Favorite exhibit

Собирание чего-то - это неплохо. Заниматься тем, что ты любишь - это хорошо. Уважать чужие интересы - в правилах каждого человека. Тогда почему же люди боятся моих интересов? Нет, почему ты боишься меня? Билл. У каждого было когда-то своё собственное хобби. По типу собирания марок, когда разноцветные наклейки отправлялись в специально купленный альбом, а потом хранились на чистой полочке, чтоб коллекция охранялась в защите. Были и другие увлечения у людей, покупались старые пластинки, которые разными баритонами игрались на магнитофоне. Есть много чего интересно, чем мог бы заняться каждый, затягиваясь в эту пучину развлекательного и искушающего. Эта была моя самая лучшая отговорка, которая поселилась у меня надолго, вплоть до моего четырнадцатилетия. Когда я совершил что-то правда нечто ужасающие - я стал задумываться, а другие, нормальные люди, поступили бы так же, как и я сейчас? В то время, нормальное означало что-то, что не было связанно именно со мной. Многие мальчишки любили дёргать девочек за косички, где были красиво вплетены ленточки нежных цветов, или же они играли на пруду, бросая плоские камешки по глади воды. Всё что делали они - не делал я. Мне всегда нравилось зашивать птиц. Но когда моя мама впервые увидела то, как я "лечил" порванного голубя, что был поранен из-за уличного кота - она испугалась. Была вся красная, из-за пролитых слёз, блондинистые и ухоженные волосы были взъерошены, а чёрные глаза бегали по моему детскому лицу, что не выдавало никаких эмоций, кроме улыбки. «Билл, малыш, что же ты делаешь?», — кричала, будто раненная лань, мама. Тогда я лишь мог нежно улыбнуться и непонимающе спросить, почему же мамочка такая красная, но она мне ответила. Мне осталось только потом удивлённо взирать, как она падает в обморок. Но на этом всё не прекратилось, а наоборот же, все только начиналось. Дома началась истерика, которая прекратилась только под ночь, когда бабушка принесла снотворное, а дедушка пытался пошутить, что во мне есть хирургические качества. Но даже через добродушное лицо своего милого дедушки я увидел страх. Животный, как и у моей матери недавно. Тогда всё забылось до моего одиннадцатилетия, из-за большого шока моя мама забыла, что случилось три года назад. Бабушка перестала спрашивать, почему я не хожу с мальчишками на речку, а дедушка перестал неудачно шутить про мои "хирургические качества". Всё было хорошо, пока я не отпраздновал свой одиннадцатый день рождения, тогда ко мне пришёл единственный друг, Вова, мой одноклассник. Тогда он разозлил моего кролика Хару, злой питомец вцепился своими зубами в крохотную ручку. Я не растерялся, а лишь ободряюще улыбнулся и сказал: «Не бойся, я всё зашью!», — нет, что вы, эта фраза скорее не так страшна, как мои глаза, так выразился дедушка, снова в своих шутках (удивительно, ведь его комедийное чувство вернулось так же быстро, как и глаза испугавшегося животного). Они жаждали крови, а милая улыбка лишь наводила страх в заплаканных глазах Вовы. Тогда, вскрикнув, мой бывший друг убежал в страхе, а после долго не появлялся в школе... В моём придуманном мирке стали появляться странные мысли, что почему я никак все? Может, я особенный, как любила мне всегда мама говорить? Или я из тех сказок, что так любили читать мои одноклассницы, про странных людей с необычными способностями, как из тех передач, что так любила бабушка смотреть, про людей, что имели "сверхъестественные силы". Появлялись и отговорки, или что-то вроде них. Я узнавал от одноклассников, что они что-то коллекционируют, девочки ленточки, а мальчики свои победы на речках. Это так круто, думал маленький я, что с светящимися глазами начал радостно думать, что я тоже могу коллекционировать то, что мне так нравится, и с этим же не будет никаких проблем? Люди наконец-то не будут боятся меня и примут, таким, какой я есть. Не нужно будет придумывать отговорки, чтоб не пойти погулять, ведь ты всё время боишься, что от тебя убегут в страхе... Тогда маленький Билл уверенно решил то, что кардинально поменяло его жизнь навсегда. Щёлк. — Я буду собирать мёртвые тела! — это звучало так наивно и по-детски, но в тоже время кровожадно. Но тогда я не думал об этом. Моя жизнь только начала производится после этих слов... Только когда мне исполнилось четырнадцать всё и правда изменилось. Мама снова ссорилась с отцом, а бабушка с дедушкой уехали на дачу. За все эти годы я оставался всё таким, тем же мальчишкой, что горячо любил свою коллекцию. Друзей всё так же и не было, все ещё больше стали меня бояться, а семья начала подозрительно на меня посматривать, даже неудачные шутки дедушки никак не разглаживали обстановку. Мама начала часто плакать, а во сне ей снились кошмары, но она о них только рассказала через месяц. Когда она их озвучивала, бабушка схватилась за сердце. Мама пересказала всё то, что случилось шесть лет назад, даже маленькие подробности, корка до корки. Но вся обстановка меня устраивала, оставалась всё та же нежная полу-улыбка, а глаза излучали добро, я до смерти обожал свою коллекцию. Меня не волновало количество моих друзей, или слёзы моей матери, я просто делал то, что мне нравится. Я не видел будущее, но если бы мог, то давно бы сам себя убил... Но меня что-то не устраивало в своей горячо любимой коллекции. — Может, тебе взять что-то "новенькое"? — задумчиво протянула Катя, соседская девочка. Оторвавшись от книги, я вопросительно посмотрел