haunted

Это было несколько лет назад, в теплом радостном мае. Дилюку только-только стукнуло пятнадцать, и теперь Кэйа автоматически переходил в разряд "мелкого" на следующие полгода, пока младший не поравняется цифрой. Каждое воскресенье они традиционно проводили товарищеский бой на шпагах по велению отца: Дилюку нравились более агрессивные виды "драк", но перечить он не рисковал; Кэйа же видел в этом лишнюю возможность посоревноваться с братом. Громкий лязг металла разносился по двору подобно ветру, раззадоривая мальчишек. Кэйа старался отражать каждую атаку старшего, и у него это неплохо выходило. Мальчики яростно скрещивали оружие, чудом не сталкиваясь лбами. Удивительным было их рьяное рвение присвоить главенство над оппонентом. Шаг за шагом Дилюк заставлял брата пятиться назад все дальше и дальше. Крепус внимательно следил за действиями сыновей, но периодически все же отвлекался на чтение газеты. В один такой удобный момент Дилюк оказался очень близко и сбил неожидавшего подобного выпада Кэйю с ног. Тот тут же рухнул в траву с еле слышным «ох», сильно жмурясь. Больно не было. Дилюк смотрел на него сверху вниз, довольно ухмыляясь. А Кэйа глядел на него в ответ по-оленьи раскрытыми глазами – с искренним восхищением и нескрываемым обожанием. Ухмылка стремительно сменилась сдержанной улыбкой. Казалось бы, это был обычный взгляд мальчика, который любил своего старшего брата, но Дилюк запомнил этот взгляд навсегда. Недолго думая, он уверенно подал ладонь поверженному. Кэйа крепко ухватился за нее и потянул брата к себе. Дилюк с громким «ты что творишь!» упал прямо на младшего. Он хотел было возмутиться, но звонкий смех Кэйи сразу же развеял эту мысль. – А если бы я тебя покалечил, – фыркнул Дилюк, быстренько вставая и подхватывая брата. – Я же не три килограмма вешу, дурья твоя башка. – Я не хрустальный! – хихикнул в ответ Кэйа. – Вечно ты творишь какие-то... – Дилюк резко замолчал, принимаясь отряхивать чужую спину. – Какие-то "что"? – Не цепляйся к словам. – А к чему мне цепляться? К тебе? Дилюк не ответил вслух, но подумал: «Не этим ли ты занимаешься все время? Вот и не прекращай.» Глава семейства сразу после окончания "схватки" немедленно скрылся в стенах особняка, на этот раз не удостоив сыновей и словом. Видимо, он решил так наказать их за баловство. – Пойдем гулять? – Отец не позволит. – А мы ему не скажем, – прошептал Кэйа, подмигивая. – Прогулка начнется на нашем неописуемо прекрасном заборе. – Ты тот еще балбес, знаешь? – Знаю, и тебе это нравится. – с яркой улыбкой сказал Кэйа, убегая по направлению к ограде. – Замолчи. Солнце уже садилось, акварельно заливая небо вялой теплотой, вечерний воздух ласкал своей живительной свежестью. Дилюк размеренным спокойным шагом добрался до брата. Тот стоял к нему спиной, готовясь вот-вот лезть на забор, но, когда почувствовал присутствие старшего, мгновенно обернулся. Кэйа вновь одарил брата счастливой улыбкой и тем взглядом, рука его неизменно держалась за край ограждения. В лучах заката он выглядел так по-иному красиво, по-настоящему захватывающе. Поцелованная солнцем кожа, казалось, сияла, а в глазах искрилось пламя. Его образ казался таким невесомым и легким, что норовил раствориться в любой момент, делая все вокруг эфемерным, подобным миражу. Дилюк почти физически ощущал тепло, которое исходило от Кэйи. Тогда его сердце впервые забилось чаще. * Когда Дилюку было около семнадцати он резко стал проводить дома крайне мало времени. Настолько мало, что Кэйа видел его только во время завтраков, когда беспокойная Аделинда неизменно следила за тем, чтобы дети точно уходили на занятия сытыми, и иногда в школе, если случалось столкнуться в коридоре. Он не знал, где в свободное время пропадал его брат, но очень стремился выяснить. Кэйю вообще мало устраивал тот факт, что они сильно отдалились друг от друга: кого-кого терять, но только не Дилюка. Он не мог мириться