Горящий корабль

С охваченных пожаром кораблей Куда бежать, как не в пучину? Люди бросались вплавь — и гибли средь зыбей Под выстрелами вражеских орудий. Несчастным нет спасения нигде: Кто не утоп в огне, сгорел в воде. «Горящий корабль», Джон Донн. Джек не думает о собственном побеге. Он мечтает об Алисе и Стивене, которые прячутся далеко-далеко от токлафанов, а Гвен и Рис готовят им быстрые консервы на маленьком костерке в углу подвала. Стивен начинает жаловаться и просить что-нибудь повкуснее, но Алиса щекочет его и отвлекает интересными историями, Рис старается быть как можно более забавным и беззаботным, а Гвен дарит Стивену одну из тех своих улыбок, которая заставляет улыбаться даже капитана Джека Харкнесса при одном воспоминании о ней. Он представляет головокружительный побег своей команды из Гималаев. О, какую историю им придётся рассказать, когда всё это наконец закончится! Он думает об измотанном апокалипсисом Янто, борющемся с отчаянием, пока они с Оуэном дежурят; пальцы обоих наготове на спусковых крючках, так же, как и в тот далёкий день, когда Оуэн застрелил Джека. Он видит Тош, создающую систему безопасности из обрывков и мусора. Её губы сжаты в тонкую решительную линию, а глаза закрываются от изнеможения, но она всё так же тверда в своём стремлении обеспечить всем им безопасность и продолжить сражаться во что бы то ни стало. Ему снится несмелая полуулыбка Тош, которую та посылает Оуэну, и то, как эти двое наконец-то найдут друг друга в этом непрекращающемся кошмаре. Но всё это всего лишь сны, а он уже давно проснулся. *** Минул уже месяц. В основном у Джека побаливают плечи. У него бывали любовники, которым нравились игры со связыванием, но это – совсем другое. Единственный намёк на то, что у Доктора есть хоть какой-то план, — пока Мастер болтает и доводит их до отчаяния, тот не издаёт ни звука. Джек ещё не потерял надежды. Он надеется, что этого никогда не случится. — Капитан! — восклицает Мастер при виде его и резко салютует, на его губах змеится нехорошая ухмылка. — Угадай что? У меня есть кое-что интересненькое для тебя! — О, чудесно, — сухо произносит Джек. Мастер делает небрежный жест солдатам Юнита, замершим позади него, мол, идите. – Введите его. Поначалу он думает о Стивене. Потом о Янто, и только затем — об Оуэне, и этого в совокупности с выражением сломленного страдания на лице Оуэна, пока тот пытается оправиться после того, как его грубо швырнули на пол, более чем достаточно для того, чтобы Джека начало подташнивать от чувства вины. Что же я с тобой сделал? — Хей, Джек, — здоровается Оуэн, не обращая ни малейшего внимания на дуло пистолета, направленное прямо ему в лицо, даже его сарказм — это лишь слабый призрак прошлого, сочащегося ядом. — Ну что, как делишки? Джек хохочет, громко и хрипло, так, что его бока начинают болеть от напряжения. — О, знаешь ли, прекрасно, — соглашается он весёлым тоном, принимая абсурдность происходящего. — Вы закончили? – интересуется Мастер, нетерпеливо жестикулируя. – Мне бы не хотелось прерывать столь трогательный момент, — он берёт черный чемоданчик из рук одного из своих охранников. — Не расскажешь мне, скольких из вас трахал красавчик Джек? — Он не станет тебя трахать, если ты об этом, — дружелюбно-едко выплёвывает Оуэн. — Даже у него есть стандарты. — Ха, — Джек благодарно посмеивается, но смех застревает у него в горле, когда Мастер стреляет в Оуэна электрошоком, заставляя того трястись и извиваться на полу всем телом из-за разрядов электричества. — Как я уже говорил, — мягко, по-настоящему наслаждаясь происходящим, продолжает Мастер, доставая из футляра тонкий блестящий нож, — никогда не любил докторов. Ханжеский тип. Думают, что они могут спасать жизни. Джеку хотелось бы, чтобы он не понимал, к чему всё идёт, но он слишком хорошо знаком с