***
Жизнь юного мастера Дилюка круто изменилась, когда в ней появился Кэйя. Больше десяти лет назад маленький Дилюк проснулся посреди ночи от грохота грозы за окном. Он не боялся ни грома, ни молний, но все же поежился, когда в темноте в очередной раз сверкнуло. Однако помимо шума дождя и раскатов грома было что-то еще. Дилюк встал с кровати и подошел к двери — звуки доносились с первого этажа. Он не хотел нарушать условный комендантский час, но любопытство все же толкнуло его открыть дверь и выйти в коридор. Неуверенно ступая босыми ногами по холодным доскам, мальчик подобрался к лестнице и выглянул на первый этаж. На маленьком диванчике в гостиной, которую было видно лишь частично, сидел Крепус Рагнвиндр, отец Дилюка и хозяин поместья. Вокруг суетилась главная горничная — совсем юная, но очень способная Аделинда, а рядом с мужчиной сидел маленький мальчик с синими волосами, завернутый в одеяло. Дилюк во все глаза уставился на новое лицо и, влекомый любопытством, подался вперед. Руки соскользнули с перил, и мальчик, не удержавшись, полетел на лестницу. Прежде, чем он успел понять, что произошло, к нему подбежала Аделинда, бережно поднимая на ноги. Убедившись в целостности юного господина, девушка ушла на кухню. Наблюдавший за эпичным падением сына Крепус жестом подозвал его к себе. Виновато потупившись, Дилюк подошел, борясь с желанием взглянуть на дрожащего на диване гостя. Прежде, чем мальчик начал оправдываться за свое появление в гостиной в столь позднее время, Крепус произнес: — Дилюк, знакомься, это Кэйя. Он будет жить с нами.***
Дилюку понадобилось несколько недель, чтобы привыкнуть к постоянной компании «братца». Кэйя был робким и поначалу боялся даже отвечать младшему Рагнвиндру — хоть они и были ровесниками, у того уже был Глаз Бога, которым он страшно гордился. Дилюк же, наоборот, стремился (по началу, правда, с подачи отца) помочь Кэйе освоиться. Он не задавал вопросов, но всегда был готов на них ответить, он не мешал Кэйе заниматься своими делами, но всегда звал поиграть с ним в саду. Постепенно Альберих начал открываться и стал сам приходить к названому брату за помощью. Однажды, сидя в тени виноградников, Дилюк назвал Кэйю другом, и тот вдруг заплакал. Рагнвиндр успел испугаться, прежде, чем Кэйя улыбнулся и обнял его. Дилюк навсегда запомнил эту улыбку.***
Долгие годы они росли вместе, вместе учились, вместе вступили в Ордо Фавониус. Кэйя был рядом сколько Дилюк себя помнил. Он был рядом на первом задании, прикрывал его спину во время стычки с хиличурлами. Он был рядом, когда Дилюка впервые ранили, и именно он перевязывал его рану, шепотом обещая, что все будет хорошо. Он сидел в первом ряду, как и Крепус, лучась от гордости, когда Дилюка производили в капитаны. Кэйя каждому встречному хвастался, что его брат — самый молодой капитан Ордо Фавониус в истории, заставляя Дилюка краснеть и прятать лицо. Рагнвиндр знал, что брат ему немного (а может и сильно) завидует, но тот никогда этого не показывал, доказывая всем вокруг, что его брат — лучший. Долгие годы Дилюк верил, что все это было лишь из благодарности за крышу над головой, за то, что Рагнвиндры стали для Кэйи семьей. Он понял истинную причину позже. Возможно, слишком поздно. Кэйя был рядом, когда Дилюк впервые влюбился. И неважно, что влюбился он как раз в Альбериха. Глядя на вытянувшегося и расцветшего брата, Дилюк невольно смущался, понимая, как тот