с этим, особенно сейчас. Что-то между ними неизбежно изменилось, и Кэйа прекрасно понимал, что именно. В одно мгновение Дилюк стал более закрытым: он перестал делиться с младшим мыслями и переживаниями. Если он не молчал, значит, благодарил Аделинду за заботу. Или отвечал на уроке. В адрес Кэйи же он лишь иногда язвил, что Альбериха не устраивало совершенно, но от безысходности ему все же приходилось принимать даже колкость за долгожданный контакт. Изменился Дилюк и внешне: стиль его стал темнее и несомненно агрессивнее. Увидеть его не в черном теперь можно было только в редкие моменты в стенах школы. В свободное от учебы время он предпочитал носить что-то более уличное. Волосы, что ранее достигали плеч, были обрезаны до линии челюсти, а привычно холодный взгляд стал в разы тяжелее. Одним вечером после занятий Кэйа тайно увязался за Дилюком. Он долго петлял по малоизвестным закоулкам, пытаясь держаться на безопасном расстоянии от наблюдаемого и не потеряться. Альберих не сильно заботился о том, к чему это могло его привести. До тех пор, пока слежка не завела его в самую гущу взбудораженной толпы. Не до конца осознавая происходящее вокруг, Кэйа добрался до железной сетки, почти сталкиваясь с ней носом. Там, за ней, он и нашел Дилюка. Тот на его глазах резко сбил челюсть какому-то парню одним точным движением, затем добивая еще парой ударов. Потрепанный незнакомец некоторое время приходил в себя от подобного зверства, поэтому Дилюк смотрел прямо на Кэйю: на то ли шокированного, то ли напуганного младшего братца, который точно не верил своим глазам, приоткрыв рот в беззвучном «а». И Кэйа действительно был напуган этим взглядом хищных глаз – совершенно нечитаемым и грузным. «Он... злится? Может, он думает, что я здесь делаю?..» – быстро прикидывал в своих мыслях Альберих, растворяясь в толпе в попытке сбежать от тревожащей картины, происходящей за сеткой. Он нервно зажмурился от звона возгласов ликующей публики. Все эти люди сейчас были довольны зрелищем, и только один лишь Кэйа думал, как бы поскорее выбраться из этой клетки, в которую он собственноручно себя загнал. Юноша стал бездумно расталкивать всех, кто был на его пути. На воздухе он пару раз глубоко вдохнул и бросился домой. Прошло несколько часов с тех пор, как Кэйа вернулся в свою комнату. Он лежал на кровати и неустанно прокручивал в голове те несколько секунд молчаливого зрительного контакта с братом, вспоминая ощущения: от движений Дилюка веяло силой, и это очаровывало, но от его неподъемного взгляда Кэйе хотелось вывернуться наизнанку. Что-то в родных глазах кололо его до глубины души, доводя до мурашек приступом необъяснимой тревоги. Спустя некоторое время Кэйа решил сходить на кухню за стаканом воды. Порядком уставший юноша нехотя поднялся. Кончики распущенных волос слегка щекотали шею, вынуждая воспользоваться резинкой. Альберих, наскоро сделав небольшой хвостик, направился к двери. Отворив ее, он так и остался в проеме. В полуметре от него стоял Дилюк. Кэйа, сам того не понимая, замер, прекратив даже моргать. Дилюк грубо толкнул его в грудь, заставляя вернуться в комнату. Закрыв за собой дверь, он прижал ошарашенного брата к стене. – Ты ничего не видел. – Дилюк, зачем ты... – Ты, – Рагнвиндр резко придавил Кэйю к стене еще сильнее. – Ничего не видел. Альберих был напуган, но всеми силами старался не выдавать этого, пряча переживания за кривой улыбкой. Взяв себя в руки, он своим привычным кокетливым тоном растянуто прошептал: – А что мне за это будет? – Смотря, что ты хочешь взамен. – А что ты можешь мне дать? – По ебалу устроит? Лишь на мгновение Кэйа нахмурился, следом расплываясь в довольной улыбке. Он одарил брата игривым прищуром и снисходительно усмехнулся. – Знаешь же, что никогда на тебя руку не подниму, зараза, – оскалился вдруг Дилюк, требовательно хватая пальцами Кэйю за подбородок. – Только попробуй проболтаться отцу, и я сделаю что-то неправильное. Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Альбериху стало не по себе, хоть он и понимал, что старший ничего ему не сделает. В глазах напротив читалась открытая угроза, и это напрочь сбивало с толку. Дилюк удалился так же стремительно, как и появился, громко хлопая дверью. Оставшись в одиночестве, Кэйа сполз по стене на пол. Недолго попялившись невидящим взглядом в пустоту, он обнял свои колени и позволил одинокой слезе скатиться на одежду. Ему пришлось вспомнить тот день, который сделал отношения между ними такими. * Вечер зимы прошлого года, около полуночи. Мальчики часто собирались по ночам, чтобы поиграть в карты. Приходилось делать это тайно, когда Крепус уже спал, так как он и наложил запрет на азартные игры. Традиционно играли они у Дилюка, ведь зачинщиком всегда был Кэйа, но на этот раз младший предложил провести ночь у него, обосновывая это решение тем, что ему слишком лениво вставать с кровати. Рагнвиндр не стал спорить и сразу же пришел, постучав перед входом по двери четыре раза незамысловатым ритмом. – Заходи. Дилюк не ждал приглашения, но все же вошел в комнату только после услышанного разрешения. По какой-то причине сердце его застучало чаще, будто в предвкушении. Объяснить причину он никак не мог уже который месяц. Довольный Кэйа нетерпеливо похлопал по месту рядом с собой. – Будешь мухлевать, и я тебе тресну, – пригрозил старший, усаживаясь напротив. – Ага, как же. Кэйа театрально перемешивал карты, представляя себя великим шулером. Видя эту безосновательно пафосную картину, Дилюк сморщил нос и нарочито серьезно буркнул: – Не валяй дурака. – А кого мне валять? – И рот, пожалуйста, тоже не открывай. – Бу-бу-бу, – передразнил Кэйа, показывая язык, на что старший легко улыбнулся. Отыграв несколько партий, Дилюк подытожил результаты, в которых лидерство явно принадлежало ему. Кэйа наговорил ему из-за этого всяких глупостей, завершая поток недовольства воинственными восклицаниями: «Да ты что! Это неправда! Давай еще!» Рагнвиндр не видел смысла отбирать у брата возможность отыграться, к тому же времени прошло не так уж и много. – Съел, да? Я тут самый умелый игрок! Кэйа восторженно вскинул руки и зажмурился, наслаждаясь своей победой. Дилюк радовался вместе с ним: видеть, как младший счастливо улыбается было куда дороже, чем выиграть этот дурацкий матч, каких могли быть еще сотни. Радость Кэйи была похожа на фейерверки: громкая и яркая, подобная взрыву. Такая светлая, и такая... живописная. Дилюк был готов поддаваться на постоянной основе, только бы видеть это маленькое чудо почаще. Тогда он еще не догадывался, что это их последняя игра. Немного успокоившись, Кэйа начал собирать карты. Он выставил руку немного вперед перед собой, слегка наклоняясь. В тот момент у Дилюка возникла странная идея. В груди у него бушевал пожар, и любопытство взяло над ним верх. Дилюк мягко накрыл своей ладонью чужую, ловя на себе вопросительный взгляд. И тогда он был готов поклясться – никого желаннее он в своей жизни не встречал. Рагнвиндр медленно потянулся ближе и оставил на губах Кэйи нежный кроткий поцелуй. За ним еще один – такой же целомудренный, но более длительный и уверенный. Кэйа застыл, округлив глаза в удивлении. В голове было совершенно пусто. Лицо его охватил жар, по всему телу будто пробежал электрический ток. Дышать стало тяжелее, и Альберих несильно оттолкнул старшего: – Что ты... – он глубоко вздохнул, взгляд его нервно блуждал по кровати в страхе встретиться с чужим. – Это... это неправильно... Дилюк сглотнул. В раз он стал выглядеть до боли разбито. Губы его слегка приоткрылись в немой мольбе, которую он не осмелился произнести вслух. Рагнвиндр отпустил чужую руку, стремительно слезая с кровати. – Прости, – бросил он напоследок и скрылся за дверью. Кэйа был слишком растерян, чтобы выйти следом и остановить старшего, сказать, что «в голове неразбериха, вот и ляпнул