этим ножом, причём с обеих его сторон. — Ага. Не то чтобы кто-то здесь пытался играть в Бога, — рявкает он с недружелюбной улыбкой. — Я не играю, — откровенно говорит Мастер, и когда охранники выходят вперёд, он кивает на Оуэна, который всё ещё дергается и шепчет проклятья себе под нос. Он ухмыляется, чрезвычайно довольный собой, пока они заковывают его в другие цепи, располагающиеся в противоположном краю комнаты прямо напротив Джека. — Я твой Господь и Мастер, Джек, — он смакует последний слог своего имени, будто наслаждаясь грязным оборотом фразы. — Имей хоть каплю веры в меня. — О, да брось, — выпаливает Джек, будучи не в силах помочь себе, и впивается глазами в лицо Оуэна, пока Мастер что-то тихо и самодовольно шепчет ему, проводя лезвием по его щеке. Мне очень, очень жаль, пытается сказать он всем выражением лица, но Оуэн просто пожимает плечами. Это неважно. Это всего лишь смерть. Да уж. Он слишком хорошо знает, каково это. — Вы все умрёте, — почти дружелюбно обещает Мастер Оуэну и наносит первый глубокий порез, смеясь, чувствуя, как тело Оуэна вздрагивает от боли. Когда Мастер пускает в ход нож, кромсая одежду Оуэна для того, чтобы подобраться к плоти, Джек не закрывает глаза и не морщится от сочувствия; он не фантазирует и не строит невыполнимые планы. Он просто смотрит на Оуэна, остаётся с ним до тех пор, пока его бескровное лицо не обмякает, а руки Мастера не становятся настолько мокрыми от крови, чтобы любой доктор, без разницы, с заглавной буквы или нет, мог бы спасти его. *** На следующий день Джек узнаёт — кровь Оуэна всё ещё пропитывает пол его камеры — что Тош и Оуэна захватили вместе. Тош тоже здесь. Он пытается оставаться сосредоточенным, непоколебимым, но Оуэн был другим. Оуэн играл со смертью, приветствовал её, умолял о ней. Оуэн жил. У Тош даже не было возможности пожить; она была слишком отстранённой, слишком напуганной, слишком молодой. Он беспокоится за её рассудок, потому что — в отличие от большинства — у неё он ещё есть. Они бросают Тош, закованную в наручники, в его камеру, и она несколько мгновений лежит на полу, прежде чем подняться на ноги и посмотреть на него. — О, Джек, — мягко произносит она. — Иди сюда, — предлагает Джек, ни секунды не колеблясь, и Тош бросается к нему, прижимаясь щекой к его щеке, сокращая расстояние между их телами так, чтобы это было похоже на объятия. — Тошико… — Оэун мёртв, — прерывает она его, запинаясь, явно до сих пор не в силах поверить в реальность этого. — Он… Мастер… Он так сильно хочет утешить её, но даже если бы он был свободен, разве смог бы это сделать? — Я знаю, — говорит он. — Нет, — с напряжением в голосе отвечает Тош и отодвигается, — он принёс Оуэна — тело Оуэна. В мою камеру. На её лице, на одежде пятна крови, и впервые за долгое время Джек чувствует чистую, обжигающую ненависть. — Мы заберём его, Тош. — Я знаю, — Тош растягивает губы в вымученной улыбке, одной из тех, которую она делает, когда хочет быть храброй назло всему грёбаному миру, пытающемуся сломать её. — Что ж, думаю, достаточно, — произносит Мастер от двери и заходит внутрь ленивой походкой. — Не могу же я позволить вам строить заговоры против меня, это было бы просто ужасно. Он поднимает лазерную отвёртку и расстегивает кандалы Джека на расстоянии (Джек почти чувствует его ухмылку, пока поднимается с пола). — Чего ты хочешь? — спрашивает Тош ледяным тоном. — Пора обедать и устраивать шоу! Вперёд, капитан, — мы вас догоним, — обращается Мастер к Джеку, но тот двигается только после того, как Тош слегка кивает ему. Так заманчиво было б ударить Мастера по лицу, вне зависимости от последствий для него, но не его жизнь сейчас на кону. Она никогда не бывает на кону. Он не лжёт насчёт обеда. Сбоку на Вэлианте есть конферец-зал с огромным панорамным окном, и сотрудники Вэлианта