Только ветер один и отпустит От любви надоедливой грусти За забытой мечтой вслед, За вешней водой.
Апрелю нельзя быть на территории Января, Весне нельзя быть на территории Зимы. Все просто и ясно, до распускавшихся в груди цветов, что медленно и верно опутывали сердце розовыми лепестками. Январю тепло чуждо, только вот почему-то у него под рёбрами щекочет каждый раз, когда он видит Апрель. Наверное, единственной девчонки, которая воспринимала его всерьёз. Если бы кто-то сказал ему, что он нравится девчонкам, Январь бы рассмеялся в голос. Нет, ну что за дурость! Кто хоть может запасть на длинные серебряные волосы, такую же куртку, голубые глаза, вечно воткнутые в уши наушники и кучу нашивок из голубых звезд разной степени яркости? О, а ведь еще белые кроссовки с такими же узорами имеются. Черт его знает, почему его так тянет на астрономию, он же в школе её ненавидел. Зато ей интересуется Апрель, потому и рассматривает каждую его нашивку, ахает, а рядом нарочито громко вздыхает Июль. Впервые он встретился с ней после распределения. Она мило улыбалась, одергивала подол платья и с интересом оглядывалась по сторонам. Сухая ветка мгновенно преобразилась у неё в ладонях. Её прошила изумрудная волна, а затем ветка медленно покрылась листвой. Внезапно на её месте оказался цветок. Январь даже не хотел спрашивать, как так вышло, он просто наблюдал за этим зрелищем. Он бы так не смог. Единственное, что он умел создавать, — лёд. Ну, и снег, и иней, и все сопутствующие товары. Весело, конечно, особенно, если вспомнить, как смешно падали прохожие на обледеневших мостовых, только все равно не то. А Апрель улыбнулась, очаровательно и даже немного застенчиво подняв уголки губ. — Нравится? И Январь впервые в жизни не нашёл, что ответить. Все заковыристые словечки вмиг отсохли, растворились с привкусом трав на языке, стоило лишь взглянуть на трепещущие реснички Апрель. Январь просто кивнул. А девчуля просияла. — Я Апрель, — она бойко протянула ему хрупкую ладошку. — Что ж, будем знакомы. Я Январь, — и пожал её тоненькие, тёплые пальцы. Внезапно рядом послышалось деликатное покашливание. — Простите, что прервал. Март. Не хочешь прогуляться, осмотреть тут все? — Знаешь, я тоже был бы не против. Здесь так красиво, а у меня с детства географический кретинизм. Не хотелось бы помереть в таком прекрасном месте. Составить компанию? Я колдовать немного умею, — Январь крутанул посохом. — Развлеку, чтобы совсем от скуки не загнулись. — Ну… ладно. Мы вроде как команда, значит, надо… — он с тоской вздохнул, бросив ревнивый взгляд на Января, — окомандоваться. Они — времена года. Ну, и обычные подростки заодно. Что из этого бонус, что суть — никто так и не понял. Просто, когда приходило определенное время года, они могли спокойно прогуливаться в мире людей. До этого тоже, но приходилось поддерживать природный баланс, приходить с отчётами и делать другую необходимую, но жутко скучную работу. По крайней мере для Января. И для Апрель тоже. Вот этот выпендрежник Март — тот с удовольствием будет разгребать бумаги, подписывать их, выискивать малейшие недочеты, чтобы потом из-под земли достать начальника и с широченной улыбкой всучить ему документы. А если не найдёт, ворвётся на заседание. Хотя нет, скорее, смиренно дождётся его и встретит у выхода, помахивая листами. На месте начальника Январь уже давно бы закрыл для Марта сюда ход, но… Тот руководству нравился. Самое забавное — пусть они и были временами года, но, по факту, никакой реальной власти у них не было. Им просто раздали артефакты, показали, как с помощью магии создавать холод, выращивать растения и всякую другую мелочь. Только за эмоциями приходилось следить. Нельзя выходить из равновесия, иначе одно время года может задеть другое. Говорили, такое случалось и с более опытными людьми. Какой-нибудь Декабрь впадёт в депрессию — так она аж до февраля протянется, и весну заденет. А люди потом снегу в апреле удивляются. Январь усмехнулся: вот Марту с его хладнокровием это точно не грозит. Не из-за него ведь зима грозит захватить заодно и всю весну. Из-за Января и его глупой ревности. А он, нарушая все мыслимые