Etwas Neues

Кажется, им не стоило спорить. Кэйа мгновенно пожалел об этом, когда скосил глаза на рядом стоящее зеркало: отражавшаяся в нем тонкая фигура проигравшего алхимика, неловко и медленно облачающегося во всё то, что он принес, вызывала позорный румянец и дрожь где-то внутри. Он скользнул взглядом снизу вверх: от худых ног до выделяющейся талии, от ребер до лопаток. Альбедо сосредоточенно возился с корсетом: шнуровка всё не поддавалась, и он только поводил плечами от прохлады в помещении, недовольно сопя. Кэйа сглотнул, складывая руки на груди — изнутри подтачивало желание предложить свою помощь, но он обещал не смотреть, а такое предложение само собой исключало факт того, что он сдержал обещание. Белокурый алхимик тем временем уже тысячу раз пожалел, что вообще на всю эту авантюру согласился. Шансы на победу изначально были неравными — наверное, ему стоило заранее подумать о последствиях, — но никто и представить не мог, что все обернется так. Хотя, как это «никто»… Однако спор есть спор, а проигрыш есть проигрыш, и потому сейчас Альбедо деловито рассматривал в зеркале белоснежные оборки (заботливо) подобранного капитаном платья. Со шнуровкой не выходило никак, хоть стой, хоть падай; опыта в таких вещах у юноши не было (и было бы поразительно, окажись он вдруг), а потому и приходилось позорно крутиться, глядя на собственное отражение в попытках понять, что, черт возьми, с этим корсетом не так. Не выдержав наконец, алхимик бросил страдальческий взгляд на стоящего поодаль капитана. — Если вас не затруднит… — в его голосе мелькнула утомленность происходящим, — не могли бы вы мне помочь немного? А то, боюсь, это затянется до ночи. По лицу обернувшегося на голос Кэйи растеклась опасная улыбка. Он быстро спрятал её, когда поймал себя на мысли, что откровенно рассматривает юношу; в животе мгновенно скрутился узел волнения. Альбедо смотрел на него с надеждой и несколько устало, кажется, даже не замечая взгляда синих глаз, задержавшегося чуть дольше положенного. Или делая вид. Кэйа еще не решил, что из этого заставит его сердце выворачивать кульбиты в груди. Капитан быстро шагнул вперед, делая максимально незаинтересованное выражение лица; внутри же, напротив, все трепетало от предвкушения, ныло желанием коснуться и как бы невзначай огладить широкими ладонями, затягивая несчастную шнуровку. — Как же я могу отказать вам в такой… неловкой ситуации, сэр Альбедо, — протянул он, растягивая губы в привычно-уверенной улыбке и, ловко развернув алхимика к себе спиной, чуть надавил ладонью между лопаток, — вам следовало бы на что-то опереться, так будет гораздо удобнее для нас обоих. — Звучит так, будто вы знаете, о чем говорите… — с ноткой недоверия в голосе протянул юноша, опираясь руками на очень удачно оказавшийся рядом резной комод, — так нормально? — спросил, заглядывая за спину. Получив в ответ убедительный кивок, алхимик вздохнул, прикрывая глаза. Его импровизированное шоу, казалось бы, ещё только начиналось, а уже приходилось изрядно помучаться. Пара лёгких движений — и капитан кавалерии полностью взял на себя контроль над ситуацией. Упрямые ленты в его руках вовсе не путались, завязываясь ровно и аккуратно, и белокурый алхимик мог только гадать, откуда у него такие умения. Хотя, быть может, если все это было продумано заранее… Однако все размышления тут же выветрились из головы, когда Альбедо надрывно закашлялся из-за туго затянутого (конечно же, без предупреждения) корсета. С непривычки казалось, как будто бы из лёгких разом вышибли весь воздух; юноше оставалось только сдавленно выдохнуть, пытаясь относительно быстро прийти в себя. — А можно… В следующий раз предупреждать, пожалуйста… — обернулся он на Кэйю, тяжело дыша. — Уже почти всё, не волнуйтесь. Как я и думал, он вам подошел просто замечательно… — еле слышно прошептал капитан, сладко вздыхая и завязывая шнуровку тугим узлом. Чёрный кружевной корсет чётко контрастировал со светлой, почти молочной кожей алхимика; рыцарь