подают им омерзительно роскошную и вкусную еду. Они по-прежнему закованы в наручники, так что обедать сложно, но они справляются. Джек не чувствует яда, но ест умеренно; Тош же в этот раз не ограничивает себя, но он не имеет никакого права её винить. У них наконец-то появилось что-то, на чём они могут сосредоточиться, помимо ужасающей действительности. — Очень рад, что тебе нравится, — одобрительно кивает Мастер и поворачивается к капитану, когда чувствует взгляд, пронзающий его через стол. — А ты, Джек? Наслаждаешься едой? — Она великолепна, — заверяет Джек с лёгкой улыбкой. — Чудесно, — радуется Мастер и задумчиво откидывается на спинку стула. Он поднимает отвёртку и включает систему громкой связи. — Приведите их, — приказывает он и негромко смеётся, наблюдая, как Джонсов вводят в конференц-зал. — А теперь наступило время шоу! О, тебе оно понравится, Тошико. Вилка Тош со звоном падает на пол, и она с вызовом смотрит на Мастера. Он знает этот взгляд. Она несокрушима. Это его Тош. Шторы раздвинуты, но Джек зафиксирован за столом так, что вынужден смотреть в противоположную сторону от того, куда глядит Тош. Однако он может видеть выражение её лица, и оно ужасно. — Что это? — громко спрашивает он. — Кто-нибудь, скажите мне. — Это Япония, — тихо отвечает Тиш, её голос подрагивает. — Мы летим над Японией. Мастер вскакивает на ноги и хватает Тошико за наручники, вытягивая её вперёд. — Вверх, вверх! Ты должна это увидеть! — Нет, — кричит Джек, срывая голос. – Ты слышишь меня, НЕТ, ты этого не сделаешь… — О, знаешь, Джек, ты прав, я как раз подумывал вернуться к своему старому увлечению — коллекционированию марок, — говорит Мастер, поглядывая на него сверху вниз и весело посмеиваясь. — Друзья! Токлафаны! Думаю, пора сказать Японии «всего хорошего». — Огонь, огонь! — напевают токлафаны. Джек смотрит вперёд, на стену перед ним, в то время как все в комнате затаивают дыхание — и это происходит. Радость Мастера ощутима физически, но первый звук, который нарушает гробовую тишину, — это рыдания Тош, будто бы её сердце разрывается на части и пробивает грудную клетку, и Джонсы в тот же момент отмирают, отчаянно цепляясь друг за друга. Как всегда, Джек и Тош вместе — и каждый поодиночке. Он почти испытывает облегчение, когда плач Тош затихает, а её горло охрипает от рыданий, а затем Мастер выхватывает пистолет из кобуры одного из охранников, и все застывают. — Приберитесь тут, — кидает Мастер Джонсам и отбрасывает пистолет в сторону, снова впадая в состояние скуки. — И Джек, а, Джек. Тебе, наверное, требуется немножечко времени для того, чтобы всё это переварить, не правда ли? — Отправляйся в ад, — выплёвывает Джек, переполненный злобой, и, самого дьявола ему в свидетели, он никогда не говорил этого более искренне. — О, будь повежливей, иначе я не позволю тебе увидеть, кто ещё прячется в моём ящике с игрушками, — веселится Мастер, пока Джек дёргается в руках охранников, испепеляя его взглядом и пытаясь вырваться, подчиняясь первобытным инстинктам и животной ярости. Джеку хотелось бы, чтобы вид изломанной, мертвой и пустой Тош вывернул его наизнанку. Но в этом нет ничего нового. Это та жизнь, которой он живёт, жизнь, которой он всегда жил, даже до того, как она стала жизнью, которую невозможно потерять. Все умирают. Однажды он станет единственным, кому это будет доступно. *** Проходит ещё две недели до того, как они находят Гвен и она устраивает им ад. На Вэлианте не так уж и много поводов для улыбки, поэтому такие новости, как «Гвен Купер дралась с Токлафаном голыми руками и потеряла глаз и два пальца при попытке побега», — это практически новогоднее праздненство на Таймс-сквер. Джек ухмыляется, когда её втаскивают к нему. — Я обязан сказать, что повязка на глазу тебе чертовски идёт. — Ой, да заткнись ты, — привычно бросает