и немыслимые правила, стоял сейчас прямо на границе, там, где времена года соприкасались друг с другом. Короткий луч мазнул по глади озера, вырвавшись откуда-то сверху. Январь прищурился: здесь, конечно, был барьер, но иногда он пропускал настоящие лучи. Так-то, по идее, солнце здесь было своё собственное, только вот Январю все чаще казалось, что оно какое-то не то чтобы ненастоящее, а… зимнее. Странно звучит, особенно для представителя самого первого зимнего месяца в году, но солнце вверху светит, но не греет — точь-в-точь искусственное. Зима должна была уступить место весне, но холода все тянулись и тянулись, хватали деревья своими щупальцами. Январь прекрасно знал, что жил из-за него. Из-за чёртового скребшегося под рёбрами желания однажды погулять с Апрель, пригласить на дурацкий танец и увидеть на её лице улыбку — такую, будто она стала королевой очередного бала. Январь перевёл взгляд на гладь озера, от его манипуляций чуть подёрнувшееся льдом у самого края. Вот бы заморозить здесь все полностью, а потом устроить грандиозный забег на коньках! И обязательно пригласить Апрель: ей такие забавы нравятся. Правда, тогда придётся терпеть рядом этого заносчивого Марта. Он ведь не допустит, чтобы его девушка забавлялась с каким-то глупым озорником, у которого одни снежинки на уме. А ведь все могло быть иначе. Январь опоздал на каких-то пару часов. Потому и чувствует что-то странное, когда смотрит на Апрель: бывает, вроде бы весна, а кажется, будто вьюга никак не прекратится. Она всегда была такая — живая, непосредственная, яркая-яркая, причём настолько, что легко могла бы затмить любой из месяцев лета. Пускай Июнь, Июль и Август наряжаются в лучшие платья, укрываются бархатом зеленой листвы, но с Апрель им не сравниться. Она красива совершенно непередаваемой красотой. Она не кричит, не бьется, не выставляет себя напоказ и, кажется, даже не подозревает, что прекрасна. А Март принимает всё, как должное. При упоминании Марта в сердце словно дёрнули невидимый крючок, и Январь зашипел, стиснув зубы. Пальцы непроизвольно сцепились на посохе. Этот выпендрежник Март все время рядом с ней. Холёный, симпатичный и вечно одёргивающий одежду, он криво улыбался каждый раз, стоило поймать его взгляд, и с нарочитой небрежностью обнимал Апрель за талию. Гад. Январь относился к нему подозрительно, но сам не мог понять, почему. Уж слишком Март правильный. До тошноты. И когда обнимает Апрель, так цепко стискивает её в объятиях, будто сейчас раздавит. Январь с досады фыркнул и отбросил посох в сторону, пару раз взмахнув им напоследок. С кончика сорвалось несколько ледяных искр, и они, шипя, перекинулись на водоем, в мгновение ока разрастаясь до полупрозрачных сфер. К черту. Что лучше всего помогает разогнать грусть? Правильно, движение. А Январь обожал кататься на скейте и попутно замораживать все вокруг. Чтобы материализовать в руке транспортное средство, потребовалась лишь пара секунд. Раз. Одно движение — и вверх взмыла волна, что тут же покрылась ледяной корочкой. Два — и перед Январем спиралью закручивалась вода, застывала в полете, роняла ледяные крошки. Три — при очередном стремительном рывке Январь едва не потерял равновесие, но в последний момент удержался, сцепив зубы. Перспектива возможного падения его нисколько не пугала, наоборот: чем сильнее бурлил адреналин в крови, чем громче свистел в ушах ветер, тем легче и беззаботнее становилось дышать. А еще — думать. Он помнил. Помнил, как Апрель оказалась одной из немногих девчонок, которым не стыдно было общаться с таким раздолбаем. Помнил, как она любила танцевать на дурацких дискотеках, а потом — участвовать в играх и розыгрышах, на которые Марту было абсолютно плевать. Он обычно стоял, подперев плечом стену, и молча наблюдал за веселящейся в кругу друзей Апрель. Не по статусу ему, видите ли. Зато, когда начинались, как говорил Март, серьезные танцы и соревнования на выносливость, он был в первых рядах. И никогда не отводил взгляда от Апрель. Раздражало. Бесило, когда он невзначай обнимал ее, когда ненароком упоминал, что у них есть более важные дела, и утаскивал Апрель за собой. И плевать, если