на девочку: — Что именно ты подразумеваешь под "новеньким"? Комкая пальцами лёгкий сарафан, Катя протянула, — Вот я собираю резиночки, они все такие яркие-яркие, есть жёлтые даже! — гордо улыбнулась девочка. Глупая, что здесь такого? Не мог понять я, чему тут гордиться, что такого горделивого в жёлтой ткани? — Но я не только собираю их, но и другие вещи, что-то нечто большее. Щёлк. Тогда, возможно, я неправильно понял свою соседскую подругу, но идея вновь загорелась так, как тогда, когда придумал собирать свою коллекцию. И это я осуществил, когда сбежал на своё же день рождения в лес, пока мама снова ревела в подушку, из-за новый ссоры с отцом. Пока я не знал, что такое может быть "новеньким" в моем бункере, где хранятся все зашитые птицы, но почему-то я сразу убежал в лес. Весь запыхавшийся, грязный и усталый я добрался до речки, в голове был рой мыслей, что не хотели логически мыслить. Холодная вода немного успокаивала. Прикрыв глаза, я всё ещё не мог забыть про своих любимых птиц, что были проверены вчера утром. «Нужно будет потом сходить», — сама мысль об этом дала улыбку на лице. И вдруг, рядом раздался истошный крик, словно раненное животное выло: — Не-е-т! — закричал мальчишеский голос, одновременно хрипя. — Прошу, не надо! Быстро встав, я сразу развернулся к месту, откуда исходил голос. Осторожно ступая по сухим листья, не замечая, как бьют ветки по лицу, отодвинул руками большие кусты, сразу находя источник криков. Два взрослых старшеклассника, у которых была неприятная улыбка. Все их зубы были чёрными и коричневыми, волосы сальными, а одежда рваная и грязная. Рядом с костром на земле валялся маленький мальчик, младше меня, его русые волосы перемешались с грязью, а одежда местами была порванная, голубые глаза были красные от слёз, лицо мокрое и красное от крови. Парни противно засмеялись, когда жертва начала истошно кричать, железные прутья были разогреты большими градусами от огня, начав обжигать железом кожу и ухо мальчика. Не выдержав боли, парнишка вновь закричал, впиваясь ногтями в землю. Без всего ужаса или страха, перестав наблюдать за избиением, я заметил блеск метала, что валялся около дерева, недалеко от меня, от огня он переливался кровавым оттенком. Было понятно, что кухонный прибор тоже использовался на мальчике. Спокойно подойдя к ножу, я взял в руку увесистый предмет. Щёлк. — Хей, ребятки, я тоже хочу поучаствовать в вашем бдсм шоу, — весело сказал я, занеся нож над головой первого парня, непринуждённо размахнувшись... голова отлетела. Признаться, мне было приятно видеть страх и удивление второго парня. — Что за... — последних слов он не смог произнести, ведь двое друзей уже вместе лежали на холодной земле, впитывая в себя кровь друг-друга. — Какая жалость, — досадливо сказал я, — участники покинули игру. — Я-я... спасибо тебе! Ты меня спас! А вот и сама жертва заговорила. Только сейчас я обратил на него внимание, да и на само побитое лицо мальчика, но он был до ужаса счастливым. Не обращая внимание на свои раны, он измученно и при этом искренне улыбнулся. Усмешка. — О нет, к сожалению, я не твой спаситель, извини. Побитой улыбки будто и не было. Остался знакомый для русоволосого страх. Смекалистый, сразу всё осознал. Блеснувший под жарким огнём нож будто звал. Судорожно вздохнув, я впитывал все эмоции на лице этого мальчишки. Вся палитра красок были такими прекрасными, что я немного улыбнулся. Весь ужас в глазах, слёзы, что начали с удвоенной силой бежать по грязному лицу, всхлипнув, он взвыл как раненный волк. Нет. Как загнанная крыса, которой некуда бежать. Я почему-то вспомнил Катю, которая говорила про что-то "новенькое". Скорее это оно и есть, ведь такое наслаждение испытывается впервые! — Ещё раз прости, — без тени сожаления сказал я, — но сегодня не твой день, мальчишка. Земля добродушно приняла к себе и третье мёртвое тело, а поджаренная местами трава обхватила собой все мои творения. Ни капли жалости, лишь только эйфория от всего! Вся моя улыбка перестала быть милой, мои губы растянулись до предела, а глаза бегали по полю, где недавно я нашёл свою новую коллекционную партию. Не замечая большого веса двух парней, я тащил их до своего бункера, красиво зашил и посадил на старые деревянные стулья, не замечая ужасного запаха и всей грязи. Нет страха, только восхищение. Только лишь очень долгое любование своей коллекцией. В своё четырнадцатилетие я перестал придумывать отговорки, мягкие улыбки позабылись. Гордо заполняя свою любимую коллекцию, я стал всё ещё больше не понимать, что такого в жёлтых резиночках? Но на этот вопрос Катя уже не ответит. Мёртвое, закоченелое тело теперь лежит в любимом бункере, это не расстраивает, а даже больше веселит. Я никогда не стану героем, как хирурги, подумал тогда я, и как же я был прав в этот момент. Моя человеческая сущность утонула в крови других людей, оставляя монстра, не знающего пощады. *** Голова раскалывалась на все маленькие микро частицы, глаза размыто смотрели на стоящего рядом человек. Молодой парень протирающий стаканы, одновременно подливал бордовую жидкость в стакан. Мозг начал немного осознавать, где она находится. С тяжёлым кряхтением Мэйбл пришлось вложить все силы, что бы приподнять голову, пальцами массируя виски. Радужный свитер был весь перепачкан вином, а маленькие шортики измазаны в каком-то соусе. Память вернулась и девушка начала вспоминать, что пришла в бар, сделав себе цель: напиться