закусил губу, проводя пальцами по утончившейся талии, но тут же убрал руки, мгновенно осознав, что позволяет себе слишком много. Внутри ярко полыхали чувства: банальное эстетическое наслаждение, смешавшееся в дикий коктейль с разгоревшимся «люблю» и присыпанное сверху осознанием реальности происходящего вскружило голову. Кэйа мотнул ей, силясь выкинуть оттуда все мысли, и спешно шагнул в сторону, помогая юноше вернуться в вертикальное положение. Руки немного дрогнули, когда он заботливо придержал его за локти и тут же возник за спиной, готовый подхватить тяжело дышащего алхимика в случае чего. От таких долгих касаний, которых Альбедо раньше не позволял, громко стучало сердце, отдаваясь эхом в ушах. Когда чужая теплая рука неожиданно огладила собственную талию, юноша вздрогнул. В тот момент ему захотелось обернуться и встретиться со взглядом лазурных глаз Кэйи, но что-то его остановило. Возможно, боязнь испортить момент — алхимику никогда не доводилось быть к капитану так близко, буквально на расстоянии вытянутой руки… — Благодарю… ваша помощь больше не понадобится, я думаю… — то ли от нахлынувших чувств, то ли от все тех же непривычных ощущений юноша дышал тяжело и поверхностно. Кэйа, дотронувшись еще раз легким жестом до его спины, отошел в сторону, готовый дальше делать вид, что совсем не смотрит. Абсолютно точно не смотрит, конечно же. Через несколько минут с приготовлениями было покончено. Слегка надув губы, Альбедо разглядывал отражение в зеркале, оценивая свой весьма экзотичный внешний вид. Платье сидело идеально — так, будто было сшито именно для него; кружев и оборок оказалось, на удивление, в меру (как художнику, ему не раз приходилось видеть аляповатые, безвкусные наряды богатых дам в Ли Юэ), а тугой корсет выгодно подчеркивал и без того изящную талию. Ниже пышной юбки, впрочем, смотреть было уже неловко — стройные ноги Альбедо были плотно обтянуты темными чулками, отделанными кружевом сверху, а вид уходящих под ткани подвязок и вовсе заставлял его алеть. Поправляя воротник платья, алхимик краем глаза заметил отражающийся в зеркале взгляд капитана, источающий почти ничем не прикрытое довольство — о, он совершенно точно разглядывал стоящего перед ним юношу. Сам капитан же в этот момент искренне старался игнорировать тот факт, что прямо перед ним одевались, но как бы он ни отводил глаза, как бы ни старался игнорировать острые лопатки и хрупкие плечи — не выходило толком ничего. Сглотнув, Кэйа скользнул взглядом по локтям, не скрытым под тканью, и прикусил губу до крови, представляя, каково было бы коснуться их, растекшись теплом под кожей; в груди сладко защемило. Он сделал шаг вперёд, пытаясь скрыть сияние собственных глаз, и быстрым движением обвил чужую талию руками. Альбедо вздрогнул и обернулся было, чтобы взглянуть на него, но тут же был сжат неприлично теплым объятием. Кэйа дышал часто, уткнувшись носом в пушистую копну светлых волос; в теплом спокойствии летнего вечера Альбедо, оглушенный неловкостью, вдруг почувствовал, как громко стучит чужое сердце. Собственное сейчас же затрепетало, будто бы ожидая чего-то, но ничего не произошло — капитан кавалерии только продолжил прижиматься к нему, словно боясь потерять, да прятал румянец щек в пшеничных волосах. Сколько они так стояли, молча обнимаясь и наслаждаясь близостью друг друга, никто из них не знал, или, быть может, просто и знать не хотел? Да и какая может идти речь о счете времени, когда уставший за день мозг только и способен думать, что о приятном тепле, в котором хочется забыться… В реальность алхимика вернуло легкое прикосновение к собственной щеке чужих немного шершавых пальцев. Подняв голову, Альбедо столкнулся с блестящим звездчатым зрачком, стремившимся затянуть его в озорливую, отливающую нежностью черноту. Что-то во взгляде капитана кавалерии теперь казалось ему непривычным — быть может, из-за того, что на него никто и никогда не смотрел с таким искренне-немым восхищением, как Кэйа. За всю свою