Я прокричал твое имя по радио

В конце концов, Дазай едет с ним, чтобы успеть на самолет. Чуя даже берет свою машину вместо одного из фургонов PMR. Ему повезло, что они летят в Нью-Йорк на самолете компании, иначе он бы ужасно опоздал. Не то чтобы его это действительно волновало, но Чуя на самом деле не хочет тратить весь перелет на выслушивание нотаций. Он качает головой, пока Дазай возится с радио в поисках песни, которую он не ненавидит. — Прекрати, — командует ему Чуя, отталкивая его руку. Радио останавливается на «Джейн Эйр» Шарлотты Бронте. — Зануда, — обвиняет Дазай. Чуя одной рукой продолжает отталкивать его, а другой — управляет. — Итак, когда ты понял, что влюблен в меня? — спрашивает Дазай тоном, полным самодовольства и озорства. — Смотрите, Скумбрия напрашивается на комплименты, — Чуя бросает на него невозмутимый взгляд. — Теперь ты мой парень, — говорит Дазай, закидывая ноги на приборную панель. Чуя хмурится, глядя на грязь, которую он оставляет. — Разве ты не должен свободно делать мне комплименты? — Ты получишь то, что заслуживаешь, — обещает Чуя, пытаясь скрыть ухмылку. — Даллас. — Даллас? — повторяет Дазай, явно заинтересованный и ищущий дополнительную информацию. — Да, — легко соглашается Чуя. — Ты заставил нас спеть «Жизнь лучше с небольшой вечеринкой», — он немного фыркает. — Я смотрел на тебя, и ты танцевал просто ужасно. Но я редко видел тебя таким беззаботным, — Чуя пожимает плечами. — И я просто подумал, что могу заниматься этим дерьмом всю оставшуюся жизнь. — Это невероятно несправедливо с твоей стороны говорить мне что-то подобное, когда мы едем в движущейся машине, — говорит Дазай, ясно надув губы. Однако выражение его лица яркое, когда Чуя смотрит на него. — Ты спросил, — замечает он. — А ты? — Феникс, — небрежно произносит Дазай. Чуя хмурится, пытаясь вспомнить что-нибудь особенное о городе или о шоу там, но ничего не приходит в голову. — Что произошло в Фениксе? — Ты принес мне воды, — говорит Дазай, как будто это объяснение. — Я принес тебе воды? — повторяет Чуя, уверенный, что он как-то ослышался. Дазай коротко выдыхает через нос. — Я уже знал, но именно в тот момент я признал это. — Я не уверен, то ли я не знал, что ты что-то почувствовал, то ли я не дал себе узнать, — говорит Чуя, закусывая губу. — Я не хотел, чтобы ты знал, — прямо отвечает Дазай. — Я не хотел, чтобы Мори взял нас и манипулировал нашими отношениями ради своей выгоды. — О, он бы обязательно это сделал, — соглашается Чуя, слегка посмеиваясь, когда представляет это. — Хотя я бы не возражал. — Это также дало мне повод не портить все, — добавляет Дазай более мрачным голосом. — Боже, иногда мы чертовски похожи, — Чуя качает головой. — Я чувствовал то же самое, — он немного резко сглатывает. — Это, и, ну, быть влюбленным казалось очень человечным поступком. — Я еще даже не рассказал тебе, что я почувствовал, когда услышал «Арахабаки», — говорит Дазай немного напряженным голосом. — Я не знаю, найдутся ли у меня для этого слова. Но это лучшая песня, которую ты когда-либо написал, и я… — Дазай прерывает себя, чтобы прочистить горло. — Я всегда знал, что ты человек. Я рад, что ты тоже теперь знаешь. Чуя тянется, чтобы схватить Дазая за руку и сплести их пальцы вместе. — Я тоже рад, — просто говорит он. Возможно, это все еще полуправда, но она более правдива, чем когда-либо прежде. — Я знал, что ты что-то чувствуешь ко мне, — продолжает Дазай, поглаживая большим пальцем тыльную сторону ладони Чуи. Его голос вернулся в нормальное состояние. — Неужели? — сухо переспрашивает Чуя. — Я долго пытался это отрицать, — признается Дазай. — Но потом, когда ты страстно исполнил мне серенаду на мой семнадцатый день рождения, стало слишком трудно продолжать притворяться. Чуя фыркает: — Я никогда не умел лгать во время песни. — Я чуть не поцеловал тебя прямо там, на сцене, на глазах у всех, — без стыда признается Дазай. Чуя смеется еще сильнее. — Вот это было бы что-то, — произносит он почти задумчиво. На мгновение они замолкают, и Дазай выглядит потерявшимся в своих мыслях, когда Чуя смотрит на