Саламандра 2. Новые горизонты.

Лекса причесали, заплели, приодели, обули и, подхватив под локти, вывели на улицу, чтобы осторожно положить на паланкин первосвященника. Сил не было совершенно… Такая слабость вызывала раздражение на собственное тело, а стоило прикрыть глаза, как голова начинала кружиться, словно при хорошем опьянении. Помнится, во время студенческих попоек это называлось «словить вертолетик». Лекс горько улыбнулся, с этим слабым телом он даже напиться не мог, с бокала вина его вырубало просто напрочь. Зато вспомнилось верное средство от вертолетиков – спустить ногу с кровати. Лекс как гусеница сместился к краю паланкина и свесил ногу. Не сразу, но все же стало легче. Кирель прилег рядом и дал команду носильщикам начать движение, а сам с интересом рассматривал похудевшего Лекса с обгорелым носом. Запавшие щеки мало кого красили, да и красный нос не вызывал умиления, но все равно, на рыжика было приятно смотреть. Было в нем что-то схожее с огнем, такая же неудержимая сила, когда вроде угли и прогорели, но все равно, даже тлея в золе, готовы разгореться и спалить все на свете. Лекс выглядел больным и слабым, но стоило паланкину качнуться в развороте, как ресницы распахнулись и Кирель получил твердый и насмешливый взгляд прекрасных голубых глаз. - М-да уж, - Лекс попытался подняться, Кирель помог ему подсунуть валик под локоть и подпер со спины, позволяя осмотреться. - Не так я себе представлял приезд в Железный город. Они ехали по военному лагерю. Такому привычному за последние полгода – палатки, штандарты, толпы военных, вроде и расслабленных, но с мечами и цепкими взглядами по сторонам. Носильщики Киреля были крупными чернокожими мужчинами в тонких белоснежных набедренных повязках на бедрах, которые скорее подчеркивали контрастом черноту кожи, чем были реальной одеждой. Так же белоснежны были и одежды монахов, идущих по периметру паланкина. Безликие и одинаковые в своих капюшонах, тихие как призраки, с мягким, немного «плывущим» шагом опытных бойцов. Если военные имели знаки различия и всячески подчеркивали свой статус, то монахи скорее прятались в толпе себе подобных, и именно этим были сильны, потому что никто не мог визуально определить, насколько хорош или плох боец, спрятанный в одинаковых для всех рясах. А за время похода военные не раз убеждались в воинских умениях белых ассасинов, сопровождающих Лекса, и теперь сами с опаской уступали им дорогу. - Зачем вы наказали тех монахов, что сопровождали меня? - Лекс кивал головой знакомым воинам. Те били в ответ кулаком в грудь и довольно улыбались. Такое знакомство добавляло статуса в глазах сослуживцев. - Они не выполнили приказ и были наказаны, - Кирель вернул Лексу удивленный взгляд, - разве ты не знал, что их приставили защищать тебя? - Они бы мне помешали в пути, меня больше беспокоила безопасность Ламиля и моих сундуков, - Лекс поднял ногу обратно на паланкин и посмотрел на Ламиля, который восседал, как на троне, на том самом неудобном седле, в котором выехал из Золотого дворца. - Я уже полгода веду записи по различным новшествам, которые хотел бы исполнить. Там будут и мельницы, и фонтаны, которые предназначены не столько для питья, а скорее, для красоты. Там струя воды будет бить вверх и это будет очень эффектно. Не хотелось бы, чтобы мои знания попали в чужие руки. - Хорошо, я отдам тебе их, - тихо рассмеялся Первосвященник, - но только, если ты сможешь опознать их сам, без подсказки со стороны. - Я скорее опознаю оружие, с которым они ходили, чем самих монахов, - возмутился Лекс, - я за полгода даже их голоса не слышал! И как я их должен опознать? - Тогда зачем волноваться о тех, кого ты не знаешь? - Ну, - задумался рыжик, - в империи я тоже знаю не всех, но это не мешает мне заботиться о них, хотя бы через те новшества, что прижились. Я расстроен, что их наказали лишь за то, что они выполняли мои приказы. Верните мне их, папа, я к ним уже привык. - Посмотрим… - поднял идеальную бровь Кирель. - Куда побежал? - взвизгнул Ламиль со своего трона в спину красного монаха, - а ну вернулся! Что это такое, убегать без разрешения! - Я хотел предупредить братьев, чтобы они встретили… - Молчать! Берите пример с монахов Первосвященника, идут молча и не своевольничают! Я сам решу, кого предупреждать, а кому устроить сюрприз! - Начинается, - усмехнулся Лекс, - он и в детстве был собственником, а теперь вырос мальчик… А здесь большой храм Саламандры? - Маленький, - усмехнулся Первосвященник, - здесь все храмы одинаково маленькие, чтобы все боги были равны и никто не обижался, что кого-то чтят больше. Здесь вообще все равны. Здесь даже правителя нет! - А как же тогда? - растерялся Лекс и вывернулся, чтобы лучше увидеть недовольное лицо Киреля. - А вот так! - презрительно