привлекателен. Кэйя был старше всего на полгода, однако уже в шестнадцать лет флиртовал с девчонками, щеголяя в офицерской форме Ордо Фавониус, и о его любовных похождениях сразу же пошли слухи. Настала очередь Дилюка завидовать. Кэйя излучал уверенность в себе, привлекал внимание и притягивал взгляды. Он прекрасно знал, как выглядит и вовсю этим пользовался. Иными словами, Кэйя в свободные от патрулирования и поручений часы «набирался опыта». Дилюк же занимал себя работой в ордене, помогал отцу на винокурне и в таверне, всецело убеждая себя, что ему «не до этого». Теперь же, глядя на Кэйю тоскливым влюбленным взглядом, он понимал, что упускал. Глупая (совершенно глупая!) идея попросить Кэйю научить его целоваться сперва звучала как план, о котором позже Дилюк сотню раз пожалел. Конечно, просьба была лишь предлогом, и Рагнвиндр даже сам не до конца верил, что решится на это. Но однажды вечером, когда они сидели на кровати в комнате Дилюка и, как обычно, разговаривали ни о чем, он все же рискнул. — Научи меня целоваться. — выпалил Рагнвиндр, когда разговор зашел в тупик. Кэйя удивленно уставился на него. Дилюк покраснел и опустил взгляд, тут же пожалев о своем решении. — Если хочешь поцеловать меня, так и скажи, — усмехнулся Альберих, пальцами приподнимая за подбородок пунцовое лицо. Решив, что другого шанса ему не представится, Дилюк дернулся вперед и нелепо прижался губами ко рту Кэйи, который явно не ожидал такого ответа на свой шуточный флирт. Мягко оттолкнув друга, он рассмеялся. — Ты правда ужасен. Что ж, придется мне тебя научить, — Кэйя довольно облизнулся и, обхватив чужое лицо руками, чуть наклонил голову Дилюка, следом касаясь его губ своими. Обалдевший то ли от счастья, то ли от смущения Дилюк, не зная, куда деваться, зажмурился и сжал руки в кулаки, позволяя Кэйе вести. Альберих точно знал, что делает, поглаживая шершавыми пальцами скулы, зарываясь одной рукой в алые кудри. Дилюк восторженно приоткрыл губы, когда чужая рука скользнула по шее, и Кэйя тут же этим воспользовался, углубляя поцелуй. Рагнвиндр сообразил, что от него требуется и неуверенно начал отвечать, повторяя за Кэйей движения, тут же получив одобрительное мычание. Когда они, чуть запыхавшиеся от нехватки воздуха, оторвались друг от друга, Дилюк подтянул колени к груди и закрыл лицо руками. Кэйя несколько секунд просто смотрел на него, не сдерживая умиленной улыбки, прежде чем пододвинулся поближе и ткнул Дилюка в бок. — Эй, ты чего? — Прости, — тихо сказал тот, отворачиваясь. — Я не хотел. — Врешь, — хохотнул Кэйя, снова разворачивая брата к себе. Тот, кажется, покраснел еще больше и намеревался сбежать. Альберих взял его за руки и потянул на себя, практически сталкивая их лица, — Люк, — его голос неожиданно посерьезнел, — я тебе нравлюсь? В ответ Рагнвиндр лишь отвел взгляд. Ему очень хотелось оказаться где-нибудь подальше отсюда. Кэйя пожал плечами, отпуская его руки. — Жаль, — притворно вздохнул он, делая вид, что собирается встать и уйти. — Потому что ты мне нравишься. Дилюк вытаращил глаза и, кажется, побледнел. Кэйя ухмыльнулся, довольный произведенным эффектом. Несмотря на это, он продолжил игру: — Скажешь что-нибудь или я пойду? Дилюку плохо давались слова, касающиеся чувств, так что он просто взял Кэйю за руку и смущенно переплел их пальцы. Альбериху этого было явно мало, и он все еще ждал чего-то. К тому моменту сердце Рагнвиндра стало биться чуть спокойнее, и вернувшийся к нему рассудок подсказал, что, наверное, сейчас, лучше всего будет утянуть Кэйю в поцелуй. Благо, его уже научили.***
