Neverland Airlines

Джеймс повернул голову в сторону и взглянул на бледно мерцающий циферблат. Половина третьего, а сон как рукой сняло. Что ты будешь делать. Он приподнялся на локтях, чувствуя, как воздух приятно холодит разгоряченную кожу. Смысла пытаться уснуть не было – не получится. После этого сна точно не выйдет. Джеймс встал, зацепил футболку с кресла и направился на балкон. Курить в квартире ему никогда не нравилось… Снова курить. Неужели ни один визит Пэна не может обойтись без того, чтобы ему приходилось возвращаться к этой дурацкой привычке? Надо поскорее взять себя в руки, пока не приехала Одри. Если Лилия узнает, что он курит при дочери, она ему все мозги проест. Он усмехнулся. Еще одна заноза в его заднице. Совсем рядом раздался приглушенное мяуканье, и мужчина почувствовал мягкое прикосновение к ногам. Он посмотрел вниз и, выпустив клуб дыма, сквозь серую пелену разглядел два блестящих, почти черных глаза на светящейся в темноте белой морде. – Ну чего тебе? Снова мяуканье. – Скучаешь? Я тоже скучаю. Он подхватил животное на руки и посадил на широкий парапет. Кошка боднула его головой и уселась, показательно отвернув голову от курящего Джеймса. – Ну ничего, она скоро приедет. Потерпи немного. Виктория появилась в его доме пару лет назад, когда Одри притащила этого белого прожорливого монстра с улицы и слезно умоляла отца оставить ее. Джеймс никогда не был особым любителем домашних животных, но отказать дочери оказалось невозможно. И все то время, когда Одри жила у матери на Манхеттене, Виктория оставалась в Лондоне и периодически до невозможного сильно доставала хозяина квартиры своей вездесущей шерстью, острыми коготками и пронзительным мяуканьем. И Джеймс никогда и никому бы не признался, что привязался к этой бестии. Мужчина поморщился и бездумно потянулся за второй сигаретой. Наследничек нагрянул в Лондон. Бесконечные бессмысленные встречи, которые в каком-то неразумном количестве назначил Пэн, обязывали Джеймса присутствовать, чтобы проследить, что Питер не натворит дел. Обидно было, что парень совсем не был глуп – здесь Джеймс отдавал ему должное. Но из-за старой детской обиды он был способен испортить все, чего касалась рука Хука. Лишь бы сделать все наперекор, наоборот. Джеймс зарылся пальцами в мягкую белую шерсть, пытаясь успокоиться. Ему давно не снились эти жуткие сны. Тогда, давно, словно в другой жизни, они с Лилией должны были полететь в Бразилию на переговоры с одним из заводов. Еще чуть раньше они узнали, что ждут ребенка, а беременность проходила не очень гладко. Доктора наперебой запрещали будущей матери садиться в самолет, еще и для трансконтинентального перелета, и Джеймс уже хотел лететь один, но Джон и Роуз, родители Питера, предложили Хуку остаться с женой, подменив младшего партнера на переговорах. Это решение стало роковым. Их машина слетела с автострады где-то под Сан-Паулу. Питеру тогда было всего десять, и Джеймсу пришлось самому заниматься опознанием. Он до сих пор не мог без содрогания вспоминать это. Роуз могла бы выжить – в отличие от Пэна-старшего, она всегда пристегивалась, и на первый взгляд могло показаться, что она почти не пострадала... за исключением осколка, попавшего ей в позвоночник. Патологоанатом сказал, что она умерла мгновенно. А вот Джону повезло куда меньше. Когда Джеймс увидел его на опознании, его вырвало. В морге это дело привычное, никто не станет осуждать человека за эту слабость. Джеймс до сих пор с ужасом вспоминал те жуткие швы на лице и шее, уходящие под белую простынь шрамы… Джона буквально пришлось собирать по кускам, а правую кисть так и не нашли. Наверное, утащили какие-то животные, сказали ему судмедэксперты после. Тогда его вырвало еще раз, и он минут двадцать сидел на холодном кафеле в туалете морга и не мог пошевелиться. Отчего-то именно этот факт оказался самым шокирующим. Он словно на себе прочувствовал все то, что пришлось испытать Джону... Он снова поморщился. Не думать и не вспоминать об этом не получалось. Тогда все пошло кувырком. Все дела компании свалились на плечи Джеймса, интуиция которого хоть и была развита, но не могла на все сто восполнить недостаточно большой опыт. Он погряз с головой в работе. Их с Джоном молодая компания тогда чуть не развалилась, и Хук предпринял все усилия, чтобы не