Временное утешение

— Заходи в дом, — говорит Тэхён и отступает на пару шагов, вставая за дверью, чтобы освободить место для гостя.       Гость кивает и проходит внутрь, снимая с плеч тяжёлое пальто, мокрое от недавнего дождя. — Ты замёрз? Давай пальто, а ты иди включи чайник, я заварю вкусный чай.       Без лишних возражений гость снова кивает, оставляет мокрые ботинки на коврике у двери и идёт в сторону кухни, не включая света — он знает каждый угол этой квартиры лучше, чем своей. Тэхён смотрит ему в спину и вздыхает, пытаясь унять бушующее сердце, которое не перестает волноваться, смотря на любимого человека.       Пристроив пальто и поставив ботинки на батарею, поднимает с пола сумку гостя, чтобы аккуратно поставить её у своей на тумбочке. Тэхён живёт один, но в этой квартире найдётся место и для вещей гостя — вещи Тэхёна занимают ровно столько места, сколько хватит рядом места для вещей его частого гостя. И не гостя совсем. А друга. Хёна. Возлюбленного. Мин Юнги. Такой же частью этой квартиры, как и сам Тэхён.       Кухня освещается лишь старой лампой, что стоит в углу — года два назад Юнги увидел её на барахолке, когда они с Тэхёном прогуливались по набережной.       «О, выглядит в твоём стиле, Тэ-тэ» сказал тогда он, и Тэхён, подобно мороженому в жарких руках, растаял.       Юнги медленно двигается по кухне туда — обратно, то подхватив их излюбленные кружки с мойки, то начал открывать дверцы шкафов, привычно в поисках банок с чаем, которые всегда стоят на тех же местах. На момент Тэхён останавливается позади друга и сжимает его плечи, останавливая. Для Юнги это — то, как Тэхён просто останавливает его, что-то лёгкое и бессмысленное, обыденное. Для Тэхёна это — возможность прикоснуться к тому, кто снится ему по ночам, и кого он жаждет обнять не на две секунды во время прощания, а просто так, на кухне, посреди разговора. Сжимает его плечи и отводит в соседнюю комнату, к давно готовой стопке вещей, приготовленной для Юнги. В шкафу Тэхёна есть несколько полок вещей, которые он покупал раньше, или покупает сейчас — не для себя, а для Юнги. Чтобы в такие вечера, или когда друг переберет алкоголем, оставаясь на ночь, дать ему сменную одежду. И сказать, что это старые вещи, или новые, что сели после стирки. Сегодня получилось почти так же — спортивные штаны, что носит Юнги, оставаясь у Тэхёна, его личное нижнее белье, что как-то осталось у Тэ, и футболка с кардиганом Кима. — Переоденься, хён.       И снова ничего не отвечает, кивает лишь, чтобы дать понять, что слышит.       Пока Юнги переодевается в комнате Тэхёна, сам Ким готовит им чай. Хотел бы он уметь готовить, чтобы накормить хёна в такие вечера, чтобы обогреть.       В такие вечера — когда Юнги слишком устал после работы, чтобы даже говорить. Последнее время тот изводит себя и редко покидает студию. Такое уже бывало, Тэхён знает, как действовать, чтобы привести хёна в обычное состояние. Чтобы взбодрить его. Вдохнуть в него жизнь.       Когда чай готов, Юнги на лоджии. Стоит у перил и смотрит на мокрые улицы Сеула, на вывески баров, в которые они с Тэ раньше ходили, на влюбленных парочек, что хихикают и сжимают ладони друг друга. На его ногах — мягкие тапочки Тэхёна, которые всегда арендует Юнги, когда они сидят в лоджии. Оставив кружки с чаем у двери, Тэхён подхватывает плед с дивана, чтобы в момент накинуть его на плечи Юнги. — Я оставил его тебе, — говорит Юнги, скидывая концы с плеч, — Ты мерзнешь всегда, не я, — и сам оборачивает Тэхёна в плед, подарив ему мягкую улыбку.       