жизнь учёный привык к тому, что буквально каждый считал своим долгом сказать ему о том, насколько гениальным и потрясающим его считает, но наблюдать такое в обычной жизни, да ещё и в откровенно позорной ситуации? Ох, увольте, это что-то новенькое. «Что-то новенькое» тем временем щекотало теплом под ребрами и заставляло сердце стучать чаще обычного. Поддавшись чувствам, Альбедо осторожно коснулся руки капитана, плавно переплетая их пальцы и надеясь, что Кэйа не заметит румянца, залившего его бледные щеки. — Зная вас достаточно хорошо, сэр Кэйа, — голос дрогнул всего на секунду, но Альбедо уже успел проклясть себя за несобранность, — можно заявить, что происходящее сейчас — очередной ваш продуманный план, верно? — О, нет. Этого… — капитан с сомнением заглянул в льдисто-голубые глаза, что-то невнятно бормоча, — этого я бы не спланировал. Склонившись, Кэйа осторожным движением сжал чужие тонкие пальцы своими и, помедлив немного, коснулся приоткрытых губ теплым поцелуем. Он не знал, разрешили ли ему и что в принципе будет дальше, но всепоглощающая любовь топила его с головой; сердце в грудной клетке билось так, будто бы он пробежал добрую милю. Сердце же белокурого алхимика с удовольствием пропустило пару ударов, тут же заломив в груди. Сказать, что он был удивлён, значит не сказать ничего: в происходящее верилось с большим трудом, но обострившиеся ощущения давали знать, что все это наяву, что это правда, а не очередная глупая фантазия. Все было так новó, но в то же время так правильно, будто к этому шло всегда — Альбедо вдруг почувствовал острую нехватку подобного в своей жизни, и, осуждающе покачав самому себе головой где-то в подсознании, отдался моменту. Губы Альбедо были немного влажными и мягкими; на задворках сознания Кэйи мелькнула мысль, что он бы хотел касаться их чаще, по утрам и глубокой ночью, на работе, улице или совместных заданиях, прижимая к себе резко, неожиданно, чтобы застать лёгкий испуг и забавно удивленное выражение лица, а потом — целуя долго, изматывающе, до подкашивающихся коленей и сбитого дыхания. Приоткрывший глаза замечтавшийся рыцарь столкнулся с трепещущими ресницами и ярким румянцем: алхимик неуверенно отвечал ему, и это пьянило не хуже одуванчикового вина, оседая осознанием где-то глубоко в сердце. Алхимик был осторожным — по неопытности стукался зубами и зарывался носом в щеку, по-птичьи склоняя голову вбок. Каждое его действие теплом откликалось в грудной клетке Кэйи, разливаясь оттуда по конечностям, покалывая иголочками на кончиках пальцев: внутри все трепетало от юношеской неловкости, переворачивалось и разгоралось любовью сильнее. Когда воздуха стало предательски не хватать, Альбедо неохотно отстранился от чужого лица, пытаясь привести себя в порядок. Его сердце стучало так, будто он только что бился с кем-то, перед глазами плыло, а дыхание как сбилось в начале, так и сейчас вовсе не думало восстанавливаться. — Простите, сэр Кэйа, у меня нет опыта в подобном, — щеки залило краской ещё сильнее, — дайте мне… пару минут… Получив в ответ одобрительный кивок и теплое объятие, юноша шумно выдохнул. Его руки дрожали, и это, наверное, было заметно. Отдышавшись и собравшись с мыслями, алхимик поднял на капитана затуманенный взгляд и улыбнулся тепло — так, как он позволял себе улыбаться только рядом с Кли, ставшей ему практически родной. — Простите меня, капитан… — привстав на носочки, Альбедо приблизился к удивленному лицу рыцаря и плавным, осторожным поцелуем запечатал теплые губы, прикрывая глаза от удовольствия. — За что? — только и успел выдохнуть Кэйа, прежде чем его нагло заткнули. В груди пышным цветком распускалась страсть: до этого (почти) уверенно сохранявший спокойствие капитан не выдержал. Он ответил на поцелуй быстро, немного смазанно, вжавшись телом в тело и зарывшись пальцами в волосы. Альбедо в его руках вздрогнул, ахая от неожиданного напора, но уже через секунду приник ближе, податливо открывая рот навстречу чужому языку и цепляясь