Lana Del Rey — Venice Bitch (slowed)
Что вы знаете о таком блестящем напитке как вино? Как винодел, допустим 20-летний мальчишка Ким Тэхён, ходит меж виноградников, смотря на виноград и думая: «Он точно поспел?». Парень совсем юн, он немногого знает об этом деле, не то что его старик, ему давно за 50, а кожа покрылась не то стяжками, не то великим количеством морщин. А пальцы, как на ногах, так и на руках впитали багряный цвет от числа винограда, который он сам переделывал на вино. Сложное было начало бизнеса. Зато добился успеха и теперь заставляет сына. Ну не то, чтобы заставляет, а так попросил продолжить его дело. Часто тут можна встретит всяких мелких воришек, часто это либо парочки, либо мальчишки лет 12. Парнишек он лишь легко запугивает, что расскажет родителям, а парочек интереснее испугать, чтобы потом бежали. Возможно, они тогда выглядит ещё влюбленее, но Ким старается об этом не думать. «Не осуждайте меня — это просто весело». Но так редко здесь встретишь… художников. Точнее он видит их, его впервые. Тэхён тихо, украдкой пытается подойти к парню и не сбить его художественный настрой. Но наступает на ветку с огромнейшим хрустом где-то на весь виноградник. — Оу, простите, извините, я на хотел вам мешать, я сейчас же уйду, — начинает тараторить горе художник, собирая и роняя краски, холст и прочие принадлежности. Он совсем не ожидал, что его так быстро поймают, думал порисует ещё час или второй. — Вы уронили, — освещает весь гектар земли Тэхён своей квадратной улыбкой, вместе с этим подавая упавший тюбик краски. Юнец хочет сказать черноволосому творцу, что он не против его нахождения здесь. Только хотел заявить намёком и знаком, а придётся видимо прямо, глядя на парня, что сейчас перед ним. Парень и вправду был очень красив Стройный, полон мышц, как Аполлон. А также имеет красивые красные щёчки и особенно когда смущается. Выделяются очень чёрные, горячие волосы. Сзади них закат, а макушка впитывает всё солнце, поглощает его. «Твои волосы — как закат после ядерной войны» — чёрный густой дым с проблесками ярко-оранжевого. А на последок выглядывает два зуба, делая его похожим на кролик. Не человек — а коктейль из образов и сравнений. «Никогда не знаешь заранее, что встретишь кого-то очень важного. Не бывает никаких предупреждений. Ты просто поднимаешь глаза и вот он». — Вы можете остаться здесь, если такого желаете! — чуть громче чем того ожидалось пролетело по винограднику, спугивая бесстрашных к чучелу ворон, что нашли себе наживы в виде спелого (или нет) винограда. — Правда? — не веря чуду кролик переспрашивает, хотя выходит лишь тянет время, ведь закат совсем скоро закончиться и сонце уйдёт греть другие страны, другие лица. — Конечно, — невольно на душе становиться теплее и спокойнее, а прохладный ветер немножечко остужает чувства горящие внутри, — Можно посмотреть, что Вы рисуете? — Да, конечно, ведь это Ваш виноградник меня вдохновил, — когда-нибудь горе научиться не болтать лишнего, когда нервничает. А если посмотреть с другой стороны, то как не растаяять перед этой квадратной улыбкой, линией подбородка — им можно посвятить ещё не одну картину, а парню не один портрет. Только отдав холст, он увидел длинные и изящные пальцы в полтора, а то и больше, раза больше его. Тэхён увидел на картине длинный и далекий виноград. Картина наполнена тёплыми оттенками, исходящими от рассвета. Тут Тэхён всё-таки решил прокомментировать картину, поняв, что молчание становиться долгим. — На этой картине чувствуется «далекость», (вообще есть такое слово?) я имею ввиду, будто картина находиться так далеко, что рукой не дотянуться, но если смотреть за холст, то виноградник очень близко, также в это время можно словить что-то родное. — Как Вы угадали? — откровенно удивлён тем, что полностью познали то, как и что он хотел показать. Всё таки что-то в этом винодельце есть. — Нет, это вы её такой изобразили. Такой фразы художник не ожидал. Ему никогда не приходилось слышать