не подумав». Ведь он был совсем не против, просто... слишком напуган. С того дня он так и не смог объясниться. * Кэйа любил "вызывающе" одеваться. Слабость к большим вырезам на рубашках и манера носить только узкие штаны явно никому не вредили. Стиль Кэйи даже нельзя было назвать по-настоящему экстравагантным или неприличным – особенно в школе он выглядел вполне пристойно. Порядочный ученик в белой, на пару-тройку пуговиц расстегнутой рубашке. Может, длинная серьга придавала образу некую развязность, но сам Кэйа никогда бы так не подумал. Но подростки жестоки. Кто-то высказывал свое отвращение за спиной, кто-то заявлял открыто. Только вот Кэйа не понимал, чем он заслужил такое отношение, ведь действительно весомых поводов не было. И если бы не обещание сохранять самообладание в любых ситуациях, данное когда-то Крепусу, он бы давно уже подрался с кем-нибудь недалеким за очередное "уебок" в свою сторону. Альберих был выше этого. Но иногда хотелось выкинуть что-то такое, что создало бы хоть один достойный довод, который объяснял бы ту грязь, что приходилось выслушивать. И сегодня Кэйа решил дать всем такую возможность. Может, прийти в школу в полупрозрачной рубашке с вырезом до талии и сапогах, доходивших до бедра, было не самой удачной идеей, но Альбериха это волновало мало. Правда, спустя всего один урок его вызвали к директору за неподобающий вид. Дилюк не любил шастать по коридорам, предпочитая сторониться всех подряд. Слишком в школе уж многолюдно. Сегодня он шел несколько медленнее обычного. Его не сильно заботило происходящее вокруг, он никогда не обращал внимание на чью-то болтовню. До этого момента. – Совсем ебнулся, я тебе говорю! – Да, что-то он совсем шлюховато выглядит. Дилюк остановился. «Это они о?..» – лишь успело пронестись в мыслях. Не раздумывая он подошел к говорящим. – О, Рагнвиндр. Ты за братцем-то совсем не следишь что ли? – Повтори, – устрашающе спокойно проговорил Дилюк, склоняя голову набок. – Говорю, – парень слегка осекся. – Брат твой выглядит, как шлюха. В следующую секунду в лицо говорящего пришелся удар кулаком. Дилюк не стал себя сдерживать, со всей свирепостью набросившись на малознакомого парня. Удары его были безжалостны, бил он не церемонившись. – Оставь его! Эй, позовите директора! – истерично голосил второй ученик. – Он же его убьет! – Альберих, Вы же понимаете, что приходить в столь недостойном виде не подобает ученику нашей... – Директор! – в двери влетела какая-то ученица. Кэйе она была не знакома. – Там... там драка! Закончив, девушка пулей вылетела из кабинета. Директор торопливо поднялся с кресла и отправился за ней. Кэйа остался один, наедине со своими мыслями. «Что мне будет? Выговор? Вызовут отца?» – думал он, кусая губу. – Успокойтесь, молодой человек! – послышалось из-за приоткрытой двери. – Рагнвиндр, прекратите сейчас же! Кэйа тут же сорвался в коридор. Перед его глазами развернулась необычная картина: Дилюк жестоко лупил какого-то ученика; в метре от них стоял еще какой-то парень, выглядел он болезненно; пара небольших групп испуганно наблюдала за происходящим; чуть поодаль стоял директор, безрезультатно пытающийся разнять драку словами. Кэйе тоже стало не по себе, но бездействовать он не был намерен. – Дилюк, – успокаивающе говорил он, подбираясь ближе. – Дилюк, хватит. Услышав знакомый голос, Рагнвиндр остановился – рука его, занесенная для очередного удара, зависла в воздухе. Кэйа мягко коснулся плеча брата, повторяя: «Хватит». И Дилюк послушался. Глубоко вдохнув, он легко коснулся кончиками пальцев руки брата. Позволил себе задержаться так на несколько секунд и бережно отцепил чужую ладонь от своего плеча, вставая. На Кэйю он так и не взглянул. – Молодые люди, ко мне в кабинет, – вмешался директор, бросая жалостливый взгляд на пострадавшего ученика. – Живо. Посидите там и подумаете, пока я отведу мальчика в медпункт… Но, Рагнвиндр, позвольте узнать, что