ей хотелось еще один танец, еще одного плюшевого мишку в тире. Черт, и почему он всегда думал, что Март ее достоин? Потому что серьёзен? Потому что готов дать будущее, а не кишащее взрывами-молниями настоящее? Внезапно его отвлёк мелодичный голосок: — Эй, грустишь? — Январь обернулся и едва не грохнулся со скейта, столкнувшись со взглядом тёплых карих глаз. Это она. Боже, это она. Стояла, улыбалась, накручивала русую прядку на пальчик и блестела невозможно яркой радужкой. Светлые волосы рассыпались по плечам, глаза блестели еще ослепительнее, чем скользящие по подолу платья лучи. А оно нежное, короткое и белоснежное, только по бокам его покрывал узор из малиновых цветов в тон венку на голове. И бежевые босоножки, лианами оплетающие тонкую ногу. Нет, все-таки Январь погорячился с «едва не грохнулся». Стоило всего на секунду заглядеться на девушку — и скейт со свистом выскользнул из-под ног, вынудив Января стукнуться о лёд. Черт. Больно. — Если бы я сейчас убился, возможно, впал бы в депрессию, — Январь с трудом поднялся, хватаясь по пути за замороженные струи воды, и попытался состроить непринужденное выражение лица. Быстро пригладил топорщащиеся волосы, и под кожей предательским зазудело. Боже, вот дурак. Опозорился перед Апрель по полной программе. — А так с чего бы? — натянуть улыбку оказалось сложнее, чем думал Январь. В груди что-то заскреблось, будто внутренние коты мягко намекали: — Я, если ты заметила, делом занят. — Думаешь, сможешь продлить зиму навечно? — уголки губ у Апрель приподнялись. Она скользящей походкой подлетела поближе, и Январь по инерции чуть отшатнулся, ощущая пульсирующий жар в груди. Как стоп-знак. Как символ опасности. Только под рёбрами ещё щекотка появилась. — Шутишь? — засмеялся Январь. А внутри что-то повторяло: а ведь он был бы весьма не против. Был бы счастлив, если бы урвал хотя бы частичку того внимания, что доставалось Марту. — Зачем мне это надо? Скоро ведь твоё время настанет. — Сначала — Март, — невозмутимо качнула головой девушка. Она облизнула тонкие губы, вновь качнула изящной головкой, из-за чего прядки упали на лицо. Приподняла ногу. — Ну да, ну да, как я мог забыть, — прошипел Январь, на секунду отвернувшись. Зубами скрипнул. Даже здесь не обходится без этого мальчишки. — Поэтому вы и вместе, да? Даже на престол вступаете друг за другом? Внезапно Апрель подалась вперёд, накручивая прядь волос на палец. — А почему ты не нашёл себе девушку? Вокруг тебя кое-кто увивается, ты не заметил? — Правда? — нарочито удивлённо округлил глаза Январь. По рёбрам опять царапнуло, но Январь шикнул на своего мысленного кота, и тот поспешил убраться подальше. Была одна девчонка — Февраль. Немного колючая, саркастичная, не от мира сего. Ах да, ещё и с платиновыми волосами. Январь не знал, почему он вспомнил об этом. Может, потому, что тепло Апрель для него было намного притягательнее привычного холода Февраль? — Да я, знаешь, подслеповат стал, старость, видно, подходит… Эй! Легкий подзатыльник пришелся как раз на макушку, и Январь вскрикнул скорее от неожиданности, чем от боли. — Ох уж эти твои шуточки! — фыркнула Апрель, поспешно убирая руку, и отошла в сторону, пряча озорно блестящие глаза. — Так тебе понравилось или нет? — вопрос, кажется, вышел куда глубже, чем предполагал Январь, только вот понять этого не успел. Понял, что ляпнул лишнего, потому замолчал и смущенно отвёл взгляд. Да, он тоже умеет смущаться! — Ты забавный, оставайся таким же, — Апрель игриво стрельнула глазками в его сторону. — Как бы та девчонка тоску на тебя не нагнала. — Не волнуйся, не нагонит, — Январь махнул рукой. Голос прозвучал преувеличенно громко. Никакой «той девчонке» с Апрель никогда не сравниться, когда она это уже поймёт? Признаться, что его настоящий дом — это весна, не хватало сил. И плевать, что он никогда не был там, он чувствовал тепло, запах цветов и трав так ярко, что они каждый раз взрывались на языке, стоило увидеть Апрель. Там бы ему не пришлось строить показную серьезность. Там бы никто не был бы ему указ.Следом за весной рядышком со мной Полетит твоё дыхание, Чтоб потом опять вернуть меня домой.