она, но тоже усмехается из-за перспективы близкой смерти. — Ты бы послала меня, будь у тебя палец, верно? — Погляди только, они до сих пор храбрятся, — комментирует Мастер, обращаясь к Люси, которая носит куртку поверх перевязи на руке. — Как мило. Может быть, оставить вас двоих наедине? — Ага, только оставь мне наручники, — хмыкает Джек. — Джек! — упрекает его Гвен, и он смеётся. — Я думаю, мы могли бы знатно повеселиться с мисс Купер, — задумчиво предлагает Мастер своей жене, будто то, что является предметом обсуждения и в большинстве своем осталось от Торчвуда-3, не находится прямо перед ними. — А ты как думаешь? Пусть даже она валлийка. — Я бы хотела увидеть, как ты попробуешь это провернуть, — нагло возражает Гвен. — Вызов! О, вот что я обожаю слышать! — Мастер направляет отвёртку на ее наручники, и они с грохотом падают на пол. Она смотрит на них, а потом — снова на Мастера. — Ну? — выжидающе спрашивает он и даже, подсказывая, указывает пальцем в сторону двери. — Гвен, — низким голосом предупреждает её Джек. — Не лезь, Джек, — говорит она и бьёт Мастера по носу. Тот хохочет, будто этот поступок был именно тем, что он ожидал (впрочем, если он читал хоть что-нибудь о Гвен, то в этом нет ничего удивительного). Гвен остаётся до двери каких-то три фута, когда Люси хватает лазерную отвёртку. Вначале она не срабатывает, но потом запускается, и её луч царапает Гвен прямо по спине. Её рубашка мгновенно заливается кровью вдоль косого разреза на ткани, но она несётся мимо охранников. — Люси, — умоляюще просит Джек, всей душой желая, чтобы она взглянула ему в лицо, чтобы поняла, что именно сделала и чью сторону принимает, но она отводит глаза. — Это, — радостно заявляет Мастер, потряхивая головой, все ещё гудящей после удара, — было хорошо! А теперь верните Купер сюда, — объявляет он по громкой связи. Её шаги исчезают из предела слышимости буквально на мгновение — а затем слышится сухой выстрел. Какая-то часть Джека представляет себе Янто, где-нибудь в далёкой лаборатории, может быть, в Хабе, за защитой, созданной Тош, Сьюзи и всем персоналом Торчвуда, что был до них, для того, чтобы спасти жизнь ему и их и так обречённым коллегам. Лучше подумать о том, что может быть, чем думать о том, что происходит прямо здесь, прямо сейчас, потому что… — Джек, — шепчет Гвен непослушными губами. Её единственный глаз всё ещё раскрыт от переполняющего её вены адреналина после смертельной погони, из которой она не смогла выйти победительницей. Она окровавлена и избита, но не мертва — не мертва — не… — Ты была великолепна, — говорит он ей как раз вовремя, чтобы увидеть, как из её взгляда исчезает ужас и начинается принятие. Затем Мастер перерезает ей горло одним взмахом ножа и оставляет на полу умирать. Её глаз не отрывается от Джека до самого конца. *** Невозможно сказать или подумать что-либо определённое о том, где Джек сейчас находится, о том, что Джек чувствует, делает, говорит, думает. Он хотел бы ненавидеть себя, обвинить себя в смерти Оуэна, Тош, Гвен. Он хотел бы обвинить в этом Торчвуд или Доктора. Если бы ни один из них не вошёл в жизнь этих необыкновенно обычных людей, они могли бы выжить. Оуэн был бы доктором медицины, не живя в кошмарах существ, которых большинство людей не могло вообразить даже в своих самых безумных фантазиях, Тош ежедневно вводила бы новшества, продвигая двадцать первый век ещё дальше, а Гвен была бы полицейским констеблем Купер, спасая положение каждый день, умело сочетая жестокость и сострадание. Марта Джонс спасала бы жизни диагнозами, а не оружием и остроумием. Но настоящая правда заключалась в том, что они бы всё равно оказались здесь, несмотря ни на что. Разные инопланетяне, разные убийства, но смерть – вот что объединяло всё это. Двадцать первый век стал временем перемен. И они оказались к ним