как свинья. Новый парень - новый повод напиться. Ведь теперь это девиз двадцатилетней Мэйбл Пайнс. Лилейный взгляд бармена направился на неё, не смотря на тошноту и шум в ушах, Пайнс услышала, как парень с твёрдой миной отчеканил: — А я уже полицию хотел вызывать. Не смотря на всю головную боль Мэйбл постаралась улыбнуться, хоть и трудно было оставаться милой с таким грубияном: — Ну, шуму я не наделала, так-что повода нет! — болезненно простонав, хорошее настроение быстро потухло, когда боль вернулась. — Ты здесь три с лишним часа сидела. Разве это не повод? — от холодного тона было обидно. Разве так обращаются с дорогими посетителями? Но, проглотив этот тон, недовольного жизнью парня, она снова улыбнулась. Только уже не так широко, боль всё же ещё не проходила. — Уважаемый, мне и до жалобной книги не лень дойти. Думаю, твоему хозяину это не понравится, — взяв рядом стоящий рюкзак, и собрав всю свою маску холода по кусочкам, Мэйбл посмотрела на притихшего бармена. Ишь как замолчал, а был то разговорчив недавно! — Но я прощу такую оплошность, — как ни в чём не бывало продолжила девушка, мило улыбнувшись, прихлопнув в ладоши. — Аспиринчику случайно не найдётся? — Т-с... — прошипев, молодой человек без удовольствия подал стакан холодной воды и таблетку, что с радостью приняла Пайнс, всё с той же милой улыбкой. — Спасибо! И, совет, выдави из себя хоть подобие улыбки. Не каждому человеку понравятся злые бармены после расставания! — послав воздушный поцелуй, Мэйбл быстро вышла в коридор, не замечая едкого высказывания бармена в её адрес. Мэйбл побыстрее накинув на себя шарф, вышла на воздух, из этого пропахшего перегаром, бара. Голова всё ещё не переставала болеть, а воспоминания о разрыве начали возвращаться. Парень девушки, Русалдо, очень красивый бывший молодой человек, и Мэйбл, когда его встретила, сразу на это обратила внимание. Искать парней по моей части, всегда гордо говорила девушка, так что сразу без всякого здравого мышления "влюбилась в красавчика". Но потом Мэйбл начала замечать странности в своём новом парнем. Он был чем-то похож на девчонку, со своими длинными волосами, но ей это даже нравилось в нём. Он был очень галантен, что нечасто встретишь в нашем времени, делал конфетный период, был самый романтичный... Но всё же было маленькое "но"... он упёртый, как баран. Девушка хотела его поцеловать - его уже и дух простыл, познакомиться с родителя? Так давай через несколько столетий! Не выдержав, Пайнс выплюнула всё в лицо и ушла. Дура. — Да хрена-с два я и буду скучать по нему! — оптимизм всё же никуда не уходил. Купив пачку мармеладок Мэйбл села на скамейку, медленными движениями проглатывая сладость. Воссияв, девушка всё же взяла себя в руки, парней будет море, как говорила Вэнди, жена брата Пайнс. Вот только надо ли ей сейчас это? От всех этих отношений такая усталость, что даже сам Диппер удивился бы. Удивительно, но больше всего мечтала об отношениях девушка, чем сам парень. Он больше любил учиться, а она ходить по клубам. Искать приключения. Но вышло всё так, что свою любовь нашёл именно он, а Мэйбл... всё так же и осталась одна. — Да будет у тебя ещё эти парни. Не парься! — весело усмехнулась рыжеволосая женщина, тепло смотря на неё, одновременно поглаживая округлившийся живот. — Будут, но где найти такого... навсегда? — с грустью вздохнула Мэйбл, с полу-улыбкой пережёвывая жёлтого мишку. — Чёрт, почему именно из многих миллионов я не могу найти того, кто полюбит меня... такую?! — И именно эти слова отдалились особой болью. Сколько их было 5... 15? Может 20? Ни один из них не полюбил её такой. Критика, одна сплошная! Свитера слишком яркие, поведение 15-летний девчонки, а не взрослой девушки... — Может пора признать поражение, что... всё? — Что, всё? — весело проговорил голос сзади, обернувшись, Мэйбл широко улыбнулась, быстро вскакивая. Раскрыв руки, приглашая к себе, парень так же добро улыбнулся. Девушка сразу доверчиво прижалась к нему. — Как поживает моя звёздочка? — довольно промурлыкал в волосы знакомый. — Билл, — засмущавшись, Мэйбл отпрянула от мужской груди, при чём, явно без удовольствия, — это было так давно, а ты продолжаешь меня называть... так! — заметив хитрую ухмылку на лице молодого человека, Пайнс, надувшись, пробубнила. — Но, чёрт, я так тебя рада видеть! А дела? Всё супер! И только когда Пайнс отпрянула совсем от парня, она увидела, как вытянулся её давний друг. Рост стал выше, а тело теперь подтянутое и окрепшее, волосы, что были цвета золота стали ярче, а тёмные глаза блестели зрелостью возраста. Только вот одежда была совсем необычна (по меркам девушки). Он будто вылез из старого кино, при этом не забыв прихватить весь инвентарь из него: жёлтое пальто с чёрной бабочкой, длинный цилиндр и монокль. Но признаться, ему очень шло... Заметив оценивающие взгляды подруги, Билл довольно ухмыльнулся, — А почему тогда моя любимая подруга выла, словно волк? — усевшись на ближайшую скамейку, Пайнс последовала примеру друга. Со смущением поглядывая на хитрый прищур глаз парня. — Ничего не выла! — надулась девушка, от чего Шифр рассмеялся, совсем без злобы. Искренне. — И вообще, не про меня сейчас! Ты какими судьбами снова в городе? — задумавшись, Пайнс приложила палец к губе, не замечая внимательно взгляда друга. — Ты же вроде хотел на медицину поступить в Англии? Не сразу ответив, Билл непринуждённо улыбнулся, поправляя свой монокль, — Я передумал и поступил