Вас надоумило развести бойню среди дня? – Этот ученик плохо отзывался о дорогом мне человеке. – Это о ком же? О девчонке какой? – О Кэйе. Больше Дилюк не проронил ни слова. В кабинет Кэйа зашел первым. Он не знал, сколько времени им двоим придется провести наедине – и это пугало. Кэйа так давно грезил возможностью нормально поговорить, но в тот момент, когда она вдруг появилась, он понятия не имел, что делать. Что он должен был говорить? – Дилюк... – начал Альберих, наблюдая за тем, как старший закрывал дверь. – Помолчи немного, хорошо? Не порти момент неосторожным словом. С этими словами Дилюк приблизился на расстояние десяти сантиметров. Он смотрел Кэйе прямо в глаза – почти как пару дней назад, но во взгляде уже не было той угрозы, что так пугала, а было что-то иное, загадочное и...совершенно не холодное. Совсем как несколько лет назад Дилюк вновь заставил младшего пятиться назад до тех пор, пока тот не уперся в край столешницы, вынужденно садясь на поверхность рабочего стола. Кэйа рефлекторно выставил руку вперед, но Рагнвиндр сразу же крепко схватил ее, пальцами ощущая, как скачет чужой пульс. Он немного наклонился, увлекая любимого в тягучий требовательный поцелуй. Альберих прикрыл глаза, поначалу неуверенно отвечая. Тогда границы между ними начали стираться. Этот поцелуй не был похож на тот, первый: детская невинность сменилась зрелой страстью, нетерпеливое любопытство – твердым желанием. Дилюк закинул чужую руку на свою шею, притягивая младшего плотнее к себе за бедра. Он слабо укусил Кэйю за нижнюю губу, заставляя того издать мученический стон, и прервал поцелуй. Кэйа завороженно глядел на старшего из-под полуопущенных ресниц: на то, как вздымалась и опускалась его грудь, как длинные пальцы хватаются за черный галстук, решительно оттягивая. – Рубашка действительно просто отвратительная, – медленно проговорил Дилюк, избавляясь от своего пиджака. – Снимай этот кошмар сейчас же. Кэйа хихикнул, снимая чужой галстук. Теперь он знал, чего хотел. Рагнвиндр легонько толкнул ладонью чужую грудь, принуждая брата упасть на стол, тут же снимая с него рубашку. – Директор вот-вот вернется... – Не успеет, – прошептал Дилюк, нависая над Альберихом. Он любовно оставил несколько коротких поцелуев на чужой шее. – Надевай. Старший торопливо расстегнул пуговицы своей черной рубашки, снимая ее и бросая на стол. Кэйа накинул ее, выжидающе смотря на брата: тот в спешке надевал пиджак на голое тело. Закончив, Дилюк резко схватил запястье младшего, ведя за собой к открытому окну. Благо, кабинет находился на первом этаже. Дальше им оставалось только спрыгнуть с подоконника и бежать. Бежать без оглядки на прошлое. В тот момент все проблемы казались пустяковыми, не заслуживающими внимания. Где-то за спинами слышался глухой стук пластика о пластик – звук начала чего-то нового. Парни неслись по школьному двору, все вокруг, казалось, двигалось вместе с ними, неустанно преследуя. Покинув же территорию, они наконец остановились. Секунды сливались в вечность, вечность растворялась в ничто. Теперь же мир будто застыл под ногами юношей, даря им себя целиком без остатка. Вокруг не было ни души. Отдышавшись, Дилюк подошел к Кэйе и бережно стал застегивать ему рубашку. – Что между нами теперь? – заговорил Альберих, облизывая пересохшие губы. – Нечто большее. Младший вопросительно вскинул брови. "Нечто... большее?" – повторил он про себя, и вдруг с его губ слетело: – Я люблю тебя. Говоря это, Кэйа выглядел таким беззащитным и искренним, что сердце Рагнвиндра сладко сжалось, словно в цепких тисках. Он с новой силой ощутил то позабытое трепетное желание никогда не расставаться с этим человеком. Вновь воздух ощущался по-другому, почти как тогда, несколько лет назад у ограды. Будто опьяненный, Дилюк порывом притянул возлюбленного в свои объятия, надеясь, что ему больше никогда не придется его отпускать. Так точка превратилась в запятую.