за плечи. Кэйа таял. Таял откровенно и позорно, жарко целуясь со своим коллегой в своем же кабинете. Кончики пальцев слабо покалывало от возбуждения; корсет, зашнурованный ранее, приятно ощущался под ними, когда они отстранялись друг от друга, чтобы отдышаться. Подернутые поволокой льдисто-голубые глаза смотрели прямо в его, следя за зрачком в форме звезды; в его необычном виде Альбедо находил что-то… увлекательное, пытаясь погрузиться в самую черноту с головой, растекаясь у капитана под кожей и впитываясь в сердце так, что не выведешь больше никогда — разве что вырвав это самое сердце. Кэйа на такое отвечал особенно глубокими поцелуями: алхимик задыхался с непривычки, алея от виска до виска, и мигом терял всю уверенность. Это горячило кровь. Альбедо вело: не столько от нехватки воздуха, сколько от переполнявших его чувств. Он даже и представить себе не мог, что когда-нибудь будет так позорно тонуть в чужих объятиях, надеясь на что-то большее… От поцелуев и уже отнюдь не осторожных касаний голова шла кругом, а все мысли были только о том, чтобы происходящее подольше не кончалось. Им обоим хотелось большего, но сделать первый шаг, чтобы перейти черту между ними окончательно, отчего-то не решался никто. Говорите, самое приятное на десерт? Белокурый алхимик сдался первым, не выдержав тягучего ожидания. — Сэр Кэйа… — выдохнул он в губы рыцаря, практически их касаясь, — сегодня я даю вам карт-бланш. Возможно, это и было его ошибкой.

***

Альбедо несдержанно ахает, когда его подхватывают под бедра и вжимают в стену напротив, вмиг сминая пышное платье. Кэйа склоняется к звезде-отметине, выделяющейся на обнаженной коже, и целует — тепло и влажно, проезжаясь языком по яремной впадине. От каждого касания сердце трепещет, и руки, затянутые в белые перчатки до локтя, подрагивают мелко: его никогда не касались так. Капитан, приникший к светлой коже, сжимает пальцы на бедрах до синяков и жмётся ближе, горячими губами лаская шею и прерывисто дыша. Ему не хватает смелости сомкнуть зубы на выпирающей ключице: они все еще никто друг другу, но… Когда светловолосый алхимик в его руках отводит взгляд льдисто-голубых глаз в сторону, цепляясь за шею капитана и скоропостижно алея, в Кэйе что-то ломается. Они вновь сталкиваются губами, жарко целуясь, и Кэйа уже не уверен, что сможет сдержать себя, если его вдруг решат остановить. Он нарочно медлит, колюче кусаясь и вылизывая изнутри чужой рот, пока Альбедо приникает к нему все ближе — выгибается дугой, чтобы касаться грудью груди, крепко держится за плечи и скрещивает лодыжки, утянутые в темный капрон, у него за спиной. — Все алхимики так нетерпеливы? — шепчет он, восстанавливая дыхание после поцелуя, и заглядывает в глаза. — Вы знаете так много алхимиков? — выгибает бровь Альбедо, даже не скрывая яркого румянца, полосой лёгшего на его щёки, и пытается устроиться на руках удобнее — из-за чулков ноги постоянно соскальзывали, вынуждая его прижиматься все ближе и ближе к капитану, плотно обхватывая бедрами узкую талию. — Тимею и Сахарозе терпения не занимать, — ухмыляется Кэйа, — поразительно, что их наставник подобным не отличается. Альбедо рвано вздохнул, закатывая глаза и охотно подставляясь под горячие поцелуи, обжигающие шею и плечи. Желания язвить, как обычно, не было совсем: сознание плыло и плавилось от ощущений, никак не способствуя придумыванию остроумных ответов. Где-то внутри кольнуло осознанием, что у Кэйи, очевидно, достаточно опыта, чтобы не терять голову в подобных ситуациях; подавить желание горько улыбнуться оказалось сложнее, чем обычно. Он всего лишь один из. На что он рассчитывал? — Вам следовало бы быть более расторопным — рабочий день заканчивается, — тускло отозвался Альбедо на еще один поцелуй в область звезды, вызвавший внутри волну приятных мурашек. Он вложил в свои слова столько безразличия, на сколько вообще был способен (в его-то ситуации). Сердце билось обеспокоенно-часто, а к горлу подступал ком: говорить было тяжело