Мало кто знает, что водолазку под форменной рубашкой Кэйя начал носить сразу после семнадцатилетия Дилюка. Удивительное совпадение, сказали бы вы, и Кэйя лишь хмыкнул бы вам в ответ, подтягивая горловину повыше. Дилюк же, расскажи вы ему этот забавный факт, пожал бы плечами и поспешно ретировался. Мало кто знал, что они встречаются. И уж точно никто не знал, что Дилюк любит кусаться. После их внезапного открытия взаимных чувств все шло спокойно и хорошо. Кэйя все также каждый вечер забирался к Дилюку через окно, но теперь оставался на всю ночь. Они как и раньше часами разговаривали, а после долго целовались, прежде чем уснуть в объятиях друг друга. Кэйя знал, как Дилюк чутко относится к их отношениям и не собирался его торопить. Нет, конечно, он бы соврал, если бы сказал, что ему достаточно сонных объятий и поцелуев в темных переулках. Но он любил Дилюка и заботился о его комфорте. Сам Рагнвиндр, хотел большего также сильно, но чертов барьер, который он сам с перепугу установил в своей голове, когда Кэйя впервые попробовал снять с него рубашку, все еще его останавливал. Дилюк даже жалел, что Кэйя перестал пытаться и смиренно ждал от него инициативы. Они застряли и с этим нужно было что-то делать. Оставалась неделя до семнадцатого дня рождения младшего Рагнвиндра, и Кэйя хотел сделать для него что-то особенное. Он любил радовать Дилюка: оставлял для него после ночного патруля букеты из травы-светяшки в кабинете, приносил булочки в обеденный перерыв, расчесывал длинные кудрявые волосы перед сном. В ответ он получал очаровательный румянец на щеках, довольную улыбку и мягкие поцелуи. Кэйя любил Дилюка всем своим существом и хотел подарить ему нечто по-настоящему волшебное. Только с фантазией у него были проблемы. Помочь ему тоже было некому — никто не знал младшего Рагнвиндра так хорошо, как Кэйя, а сам Альберих не соображал, что же может быть нужно парню, у которого и так идеальная жизнь. В очередной раз размышляя об этом, Кэйя не заметил, как свернул с обычного маршрута ночного патруля. Оглядевшись он понял, что ушел не сильно далеко от тропы, ведущей к Озеру звездопадов, где ему и полагалось быть к концу обхода, и уже собирался повернуть назад, как вдруг заметил яркое голубое свечение из-за кустов. Любопытство взяло верх и Кэйя двинулся на свет. Оказалось, это были всего лишь одуванчики, светящиеся анемо-энергией. Альберих всегда был себе на уме и вообще не очень любил следовать инструкциям, так что, вместо того чтобы закончить обход традиционным путем, он двинулся дальше, решив осмотреть территорию сверху. Забравшись на утес, Кэйя прошелся вдоль него и заметил небольшой выступ, с двух сторон укрытый скалами. На нем росли все те же одуванчики, освещая импровизированную полянку голубоватым сиянием. Рыцарь спрыгнул на выступ и подошел к краю. Отсюда открывался прекрасный вид на Озеро звездопадов, Шепчущий лес и сам Мондштат. Кэйя сел на край, свесив ноги. Кажется, он нашел, что искал.***