него. — Эй, — серьезно говорит Чуя, — я не против, что это заняло так много времени. Все эти дерьмовые детали того стоили, — он поднимает руку Дазая и прижимается губами к ее тыльной стороне. — Зануда, — снова обвиняет Дазай, но выражение его лица откровенно нежное. Сердце Чуи замирает, и ему приходится напомнить себе, что нужно сосредоточиться на дороге. Такое ощущение, что они слишком быстро достигают места назначения. Чуя не знает, что сказать, но Дазай удивляет его, выходя из машины, когда он паркуется. Чуя следует за ним, хватая с заднего сиденья чемодан. Они почти не говорили о том, что произойдет теперь, когда Чуя уезжает в турне. Они были слишком заняты прочим дерьмом. Теперь Чуя боится новой разлуки. Это похоже на то время, когда он уехал в турне с «Черными Ящерицами». Но Чуя напоминает себе, как много всего изменилось с тех пор. Это не облегчает перспективу прощания. Дазай прислоняется к пассажирской двери, когда Чуя подходит. Выражение его лица трудно интерпретировать. Рядом находится группа сотрудников PMR, загружающих самолет, но Чуя на данный момент их игнорирует. — Я не думаю, что ты смог бы полететь с нами? — спрашивает Чуя, пытаясь скрыть меланхолию в своем тоне, что удается ему ужасно. — Нет, к сожалению, я не могу, — Дазай хмурится. — У меня встреча с Мори. Чуя пристально смотрит на Дазая: — Тебе необязательно делать это в одиночку. Я мог бы пойти с тобой. — Это то, что я должен сделать сам, — просто говорит Дазай, качая головой. Чуя принимает это, хотя ему это не очень нравится. — Отлично. Позвони мне, когда закончишь. Дазай драматично вздыхает. — У меня нет времени звонить Чуе. После того, как я увижусь с Мори, мне придется пойти в ADA и сказать им, что я буду сопровождать своего парня в турне. Вероятно, челюсти Чуи не пойдет на пользу так часто и так широко улыбаться. — Да ладно? — Я тебя умоляю, — высокомерно бросает Дазай, ухмыляясь ему. — Ты ненавидишь гастролировать без меня. Чуя притягивает его к себе и крепко целует, не заботясь о том, кто увидит. — Мудак, — заключает он, отстраняясь, и в последний раз чмокает Дазая, прежде чем схватить свой багаж и пойти к самолету. — Эй, пока, — весело кричит Дазай, восторженно махая рукой. Его голос звучит так громко, что все вокруг могут его услышать. — Я тебя люблю! — Заткнись нахуй! — кричит в ответ Чуя. — Я тоже тебя люблю. Дазай обеспокоен тем, насколько естественно ощущается заходить в офис PMR. Ему хотелось бы сказать что-нибудь драматичное, например, что залы кажутся ему слишком широкими, и он был потрясен тем, насколько сильно все изменилось. Вместо этого он просто проводит своей все еще активированной картой-ключом, чтобы без особой помпы пройти через главный вход. Подъем на лифте на верхний этаж даже очень приятен. Отвращение, которого Дазай ждал, настигло его, когда он подошел к дверям кабинета Мори. Дазай секунду раздумывает о том, чтобы постучать, прежде чем войти. Он широко распахивает дверь, но, к сожалению, она слишком тяжелая, чтобы врезаться в противоположную стену. Когда он входит, Мори поднимает взгляд, и на его лице нет никаких признаков удивления при появлении Дазая. Он тонко улыбается, и этот жест неприятно знаком. — Осаму, — весело здоровается он. — Огай, — также весело отвечает Дазай, проходя вперед и садясь в одно из роскошных (и, по общему признанию, удобных) кресел перед столом Мори. Мори не выглядит раздраженным использованием его имени, напротив, он выглядит еще более удивленным. Он складывает руки перед собой и опирается локтями на стол. — Что я могу сделать для тебя? — вежливо спрашивает он, как будто они друзья, которые часто делают друг другу одолжения. — Я здесь, чтобы предложить тебе сделку, — говорит Дазай легким и воздушным голосом. Вид Мори никогда не бывает желанным, но Дазай не может отрицать, что чувствует легкий трепет, охватывающий его сейчас. Мори — слизь, но, несомненно, достойный противник. — Неужели? — переспрашивает Мори, с любопытством наклоняя голову. — Какую сделку? — Мы с Чуей собираемся снова выпускать музыку как дуэт, — просто объявляет Дазай. — Я предлагаю создать