А ведь, кроме Февраль, была ещё и надоедливая Июль. Только она была не такая. Слишком горячая, яркая, нетерпеливая и ревнивая, считающая его своей собственностью, хотя они никогда и не были вместе. Да и заговаривали друг с другом в основном по её инициативе. Лето и должно быть таким: напористым и обжигающим, только вот Январю кашлять хотелось от пряных духов Июль. И в его снах она никогда не появлялась, а это — уже неоспоримое доказательство: им не по пути. Возможно, поэтому в июле ему вообще ничего не снилось. В июле все сны не такие, как были ранней весной, да и не нужно Январю их убийственное тепло. Куда важнее первые лучи солнца и распускающиеся цветы, растущая трава и робкие улыбки.Летних ливней грехи, как стихия, Но в июле все сны не такие, Не такие, как были той ранней весной.
Январь облизнул губы и вперил взгляд в покрытую изморозью траву, постукивая по ней посохом. Что угодно сделал бы, чтобы Апрель не догадалась о причине его неловкости. К счастью, она, кажется, все поняла, потому с преувеличенным вниманием принялась изучать морозный узор на ближайшем дереве. Январь чуть улыбнулся. Какое-то время можно побыть в покое. Только вот одна мысль всё скреблась под кожей, и парень, не в силах больше терпеть, выпалил, резко подняв голову: — Зачем ты здесь? Апрель вздрогнула, будто её прошило током. Худые плечики дёрнулись, так что Январю показалось, она вот-вот обхватит себя руками в попытке согреться. Что ты делаешь, Январь, не видишь: ты приносишь другим только холод? Внезапно Апрель тряхнула головой, одёрнула подол платья и, помявшись для порядка, обернулась. Январь едва не поперхнулся: он боялся, что чем-то расстроил её, но на лице не обнаружилось никаких признаков грусти. Наоборот, Апрель будто зажглась изнутри. Уголок губ у неё дернулся, а тонкий каблучок ударил по земле. До слуха Января долетел торжествующий хлопок ладошек, рассыпающий в ледяную пыль все его сомнения. Из груди вырвался облегчённый вздох. — Хотела пригласить тебя кое-куда, — глаза у Апрель заговорщически сверкнули. — На мою территорию. Заглянешь? В честь последнего дня Зимы? Январь и хотел бы сказать что-то, да вот только язык не поворачивался. По идее, он должен был отказаться, махнуть посохом, создать какую-нибудь легкую метель и послать Апрель резвиться к Марту, намекнув, что ему и одному неплохо, но… Апрель смотрела так, что казалось, будто весенний ветер обдувал открытую шею. Хотелось подставить ему и лицо, зажмуриться сильно-сильно, до радужных бликов под веками, и вдыхать, вдыхать, вдыхать этот аромат цветов. Апрель умела делать так, чтобы другие следовали её правилам. Без приказов, криков и истерик, одной лишь улыбкой. И сейчас она качнулась и протянула ему тонкую руку, вся искрясь и сверкая. Отказать Январь просто не мог. Разве можно разочаровать такую девушку? Поэтому он с готовностью вложил свои пальцы в её ладонь.***
Территория весны выглядела как… территория весны. Январь никогда не был силён в сравнениях, в отличие от Апрель, поэтому предпочёл тупо констатировать факт. Вокруг зелень, настолько яркая, что хоть бери посох и в глаза себе втыкай. Или снежинками припороши, чтоб наверняка. А ещё лучше — все вместе. Крохотные капли покрывали каждую травинку, каждый куст, и это отчего-то напоминало Январю рождественскую гирлянду. В них причудливо отражался свет, отражался голубоватыми, зелёными и перламутровыми отблесками. Как в них затесался перламутровый, Январь так и не понял. Здесь оказалось уютно и тепло, примерно так, как бывает уже в конце апреля. Непроизвольно мелькнула мысль, что у Апрель на душе так же. Правда, от любования природой пришлось отвлечься резонным вопросом: — И что мы тут делаем? — Январь огляделся по сторонам со скоростью сверхчеловека, пока Апрель продолжала уверенно идти вперёд, будто бы совсем забыв о спутнике. — Если ты забыла, мне нельзя здесь находиться. Я же Зима и все