Несмотря на то, что сегодня был его день рождения, Дилюк добровольно вызвался отработать дневную смену в таверне. Отец весь день провел с ним, работая бок о бок, а Кэйя, утром провалявшийся с ним дольше обычного и чуть не опоздавший на службу, обещал зайти вечером. Рабочий день подходил к концу, и Крепус отпустил сына, оставшись самостоятельно закрывать таверну. Сняв белую жилетку бармена и накинув на плечи ставший родным офицерский мундир, младший Рагнвиндр вышел на улицу. Солнце уже опустилось достаточно низко, чтобы погрузить улочки Мондштата в сумерки, но весенний воздух все еще был достаточно теплым. Дилюк прислонился к стене и прикрыл глаза. Через несколько минут послышались торопливые шаги и тяжелое дыхание. — Опаздываешь, — констатировал факт Дилюк. Возможно, кому-то могло показаться, что он недоволен. На деле же он мягко улыбался, глядя на раскрасневшегося от бега рыцаря Ордо Фавониус. — Да знаешь, пришлось задержаться, из «Кошкиного хвоста» сбежал очередной талисман, — Кэйя оправил жилетку и протянул руку. Альберих перчаток не носил, а вот Дилюк, боясь случайно обжечь кого-нибудь пиро-энергией, напротив, их практически не снимал. Вот и сейчас он обхватил чужую ладонь своей, плотно затянутой в белую ткань. Рыцарь довольно переплел их пальцы и погладил выпирающие костяшки. — Идем, — Кэйя потянул именинника к выходу из города. Дорога заняла около пятнадцати минут быстрым шагом. Альберих то и дело нетерпеливо срывался с места, утягивая Дилюка за собой, а тот лишь смеялся и уговаривал не спешить. «У нас полно времени, успокойся» — говорил он, останавливая Кэйю. В ответ слышалось недовольное фырканье, но все же какое-то время они шли пешком, пока неуемный энтузиазм снова не горячил Кэйе кровь. Наконец свернув с протоптанной патрулями дорожки, ведущей к Утесу Звездолова, они пронеслись между деревьями и вышли к тому самому выступу, примеченному молодым рыцарем несколько дней назад. Подальше от края стояла корзинка, куда небрежной рукой были закинуты плед, бутылка виноградного сока и два бокала. Кэйя спрыгнул на полянку и протянул Дилюку руку, приглашая присоединиться. Рагнвиндр не смог сдержать улыбки и спустился, поддерживаемый крепкими руками. Суетливо и явно смущаясь Кэйя расстелил плед и подал Дилюку бутылку. Когда они наконец уселись, Альберих обнял спутника за талию и притянул к себе, губами прижимаясь к виску. — Нравится? — шепнул он прямо в ухо, вызывая у Дилюка мурашки. — Придурок, — отвернулся Рагнвиндр, скрывая порозовевшие щеки, — конечно, нравится. — Я не знал, что тебе подарить, — продолжал шептать Кэйя уже куда-то в макушку, — Я знаю, пикник это банально и все такое, но… — Кэйя, — Дилюк наконец-то повернулся и заглянул в нескрытый повязкой глаз. Его голос звучал неожиданно серьезно, — Успокойся, мне правда нравится. Ты же знаешь, мне ничего не нужно, я доволен тем, что имею, — он замолчал, но почти сразу продолжил, снова заливаясь краской, — Хотя есть кое-что, чего бы я хотел. — Поделишься? — глаза Кэйи вновь загорелись энтузиазмом. — Я смотрю на это прямо сейчас, — тихо сказал Дилюк. Кэйя не понял (или сделал вид, что не понял), начав озираться. — Говорю же: придурок, — вздохнул именинник, притягивая Альбериха к себе за ворот рубашки. Дилюк страшно смущался каждый раз, проявляя инициативу, а Кэйе это до чертиков нравилось. Он подался навстречу, позволяя утянуть себя в сладкий глубокий поцелуй с привкусом виноградного сока. — Пойдем домой, — тяжело дыша произнес Дилюк, разрывая поцелуй, — не хочу, чтобы ты замерз. — Уверен, самый горячий парень Мондштата бы меня согрел, — довольно ухмыльнулся Кэйя, за что тут же получил локтем в бок. Добраться по ночным дорогам до винокурни проблем не составило, однако оставалось самое сложное — проскользнуть в спальню, не разбудив никого из домашних. Успешно миновав холл первого этажа, они поднялись на лестницу и влетели в комнату. Благо, спальня Дилюка была ближе всего. Закрыв за собой дверь, они ненадолго замерли, прислушиваясь к звукам в коридоре. Кажется, они никого не разбудили. Убедившись, что им никто не помешает Дилюк рывком притянул к себе Кэйю, вновь прижимаясь к его губам. — Спокойней, я никуда не уйду, — шепнул Кэйя, принимаясь стягивать мундир Дилюка, — умерь пыл, а то что-нибудь подожжешь. — Ну и пусть, — пробурчал Рагнвиндр, все же отпуская чужой воротник. Когда верхняя одежда оказалась аккуратно перекинута через спинку стула, а обувь была сброшена, Дилюк вновь впал в ступор. Кэйя обеспокоенно заглянул ему в глаза, но тот лишь мотнул головой и принялся расстегивать собственную рубашку. Альберих же довольно быстро избавился от своей и, пока Дилюк дрожащими пальцами возился с пуговицами, зашел ему за спину, носом утыкаясь в копну алых пушистых волос. Кэйя пальцами расчесал пышную гриву и откинул ее на одну сторону, обнажая шею. Дилюк наконец избавился от рубашки и уже было собирался развернуться лицом к партнеру, но чужие руки обняли его поперек груди, прижимая к разгоряченной коже. Рагнвиндр мог поклясться, что левой лопаткой чувствует сердцебиение Кэйи — так крепко тот его обнимал. Альберих прижался губами к бледной шее, прокладывая влажную дорожку поцелуев к плечу. Дилюк откинул голову назад, вздрагивая от каждого прикосновения. Кэйя чуть ослабил хватку, позволяя развернуться к нему лицом. Дилюк обвил руками его шею и только тут Кэйя заметил, что чужие руки все еще в перчатках. Он перехватил затянутую в белую ткань ладонь и вопросительно взглянул в красные глаза. — Не хочу тебя обжечь, — пояснил Дилюк, свободной рукой заправляя за ухо упавшую вперед синюю прядь. — Не обожжешь, — уверенно произнес Альберих, тут же стягивая перчатку зубами. От такого зрелища у Рагнвиндра перехватило дыхание. Кэйя стянул и вторую, нагло улыбаясь. Дилюк немного выпал из реальности, но почти сразу очнулся, когда его приподняли над полом, уверенно подхватывая под поясницу. Инстинктивно, он уцепился за плечи, обхватывая ногами талию и позволяя отнести себя на кровать. Комната была небольшой, а Кэйя достаточно сильным, чтобы донести свою ношу в целости и сохранности. Бережно опустив Дилюка на постель, он навис сверху, тут же принявшись целовать бледную грудь, чуть подсвеченную лунным сиянием. Медленно рыцарь спустился ниже, расцеловал живот и принялся ловкими движениями расстегивать ремень форменных брюк. Нервы Дилюка наконец сдали, и он спрятал лицо в сгибе локтя, свободной рукой вцепляясь в простыню. Кэйя все же успел стащить с него штаны, прежде чем заметил чужую панику. — Хэй, — тихо позвал он, мягко поглаживая белоснежное бедро. — Так дело не пойдет, Люк. — Рагнвиндр вздрогнул при звуке уменьшительно-ласкательной формы своего имени. Кэйя протянул руку, отводя острый локоть в сторону. — Либо ты доверишься мне, либо мы остановимся и сделаем вид, что ничего не было. — Дилюк потупил взгляд. — Если ты не хочешь, я не буду ничего делать. — Нет! — запротестовал Рагнвиндр чуть громче, чем собирался. — То есть… я хочу. Я готов. И я доверяю тебе. Но мне… странно? — Люк, — Кэйя наклонился к нему и заглянул в глаза, поглаживая по скуле, — Я клянусь, что никогда не причиню тебе вреда. — Я знаю, — уже чуть более расслабленно произнес