталь клинка. — Я столько времени была в бегах, столько времени лечила зловонных коров и таких же зловонных селян. Ради места при дворе я готова… как же ты там сказала про двимерит и праздничную упаковку? Не суть. Если придется, я лично насажу твою голову на кол возле городских ворот, пусть и со слезами на глазах. Расстояние между оппонентками опасно сократилось. Кейра чуть ли не дышала одним и тем же с Йен воздухом и говорила почти что ей в губы. Трисс ощущала, как начинал электризоваться воздух, и ей это не нравилось. Ох как не нравилось. В любой момент это противостояние могло привести к бою, если не к бойне, и, скорее всего, оставило бы после себя выжженную землю. — Тебе всё равно никто не поверит, идиотка. Все знают о моей репутации. — Репутации дворцовой шлюхи? С этим и не поспоришь, Йен. Но кто сказал, что я сдам королю тебя? У Меригольд вот с репутацией дела обстоят похуже, а если кто-нибудь еще и об этом узнает, то, ой-ой-ой, тут я ей не завидую. — Только посмей… — В момент затухли все настенные свечи в радиусе десяти метров. Глаза Йен будто начали светиться в почти полной темноте дальнего коридора замка, пока Трисс не одёрнула ее руку, немного успокоив. Свечи зажглись вновь, но в помещении до сих пор витало электрическое напряжение. — Умерь пыл и дай мне договорить, богиня разрушений. У меня есть деловое предложение к твоей персоне. Я ведь не тиран, к тому же, нас столько связывает. Йен злостно усмехнулась. — Я молчу об увиденном всю оставшуюся жизнь, а ты взамен на это уходишь с моего пути. — Ты ведь просто не оставляешь ей выбора! — Трисс сорвалась на крик. — Выбор есть всегда, милая. Я жду решения до полуночи, после чего король выбирает придворную чародейку. Советую вам обеим пока сходить на свежий воздух, здесь прекрасные сады с фонтанами. Победная улыбка все так же освещала лицо Кейры. Победная, но такая фальшивая, полностью состоящая из лжи, пропитанная ею насквозь, прямо как… …прямо как сама Йеннифэр в начале пути. — На могильном камне под Содденом должно было быть твоё имя! Ты пошла по стопам Филиппы. Все или ничего? — Все еще несобранно и сбивчиво взывала к совести чародейки Трисс. — Но, к сожалению, под Содденом твоё имя. А по поводу Филиппы… Я пошла далеко не по ее стопам. — Взглянув Йеннифэр прямо в глаза, Кейра ушла, оставляя за собой всё тот же шлейф из чистотела и календулы. Йен не могла принять тот факт, что ее кроют собственными же картами, которыми она сама когда-то умело разбрасывалась. Трисс взглянула на опустошенную Йен. Поняв женщину без слов, она коснулась пальцем внешней стороны ее ладони, и они вместе пошли к выходу из замка.***
Конечным пунктом сада-лабиринта был выход к озеру с парой мраморных беседок, частично находившихся в воде. Чародейки шли молча все это время, изредка дотрагиваясь друг до друга и тут же прерывая мимолетный контакт. Пробило полночь, луна горделиво достигла апогея своего ночного правления, отражаясь вместе со звездами на глади воды. Было тихо, ведь все слишком громкие звуки остались где-то там, позади, уступая место стрекотанию сверчков и шепоту волн, ласкающих основания беседок и песок на берегу. Стук от их каблуков отскакивал от мраморных колонн и тут же терялся в пространстве, как будто его никогда и не было. Йеннифэр оперлась ладонями о перила, которые сначала заставили ее внутренне поежиться из-за их прохлады. Трисс встала рядом, сложив руки на груди то ли от холода, то ли от неуверенности. — Йен… — Нет, Трисс. — Йен, я виновата. Голос Меригольд дрогнул. У Йеннифэр кольнуло и тревожно застучало сердце, ведь она почувствовала, как по щеке подруги покатилась слеза, как будто плакала она сама. Женщина выпрямилась и повернулась к Трисс. Вид плачущей чародейки вызвал бурю в душе Йен. Ей казалось, что с каждой новой слезой разрушается что-то внутри нее, какая-то неосязаемая, но очень важная частичка начинает трещать, предупреждая о скором распаде. Йеннифэр спрятала Меригольд в своих объятиях, и трещание прекратилось. Она хотела защитить ее от всего, что могло бы причинить девушке боль, но вряд ли она сможет защитить ее от себя же. — Трисс… Ты действительно думаешь, что какое-то теплое местечко мне важнее, чем ты? А я уж думала, что мы обе взрослые девочки, — с усмешкой закончила вторую фразу Йен, почувствовав, как тело чародейки перестало трястись в ее руках. Она понимала, что другого шанса сказать все, что у нее на душе, больше не будет. — С тобой я впервые почувствоала любовь такой, какой ее описывают детям в детсве. Чистая, невинная, без принуждений и без чувства собственничества. Я не умею показывать свои истинные чувства, ты знаешь об этом, но искренне хочу, чтобы ты была счастлива, даже если это счастье предполагает мое отсутвие в твоей жизни… — Не смей так говорить! Трисс как ошпаренная вырвалась из ее рук, посмотрела прямо в фиолетовые глаза. Нет, ей все-таки не казалось, там, в замке, что Йен изменилась с ее появлением. Больше сомнений быть не могло, ведь вот она, Йеннифэр из Венгерберга, прямо говорит о своих чувствах ей, ее подруге, ее бывшей сопернице за сердце Геральта, что любит ее! Меригольд подалась вперед, впиваясь в губы Йен поцелуем. Сейчас ей было уже все равно, что их могут увидеть, что Кейра может нарушить данное им слово и раскрыть их отношения, ведь единственным, что представляло настоящую важность, была Йеннифэр, ее присутствие здесь и сейчас, аромат сирени и крыжовника и вкус ее губ. Йеннифэр почувствовала, как дорожки от слез Трисс оказались и на ее щеках. Она даже не сразу отдала себе отчет в том, что сама начала плакать, но как же она была счастлива в этот момент. С ее губ сорвался облегченный смех, Трисс тоже засмеялась, и вот они уже стояли в центре беседки, целуясь сквозь смешки, полные счастья и такие…свободные. Свободные от чужого мнения, свободные от прошлых обид и свободные в своих чувствах, которые не требовалось скрывать в первую очередь от самих себя и друг от друга.***
Они сидели на берегу, обнимаясь. Луна все также смотрела на них, почти что уступив свое место солнцу, из-за чего небо приобретало немыслимые по красоте оттенки. Трисс сильнее прижалась к Йеннифер и положила голову ей на плечо, переплетая их пальцы. — Йен? — М? — Ты жалеешь о выборе? — Милая моя, я бы высказалась словами нашего общего знакомого о бОльшем и меньшем зле, но пёс с ним. Я уверена, что ни о чем не жалею и вряд ли буду. Почти что невесомый поцелуй в макушку. На губах обеих чародеек появились удовлетворенные улыбки. Трисс зевнула, начав проваливаться в сон. Йен прижалась щекой к рыжим волосам, поглаживая любимую по руке. Она никому не позволит ее обидеть. Даже себе.