Наш мир не изменится

Маленькая черная пешка, совершенство изящества и простоты, задумчиво покачивалась в не менее совершенных пальцах, которые вольны были сотворить с ней все, что заблагорассудится их владельцу: то ли огладить любовно точеные гладкие бока, то ли брезгливо сбросить прочь с доски. И невдомек крохотной пешке, что игрок, милостиво выделивший ее из остальных сестер, чувствовал себя сейчас паршивее, чем последняя из них. Ведь результат игры, каким бы он ни был, ее пешечью жизнь не затронет, и все так же пешка равнодушно будет вышагивать по доске, ничуть не заботясь об этом самом результате. У игрока же был единственный в жизни шанс, который, по ощущениям, он безнадежно упускал именно в эту минуту, безуспешно, к полному отчаянию фотографа, силясь хотя бы приподнять уголки губ в подобии вымученной улыбки и хоть чуточку притушить отблеск гибели собственной вселенной в покрасневших от бессонной ночи глазах. А вселенная рушилась. Рушилась уже как месяц. И начало тотального п... хаоса он, как и положено в слезливых дорамах, наивно прохлопал. Закон жанра, мать его... - Ибо, прошу тебя, соберись. Нам нужно отражение радостного момента твоей жизни. - начал было увещевания фотограф, но встретившись с совершенно нечитаемым взглядом модели, лишь махнул рукой. Нельзя добиться светлых снимков от живого трупа. Никаким фотошопом не вычерпать море невыплаканных слез и океан боли в потухших глазах. Никакой силой не вытащить парня из угла, в который он забился, словно в последнее убежище, до хруста сжимая в карманах судорожно сжатые кулаки. Еще минута - и головой о стену биться начнет. Наспех сделав несколько кадров, фотограф, имя которого Ибо так и не вспомнил, если вообще заметил, как можно быстрее собрал аппаратуру и тихо прикрыл за собой дверь. Его уход остался незамеченным. За его достаточно долгий и весьма плодотворный срок сотрудничества с различными церемониями награждения это был второй случай такого неординарного отношения к признанию своих заслуг. Причем с первым фотограф столкнулся буквально на час раньше. Хотя там все же прошло полегче. Сяо Чжань старательно выдавил улыбку, от которой у фотографа и девушки визажиста буквально кровь в жилах застопорилась. Настолько жутко и чужеродно цвел профессионально наклеенный оскал в сочетании с сетью кровавых капилляров под припухшими веками, скрывающие тусклые зрачки. Что-то с этими двумя не так. Окружающие привыкли к сиянию Сяо Чжаня и искристости Ван Ибо, увеличивающимся в геометрической прогрессии в зоне взаимной досягаемости. Сейчас же создавалось впечатление, будто солнце над ними погасло...