такое. Или тоже решила рискнуть? Апрель хихикнула, остановившись на секунду. Её платье красиво развевалось на ветру, и при желании его можно было легко принять за ещё один цветок. — Вот таким ты мне нравишься больше. — И что ты хотела мне показать? — когда они достигли середины поляны, Январь уже не мог держать любопытство в себе. Взгляд зацепился за расстеленный на траве плед и небольшую корзинку для еды, стоящую тут же. Апрель хотела пригласить его на пикник? И все? Нет, если это и есть тот сюрприз, который она решила показать, то… он явно ошибался, хваля фантазию девушки. Апрель же сначала и вовсе проигнорировала его вопрос. Присела на плед, аккуратно поджав ноги, поправила платье и поманила Январь ярко сверкнувшими глазами. Он, не колеблясь, устроился рядом, отметив, как непривычно удобно и мягко вот так вот сидеть. Или это все влияние хитро улыбающейся Апрель? Девушка ничего не ответила, лишь загадочно покачала головой и протянула Январю бутерброды из корзинки. Как он мог противиться этому влиянию? Январь торопливо схватил еду, точно боясь, что Апрель сейчас испарится, и принялся жевать, то и дело поглядывая на хранившую молчание девушку. У них пикник. Пикник на обочине лета, чтоб его, ведь территория лета там же, где и весны. Беспокоиться нечего, если кто и узнает, все легко свалить на выдумщиков из Осени, а они легко отвертятся.Пикники на обочине лета, Только осень заплатит за это, Только нам с тобой, что же об этом грустить.
Внезапно уголки губ Апрель чуть приподнялись, и девушка вдруг посмотрела на Января немного виновато. — Да, в общем-то… ничего, — Апрель точно наконец-то вспомнила о вопросе и в смущении опустила глаза. — Э… В смысле? — Январь на какое-то время выпал в осадок. Чтобы осознать, в какую ерунду он вляпался, хватило пары секунд, и парень дернулся к Апрель, схватил её за плечи и развернул к себе. — Постой-постой, это шутка? Дурацкая шутка, чтобы меня тут застукали и упекли черт знает куда? Апрель мило улыбнулась во все тридцать два, нагло выбив из груди Января всю злость. И это чертовски пугало. Намного сильнее, чем перспектива оказаться запертым в темнице. — Расслабься, парень, я не Март, — она махнула рукой и похлопала по пледу рядом с собой, приглашая двинуться поближе. — У него такие штучки в ходу, а меня воротит так, что аж ком в горле встаёт. — Подожди… — у Января заплетался язык. Мысли судорожно кружились в голове, щёлкали крылышками, как бабочки, но прийти к единому выводу так и не решались. Что-то не сходилось. Апрель выглядела немного грустной, смущалась, покусывала губы, отводила взгляд, но пыталась оставаться непринужденной. А Март в последнее время был очень нелюдим. Догадка пронзила не хуже удара распрямившегося камыша. — Хочешь сказать, Март… — Ага, — Апрель лишь кивнула, спрятав взгляд. Её руки машинально сцепились в замок, потом поправили идеально лежащее платье, а глаза в это время настойчиво буравили ближайшее дерево. — Только не говори, что свято верил, будто он белый и пушистый. Я видела, как ты на него смотрел. — Интересно, как? — не позволить себе шутку — не в характере Января. Он придвинулся ближе, не в силах подавить рвущийся с языка сарказм. — Точно хочешь взмахнуть посохом и невзначай превратить его в ледяную статую на пару дней, — невозмутимо отозвалась Апрель и торжествующе поджала губы. Грусть в её тоне постепенно растворялась. Девушка наконец повернулась и коротко засмеялась. — А ты видела, как он на тебя смотрел? — не остался в долгу Январь. Нет, он не собирался обвинять её. Просто… так вышло, что в голосе прорезались нотки собственничества. — Ещё бы, — Апрель мотнула головой и с досадой прикусила нижнюю губу. — Знаешь, когда ощущаешь себя чьей-то собственностью, это трудно не заметить. Январю показалось, что под кожу ему насыпали ледяные иглы. Вот оно что. Собственность. Он и раньше замечал, как Март нахально ухмыляется, кивая