юноша, наматывая на палец соскользнувшие со смуглого плеча синие пряди. — Вот и славно. Попробуй расслабиться. — Кэйя мазнул поцелуем по щеке и вновь опустил руки на бедра. На этот раз Дилюк позволил развести их в стороны. Альберих заозирался по сторонам в поисках чего-нибудь подходящего: наверняка у Дилюка где-то есть крем или масло… Черт, к пикнику он был готов, но вот это вот немного не по плану. — В тумбочке, — перебил его мысли Дилюк и, пока Кэйя соображал где именно, сам достал стеклянный флакончик. Рыцарь удивленно поднял брови, на что Рагнвиндр закатил глаза — Не смотри на меня так. Я же сказал: я готов. Кэйя рассмеялся и вытащил пробку. В комнате запахло сесилиями вперемешку с чем-то сладким. Виноградом?.. Он вылил немного масла на ладонь и растер, в попытке согреть жидкость. — Просто держись за меня, — шепнул он прежде, чем накрыть приоткрывшиеся губы своими и пальцами нажать на сжатое колечко мышц. Дилюк зажмурился, покрепче обхватывая Кэйю за шею. Альберих не соврал: последнее, чего ему хотелось — причинять Дилюку боль, но тот все равно жалобно хныкнул под ним, стоило продвинуться чуть дальше. Он двигал пальцами максимально медленно и аккуратно, всячески отвлекая от неприятных ощущений. Поцелуй пришлось разорвать, пока они оба не задохнулись, и Кэйя чуть опустил голову, переводя дыхание. Кажется он наконец достиг цели — Дилюк вскрикнул, прикусывая кожу на смуглой шее. У Кэйи аж перед глазами потемнело. Рагнвиндр тут же виновато поцеловал начинающее краснеть место укуса. — Осторожнее, мастер Дилюк, а то мне придется носить водолазку даже в жару, — отшутился Кэйя, методично продолжая растягивать партнера. Рагнвиндр, медленно начинавший плавиться от чужих движений, кажется, намека не понял и снова прикусил кожу, теперь уже на ключице, заглушая очередной стон. Спустя несколько долгих минут Дилюк стал нетерпеливо ерзать, то и дело подаваясь на встречу. Кэйя же делал вид, что не замечает, продолжая целовать порядком припухшие губы. Какого же было его удивление, когда Дилюк рывком перевернул их, оказываясь сверху. — Хватит, — сказал он, тяжело дыша. — Вы не перестаете меня удивлять, мастер Дилюк, — хохотнул Кэйя, помогая удобнее устроиться у него на бедрах. Признаться честно, он залюбовался, глядя на ладную фигуру в лунном свете, взлохмаченные длинные волосы и вздернутый кверху точеный подбородок. Пришла его очередь краснеть и постанывать от удовольствия, когда Дилюк медленно, придерживаясь за изголовье кровати, опустился на его член, глубоко выдыхая. Рагнвиндр чувствовал себя свободнее, контролируя процесс, и Кэйя ему позволял. Сейчас ему было плевать абсолютно на все, кроме прекрасного Дилюка, методично раскачивающегося над ним. Он поймал тонкие пальцы и переплел их со своими, потянул за руки, заставляя партнера лечь на него. — Не останавливайся, — попросил Кэйя, губами находя губы Дилюка. Поймав единый ритм, они жадно целовались, то и дело срывая стоны с губ друг друга до тех пор пока один за другим не достигли пика. Ведомый нахлынувшим удовольствием, Дилюк снова прикусил смуглую кожу, оставляя очередную метку. Кэйя содрогнулся и последовал за партнером. Дилюк неохотно скатился на кровать сбоку от Кэйи и тот сразу же притянул его к себе, лениво целуя. Рагнвиндр опустил взгляд на чужую шею и коснулся пальцами порядком побагровевших отметин. — Извини, — шепнул он, носом утыкаясь в ключицу. — Похоже, водолазку все же придется надеть, — хмыкнул Кэйя, пропуская сквозь пальцы алые пряди.***