на журналиста, только не в Англии, а в родном городе. — Ты мне никогда про свой город не рассказывал. Это где вообще? — С энтузиазмом спросила девушка, но потом немного застыла, замечая, как Билл немного нахмурился. Она его задела как-то этим вопросом? — Прости, я... — Ничего, — посмотрев в тёмно-карие глаза, Шифр нежно взял в свои руки ладошки засмущавшейся Пайнс. Улыбнувшись, парень немного погладил большим пальцем её кожу. — Может посидим где-нибудь? Отметим наше воссоединение? — Идёт. Только чур не в тот бар! Бармену я там явно не понравилась, — глупо рассмеявшись, Мэйбл снова решилась посмотреть в тёмные глаза друга. Чёрт, а он красавчик! — Как скажешь, — с ухмылкой кивнул Билл. А дальше всё произошло, будто девушка побывала в мелодраме, с чуть щепоткой комедии. — Нет! Ну ты прикинь, — пьяно булькала Мэйбл, под хмельный взгляд Билла, который кивал, — я ему всё, а он меня кинул! Русалка инородная с волосами Рапунцель! Представляешь?! — Представляю, — с умным видом кивнул Шифр, но пока девушка не видела, он как и на той скамейке ласково гладил её ладонь большим пальцем. — Ты достойна лучшего, звёздочка! — Верно! — ухмыльнулась Мэйбл, внутри себя ликуя. Вот он друг, который её понимает без слов. — Ты достойна более вежливого, но одновременно горячего парня! — Как с языка сказал, дружище, — так же быстро закивала головой Пайнс, отпивая от кружки с алкоголем. Не замечая колкого "дружище", Билл продолжил с хрипотцой говорить, — Чтобы он тебя не бросал, был всегда рядом, оберегал, любил... — Только где мне такого найти? — с горечью прошептала девушка, с громким звуком опрокидывая голову на стол. На эти слова парень хитро ухмыльнулся, поглядывая на любимую: — А тебе и не нужно искать, вот он, твой возлюбленный! Стоп, что? Не замечая проходящих людей мимо них, совсем не вслушиваясь в шум от песни, Мэйбл подняла голову и посмотрела на ухмыляющегося Билла: — Что? — А в горле будто пустыня, алкоголь весь выветрился. — Где? — Мэйбл, ты не настолько пьяна, чтоб не понимать, — ласково прошептал Шифр, с уже не скрываемой любовью гладя руку. — Я тебя уже очень давно люблю, звёздочка. А приехал я сюда только ради тебя. Выдернув руку из нежного захвата, Пайнс, прижала её к себе, словно хотела этим защититься. Девушка напряжённо всматривалась на немного недовольный взгляд тёмных глаз, чуть закусывая нижнюю пухлую губу. Она говорила, что он привлекателен, но Мэйбл и предположить не могла, что внутри её друга такие чувства! Может он и симпатизирует ей, но это так быстро... и неожиданно? — Я вижу твоё смятение, милая, — грустно улыбнулся Шифр. — Неужели я тебе так противен? — Что? Нет конечно! — словно заряжаясь током, Мэйбл быстро вскочила, чем явно удивила собеседника, но совладав с эмоциями, она села на место. Комкая руками свитер, девушка сконфуженно пролепетала: — Извини! Просто... Я не ожидала такого. Мы только встретились, а ты мне тут в чувствах признался, да ещё и это чёртово расставание... Неправильно это немного. — То есть, ты отказываешься? — спросил Шифр, от чего в его глазах появилась большая печаль и горечь. — Прости, может зря я... Вздохнув полной грудью, Пайнс быстро начала думать, но под действием алкоголя всё размыто, словно каша. Думать совсем не получалось, от чего становилось сложнее, но мысли подобные "Может..." её немного, но отрезвили. — Давай попробуем, — смущённо выдала Мэйбл, опуская глаза от пропитанного любовью взгляда Билла. Широко улыбнувшись, он радостно пропел: — Ты не пожалеешь, звёздочка! Я сделаю тебя счастливой! И боже, как же Пайнс тогда пожалела, что она не сбежала от этого чудовища, что дала ему шанс... *** Билл. Прошло восемь лет, после того, как мама увезла меня в город. Добрая и милая, на первый взгляд, семейка Шифр распалась. Вернувшись с леса я увидел мать, которая обнималась с бутылками алкоголя, рядом валялся разбитый телефон. «Снова ссора», — холодно подумал я. Все ссоры стали обыденной вещью. Отца я совсем и не помнил, хоть мама и не развелась с ним, но я никогда не видел его. Тогда даже начали появляться сомнения, правда ли у меня был отец, как у других детей? Я всегда любил сравнивать себя с другими - это нормально. Хотеть того, что имеют другие. Это не было завистью, но сердце почему-то иногда "ныло", когда Вова убегал играть в мячик с отцом, или когда тот покупал ему сладости. Такие хорошие вещи можно бесконечно обговаривать. Даже когда я спросил у беззаботно дедушки - он стал холодно улыбаться, что уже говорить о других членах семьи? Вопросов стало меньше, как и самого интереса к моему скрытному папаше. Потом я начал охладевать к таким чувствам. Я нашёл своё призвание, меня всё устраивало, как и то, что все мои близкие отдалились от меня. Чем-то я напоминал своим отцом, ведь не отвезла бы меня мама тогда так далеко от себя? Ненависть стала частым моим другом, когда я встречал её, свою любимую мамочку. Когда я уехал в город, я узнал и правда плохую новость. Не стало моего шутливого деда, что всегда мог меня позабавить, и моей доброй бабушки. Пожалуй, это одни из самых дорогих мне людей. Только они меня могли побаловать, или поиграть со мной. Мы делали всё то, что делала нормальная семья. За все восемь лет я заполнял себя своей коллекцией. Приехав в город - я сильно обрадовался. В деревне было очень мало людей, и мои птицы редко разбавлялись присутствием холодных трупов. А здесь было много людей. Здесь я стал знаменитым человеком. В каждой