Юнги приносит их чай к столику и садится на диван, хлопая ладонью рядом с собой. Они садятся бок о бок, смотрят перед собой и сжимают теплые кружки. Чай Тэхёна с лимоном и без сахара, а чай Юнги — с мёдом. Как и всегда. — Хён, — шепчет Тэхён, не смотря на старшего, — Ты так устаешь, — он сильнее сжимает кружку, — Мне больно смотреть на тебя. — Прости, Тэхён-ни, — шепчет Юнги. Искренне. Он сожалеет о том, что истощает себя, потому что заставляет волноваться Тэхёна. — Важны не мои чувства, а твоё здоровье, — он чувствует, как ладонь Юнги ищет его ладонь в изгибах пледа, — Дай себе перерыв. Небольшой.       Юнги сжимает ладонь Тэхёна, поглаживая её пальцами с сотней следов от мозолей. Он всегда так делает. Чтобы успокоить Тэхёна, чтобы дать ему уют и спокойствие. — В последнее время сложно писать музыку, — говорит Юнги, открываясь другу, — Не знаю, почему так. — Отдых станет твоей отправной точкой. Ты слишком устал, чтобы творить, Юнги-я. — Я понимаю это, но принимаю только тогда, когда это говоришь мне ты. — Для этого я и рядом. — Ты рядом не для того, чтобы быть мне группой поддержки. Ты не обязан исцелять меня каждый раз, таким образом ты истощаешь самого себя. — Я вижу это не так, хён. Ты — это я, а я — это ты, я не разделяю нас, — говорит, прикрывая глаза, — Останься на ночь. — Конечно останусь, — шепчет, посмотрев на Тэхёна, ожидая того, что скажет друг после, но тот ничего не говорит, — Знаешь, что мне помогло бы расслабиться непозволительно быстро? — Что же? — встрепенулся Ким, чего Мин и ожидал. — Твоё пение. Оно всегда было моим чувством безопасности, — уверяет Юнги, зарываясь носом в ворот кардигана, который пахнет кондиционером Тэхёна. Они вдвоем выбирали его в магазине.       Не говоря и слова, Тэхён начинает напевать собственную песню. Этой песне уже два года, но она ещё никогда не пелась Тэхёном рядом с Юнги. Тэхён написал её про Юнги — о том, как проснулся однажды и почувствовал нечто большее, увидев рядом с собой, на соседней подушке, Юнги. О том, что не мог поверить, что влюбился в своего хёна, что всегда был добр к нему, всегда был его защитником и слушателем. О том, как он мечтал ночами взять Юнги за руку и утащить его на край света. Чтобы они вдвоем, только они. Вместе. О том, как он боится показать свои чувства, ибо слишком дорожит тем, что Юнги его +1. О том, что хотел бы спросить Юнги о том, все ли это неправда, и они просто друзья. О том, что хочет быть ещё ближе. Он поёт об этом, смотря в ночное небо, вдыхая дождевой воздух и чувствуя, что Юнги смотрит на него. Поёт тихо, охрипло, как после сна или трёх сигарет. Пару месяцев назад он бросил курить, Юнги помог ему с этим, но Тэхён уже знает, что когда друг уснет, то он выкурит парочку на этой самой лоджии. — Иногда я скучаю по тебе, — говорит Юнги, когда Тэхён затихает. — Что? — сердце пропускает сотни ударов, пока хозяин ждёт ответа. — Мы видимся почти каждый день, но я могу сидеть в студии и подумать: «Я скучаю по Тэ». — Давай видеться ещё чаще. — К-конечно, я об этом и говорю, — он ставит пустую кружку на стол и садится на край дивана, — Пойдем спать, Тэ.       Будто сотни раз прежде, они закрывают диван полиэтиленом, защищая от дождя, который будет идти всю ночь. Уносят кружки на кухню, моют и ставят в сушилку. Чистят зубы бок о бок, разделяя один стакан с водой. Ложатся на кровать, укрываясь одним одеялом. Юнги — на правой стороне кровати, Тэхён — на левой. Никто из них не уходит спать на диван или в гостевую комнату, они всегда спали вместе. Лежат в тишине — уже давно не включают телевизор для фона и не включают гирлянду. Но сегодня, почему-то, Тэхён включил одну из гирлянд, что светила жёлтым. — Тэхён? — М? — Я могу обнять тебя? — Конечно.       