Стань моей смертью

Безмолвно оседает безмятежность На тонких и обветренных губах, Касанием руки ты даришь нежность, Навеки заточённую в гробах. Я встречу нашу помню, хоть и смутно – Спешил тогда на вызов по утру – И чувствовал себя я неуютно, Глазами отыскав на месте труп. То мальчик был, совсем ещё ребёнок, Он выпал точно кроха из гнезда, Но ввысь подняться нет уже силёнок. Предательски горячая слеза. Откашлявшись и взяв поспешно в руки Себя и заодно свой саквояж, Я слепо, наугад, на эхо звуков Стремительно иду на абордаж. Нет более пугающей картины, Чем женщина, которую никто Не будет звать помочь найти ботинок, Со лба сдувая рыжий завиток. И вот она, забитой рыжей ланью, Не верит ни констеблю, ни глазам – Слова её сливаются в рыданья, А дрожь кнутами метит по рукам. Весь пыл мой улетучился бесследно, Оставив напоследок в горле ком: Смотрю я ей в глаза и вижу бледный, Безжизненный в небесно-голубом. Сглотнув, я отвернулся, выдыхая – Непросто будет свет в глазах вернуть – И ручку саквояжа зажимая, Я тот час ощутил уколы в грудь: Над мальчиком стояла, словно мрамор, Точёная из скорби госпожа, Вуаль спадала мягко ей на шрамы, Скрывая страшный лик от горожан. Не двигаясь, она была повсюду – Я чувствовал, дыханье задержав, Её, чей образ был под стать этюду В холодных и пронзительных тонах. И вот она нетленным изваяньем Склоняется над трупом, не дыша, Спадает с лика маска покаяния, Несётся ввысь бессмертная душа. Ложится на лицо вуаль как прежде, Но лишь на миг я успеваю рассмотреть Черты её столь жадно и в надежде, Чтоб в памяти своей запечатлеть. Я слышал от людей, что ты иная – Жестокая, без жалости к другим, Живым все их ошибки не прощая, Ты косишь нас, не ведая причин. Но кто тогда сейчас передо мною Стоит, буравя взглядом пустоту? Мне страшно признавать, но я не скрою – Влюбился, но похоже, что не в ту. С тех пор я повидал немало судеб, Смертей не видел разве что во сне, По большей части был я безрассуден, Глуша печали все свои в вине. Мне стоило зажмуриться покрепче, И вот я попадаю в тот мираж: Стоишь передо мной и что-то шепчешь, Мертва лишь моя хватка в саквояж. «Я ждал тебя так долго. Ты мне веришь?» Дрожащими руками за вуаль Берусь я, словно девственник. Ты смеришь Насмешливым и прячущим печаль: Вуаль твою сжимает тот мальчонка, Что в детстве потерял когда-то мать, Дрожит губа с протянутой ручонкой, Ну как тут ухитриться не обнять? Тогда ты потеряла осторожность, Явившись взору грешника на миг, С тех пор тобою властвует тревожность – А вдруг он не забудет томный лик? Гадала ты, что будет с этим смертным, Насколько он протянет нить судьбы? Смотри-ка, он решил прожить бездетным, Кусаешь нервно губы в забытьи. И вот он на последнем издыхании, Зовёт тебя в тускнеющий мираж, Он бредит, но пока ещё в сознании, Довольно интересный персонаж. Душа его чиста и непорочна, Признайся, ты не хочешь отпускать. Но мальчик медлит, будто бы нарочно, Он явно что-то силится сказать. И прежде чем исчезнуть, на прощание Одарит, медля, взглядом, прошептав: «Искал тебя всю жизнь, дав обещание Назвать своею, коль однажды потеряв».