Осень и Зима

Эйс не был настолько идиотом, чтобы расшибиться головой ради спасения чьей-то жизни. Но он был настолько идиотом, что готов был перепрыгнуть огромную пропасть между ним и Джулиусом. Рыцарь не знал, откуда у него такая привязанность к Часовщику. Он просто не ощущал себя полноценным без него. Будто бы взяли и оторвали целый кусок от тела, после чего выкинули. А вот рядом с ним было по-своему спокойно. Эйс настолько нуждался в Монрее, что желал полностью вдохнуть в себя его запах, вобрать в себя всего его. С каждым днём это желание крепло всё сильнее, сжимая в своих когтистых лапах тело парня, поджидало во снах и кошмарах, заставляло желать ещё больше, настолько, что Палач представлял мужчину рядом с собой и пытался прижаться к нему, зарыться носом в шелковистые волосы ультрамаринового цвета, как холодные волны океана. Это было сродни безумию. Эйс был безумцем. Самым настоящим. На фоне всех остальных его безумие было самым чистым, но незаметным. Он просто любил прикидываться дурачком, скидывая все свои гениальные мысли на случайности и очень хорошую интуицию. На самом деле Эйс продумывал каждый свой шаг до мелочей, потому что только это позволяло хоть как-то смирить желание вобрать всего Джулиуса в себя, не оставить ни крупицы, ни частички кому-либо. Но оно разгоралось только сильнее, из-за чего всё тело накаливалось, как металл. Тогда рыцарю становилось действительно не по себе от собственных же мыслей, хотя абсолютно точно наслаждался своим безумием. Скоро стал страдать от него. Голова уже раскалывалась от перепадов температуры тела, от лихорадочных мыслей о Часовщике и о собственном безумии. Он не мог дышать, думать, есть и спать. Хотелось прижать мужчину к себе и стать с ним единым целым, чтобы никто точно не смог покуситься на его Часовщика. Эйс даже не помнит, когда стал настолько маниакально ревнивым собственником с желанием контролировать каждый вздох Монрея. Его злили люди, окружающие Джулиуса, которые трогали его, говорили с ним, смотрели на него, в его сторону, дышали с ним одним воздухом. Это был его Джулиус, его и ничей. Только Палач мог наслаждаться ледяным и глубоким взглядом синих глаз. Только он мог прикасаться к потресканным и покусанным губам, высасывая весь воздух из лёгких. Только он мог крепко сжать его волосы и почувствовать их шелковистость. Эйс определённо точно страдал безумием. Наслаждение перемешалось с болью. Он не мог контролировать себя, совершая необдуманные поступки. Рыцарь невыносимо сильно возбуждался от этого, хотя в груди щемило ужасной болью. Он просто набрасывался на Часовщика, словно какой-то зверь, и забирал его всего, не оставляя ничего. Когда Палач внезапно осознал, что творит… было уже поздно. Тело привыкло к тому безумию, душа смирилась, а разум сдался. Эйс не был настолько безумным, чтобы продать душу Дьяволу. Но он был настолько безумным, что готов был стать цепным псом Джулиуса. Парень никак не мог понять — любовь это или зависимость? И, видимо, никогда не поймёт, потому что понимает, что и любовь, и зависимость — две стороны одной медали. Главное вовремя менять сторону, чтобы в один прекрасный день не умереть от болезни…

От осенней лихорадки.