В редкие ночи Юнги просит обнять Тэхёна, тогда младший понимает, что хёна что-то заботит. Юнги расставляет руки в стороны, Тэхён ложится ему под бок и пристраивает голову на плече. Сегодня же, когда Тэхён лег на бок, уткнувшись в плечо хёна, Юнги не лежал на спине, а перевернулся на бок и обнял Тэхёна второй рукой, зарывшись носом в кудрявые волосы Тэхёна, ещё слегка влажные после душа. Юнги прижимает Тэхёна ещё ближе, закидывает ногу ему на бедро, а Киму ничего не остаётся, как просунуть свою между ног Юнги, практически сливаясь телами. Невозможно сосчитать, сколько Тэхён мечтал обнять Юнги так. На глаза наворачиваются слёзы от осознания того, что хён обнимает его так в последний раз. Что эти объятья — всё, что Тэхён может получить от него. Он никогда не поцелует его, никогда не скажет, что любит его больше, чем друга, и никогда, никогда, не будет иметь право обнимать его так, завернувшись друг в друга, как в тёплый плед в морозный вечер. — Хён, я люблю тебя, — бормочет ему в шею, боясь, что слёзы упадут на ключицы Юнги и тот увидит их, почувствует. — Я тоже люблю тебя, — вполне очевидно отвечает Юнги. Он всегда так отвечал на слова Тэхёна, уже долгие и долгие годы, — Что у тебя с голосом? Ты не простыл на лоджии? — Нет, я в порядке.       Юнги отстраняется и в свете огней гирлянды видит мокрые глаза Тэхёна, и тот видит, как в глазах Юнги происходит извержение вулкана. — Ты плачешь? Почему ты плачешь? Это из-за того, что я об... — Просто обними меня, хён, — как только Тэхён сказал это, оказался в объятиях Юнги, — Ты же знаешь, у меня бывают дни на поплакать. — Тебя что-то беспокоит, я же чувствую, Тэ. — Ты — мой лучший друг. — Да, поэтому и говорю, что чувствую, что что-то не так. Ты можешь рассказать мне всё. — Я знаю. Все всегда рассказывал тебе. Кроме одного. И я не хочу говорить это сейчас, попозже. — Как тебе комфортно, Тэ. Я здесь, помнишь? Я поддержку любую твою мысль. — Я и не надеюсь, что ты поддержишь эту мысль. Мы всегда найдём повод поспорить. — Значит, нам не будет скучно в старости. — Думаешь, мы состаримся вместе? — А как иначе то?       Всё, что Тэхён хочет сейчас — это признаться, но он держит это в себе. — Я думал об этом, — продолжает Мин, — Вот мы с Намджуном такие близкие друзья. Мы все знаем друг о друге. Мы знаем друг о друге то, что сами о себе не знаем. Но мы с тобой — это совершенно иной уровень. Ни то, чтобы мы с Джуном не были близки, мы невозможно близки, просто мы с тобой — это нечто другое. Поэтому, вполне вероятно, что последние свои дни мы проведем вместе. Будем шутить старперские шутки и спорить о чем угодно. У нас другая дружба. — Джун-хён не любит тебя так, как я люблю тебя. — Хей, ты не можешь говорить так, — шуточно толкается Юнги, обнимая крепче. — Я могу, — упрямится Тэхён.       Юнги ничего не отвечает, мотает головой и устало улыбается. Сонный. Измотанный. Не его.       Положение их тел меняется, Тэхён сжимает Юнги в медвежьих объятиях, Юнги сопит ему в ключицу. Тэхён перебирает волосы Юнги с отросшими корнями, смотрит на жёлтый свет гирлянд, и чувствует. Чувствует себя одновременно пустым и наполненным. Он наполненн любовью к тому, кто никогда не будет его, и он пуст от осознания этого.       «Но я ни за что не променяю это», говорит он себе, думая о том, что такими темпами он всегда будет один, страдающий от неразделённой любви. Он не против, пока Юнги в его руках готов к объятиям и разговорам ни о чем.       Кажется, что внутри него сидит дракон, в каждой его клеточке огонь, и этот дракон жаждет только одного — высвободиться. Дракон пытается вырваться, прорвать кожу, выйти из вен, в слезах и пении, в голове и жестах, он пытается освободиться. Но не выходит. Этот дракон, он всегда с ним, и всегда будет с ним. Этот дракон — его любовь. Его Юнги. Не его (его) Юнги. От него нет свободы, от него нет желания освободиться.       