такое, но это оказалась для души выше всех похвал. — Как Вас зовут? — Тэхён, Ким Тэхён и давай на «ты», — слишком простецки звучит этот «Тэхён», но очень живо, так что хочеться слушать и слушать его, глотать и впитывать слова и слог. — Чон Чонгук, — протягивает ладонь к своему, теперь уже, знакомому, закрепляя союз. Его голос полон таинственных звуков, которые заставляют слушателя чувствовать эмоции из прошлых воспоминаний. Тепло, уютно, сладко — и это только от одного голоса. Что же будет дальше? — Ты очень красиво рисуешь, Чонгук! — повтори ещё раз своим глубоким голоском, что достаёт до дна моей творческой души. И даже дело не словах, а в тоне, в каком это говориться. — Спасибо. Теперь настаёт естественное молчание — это когда вы просто молчите, но это не приносит неловкости, это скорее просто помогает почувствовать себя и партнёра. — Ты сам здесь живёшь и выращиваешь виноград? — Нет, тут со мной родители, — закат давно прошёл, на небе звёзды светят ярко и отчётливо видно лицо Тэхёна, но Чонгук не смотрит, ему и голоса хватает. «Глаза и голос, это слишком много сразу. Поэтому, когда слышу твой голос, опускаю глаза». — Я думаю мне пора идти, возможно, и тебя твои родителя ищут, — у Чонгука есть своего рода умеренная и сдержанная манера, которая позволяет ему переключаться между молодым мальчиком и взрослым мужчиной. — Мне 20, Гук, так что не беспокойся, — а после паузы добавил: — Надеюсь мы завтра встретимся, — с чистой и порой душой искренности произносит Тэ. «Встретимся? Завтра?». Они начинают расходиться, но — Тэ, — художник резко хватает старшего за руку, — Можно я нарисую… тебя? — Конечно, — и улыбнулся от всей теплоты и нежности сказанных слов. Напоследок бросив улыбку и ушёл в меж виноград. «Слишком много эмоций внутри меня, а я не знаю, хочу я жить или умереть».****
— Ничего не выходит! Чёрт, твою мать, — тёмная краска волос стекает на лицо, рвущая за собой белый, сладкий цвет его кожи и тёмный, чёрный, немножечко багряный — очей, и немного зелёного, тот цветок, что художник прицепил ему на ухо. И намеваш коктейль из слёз и белой краски, замалевав от краёв до краёв нечистый холст, посмотрел в последний раз на сие творение: Холст, чей хлопок покрыт толстым слоем краски, выглядит гнилым, гниющим изнутри. Зелёная краска дубового листа выглядит гнилью, красный цвет губ кажется той новой раной, откуда и сочится противная жидкость. А белый, можно сказать, бинт пытается это скрыть, «вы, что ничего такого нет!». Свою и тысячи других душ — вот, что он увидел. Но нет! Тэхён не такой! Он яркий, светлый, нежный. Хочется его любить и позволить ему любить себя. По его нежным щекам проходят тысячу лучей итальянской лампы, что купил богатый отец, но он их отбивает, а вот волосы Чонгука поглощают. Вспомнив, всё его солнце, слёзы ушли в даль души, позже он поплачет, не переживайте. А сейчас нужно взмахнуть делом деревянным и заставить краски станцевать вальс на этом чёртовом гнилом листе бумаги. Гнилую душу может и не исправить, но вот холст возможно. «Живопись — занятие для слепцов. Художник рисует не то, что видит, а то, что чувствует», — Пабло Пикассо.***
— Я не смог передать красоту твоей души, но я попробовал. Прости, если что не так, — Чон поникло опустил голову. Как они встречались, даже если не договаривались? Бог и интуиция им помогла. Они встречались в одном месте в одно время с разницей в 24 часа. И так на протяжении недели. Но картину он принёс только сейчас, всё не мог собраться младший с силами своими. Чёртов виноград свёл их похлеще матери Тэ, которая регулярно приводит ему невест. — Помню один юноша хотел меня нарисовать, но это когда был молод я, тогда я сам себя и не узнал, в ответ сказал тот, что художник и так видит. — Типичная отмазка художников, — Чонгук начинает понимать к чему ведёт Тэхён, черноволосый оплошал. К слову, Чон тоже так говорил, но сейчас не момент, чтобы это вспомнить. — Но твой рисунок он понастоящему чудесен. Виноградник восхищённо смотрит