совместное предприятие между PMR и ADA, разделив прибыль шестьдесят на сорок. — Разве Фукудзава не должен быть тем, кто заключит такую сделку? — невинно задается вопросом Мори. Но его интерес очевиден по вспышке эмоций в его глазах. — Конечно, — легко соглашается Дазай, широко улыбаясь. — Ты будешь тем, кто предложит ему это официально. Я просто действую как своего рода посредник. — Если бы я только мог принять твое предложение, — говорит Мори, хмурясь так, будто он действительно расстроен. — К сожалению, все еще остались неразберихи с документами, которые ты оставил после своего внезапного ухода. Дазай не уверен, хочет ли он рассмеяться или закатить глаза. — Итак, давай уладим это сейчас. Я уверен, что мы сможем прийти к какому-то соглашению. — В таком случае, — говорит Мори, доставая из ящика стола большую стопку бумаг и церемонно кладя их на стол, — давай начнем. Дазай не уверен, оформлял ли Мори документы этим утром или просто всегда держал их в своем столе на случай, если Дазай появится. Любой вариант одновременно забавен и ужасен. Спустя почти пять лет после ухода из PMR, Дазаю и Мори требуется меньше десяти минут, чтобы во всем разобраться. Главным образом потому, что Дазай с самого начала отказывается от своего права на любую часть денег, которые ему причитаются. Мысль о том, чтобы взять деньги у Port Mafia Records после того, что они сделали с Одасаку, отвратительна. Большая часть контракта включает в себя согласие Дазая сохранить определенную информацию при себе и задним числом согласие на использование PMR его голоса в «Поврежденных файлах». Дазай с удивлением чувствует, как тяжесть спадает с его плеч, когда он подписывает свое имя на последней странице. Он не собирается заканчивать с PMR, как он предполагал, но этот новый старт гораздо более привлекателен. Это будет хорошо и для ADA. Как сказал бы Мори, это оптимальное решение. — Ну, теперь, когда об этом позаботились, — небрежно произносит Мори, как будто он не пытался заставить Дазая сделать это с той секунды, как он ушел, — я могу предложить тебе передать это Юкичи. Затем Мори достает вторую стопку уже подготовленных документов. На этот раз Дазай не сдерживает смех. Нет никого в мире, кого он ненавидел бы больше Мори, но он не мог отрицать, что когда дело касается бизнеса, нет никого, кого он уважал бы больше. Мори забрал у него так много в личном плане, но он также дал Дазаю почти все инструменты, которые Дазай использует, чтобы получить то, что он хочет. Их история представляет собой сложную путаницу паразитизма и мутуализма. Хотя Дазай все еще хочет связать шнурки на туфлях Мори и столкнуть его с лестницы. Он не думает, что это желание когда-нибудь исчезнет. — Однако есть одно условие, — сообщает Дазай, как только перестает смеяться. Мори выглядит скорее ожидающим, чем удивленным. — Ой? — говорит он легкомысленно. — И что это? — Ты не можешь влезать в наши отношения, — начинает Дазай, сменяя веселый вид на суровый тон. Он пристально смотрит на Мори, давая ему понять, насколько он серьезен. — Очень хорошо, — соглашается Мори, слегка кивая. — Хотя есть вопрос, что делать, если вы с Чуей расстанетесь. Мори широко улыбается, произнося эти слова. Дазай смотрит на него самым невозмутимым взглядом, который только может изобразить. — Это не то, о чем тебе стоит беспокоиться, — категорически заявляет он. Затем Дазай снова полноценно улыбается. — А если бы это произошло, я уверен, ты бы что-нибудь придумал. — Возможно, — небрежно соглашается Мори, подписывая предложение и передавая его Дазаю, широко улыбнувшись. — Я с нетерпением жду возможности снова поработать вместе. — То же самое, — легко лжет Дазай. Однако он пока не приближается к двери. — У меня есть еще одно условие. Дазаю немного сложно открыть дверь ADA одной рукой, пока он удерживает коробку в другой. Однако, в конце концов, он это делает, распахивая дверь так, что она с грохотом ударяется о противоположную стену. Это гораздо приятнее, чем вход в кабинет Мори. — У меня есть пончики, — весело объявляет Дазай, проходя внутрь. Вся комната поворачивается и смотрит