Они так и лежат, прижавшись друг к другу, и несмотря на бесконечный рой мыслей, засыпают практически мгновенно.       После таких вечеров, как правило, Юнги уходит ещё до пробуждения Тэхёна. На кухонном столе оставляет лишь записку с вкуснейшим завтраком. Благодарит за ночь, будто в бульварном романе. Тэхён просто впускал его в свой дом, ничего особенного не делал, но для Юнги всегда это казалось чем-то важным. И это Тэхёну нравилось, чувствовать благодарность, хоть что-то. Не сказать, что Юнги был скуп на эмоции по отношению к Тэ, вовсе нет. Просто Тэхёну всегда будет мало.       Этим утром Тэхён, как всегда, просыпается один. Скручившись в клубок на стороне кровати Юнги, замёрзший и одинокий. Почему-то, он всегда мерз, когда рядом не было Юнги. А когда он рядом, ему никогда не бывает холодно. Сейчас он выбирается из постели, обернув вокруг себя одеяло, и вставая на ледяной пол. Тапочки стоят идеально ровно, Тэхён знает, что это Юнги принес их из гостиной. Медленно идёт на кухню, ударяясь об стены, будто это не его качает спросонья, а стены кидаются на него. На кухонном столе, как и всегда, тарелки с завтраком. Французские гренки, карамельный пудинг и пустая кружка с персиковым пакетиком чая. Рядом с кружкой записка.       Пару шагов и Тэхён присаживается на стул, бережно отодвинутый от стола, ведь Юнги знает, что Тэхён снесет со стола всю посуду, пока будет усаживался на стул в коконе из одеяла. Мысль об этом образует ком в горле. Тонкими, уже не дрожащими пальцами, Тэхён берет записку, раскрывая сложенные концы.

«Прости, что не остался на утро, в голову пришла мелодия, я не могу не записать ее. Кажется, оно вернулось. Надеюсь, что это так. Ты всегда создаёшь для меня лекарство из воздуха. Отплачу тебе тем же! Надеюсь, завтрак тебе понравился. Жизненно необходимо съездить в магазин, у тебя дома вновь пустошь. Завтра вечером съездим? Приятного аппетита. Позвони, как будешь свободен. И спасибо, Тэхён-ни. Люблю тебя. Юнги».

      Почерк Юнги всегда был таким красивым, Тэхён раньше пытался подражать этому почерку, но у него ничего не выходило. Этот почерк можно узнать из тысяч, никогда не ошибёшься. Тэхён проводит пальцами по черным буквам, что были оставлены гелевой ручкой. Юнги писал не так давно, видимо, раз Тэхён сумел размазать «Люблю тебя».       В груди что-то надрывается, когда он смотрит на размазанные слова, будто порвался трос у альпиниста. Медленно, со временем, и раз, без остатка.       Тэхён заплакал. Слёзы полились из его глаз, точно яркие бусинки росы на его любимых цветах в саде бабушки. Он любил смотреть на росу с утра, как они создают целый мир на сильных листьях и лепестках. Ему ничего не остаётся, как наслаждаться и его взрослой росой, но только не лепестках, а его собственных щеках. Он цветет от любви, и роса тому подтверждение. Но, видимо, он ночной цветок, ведь солнце, его Юнги, не будет его светом.       От слез не остаётся и следа, стёртые чернильными пальцами. Тэхён берет поднос, ставит на него кружку и тарелку, его любимый пудинг. Заходит на лоджию, забирается на диван, и смотрит в серое-серое небо, что ещё не отошло от проливного дождя вчерашней ночью. Небо все ещё грустит, немного плачет, и Тэхён понимает это небо, оно роднится с ним. Любимый чай, любимые сладкие гренки, любимый пудинг.       Это прекрасное утро, думает Тэхён, собираясь на работу. Оно сегодня прекрасно. Солнце взошло, и снова все стало прекрасно. Тэхён улыбается, потому что счастлив. А утро, а что утро, это один и тот же сценарий, где Тэхён главный герой, и это его любимая роль.