не готовы. *** Проходит ещё несколько месяцев до того, как им наконец удаётся отыскать Янто, и Джек отчаянно растягивает губы в лучезарной улыбке, пока Мастер вталкивает его в камеру, как будто перед лицом надвигающейся катастрофы он одной силой упрямой любви сможет переместить их куда-нибудь, когда-нибудь получше. Джек не может не отметить, что для того, кто прошёл через ад и вернулся обратно в костюме, Янто выглядит на удивление неплохо. Даже лохмотья, в которые превратилась его одежда, сидят на нём до неприличия хорошо. — Здравствуйте, сэр, — произносит он совершенно спокойно, как будто сегодня обычный вторник, и Джек не может удержаться от смеха. — Ну разве он не милашка? — сухо спрашивает Мастер. — У тебя нет каких-нибудь предложений по этому поводу, Джек? — Нет, — просто отвечает Джек. Янто устал, но он силён и готов к тому, что грядёт, и капитан знает, что всегда был прав насчёт этого чудесного валлийца. Что бы ни случилось, он знает. Если бы только у него был шанс всё переиграть… — Просто отпусти его. — Этого? Я так не думаю. Он был в том, что осталось от вашего Хаба, подлый маленький хитрец, — заявляет Мастер и хватает Янто за волосы. — Пытаться перехитрить меня? Не умно, — сообщает он Янто. Янто кидает на него короткий взгляд и отвечает не задумываясь: — Да, очень глупо, — безмятежно соглашается он. — Вот почему вы так быстро меня поймали. Мастер фыркает и отталкивает его. — Думаешь, это сработает? — издевательски спрашивает он. — Раздразнить меня, чтобы я побыстрее тебя прикончил? Янто не колеблется и не улыбается, хотя Джек видит намёк на веселье в том полувзгляде, который он ему посылает. — Да, вы ведь проявили себя таким зрелым и терпеливым во время своего недолгого правления. Джек, — укоризненно продолжает он в то время, как капитан, не в силах ничем помочь, продолжает давиться от смеха, — веди себя хорошо, договорились? Я тут вообще-то пытаюсь побыстрее умереть. — Прости, — искренне извиняется Джек. — Продолжай! — Вы собираетесь убивать меня или предпочтёте дождаться, пока я не умру со скуки? — вежливо спрашивает Янто у Мастера. Янто успевает послать ему взгляд, в котором читается: «Всё в порядке, я доверяю тебе», а Джек — подумать о том, что хотел бы он по-настоящему заслужить такое доверие. А затем раздаётся отвратительный звук лазерной отвёртки, и кровь быстро впитывается в нехарактерно испачканную и потрёпанную рубашку Янто, пока Мастер потрошит его наживо. — Скучно-о, — заявляет Мастер, толкает всё ещё удерживающегося на ногах Янто на пол и пробует оставшуюся на руках кровь. — Фе. Людишки, — с крайним отвращением говорит он Джеку и уходит, не произнеся больше ни слова. — Джек… — выдавливает из себя Янто, перебарывая боль. — Я… Ты должен... — Всё в порядке, — отвечает Джек самым спокойным тоном, на что способен, своим обычным тоном. Он не имеет права показать слабость. Только не сейчас. – Просто отпусти, Янто, поверь мне, — твёрдо говорит он. — Отпусти, или будет только больнее. Янто из последних сил усмехается над этим и криво улыбается Джеку. — Мне кажется… что мне и так довольно-таки больно. Он задыхается, хнычет и издаёт короткое:  — Ах… — Закрой глаза, — приказным тоном произносит Джек и не отводит взгляд, пока Янто с трудом переворачивается на спину. — И послушай меня. Янто замолкает, его глаза послушно закрываются, поэтому Джек продолжает: — Доктор здесь. Марта здесь. И поверь мне, мы разберёмся со всем этим. Я клянусь тебе. Чего бы это ни стоило. Говорить с каждым вздохом всё труднее, но Янто справляется. — Спасибо тебе, — шепчет он. — Спасибо тебе, — с болью в голосе отвечает Джек, но в этом нет смысла. Он снова разговаривает с мёртвым: Янто больше нет. *** Все, что произошло, – реальность, и он всему виной. Прошлое стоит у него перед глазами. Как и всегда, Джек убегает от него.