газете писалось про ненормального психопата, что оставлял после своего преступления разных цветов нитки. Было даже забавно печатать о себе в этих бумажках. Отучившись на журналиста я стал блестящим репортёром. Каждый день приходил на свои же собственные преступления и блестяще отыгрывал роль "мирного жителя". Это даже чем-то напоминало игру "мафию", где надо хорошо сыграть свою роль. Только... — Я тебя уже очень давно люблю, звёздочка, — фальшивые признания любви. — А приехал я сюда только ради тебя, — и фальшивая улыбка. Почему наша встреча пропитана фальшью? — Ты не пожалеешь, звёздочка! Я сделаю тебя счастливой! Как и псевдо обещания? — Давай попробуем. Почему моя кровавая сцена стала нашей, а роль хладнокровного убийцы стала... другой? *** Мэйбл. Я нашла свои отношения, думала я, когда видела нежно улыбающегося возлюбленного. Моё сердце вспомнило, что такое "трепыхать", мои лёгкие сжимались, видя, как мой Билл смотрит на меня с любовью. Возможно он и не делал конфетного периода, как с Русалдо, но меня это не волновало, я жила тем, что предоставлял мой настоящий, верный возлюбленный. Шифр был по-своему галантен, мил, доброжелателен... Как он ещё не понравился Дипперу? Тот будто с цепи сорвался, когда увидел моего ухажёра! Никогда не видя таким брата, я тогда только могла не понимающе моргать и взирать, как мой возлюбленный спокойно выслушивает всю грязь, что поливал на него мой родной брат! — Мэйбл, я ему не доверяю! — Уведя меня подальше от подозрительного косящего Билла, брат крепко сжал мои плечи, при это горячо шепча. Я смотрела ему в родные карие глаза и внутри не верила, что он не может порадоваться в счастье своей же сестры! Да, я не сразу приняла чувства Билла, явно после ночи пьянства сожалела о быстром решении, но потом поняла, что была дурой. Мне было стыдно перед другом, я старалась делать, что всё нормально, что влюблённые взгляды мне приятны, но сама же не понимая, я потом сама же посмотрела так же. Влюблённо, нежно, горячо. Так, как смотрела когда-то на свою первую любовь. Тоска теплилась, а чувства к новой любви становились ярче. После третьего признания в любви ко мне, я сама поцеловала Билла в губы, совсем неумело, боясь, что всё было игрой и он убежит от меня, как и остальные... Но он только прижал меня к себе ближе, углубляя поцелуй. Разве после этого я могла корить себя в выборе? Я могла только быть счастлива! Судьба мне сама послала подарок. Но сейчас, когда я хотела познакомить своего любимого брата с не менее любимым человеком... Всё стало крахом, на что теперь я с неприязнью смотрела. — Но разве ты не видишь, как он смотрит на меня с любовью? — Мне было обидно, от чего в глазах начинало щипать, что не скрылось от Диппера. Пайнс тяжело вздохнул, прижав к себе, он нежно начал меня гладить по голове. Так он всегда делал, когда мне было плохо, от чего я немного расслабилась. — Мэйбл, Гидеон смотрел на тебя даже с большим обожанием, чем этот, но так же предал, — я слышала, как с натяжкой говорил Диппер. Ему неприятна эта тема, как и мне, но я знаю, что он не со зла. Брат всегда желал мне лучшего... — Не доверяй ему, если сравнить его с другими твоими ухажёрами, то у этого явно скелеты в шкафу те ещё! — Но... — Скомкав синюю рубашку в руках, я закусила губу. Диппер был в чём-то прав. Хоть я и дружила с Биллом до этого, но он всегда был скрытным, никогда о себе ничего не рассказывал, ему интересна была лишь моя жизнь... — Они - это они, а Билл... Он совсем другой, Дип, — хоть я и пыталась правильно подобрать слова, брат всё равно напряжённо сжал меня в объятьях. — Ему нравлюсь я. Вся. Никогда не было ни придирок, ни того, что я маленькая девочка в теле 20-летней... — Мэйбл, всё равно, послушай... — Диппер хотел начать снова свою тираду. Сурово посмотрев на меня, мужчина прервался. Билл подошёл со спины, улыбаясь своей милой полу-улыбкой, чуть с прищуром глаз. — Звёздочка, нам пора, мы и так уже затеснили хозяев, — Шифр говорил это спокойно, но даже на его слова Диппер всё равно разозлился. Я уже не была в объятьях брата, но даже так увидела, как он сжимал руки в кулаки, готовясь дать отпор "врагу". — Ничего не затеснили, — с оскалом проговорил Диппер, ставя меня за его спину, словно и правда защищая от какого-то монстра. Меня удручало отношения моего любимого брата, ведь я ожидала поддержку и радость... Но реальность только дала мне горечь. — Правда, любимая? — Он не ждал ответа от напряжённой жены, но та легонько кивнула, с таким же подозрением посматривая на Шифра. — И всё же, нам пора, — уже с нажимом сказал возлюбленный, подходя ко мне. Я напряглась, увидев, как Пайнс начал так же идти на Билла. Уже зная, чем закончатся их переглядки, я быстро перебежала через Диппера, чем явно его удивила, встав с Биллом. Взяв его за руку, нежно улыбнулась, показывая, на чью сторону встала. Хоть Диппер это не покажет, но ему неприятен мой жест... — Прости, Дип, но правда уже поздно, а мне завтра к детям. И хоть я не сказала в слух, не показала, что не хочу верить брату, ведь сердце кричит о любви... Но сознание... Оно запомнило слова Диппера. — Мэйбл, — когда мы уже собирались выходить, меня остановила Венди, немного нахмурено смотря на Билла. Я удивилась. И она туда же? — Я знаю, что твой брат параноик тот ещё, но он прав. Твоя новая "любовь" явно что-то скрывает, — уже видя, как я хотела защитить возлюбленного, она продолжила: — Будь осторожна, ясно? Не бросай его только