на Апрель при своих друзьях, но, чтобы его самолюбование достигло таких масштабов… — Так, и что произошло? — Январь деловито придвинулся ближе и едва удержался, чтобы не стиснуть руки в кулаки. Посох рядом предупреждающее затрещал. — Он заявил, что я его контролирую, — в голосе сквозила обида, и Апрель порывисто повернулась к Январю. Взгляд такой доверительный, что ближе и быть не может. — Представляешь, я его, а не он меня. Сказал, что его достало мое поведение, что, будь моя воля, он бы таскался со мной на дурацкие вечеринки, благотворительные ярмарки, тратил своё время на то, чтобы печь печенье для детей, а не на какую-то только ему нужную ерунду. Апрель все говорила, говорила, говорила, а Январь не понимал ни слова. В затылке пульсировало, в горле клокотала злость. Март её обижал. Он посмел сделать так, что эта солнечная девочка теперь сидит перед хроническим неудачником и жалуется на жизнь, хотя должна бы гулять по поляне, плясать и веселиться. Руки сжались в кулаки, о рёбра заскреблись кошки, вынуждая скрипнуть зубами, и Январю пришлось зажмуриться, чтобы не сказануть что-нибудь лишнее при Апрель. — Забей, — Январь выдал это так быстро, что сам испугался собственной решимости. Разжал кулак и подсел поближе, улыбнулся настолько ярко, чтобы эта энергия передалась и Апрель. — Ты слишком жизнерадостна, чтобы похоронить себя из-за какого-то козла, которому уже сейчас начальство дороже тебя. Он ведь этот… — парень почесал в затылке, силясь подобрать определение, но благоразумно решил, что оно вряд ли понравится Апрель. Она вон уже руку занесла для подзатыльника и угрожающе прищурилась: явно мысли читает, чертовка, — карьерист, сразу понятно. Они сущие идиоты: даже в очках ничего не видят дальше собственного носа. — А ты… — Апрель на секунду отвела взгляд. Она качнула ногой и вдруг улыбнулась, наклонив голову. Так, чтобы на лицо прядки упали. А потом взметнулись вверх, когда она вскинула подбородок. — Знаешь, я тогда не решилась сказать при Марте в нашу первую встречу, но… Ты мне нравишься. Уже тогда понравился, просто Март был первым. И мне, ну, ты понимаешь, льстило внимание такого парня. Я все это время думала, какой серьезный у меня молодой человек. — А оказалось, он просто идиот, — Январь выдал это с заметной паузой, во время которой успел поперхнуться. Ему показалось. Просто показалось, черт возьми. Апрель наверняка что-то перепутала. Не нравится он ей. Или нет? Январь робко перевёл взгляд на трогательно покусывающую нижнюю губу Апрель, и восторг шампанским ударил в мозг. Выбил начисто все сомнения. Он-то думал, Апрель поплачется ему как другу, усмехнётся и уйдёт охмурять своего Марта. Потому что в другое время Январь бы дал ей сто и один совет, как этого гада вернуть, если бы видел, что ей хорошо с ним. А в итоге «хорошо» оказалось относительно. — Помнишь: «Я думал, ты моя Луна, а я твой Росомаха…» — «А ты трикстер. А я просто идиот», — с улыбкой отчеканила Апрель и убрала прядь волос со лба. — Конечно, я помню! Мы же все вместе в кино ходили. А Март всю дорогу ворчал, пока мы в кино шли, помнишь? Говорил, Марвел для школоты и ни один взрослый нормальный человек не будет его смотреть. — Ты наплюй, — Январь механически коснулся плечом её плеча. — Пока тебе хочется, смотри, танцуй, веселись и пой. О, и, если вдруг в сорок с хвостиком ты решишь пойти на Марвел, я с удовольствием составлю тебе компанию. Да и вообще куда угодно, только не на мюзикл. Я ещё после «Отверженных» и «Величайшего шоумена» не отошёл. — Дурачок, — Апрель зарядила ему шутливый подзатыльник. — Когда-нибудь и ты полюбишь мюзиклы. Они же как весна. Весной всем хочется петь. — О да. Особенно котам. — Да ладно тебе, — Апрель толкнула его в бок. Вдруг коснулась подбородка, задумалась. — Слушай, а давай потанцуем! Она вскочила на ноги быстрее, чем Январь осознал смысл её слов. — Что… — парень аж поперхнулся. — Ты