и неприятно, начинало пощипывать глаза. Вот черт. — Я вам настолько быстро опротивел? — поднял глаза капитан, но Альбедо тут же отвел взгляд в сторону и шумно втянул воздух носом. Нужно успокоиться. — Нет, что вы, — криво улыбнулся алхимик, кусая губы, — просто… не хотелось бы, чтобы нас застали в таком виде, сами понимаете. О, конечно он понимает. Конечно… Слезы хлынули бурным потоком, и Альбедо не был в состоянии хоть как-то на это повлиять. Кэйа опасно побледнел и мгновенно отпустил его; в голове, не дожидаясь дальнейших действий, мелькнула шальная мысль, что на этом всё и закончится. Он почти успел погрузиться в чувство бессилия, но капитан, в какое-то мгновение прижавший его к себе уж слишком сильно, заставил позвоночник недовольно хрустнуть, реагируя на такую наглость с чужой стороны. Кэйа, кажется, постоянно что-то спрашивал, сжимая его плечи и мельтеша вокруг алхимика если не физически, то словесно. Какое-то время Альбедо даже не слышал того, что он говорил, беззвучно рыдая и пряча глаза в сгибе локтя; после, уже начиная вслушиваться в бесконечный поток извинений и тёплых прикосновений губ к своим рукам, он позволил отнять их от лица, все еще держа голову наклоненной — слезы часто-часто капали на смятую юбку и рубашку капитана кавалерии, оставляя после себя темные следы. Спокойнее не становилось: червь недоверия подтачивал его изнутри, убеждая оборвать сплошь всё, оставив только то, что было — Альбедо не гнушался подобным уже множество раз, так что способно было помешать на этот? Кэйа не умел успокаивать людей — это всегда выходило ему боком, но в этот раз он не мог себе позволить остаться в стороне, предав чужое доверие. Проявляющий эмоции Альбедо уже был едва ли не чудом, видеть которое он каким-то образом удостоился: разрушить его было так же просто, как неразумеющему в алхимии перелить зелья больше, чем нужно. Он шептал какую-то чушь вперемешку с огромным количеством «прости», забыв про вежливые формулировки — да простит ему Барбатос подобное панибратство — и тесно прижимал к себе плачущее тело, проклиная себя за то, что не додумался до этого чуть раньше. Колени больно впивались в паркет; возможно, падать на них, пытаясь при этом удержать кого-то, было не лучшей идеей — он уже чувствовал будущие гематомы, над которыми позже пришлось бы отвратительно шутить в казарме. — В-вы не виноваты, сэр Кэйа, — рвано выдохнул алхимик, ловя на себе цепкий взгляд синих глаз, — я… вспомнил кое-что, что расстроило меня. Полагаю, настрой теперь испорчен, и… — О чем вы? Мне… я бы не стал продолжать, даже если бы вы об этом попросили, — удивленно покачав головой, рыцарь утер большим пальцем слезу с покрасневшей щеки, — всё-таки, это не та ситуация… Да и вы мне не безразличны, сэр Альбедо. Причинение вам боли явно не входит в список моих желаний. — Не безразличен? — вцепился в слова алхимик, недоуменно рассматривающий лицо напротив, словно пытаясь отыскать в нем ответы. Сердце внутри подхватилось и забилось часто-часто, из-за чего грудь свело спазмами волнения — боже, пусть окажется, что он снова все понял неправильно, иначе ведь… не может быть? Чудес не бывает, не так ли? — Я… иначе не стал бы, — замялся Кэйа, — хоть в это, наверное, и слабо верится. Я… простите меня, сэр Альбедо, это ни к чему вас не принуждает, да и… Договорить Кэйа не успел, нагло перебитый теплым поцелуем. Алхимик прижимался к нему всем телом, обнимая за шею и не позволяя отстраняться. Даже сквозь одежду хорошо чувствовалось, как часто стучало его сердце; капитан ахнул удивлённо, прижав к себе юношу за талию, и ответил на поцелуй со всей нежностью, что только при нём имелась. Объятия вышли крепкими, а поцелуй — солёным: наверное, из-за слёз. Кэйа, привыкший с головой тонуть в чувствах и не сдерживать себя, сейчас совсем растерял былой пыл: растопленно и тягуче обхватывал чужие, слегка влажные губы своими, оглаживая заботливо по плечам, и задыхался так же быстро, как Альбедо рядом. Приходилось отстраняться, алея