из-за наших слов, но не доверяй ему. — Венди, я... — Я хотела опровергнуть слова, но промолчала, а потом кивнула. Всё же они мне с Диппером никогда не желали мне зла, но просто так отпускать Шифра я и правда не готова! Он стал моим тем одним единственным... — Звёздочка, идёшь? — окликнул меня любимый, на что я быстро прокричала "Иду!". — Береги себя, — под конец прошептала Венди, провожая глазами вместе с мужем возлюбленную пару. О время, почему ты так жестоко? Знала бы я, что слова предостережения станут пророчеством, никогда бы не пошла против брата! Только бы видела, знала... *** Билл. Я нашёл те отношения, где я получал настоящее удовольствие от всего. От того, как Мэйбл продолжала верить, влюбляться, как вера начала укрепляться. Словно губка, я начинал с наслаждение впитывать её эмоции. При этом совсем забывая свою главную цель, почему начиналась эта игра. Сломать, а потом добить, разрезать, зашить. С любовью найти новую порцию прекрасных ниток, зашить нежную кожу звёздочки. М-м... Но чувства, что вызвала эта девушка меня поразили. Такие тёплые, ласковые, как и сама любимая... Шифр, ты поражаешься сам собой. Какая-то новая жертва одурачила тебя всего за несколько месяцев! Ты всю свою жизнь жил только зашиванием и убийствами, а сейчас тебе хорошо только от одних нежных поцелуев и касаний этой... этой девушки... — Хоть попробуй причинить ей вред, — холодно проговорил Диппер. Не самая приятная личность, которая больше всего мешала мне и моим планам. Он ожидает от меня страх? Парнишка ещё не знает, кто перед ним стоит. Может добавить его в коллекцию? — Диппер, ты чего Билла прижал там? — Надулась Мэйбл, словно обидевшейся ребёнок. Я улыбнулся, только увидев её милое выражение. — Снова свои запугивания начинаешь? Точно, меня держит только одна девушка не сделать этого. Билл, ты совсем размяк, разве это тот убийца, которой вводит всех в заблуждение долгое время? — Всё хорошо, звёздочка, — мягко улыбнулся я недовольной девушке, что после моей улыбки всё же качнула головой в знак согласия, снова расцветая широкой улыбкой. Всё с той же улыбкой я повернулся к притихшему парню, который сверлил меня стеклянным и недоверчивым взглядом. Его предосторожность можно понять, но всё же удивляет, что впервые меня кто-то начал подозревать. Умён. — Я не могу причинить вреда своей возлюбленной, — враньё, но оно так искусно отыграно, что я не сомневался в своём проигрыше. Ухмылка мелким краешком образовалась на моём спокойном лице. — Ты же никогда не сделаешь больно Венди? — Хитрый взгляд на злого Диппера. — Не сравнивай меня с собой! — Разозлился парень, но быстро утихомирился, когда увидел подозрительные взгляды жены и сестры. Хоть они и были отгорожены мини-перегородкой, а девушки были увлечены общением, шёпот был громкий, от чего они могли всё услышать. Но мужчина не думал об этом, его волновал только сидящий перед ним человек. — Не знаю, что ты затеял, но с самого вашего общения я вижу тебя начистоту! И тут я задумался, от чего в глазах блеснул азарт и интерес: — И что же у меня в планах на твою сестричку? — Положив голову на подложенную ладонь, я заинтересованно посмотрел на застывшего Диппера. — Уж точно ничего хорошего, — прошептал парень, но я не мог понять, в его голосе прозвучал больше страх за сестру или злость? Может я и поменялся вместе с этой девушкой, но мои приоритеты всегда останутся такими же. Я люблю и буду дорожить больше своей коллекцией, всей эйфорией после убийств! А Мэйбл... она минутная слабость, что скоро пройдёт. — Милый, подойди сюда, я тебе покажу фотографию меня и Диппера, тут и Дядюшка Стэн с Дядюшкой Фордом! — Вдруг воодушевлённо прокричала Пайнс, и даже не поворачиваясь я вижу злой взгляд брата возлюбленной. Но меня это ни чуть не пугает, наоборот, смешит, от чего я от всех улыбаюсь своими глазами, скрывая всё снова. — Иду, звёздочка! *** Любовь, слово, что несёт в себе столько загадок, тайн. Это ребус, который никто не может решить точно. Она противоречива, скользка, где та тепла и сладка... Но прекрасна ли она так, как напевают все влюблённые? Несёт ли она тот шарм, что описывают романы? О нет, здесь совсем другой случай, другая медаль, несущая только чёрный и гнетущий конец. *** Три месяца спустя. — Билл, я хотела бы поговорить, — немного скомкано позвала возлюбленного девушка, но тот повернулся и одарил ту знакомым теплом тёмных глаз, от чего она стала более решительнее. — Просто... Твоё поведение в последнее время очень подозрительно... И может у тебя что-то случилось? — Проглотив вязкую слюну, Мэйбл искренне нежно улыбнулась. Она не замечает, но Шифр незаметно стискивает руки в кулаки, продолжая мило улыбаться. — Всё прекрасно, звёздочка, — легко отвечает парень, на что возлюбленная немного удивленно смотрит на Билла. — Спасибо, что переживаешь. — Ну, я же твоя девушка, — широко улыбнувшись, Пайнс хотела уже накинутся на Шифра с объятьями, но тут увернулся, убирая свою улыбку, парень посмотрел на непонимающую девушку. — Так значит что-то случилось? — Ничего, я же уже ответил тебе, милая, — Мэйбл вздрагивает от холодного тона и поражённо смотрит на задумчивого Билла. Неужели она снова что-то не так сделала? Но она же волновалась за него! — Извини, но мне пора. Удивлённо посмотрев на быстро накидывающего куртку Билла, Пайнс запаниковала, она впервые увидела холодный металл, а не тёплую любовь в тёмных глазах. — Подожди, ты куда? Сегодня же выходной! Да и мы