При свете чадащих факелов

Над головой Гарри темнело ночное небо, звёзды рассыпались по нему гроздьями холодных созвездий. На астрономической башне, самой высокой башне Хогвартса, они казались такими близкими, что выглядело так, будто небо можно зачерпнуть рукой, и тогда звёзды будут плыть пылью по нему, окрашивая чёрный поток белыми сполохами. Где-то внизу, глухо крича, пролетела сова, которая выбралась на охоту под покровом ночи. Вдалеке от замка, едва заметное за высокими шпилями, серебрилось Чёрное Озеро. В самом его сердце при свете бледной луны шла едва заметная рябь, будто какое-то из чудовищ, обитающих в этих тёмных водах, сейчас мирно спало где-то у его поверхности. Гарри стоял у самого края башни, опираясь локтями на высокие перила, которые не позволяли студентам Хогвартса упасть с них. Когда-то, когда он только попал в мир магии, эти перила казались ему уходящими в небо, но сейчас он спокойно видел все, что происходило внизу. Туман укутывал подножия башен, а воздух казался плотным из-за большой влажности. Из света вокруг были только низкие, но по-прежнему недоступные звёзды. Отчего-то именно сегодня Поттеру было слишком паршиво, на душе не просто скребли кошки, а лязгали вагоны грузовых поездов. Настроение стремительно катилось в бездну после очередного известия о гибели семьи волшебников. И Гарри, как никто другой, понимал, с чем связаны эти жестокие убийства по всей Британии. Оттого и чувствовал себя ещё хуже. Полностью погрузившись в свои размышления о том, что именно он виноват в происходящем сейчас, парень не услышал, как дверь распахнулась. — Снова шляетесь по ночам, Поттер? — ледяной голос профессора Снейпа, который всегда относился к нему с явным пренебрежением, мог заставить обернуться и вздрогнуть кого угодно, но не Гарри. Он просто стоял и продолжал смотреть вниз, наверное, только сейчас он в полной мере осознал, что его родителей давно нет в живых, а тоска по ним, безумная, тяжёлая, прорастала в нём с каждым днём всё сильнее, пуская корни в самое сердце и будто заставляя его разрушаться изнутри. — Поттер, вы давно слуха лишились? Или это врождённое? — самодовольно произнёс Снейп, но ответа не дождался. — Я уже ухожу, профессор, — пробормотал Гарри, отводя взгляд от сверкающего в свете ночных светил озера. И он действительно развернулся и, будто не замечая Снейпа, прошёл мимо, вернее, попытался пройти, так как профессор больно схватил его за плечо, вцепившись в него своими длинными пальцами. — Поттер, вас не учили, что игнорировать старших и нарушать правила Хогвартса — по меньшей мере нехорошо? — едко поинтересовался тот, замолчав только тогда, когда зелёные глаза Гарри вспыхнули в темноте, уставившись на него. Они блестели в неярком, чуть приглушенном свете факелов, которые вели с астрономической площадки внутрь самой башни. Сердце Северуса ухнуло куда-то вниз, а потом, будто опомнившись, заныло в груди так, будто он потерял нечто важное. Хотя это было абсолютной правдой. Он много лет назад потерял свою любимую Лили, а её глаза сейчас смотрели на него как-то слишком преданно для парня, который не питал к нему особо нежных чувств. Будучи не в силах оторвать взгляд от зелени этих глаз, профессор просто смотрел на своего студента, продолжая несильно сжимать его плечо. Парень не вырывался, просто глядел на него в ответ. Если сначала он выглядел очень грустным и задумчивым, то после прикосновения Снейпа и после того, как их взгляды пересеклись, он неуловимо изменился. Грусть исчезла с его лица, но оставалась где-то глубоко в глазах. Именно так на Северуса смотрела больше не его Лили. Гарри думал о ней, он безумно скучал по своей матери, так, как и профессор скучал по этой невероятной волшебнице, которая когда-то предпочла ему другого, это Снейп чувствовал безошибочно. Парень с её глазами искал утешения, но не находил. Наверное, ему тоже было так одиноко, как и профессору зелий. Поддавшись какому-то неожиданному порыву, Северус притянул к себе Поттера и неловко приобнял его, пытаясь заглушить боль, которая годами жила у него в сердце. И, вот удивительно, он почувствовал, как Гарри молча потянулся, приобнимая его. Пустота, которую испытывал профессор постоянно, отгораживаясь ото всех толстыми стенами, казалось, соприкоснулась с другой пустотой. Снейп чувствовал, как она исчезает, дробясь на осколки, будто где-то в темноте загорелась лампочка. Её свет разливался по всему вокруг, постепенно освещая мир. Огромная черная дыра в груди Северуса наполнялась теплом и светом от нежной улыбки Поттера и его несмелых объятий. И тут Гарри сделал то, что максимально удивило профессора, но, вместе с тем, вызвало отклик в его душе: он едва заметно подался вперед и прикоснулся своими губами к губам Северуса. Поцелуй был сначала немного неуверенным, но чувствовалось, что это не первый поцелуй Гарри. Выждав немного замедленный ответ от профессора, парень углубил поцелуй. Снейп отвечал страстно и одновременно нежно. Их тела соприкасались, Гарри зарывался руками в оказавшиеся неожиданно чистыми и шелковистыми волосы Северуса, чувствуя, как возбуждение накатывает на него, накрывает с головой, подобно огромной волне. Неожиданно профессор отстранился, вызвав недоумённый и обиженный взгляд зелёных глаз Поттера. — Не здесь, — хрипло прошептал он и уверенно потянул Гарри за руку. Они вместе быстро преодолели все ступени астрономической башни и, будто боясь куда-то опоздать, направились в комнату профессора Снейпа. Как только дверь в комнату закрылась, на ней засияло охранное заклинание, а Северус притянул к себе Гарри, с нежностью, заботой и безмерной любовью дотрагиваясь до Поттера и избавляя его от одежды, в которой сейчас было до безумия жарко. Когда Снейп тоже остался без всех предметов гардероба, Гарри стал покрывать его тело поцелуями, спускаясь все ниже. Они предвкушали полное единение их тел и душ, приближаясь к на удивление просторной кровати профессора. Когда Снейп перехватил инициативу, Гарри тихо застонал, откидываясь на кровати и позволяя любимому оказаться сверху. Ночь обещала быть жаркой.