на него с разными выражениями на лицах. Ранпо — единственный, кто выглядит довольным. — Знаешь, сколько раз я звонил тебе за последние двадцать четыре часа? — спрашивает Куникида, выступая вперед и пристально глядя на Дазая. — Тебе следует быть осторожнее, Куникида, — советует Дазай, огибая его, чтобы подойти к столу для совещаний и поставить коробку с пончиками. Ранпо тут же вскакивает, чтобы осмотреть добычу. — Чрезмерное использование мобильного телефона может быть вредным для тебя, радиация и все такое. — Мне нравится твоя новая песня, — говорит Йосано, ее глаза весело мерцают. — Отличная работа. — Спасибо, Йосано, — благодарит Дазай, сверкая улыбкой. Он вполне уверен, что она поздравляет его не с песней. — Президент у себя? У меня есть кое-что для него. — Я могу отнести это ему, — понимающе предлагает Йосано, ее голос слегка звенит от смеха. — Ты святая, — весело произносит Дазай, практически впихивая документы ей в руки, обтянутые тканью перчаток. Он не из тех, кто смотрит дареному коню в зубы, особенно когда спешит. — Что ты должен передать президенту? — интересуется Куникида, в голосе и позе которого сквозит недовольство. — Дазай, что, черт возьми, происходит? — Дазай и Накахара наконец решили перестать играть в самую длинную в мире игру в гей-курицу, — говорит Ранпо, вытирая с лица крошки от своего первого пончика. — Давно пора. Это становилось утомительным. — Ты знал об этом? — переспрашивает Куникида, и в его голосе звучит смесь растерянности и ярости. Ранпо фыркает, запихивая в рот второй пончик. — Умоляю, они практически выкрикивали имена друг друга по радио, — он ухмыляется Дазаю, пока жует. — Спасибо за пончики. Удачи в турне. — Не за что, — смеется Дазай. Неудивительно, что Ранпо всегда как минимум на шаг впереди. — Итак, эм, ты все это время был с Накахарой? — Танидзаки появляется рядом с ним и выглядит явно нервничающим. — Не волнуйся, Джуничиро, — говорит Дазай, утешающе похлопывая его по плечу. — Я не расскажу ему все те ужасные вещи, которые ты о нем сказал, — хотя было бы очень забавно увидеть реакцию Чуи. Танидзаки все еще выглядит немного обеспокоенным, поэтому Дазай сует ему в руку пончик, чтобы отвлечь его. Затем он направляется к столу Ацуши. Ацуши наблюдает за суматохой со спокойной улыбкой на лице, поднимая брови, когда Дазай приближается. — Думаешь, ты сможешь закончить «Бродячих псов» в одиночку? — спрашивает Дазай, садясь на стол. — Не волнуйся обо мне, Дазай, — уверенно говорит Ацуши. — Я справлюсь. К тому же я не один, — он жестом обводит комнату. — Я верю в тебя, — честно признает Дазай, искренне улыбаясь Ацуши. Ацуши улыбается в ответ. — Мне понравилось твое выступление, — иронично говорит он. — Оно было полно искренности. — Так и есть, — соглашается Дазай, немного смеясь. Он удивлен, насколько его тронуло одобрение Ацуши — они как будто поменялись ролями. — Спасибо за твою помощь, — и он имеет в виду не только отправку песни Чуе. — Спасибо, что позволил мне помочь, — говорит Ацуши теплым голосом и с таким же выражением лица. — Тебе не грозит опасность превратиться в тигра. Возможно, это самая нелепая похвала, которую когда-либо получал Дазай. Однако он загорается от этого, намеренно раздражающе поглаживая Ацуши по голове. Он поражен тем фактом, что будет по-настоящему скучать по нему во время турне. — Присмотри за Кёкой и Кенджи, пока меня не будет, — приказывает Дазай, поднимаясь на ноги, прежде чем все стало неловким. — И будь вежлив с этой девушкой Люси. Чуя не бросается пустыми угрозами. Ацуши усмехается и качает головой: — Ты выглядишь счастливым, Дазай. Дазай делает паузу, лукаво улыбаясь Ацуши. — Я имею право хранить молчание, — беззаботно говорит он, постукивая костяшками пальцев по столу Ацуши на прощание. Переведя взгляд на свое рабочее место, Дазай размышляет, нужно ли ему что-нибудь забрать. В конце концов, он решает, что нет, хотя он уверен, что PMR все равно сможет найти все, что ему может понадобиться. Дазай в последний раз осматривает офис, встревоженный тем, что он также будет скучать и по нему. Дазай отбрасывает это