собирались вместе... — Мэйбл, — холодно оборвав девушку, Шифр, посмотрел на уже совсем окаменевшую Пайнс. Но парень никак не реагировал на глубокую обиду в карих глаза. Она впервые увидела, как её возлюбленный с таким холодом и металлом смотрел на неё. — Тебя это уже не должно касаться. — Что?! Но я твоя девушка! — Я всё сказал, любимая. Их отношения длились год, а потом именно в день, когда они встретились связь начала обрываться. И именно Мэйбл порвала их красную нить первая. Она увидела то, чего не следовало. Жизнь стала монетой, которой она отплатила за свой интерес. Следуя, словно маньяк за свой жертвой (ну не ирония ли?), девушка хотела увидеть, куда снова уходит её возлюбленный. Она делала вид, что не замечает ночью его уходов, не видит, как он хитро улыбается ей за спиной. Мэйбл не такая наивная, все глаза, посланные ей - пойманы. Женский интерес губителен, невпопад подумала Пайнс, когда заворачивала снова за тёмный переулок. Возлюбленный уходил все дальше от дома, а храбрость девушки только подавлялась все меньше и меньше. А когда Билл остановился, открывая железную дверь, с расписными матными словами, она сглотнула. Разве её порядочный молодой человек когда то мог себе позволить ходить в такие... Места? А Шифр не остановился, постучав в маленькое окошко, что было поставлено в дверь, отворилась. Чуть прищурив карие глаза, Мэйбл увидела в проёме гневный взгляд мужчины — О, Шифр, давно я тебя не видел. Снова на кровавую баню? — С хитрым прищуром спросил здоровяк. — Верно, — холодно ответил Билл, поправляя излюбленное пальто. — Пропустишь? — Конечно! — Мерзко рассмеялся мужчина. — Не представляешь, как я скучал по твоим россказням! Пайнс не видела лицо возлюбленного, ведь он стоял спиной к ней, но даже через эти жалкие сантиметры можно почувствовать оскал на лице Билла. Мэйбл стоит и не верит своим глазам. Разве не этот парень недавно с нежностью на неё смотрел, а теперь вместо горячей любви один холод? Будто поменявшись кардинально, он стал совсем другим, неизвестным, пугающим... — Хм... — Задумчиво протянув, Билл повернулся в сторону, где за углом стояла девушка. Та, словно прятавшись от монстра, в страхе прижала руки к груди и скрылась за зданием. Все конечности онемели, а сердце бешено забилось, как бабочка в клетке. Она боялась своего же любимого человека... — За тобой хвост? — Грубо пробасил мужчина. Когда Мэйбл увидела, как у того вздулись вены на руках, а глаза налились кровью, она, кажется, забыла как дышать. — Нет, не думаю, — так же со сталью отвечал Шифр. Отворачиваясь от тёмного переулка, парень спокойно прошёл через открытую дверь, где всё ещё стоял нахохлившейся амбал. Дверь с громким звуком закрылась, и только после этого девушка смогла спокойно выдохнуть. Сердце продолжало так же отбивать бешеный ритм, но она теперь могла спокойнее рассуждать. Неужели, когда Билл уходил ночью, то он приходил именно сюда? А эти звериные глаза и оскал... Он никогда себя не показывал с такой стороны. И вообще, что это за место? — Успокойся, Мэйбл, — истерично шептала девушка, заламывая себе пальцы. Свитер неприятно прилип к женской спине из-за пота, но она не думала об этом. Боль в груди и страх был слишком большим, чтоб замечать такое. — Билл не такой... Просто надо поговорить. Да... Он мне объяснит это недоразумение, — вроде это было логическим утешением, но почему-то слёзы всё равно скатились по румяному лицу, смешиваясь вместе с тушью. — Чёртова сучка, а говорил, что нет хвоста, — прошипел голос в темноте. Обернувшись на голос, Мэйбл истошно закричала, увидев налитые глаза кровью и улыбку, растянувшуюся в жуткий оскал. Это был тот мужчина, который недавно пропустил Билла в это здание. В глазах снова защипало. — Ну ничего, мы с тобой разберёмся. А дальше боль в голове и темнота в глазах. И только одна мысль, которая ушла вместе вырубленной девушкой. Помогите! *** Холодно. Это первое, что подумала девушка, просыпаясь. Ощущая мороз и неприятное покалывание, Пайнс с глухим стоном открыла глаза, осматриваясь. Мэйбл почти ничего не видела из-за темноты, но даже через неё заметен блеск, исходящий на рядом стоящем столе. Прищурив карие глаза, она увидела разных форм ножи. Тяжёлый ком образовался, от чего Пайнс тяжело задышала. Она не могла отсюда уйти. Словно пленника её привязали прочным узлом к стулу, отбирая свободу рукам и ногам. Сердце знакомо подпрыгнуло в груди, а глаза запекло. Но девушка успокаивала себя мыслью о том, что в здании есть возлюбленный. Он точно спасёт её! — М, ты пришла в себя? — Мэйбл вздрогнула от скучающего голоса, который раздался неподалёку от неё из угла. Девушка хочет взвыть, ведь он звучит слишком знакомо, так породному... Пайнс повернула голову к парню, который всё так же со скукой на неё смотрел. Сердце сжалось в который раз за день, а слёзы дали о себе знать. Неужели всё же реальность такая жестокая? — Билл, что происходит? — глухо спрашивает Пайнс, сама же от своего голоса вздрагивая. Такой безжизненный и сухой. Шифр поднялся с деревянного стула, подходя к охолодевшей Мэйбл. Чёрные глаза блестели от азарта, акулья улыбка растянута до невозможности. Дёрнувшись, Пайнс с паникой хотела убежать. Но верёвки продолжали так же смыкаться на женской коже. — Ты всё ещё не понимаешь, дорогая? — С наигранной печалью спросил Билл. Потянувшись к женской щеке, он погладил блеклый румянец большим пальцем. О, как давно он мечтал об этом! Сколько же раз он представлял, как