в своём уме? — Ещё бы, — она поиграла подолом. — Надеюсь, ты в курсе, что такое ча-ча-ча? — Танец флирта? — изогнул бровь Январь и настороженно поднялся с места. Видимо, раз позориться, так по полной. — Да. Тот танец, который мы с тобой танцевали каждый день одними взглядами, одними легкими секундными прикосновениями. Пора бы воплотить его в реальность, как считаешь? — и Апрель протянула Январю тонкую ручку. — Только имей в виду: я ужасный танцор, — не более, чем жалкая попытка отвертеться, Январь. — Тот, кто настолько ловко прыгает с посохом по замёрзшим водоемам, обязан уметь хотя бы немного двигаться. Иначе ты бы шею себе свернул, — подмигнула ему Апрель и приглашающе пошевелила пальчиками. Их руки переплелись сами собой. Январь изумленно выгнул бровь, на что Апрель лишь усмехнулась и закатила глаза. По идее, вести должен был он, но Апрель, смеясь, опередила: мягко тронула за руку, подталкивая ближе. Ча-ча-ча — это просто, это в крови плещется вместе с самой жизнью, с дурью молодости, ударяющей в виски. Шаг вправо, подвинуть вторую ногу, теперь влево, развернуться. Раз, два, ча-ча-ча. У Января в крови стучит свой ритм, он ускоряется, стоит взглянуть на танцующую рядом с ним девчонку. Двигается уверенно, самозабвенно, наконец-то свободно. А вот Апрель решила все-таки покружиться. Черт, какая же яркая эта маленькая чародейка! Март бы ей никогда не позволил. Январь едва слышно фыркнул. И почему он до сих пор думал о Марте? Не плевать ли на него? Апрель подошла ближе, будто невзначай коснулась плеча Января, и наконец до него дошло: это не иллюзия, не фикция, не игра воображения. Они действительно танцевали на запретной для него территории Весны. Вокруг в воздух взмывали снежинки, сталкивались друг с другом, разбиваясь в крошку, чтобы вновь соединиться и пеплом осесть на ярко-изумрудной траве. Капли росы моментально замерзали, превращались в подобие новогодних шаров, покрытых глазурью. Фиолетовые тонкие стебли теперь укрывали один из них, и Январю казалось: перед ним крохотная карета или кровать с балдахином в миниатюре. И там обязательно живут феи. Маленькие такие, веселые, проказливые. Прямо как Апрель. Кожу непривычно жгло, совсем чуть-чуть, но Январь этого уже не замечал. Разгоряченный воздух был везде: и снаружи, и внутри. Тонкая ледяная стенка едва-едва удерживала скопившиеся чувства, чтобы лёд не прорвался, чтобы тепло не смешалось с теплом, послав зиму куда подальше. Январь никогда бы не признался об этом вслух, но он был счастлив. Счастлив вот так просто без всяких ревнивых взглядов Марта танцевать с Апрель, счастлив наблюдать, как медленно распускаются цветы, как поют и летают над головой птицы. Сегодня уже не последний день зимы, а первый день весны. Январь только сейчас это понял, когда повернул голову и нечаянно бросил взгляд Апрель за плечо, на часы. Двенадцать уже пробило, только хитрюга Апрель об этом умолчала. А Январю было наплевать, что там его ждёт. Главное — он танцевал с ней сейчас, они признались друг другу в симпатии, а остальное — не важно. Январь улыбался, ловя искрящийся бенгальским огнём взгляд Апрель. Он обязательно вернётся, а про остальное можно и не думать. Вернется, чтобы встречаться с Апрель. Он верил, что она его дождётся, и тогда они, наверное, забудут и о Марте, и о всех остальных.Я вернусь, остальное не важно, Ты дождёшься меня и однажды Мы, наверно, сумеем о многом забыть.
Вокруг так светло, так светло. Язычество света, не иначе. Январю хотелось потеряться здесь до рассвета, танцевать и танцевать вместе с Апрель под ярко-зеленой жизнеутверждающей звездой. А ещё лучше: не до рассвета, а до самой осени, пока не пришло его время. Он уже давно в дороге. Дороге следом за весной.И проснётся язычество света, Затеряюсь негаданно где-то Я до осени там под зелёной звездой, Я уже в дороге следом за весной.
А на улицах города тем временем начал таять снег.