откровение и идет к двери, не удивляясь, когда его останавливает Куникида, которого Дазай всегда намеревался оставить напоследок. — Помнишь, ты спросил меня, был ли я когда-нибудь влюблен? — интересуется Дазай. — Я тебя не об этом спрашивал, — возражает Куникида, скрещивая руки на груди. Дазай игнорирует это. — Луна выглядит красиво, когда я с ним. — Что за ерунду ты говоришь? — переспрашивает Куникида, скорее расстроенный, чем раздраженный. — Куникида, тебе действительно нужно больше читать, — вздыхает Дазай. В результате ему приходится выражаться гораздо проще, что не идеально, но нормально, если это только Куникида. — Ты спросил меня, думал ли я вообще о своем следующем сольном альбоме, и я солгал. Я не хочу записывать еще один сольный альбом, пение в одиночку меня больше не привлекает. — Я не хочу показаться неодобрительным, — говорит Куникида, слегка смягчая выражение лица. — Это просто стало неожиданностью. Ты мог бы упомянуть что-нибудь об этом. — Для меня это тоже стало неожиданностью, — Дазай пожимает плечами. — Я не знал, что это взаимно. — А, — понимающе кивает Куникида. — Очень хорошо. Тогда наслаждайся турне, — он протягивает Дазаю руку для рукопожатия. Дазай хватается за нее и крепко встряхивает, на этот раз не пытаясь перевести все в шутку. — Напиши мне по поводу своего альбома, если застрянешь. — И ты действительно ответишь? — сардонически переспрашивает Куникида. — Эх, — легкомысленно бросает Дазай, направляясь к двери и ухмыляясь Куникиде через плечо. — Может быть. На самом деле Чуя спит почти весь полет до Нью-Йорка. Он даже не осознавал, насколько был измотан после всей суматохи последних нескольких дней (даже если это была хорошая суматоха). Он не просыпается, пока его турне-менеджер Сёхей Оока не сообщает ему, что они приземляются. Чуя незаметно пытается вытереть слюни с лица. Ему нравится Оока, этот человек исключителен в своей работе и с ним приятно общаться. Хотя немного странно, что Хироцу впервые не стал его турне-менеджером. Чуя в шутку спросил его, было ли он в этом заинтересован, когда турне еще планировалось, а Хироцу посмотрел ему в глаза и сказал, что в мире недостаточно денег, чтобы он согласился на эту работу. Оока, похоже, также не заинтересован в том, чтобы вмешиваться в личную жизнь Чуи. Он не задал ни единого вопроса о Дазае и не упомянул, что тот вчера вечером сорвал концерт. Это заставило Чую полюбить его еще больше. У него есть куча пропущенных звонков и сообщений от других людей, которым он определенно интересен. Пока он спал, это число сильно возросло. Чуя фыркает, когда читает сообщение от Элизы, которое, по сути, представляет собой просто набор веселых смайликов и восклицательных знаков. Коё просто написала ему: «Приятно видеть, что вы снова ладите». Чуя ответил ей: «Хватит злорадствовать». Мори отправил ему электронное письмо, в котором рассказал о сделке, которую он заключил с ADA по выпуску новой музыки «Двойного Черного», от которой так и тянуло приложенной рукой Дазая. Но Мори держал все строго в рамках дела, не упоминая ни тему их отношений, ни разговоров (что тоже звучит, как Дазай). Чуя улыбается, читая это, и отправляет боссу электронное письмо в ответ о том, что ему следует попытаться добиться большего процента для PMR, поскольку они будут вносить больший вклад в маркетинг и использовать свое оборудование. Не случится такого, чтобы Чуя записывался в той хижине, которую люди из ADA называют звукозаписывающей компанией. То, что он и Дазай сейчас вместе, не означает, что он сорвет деловую сделку. Чуя по-прежнему является руководителем PMR. Однако сообщение Люси заставляет его смеяться сильнее всего. Вы двое такие чересчур драматичные. Вы когда-нибудь слышали о текстовых сообщениях? Или, например, о разговорах лично? Музыка выражает то, что невозможно выразить словами, и то, о чем нельзя умолчать, — отправляет Чуя. Люси пишет ответ почти сразу. Не цитируй мне Виктора Гюго, как будто ты умный. Значит, мне следует сказать Ацуши, что ты не любишь песни о любви. Отправляет Чуя в отместку. Люси просто пишет: ты ведешь себя неприятно.