дать этому произойти. Восстановление связей и влияния, налаживание новых контактов, ошибки и верные решения – на несколько лет это стало единственным, что заботило его. Оставшись без наставника, Джеймс изо всех сил старался не ударить в грязь лицом, и, когда наконец достиг результата, понял, что остался один. Лилия была невероятной женщиной. Такой, на которую обращались все взгляды, стоило ей появиться в комнате. Умной, образованной. Понимающей, чего хочет. Великолепной во всех отношениях. Тут-то и крылась проблема. Джеймс быстро понял, что ранний брак был ошибкой. Хотя, когда он узнал о том, что станет отцом, ему казалось, что все изменится. Но нет… Она была слишком избалована вниманием, и от того не смогла стерпеть того, что Джеймс предпочел работу – ей. Так что спустя год после рождения Одри она подала на развод, и Джеймсу оставалось только дать согласие. Лилия забрала дочь в родной Нью-Йорк, оставив в душе молодого бизнесмена дыру размером с пушечное ядро. Наверное, потому Джеймс и не мог отказать дочери. И вот результат этой отцовской любви сейчас агрессивно кусал мужчину за руку. – Перестань! – Джеймс шутливо стукнул негодяйку по носу, но она лишь приняла это за игру. – Это становится небезопасно. Джеймс снял Викторию с парапета, зашел обратно в квартиру и, прикрыв дверь, опустил кошку на пол. – Вот какого черта он приехал? Не сидится ему в Штатах, что ли? Все равно штаб-квартира в Нью-Йорке будет под его управлением, к чему наводить беспорядок здесь? – кошка недовольно посмотрела на Джеймса, словно говоря: «Какое мне дело до твоих проблем?» и, лениво завалившись на бок, прикрыла глаза. – М-да, от тебя поддержки не дождешься. Джеймс нехотя вспомнил инцидент в офисе. Пэн здорово вывел его из себя, хоть Хук и не выдал своих эмоций. Парень до сих пор винит его в смерти родителей. Он больше не кричит об этом на каждом углу, как раньше, но каждым действием дает понять о причинах своей неприязни. А Джеймсу было достаточно и того, что он и сам винил себя. Где-то в глубине души, в дальней темной комнатке был спрятан маленький сейф, который изнутри спокойно, размеренно и уверенно прогрызал крошечный червячок. Мало кто знал, что Джеймс именно из-за этого чувства вины положил половину сознательной жизни на то, чтобы не дать наследию его наставника погибнуть. И никто не знал, что ему понадобилось несколько лет упорной работы с психотерапевтом, чтобы заставить себя поверить в то, что в случившемся нет его вины. Но каждый раз, стоило Питеру попасться ему на глаза, он снова чувствовал это мерзкое, скребущее изнутри чувство, и злился… злился как черт. Хотя, надо признать, в последние годы стало легче. Питер уже не был тем озлобленным на мир ребенком, он был способен анализировать, понимать и обрабатывать информацию, как разумный взрослый человек, и каждый раз, когда Джеймс указывал на это, Питер, словно понимая свои ошибки и не желая их признавать, выходил из себя. Но последний визит Питера, даже несмотря на исход, был, впрочем, весьма необычным. Зачем-то он притащил эту девчонку с собой… покрасоваться? Наверное. Что ж, не вышло. Джеймс дошел до спальни и, присев на край кровати, упал поперек матраса. Ладно, не девчонка. Эта девушка... Подумать только, что за совпадение. Ну конечно, он узнал ее. Не сразу вспомнил, откуда, и когда Бэлл назвала ее имя, оно не откликнулось ничем. Ему показалось это странным – у него всегда была хорошая память на лица и имена. А потом, в лифте он понял, что именно она повстречалась им с Одри в Нью-Йорке. Он ухмыльнулся. Она так нервничала в его присутствии там, в лифте, что, право, ему даже стало неловко. Ровно до тех пор, пока он не заметил, как девушка буквально пожирает его глазами. Не беспардонно, скорее просто забывшись... За свою карьеру он научился разбираться в людях, иногда достаточно было и одного взгляда. Но с этой мисс Дарлинг все было не так уж просто. Определенно, она даже заинтересовала его в некоторой степени. О такой смело можно сказать, что в тихом омуте черти водятся… правда, тех чертей еще разбудить надо уметь, и, что-то подсказывало, Питеру это точно не удалось. Да какая ему разница? Никакой. В другой раз, возможно… но, другого раза не будет. А если будет? Но что же это? Неужели, Джеймс Хук отвлекся от неприятных мыслей? А вот это уже интересно…