щеками и заглядывая друг другу в глаза, а потом вновь касаться-касаться-касаться, до мурашек и помутнения рассудка. Альбедо таял, растекаясь нежностью по крепким рукам, обнимающим его, и тесно прижимался грудью к груди, чувствуя гулко стучащее сердце напротив. Близость и доступность горячо желаемого будоражила кровь, заставляя её вскипать и бежать по венам быстрее, подпитывала жадность касаний. Альбедо никогда бы не подумал, что с ним случится что-то подобное: он был не из тех, кто жаждет тактильных взаимодействий, не из тех, в чьём взгляде можно прочесть голод. Кэйа же был полной ему противоположностью — пылкий, страстный, по его глазам порой можно было многое прочесть: не раз алхимик видел в них искреннее желание, смешанное с непоправимой тоской. Кэйа, скорее всего, нарочно позволял ему читать себя; этот человек никогда не делал ничего просто так, никому не показывал свои слабые стороны и уж тем более — не доверялся, раскрывая при этом собственные чувства. Альбедо видел, как тот разговаривал с подчиненными и начальством, с людьми вокруг, с собственным братом; и пусть последнее он застал случайно, ему на ум не приходило ни единого случая, когда он смог бы понять, о чем на самом деле думает и чего хочет в такие моменты капитан. Белозубая улыбка и мерное спокойствие плескалось в синих глазах на постоянной основе, скрывая за показательной уверенностью всё, что могло хоть как-либо помешать. Подсознательно алхимику всегда хотелось вскрыть этот предохранительный клапан, копнуть в глубину, узнав, что происходит на самом деле, но когда эксперимент, изначально предназначенный исключительно для удовлетворения личного любопытства, затянулся, мысли об изучении начали отходить на второй план. Кэйе не потребовалось много времени, чтобы быть полностью очарованным молодым алхимиком, о существовании которого он раньше только догадывался. Рядом с ним он терял самообладание и хвалёную выдержку, совершая извечно какие-то глупости, и постоянно ловил себя на том, что смотрит на него слишком честно — Альбедо в такие моменты обычно отводил взгляд, оставаясь с абсолютно нечитаемым лицом, и нервно начинал заправлять пряди отросших волос за алеющие уши. Под сладко-терпким, словно одуванчиковое вино, взглядом капитана становилось жарко — что тогда, что сейчас. Щеки горели ярким румянцем, не скрывая его смущения, а непроницаемый взгляд плыл, становясь чересчур откровенным. Капитан, вновь оторвавшийся от желанных губ, улыбнулся ему щемяще-нежно, заставив все чувства клубком собраться где-то в груди, а после — размотаться рывком, искрясь, словно стихия электро, и осесть густым теплом где-то в самом низу живота. Кэйа… наверное, даже не подозревал, насколько был обаятельным даже, казалось бы, в самых обычных (и не очень тоже) ситуациях. Альбедо поёрзал на месте и неуверенно положил руки на чужие плечи, ощупывая напрягшиеся мышцы — Кэйа закусил губу и подался ближе, касаясь носом носа. На дне синих глаз таилось слишком много чувств для него одного; сердце замерло на секунду и тут же застучало с бóльшей силой, заставив Альбедо жарко выдохнуть, бегая взглядом по растрепавшимся мягким волосам. Он не заслуживал такого доверия, он ведь… всего лишь коллега по работе, чем вообще думает этот рыцарь? «Он так отзывчив…» — Вам, сэр Альбедо, я бы без промедлений доверил собственную жизнь. «Жизнь? Почему он так уверен, что я смогу позаботиться о ней должным образом? Почему не магистр или мастер Дилюк, они ведь… точно ближе ему, чем я…» — Наверное, потому, что я вас… Альбедо среагировал моментально, залившись краской до корней волос и плотно прижимая ладонь к чужому рту. Кэйа многозначительно выгнул бровь. — Молчите, капитан, — прошептал алхимик, чувствуя, как его руки осторожно и немного щекотно касаются губами, — ещё не время. И убрал ладонь, глядя глаза в глаза. — Как прикажете, сэр Альбедо, — улыбнулся Кэйа, — я буду ждать столько, сколько положено, — прошелестел он, запечатывая собственное обещание теплым поцелуем.