на рисунок. Чонгук удивлённо смотрит на чудо пред ним. — Правда? — пытается скрыть до конца свое смущение и неверие. — Я тут выгляжу очень красиво, — теперь и Тэ начинает показывать свои «помидоры» на щеках. —Каждый раз удивляюсь твоему таланту. Спасибо! Ким набросился на своего нового знакомого с объятиями благодарности, никто же и подумать не мог, что такое нежное чудо как Чонгук могло взять и нарисовать «Ты мне нравишься, хён!» и тут же зарисовать слоями в 2 больше, чем он покрывал другие части холста. «Странно признаваться на неделю после знакомства, да?». Чон выглядит таким простым и до щемящой боли в груди нежным. Порывает душа обвести парню все черты его лица и собрать себе их в память. Хочеться, чтобы рука их чувствовала подольше. Тэ не художник, но сейчас, вырисовывая узоры, можно было бы нарисовать акрилом не одну картину, собрать целую галерею посвящённую ему — Чон Чонгуку. «Каждая вещь имеет красоту, но не каждый её видит», — потом, где-то в будущем так подумает старший, когда черноволосый скажет ему, что свободен. Останеться узнать, как его такого не забрали? … — Чон, кем ты планируешь стать в будущем? — Лекарем. Прекрасно помогать людям, но ещё лучше — это чудо, увидеть как люди радуются, видя своих родственников вновь живими, вновь здоровыми, но немного потрепанными. — Никогда не думал, что венерологи людям еще и в глаза заглядывают. — Фу, дурак, — но и сам заливается смехом вместе с своим другом. Неужели так будет вечно? Неужели он вечно просто будет смотреть? Смотреть без тепла на своих губах? Смех затихает, за ним уходят светлые улыбки, ярче солнца правда, приходит тишина. Отсутствие звуков лишь усиливает эффект эхо в голове: «встретимся ли мы ещё?». — Так встретимся ли мы ещё раз, хубэ? Чонгук накрывает губы Тэхёна, нежно и дольой остринки: — Да, я выйду к тебе и завтра, и послезавтра, хён! Чон медленно и нежно отводит губы, а Тэ остаётся в том же положении в надежде на ещё небольшую ложечку любви. «наша музыка — это звук нашего дыхания.». И пока этот ваш Ким с закрытими глазами и целоваными губами сидит, ждёт чуда, Чонгук успел… испариться. «чудо малое, ей-богу». Да, чудо. Да, любимое. — Тэхён-и, где ты пропадаешь? — Да, мам, — как можно дольше протягивая букву «а», — я иду, уже у ваших ног. Холм остался пустым, ни людей, ни души, лишь остаток чувств. «Даже если я дотянусь до тебя рукой, Ты растворишься, словно сон…».***
Lana Del Rey — mariners apartment complex (slowed)
Они и встретились завтра, послезавтра, но только до 31 августа. Сентябрь разлучит их — надолго, а может и навсегда. — Мы встретимся, Тэ? Ты обещаешь? — они обнимались минут 5 что-то шепча на друг друга, иногда улыбаясь ярче солнышка, иногда рыдая больше чем выпадает во время грозы. — Да, Гуки, обещаю! — заканчивает он нежным поцелуем в макушку. А их взгляд устремлен в даль, они смотрят на уходящее солнце, что разделит год на лето и осень, что разделило их жизнь на «до» и «после». Даже пятница 13 не звучит для них так, как 31 августа. — Всегда хотел тебе сказать, что… Тут Чон как-то замялся, возможно, стесняется? — что с тех пор, как я встретил тебя… Я чувствую, словно… Я жил, чтобы тебя встретить. Я начал писать картины чаще, любить работы больше, ведь напоминали они мне тебя. Даже моя мама сказала, что я более счастлив — он тараторил так быстро, что не заметил, как сболтнул лишнего (лишнего ли?), — и все благодаря тебя. Спасибо за чудесное лето, Ким Тэхён! — Эй, Чон, мы не прощаемся, мы лишь отдаляемся на какой-то период времени, слышишь? — да, услышал, только ещё больше всхлипов в свою футболку. —Говорят, есть такая связь на свете, что не важно, сколько раз ты её разрываешь. Мы все равно встретимся. Я сделаю для этого всё возможное. — Я надеюсь ты прав, — добавил от себя Чон, ещё больше вжимаясь в футболку Тэхёна. Напоследок. Чтобы вдохнуть его запах. Чтобы он остался в нём. Чтобы ему было негрустно в худшие времена.Лето не кончилось. Оно всегда с нами. На картинах и в душе.