будет кромсать это нежное тельце, потом зашивать и с упоением смотреть на эти эмоции... — Я думал, ты уже давно догадалась, чем я занимаюсь. Разве не ты пошла за мной шпионить? — Я-я... — Девушка в панике раскрыла глаза, тяжело сглатывая. Шифр громко рассмеялся. — Чёрт! Ты не представляешь, как я давно этого ждал, — продолжал орать, будто безумный, парень. Зрачки глаз бегали по каменному полу, а руки сжимали веснушчатое лицо. — Когда я только увидел тебя убить уже хотел. Но так было бы неинтересно. Девушка сглатывает слёзы и блеклыми глазами смотрит на бывшего возлюбленного. Все чувства начинают опустошаться. Нет уже тех истерик и страха, лишь только одна боль и горечь, но она не показывает этого. Лишь слабо и устало улыбается, потемневшими зрачками глаз рассматривая Билла. — Раз так хочешь этого, то давай, — говорить было больно из-за пролитых слёз, но даже это не останавливает её. — Что? — Девушка не знает, притворяется ли Билл снова, но его лицо выглядело искренне удивлённым. Может снова хочет сделать ей больно таким образом? Пайнс совсем запуталась... — Что ты сказала? — Ты же хотел менять убить? Убивай, — пожав плечами, Мэйбл прикрыла глаза, опрокидываясь на стул. Всё тело саднило, только теперь было плевать на это. — Раз так долго ждал, то давай, действуй. Шифр замолчал, убирая свою улыбку. Никогда он не видел, чтоб кто-то сам пошёл в его руки, идя на верную смерть. За все свои убийства парень лишь видел желание жить и корыстные сопротивления. Некоторые даже оставляли своих товарищей, сами же убегая... А теперь перед ним девушка, которая приняла это спокойно. — Разве тебе не больно от того, что тебя предал твой же возлюбленный? — Интерес блеснул в глазах, губы растянулись в ухмылке. Взяв в руки излюбленное оружие, Билл покрутил нож. — Где твои слёзы горя, дорогая? Где крики о том, что я предатель? Шифр ожидает истерики, или слёзы, но Мэйбл смотрит на него тёмными глазами. Там нет горечи, обиды, боли. Просто опустошённость, не более. — Ты предатель, Билл, — говорит спокойно девушка, пока тот смотрит на неё тем же удивлённым взглядом. — Я жалею, что не послушала брата. Мне жаль, что снова повелась как дура. Но знаешь, о чём я не жалею? — Не дождавшись ответа, Пайнс продолжила: — Что встретила тебя. Можешь это опровергнуть, но потом ты будешь жалеть и раскаиваться. Когда-то с горечью вспомнишь, как убил дорогого человека. Глупость? Это сейчас пока я жива ты смотришь на меня с оскалом, а потом будешь угнетать. Одиночество снова будет с тобой. — Закончила? — Холодно отрезал парень, на что девушка улыбнулась. Она разозлила его, но девушка же знает, что даже в нём есть что-то хорошее. — Я тебя использовал, обманывал, вводил в заблуждение, и потом ты мне ещё говоришь, что я буду сожалеть об этом? Либо ты дура, или совсем чокнутая, — приставив к горлу нож, Билл надавил острым концом на кожу. Первые капли крови показали себя. — Я тебя никогда не любил, а твои слова смешны. — Правда? — Хрипло рассмеялась девушка. И снова этот взгляд полного удивления. — Тогда почему я вижу эти глаза полные тоски и сожаления? Шифр не сразу отвечает. Он говорит так же хрипло, как и сама девушка: — Ты больна, ведь сейчас я хочу тебя только убить. Мне плевать на тебя, поймёшь ли ты это наконец? — Нет, не пойму, — просто отвечает Пайнс. Она не боится, когда кухонный прибор снова впивается в её кожу, уже глубже, чем до этого. — Ты же меня любишь, Билл. Так почему ты мне врёшь? — Потому что я монстр! Я давно перестал быть человеком, — он кричит, совсем не выдерживает и замахивается ножом. Неужели на его глазах застыли слёзы? Это ли тот Билл Шифр, который возглавил большинство убийств? — Прости меня... Темнота всё так же не даёт хотя бы лучика света, но под взглядом тёмных глаз она видит, как его глаза и правда наполнены тоской. Азарт, что всё время сопровождал парня больше нет. А Шифр... он впервые за всю свою жизнь просит прощения, впервые плачет перед кем-то. Но при ней можно. В последний раз парень даст слабину, а потом... Потом настанет и его конец. — Я не держу на тебя зла, — мягко говорит девушка, глаза всё так же остаются пустыми, но в них горит мягкий огонь. Билл всегда удивлялся доброте этой девушки. — Главное, чтоб ты сам себя после этого простил. — Не смогу. Размашистый взмах и голова отлетает, а когда-то глаза горевшие любовью, застыли. Шифр падает на колени и смеётся. Без удержания, громко, словно псих. Он впервые ощутил осознание своего поступка, а боль такая поглощающая, что выдерживать такие эмоции невозможно. Ему это незнакомо, он - монстр, который всегда убивал без слёз и боли. Так что же изменилось? Ах... да. В его жизни появилась она. ЩЁЛК. *** — Док, этот псих снова разбушевался, — со страхом говорит мужчина, поглядывая на женщину. Та улыбается и кивает, идёт снова в знакомую палату, где её встречает пациент. Тот, словно обезумевшее животное, разрывает подушки. Повсюду перья, но она видит горькие слёзы на лице психа. А тот, только увидев её, успокоился. — Опять Вы, — он говорит это тяжело, дыша прерывисто. Не смотрит на неё, опускает тёмные глаза в пол. — Опять я, — легко отвечает женщина, сажаясь рядом с пациентом. Она не боится, легко и без страхов находится с ним. — Что на этот раз? Тот молчит, а потом смотрит на неё стеклянным взглядом. Та снова улыбается, показывая свои веснушчатые ямочки на щеках. — Я видел сон. — Да? — кивок. — И про что же он? — Как я снова убиваю её. Конец.