В свой восемнадцатый день рождения Дилюк помнил, что было год назад и каждый день после. Выходя из таверны с отцом и забираясь в седло, беря в руки поводья и понукая лошадь, он помнил, что сегодня его ждет еще один потрясающий вечер с самым красивым рыцарем Ордо Фавониус. Он помнил, пока кошмар, воплотившийся на яву, не занял все его мысли. Но даже тогда он думал о Кэйе — ему было страшно и больно и только один человек мог его успокоить. Кэйя не успел ему помочь, а сам Дилюк не сумел спасти отца. Единственное, что он мог — облегчить страдания Крепуса Рагнвиндра. Всю дальнейшую жизнь Дилюк отчаянно пытался забыть момент, когда нанес последний удар, и свет в глазах отца потух навсегда. Подоспевшие рыцари во главе с капитаном кавалерии помогли ему добраться до винокурни и довезти остатки уцелевшей провизии. Выразив соболезнования, они удалились. Кэйя остался, за что Дилюк был очень благодарен. Его все еще трясло и единственное, чего ему сейчас хотелось — спрятаться от мира в теплых объятиях и выплеснуть рвущиеся наружу эмоции. Трясущимися руками он стянул некогда белые, а теперь пропитавшиеся кровью и грязью перчатки и швырнул их в сторону двери. Кэйя спустился вниз, чтобы объяснить произошедшее Аделинде. Дилюк даже через закрытую дверь услышал ее шокированный всхлип. Он ждал брата, из последних сил сдерживая рвущиеся наружу злость и отчаяние. Ему срочно нужен был Кэйя. Вот только у Альбериха были другие планы.***
После всего, что произошло, Дилюк на три года исчез, оставив хозяйство Аделинде. Она умоляла его остаться, говорила, что все можно решить, но Рагнвиндр не желал ее слушать. Он больше не мог находиться в Мондштате. За время, проведенное вдали от дома, боль утихла, остались только гнев и желание во что бы то ни стало найти виновных. Дилюк старался не вспоминать об отце, и это у него на удивление неплохо получалось. Не думать о брате было сложнее. Дилюк сотни раз прокручивал в голове разговор, что случился в ту ночь и сотни раз убеждал себя, что Кэйю есть за что ненавидеть. Вот только тупая боль почему-то не проходила, тяжелым грузом сдавливая грудную клетку. Прошло три года, прежде чем Дилюк наконец понял причину. Как бы сильно он не пытался возненавидеть «предателя», в глубине души он знал, что Кэйя жизнь готов отдать за Мондштат, за людей, которые в нем живут. За него. Как бы Дилюк не пытался возненавидеть некогда самого дорогого человека, ничего у него не вышло. Он все еще любил Кэйю, пусть и не хотел себе в этом признаваться. Возвращаясь в Монд, Дилюк надеялся, что его непутевый брат все еще там.***
Дилюк не знал, злится он на себя или на Кэйю, на несправедливость судьбы или божественное вмешательство, когда впервые увидел одиноко слоняющегося по городу брата. Он хотел подойти и сказать хоть что-то, но упрямо развернулся и направился в противоположную сторону. В следующий раз они встретились на званом ужине, устроенном Дилюком по случаю своего возвращения. Кэйя приглашен не был — его привел Шеймус, сенешаль Ордо Фавониус. В тот вечер произошло многое, но поговорить им так и не удалось. Чтобы признать реальность чувств потребовалось около полугода и ужасная ваза, теперь занимавшая почетное место на винокурне. Чтобы проглотить гордость и того больше. Но теперь Дилюк был готов поговорить. Когда-то все было по-другому. Но кто сказал, что теперь не может быть хорошо?