закатил глаза Первосвященник и передернул плечами, - тебе Сканд не рассказывал? - Он сказал, что это будет мне сюрприз и просил не разнюхивать у других, - усмехнулся Лекс, - даже с Пятым разругался, чтобы тот не лез со своими советами и оставил мне сюрприз на будущее. - И ты, как самый послушный младший, не осмелился ослушаться? - удивился Кирель. - Ну, - задумался Лекс, - не то, чтобы я специально послушался, просто так получилось. Столько было важных дел перед отъездом, надо было ничего не забыть и не упустить, а Железный город был так далеко, что я подумал, что еще будет время, но то забыл, то некогда. Да и Ламиль под боком тоже не давал расслабиться. Лекс с интересом наблюдал, как красный монах, который плелся в конце сопровождения Ламиля, вначале отстал, потом еще задержался, а теперь рванул куда-то в сторону. Видно, своих предупредить ему было важнее, чем слушаться неизвестного всем ребенка. - Ох, сколько им предстоит чудных открытий! - Лекс кивнул головой Кирелю, который тоже заметил, что сопровождающих у сына стало на одного меньше, – ну ничего, если здесь маленький храм, то для Ламиля это будет вроде как домашнее задание, прежде чем он столкнется с монахами в городе Чаречаши. Там громадный храмовый комплекс, по размеру, как дворец правителя, и храмов в городе много, а монахов, так вообще… - Вот ведь не думал, что мой сын станет священником, да еще и в другом городе, - недовольно цыкнул зубом Кирель, - знал бы раньше, учил бы его сам. Хотя... - Кирель задумался, - твой брат постоянно вмешивался своей силой. Истинно старший! Раз устроил резню, когда пришел к власти, и еще раз, когда узнал, что среди монахов были те, кто с хуепоклонниками затевал переворот, устроил показательные пытки и залил кровью всю лестницу в большом храме… - Мать моя ящерица! - Лекс вспомнил громадную лестницу в пирамиде, как у ацтеков, и схватился за сердце. - Какая жестокость! - Ну так старший же, - прошипел Кирель, - порой кажется, что сами боги разделили нас поровну. Им достались крепкие тела и сила, а нам ум и сообразительность! Такими показательными репрессиями не добьешься результата, скорее загонишь гниль далеко под кожу и она будет травить тихо и незаметно, пока не ослабит власть и не добьется своих целей. Тут надо тише все делать, деликатнее. Устраивать засады и хорошо продуманные ловушки, а атака в лоб – это хорошо на поле боя, да и то не всегда… Хм… Я уже закинул туда свою сеть, а твой братец опять все взбаламутил… ох… - Я прямо заинтригован, как это – такой большой город и без правителя? - Лекс с интересом рассматривал высокие городские стены. - Тебе рассказать или дождешься историю от Сканда? - Кирель тяжко вздохнул и погладил Лекса по бедру. - Лучше вы, папа, - Лекс изучал жилье наездников Чаречаши, оно, в отличие от палаток империи, выглядело как небольшие шатры, - Сканд неизвестно где, а город уже рядом. Если муж и захочет мне рассказать что-либо, то буду делать удивленные глаза. Если нет правителя, то получается, у них республика? - Своего рода, да, - согласился Кирель, - у них Городской Совет подобие сената, вроде совета старейшин*, но только в отличие от нашего, где заседают патриции в количестве не менее трехсот человек, их всего десять человек, и тех выбирают каждый год новых. - Выборы? - насторожился Лекс, - как выбирают кандидатов? И как проходит голосование? - Ну, это, скорее, лотерея, - усмехнулся Кирель, - здесь ведь все равны, а значит, у каждого одинаковые права. Выбирают боги, а люди покоряются их воле. Все происходит во время сезона штормов. Поскольку здесь нет знати, то каждый дом выглядит скорее, как гильдийский квартал с несколькими многоквартирными постройками, ну, или это может быть большая семья, не суть… У каждого дома есть только одни ворота на городские улицы, - отмахнулся Кирель, - от каждого дома выбирается по одному человеку, который отправляется в центральную ратушу. Там находится большой барабан, в котором лежат одинаковые черные шары по количеству домовых ворот. Поэтому выборные люди могут быть или от гильдии, или от семьи. Не важно, сколько человек живет за воротами и чем они занимаются, важно, что от одного дома приходит только один человек. Внутрь барабана отправляют десять белых шаров, а после этого жрецы от каждого храма подходят к барабану и вращают его столько, сколько считают нужным. После этого к барабану подходят по очереди люди и через специальное окошко засовывают туда руку и вытаскивают шар. Если он белый, то на целый год человек забросит свои дела и будет заниматься делами города. Все спорные вопросы они решают путем голосования. - Десять человек, - задумался Лекс, - а если при голосовании выпадет поровну? - Первый доставший шар становится диктатором, и при голосовании его голос считается как два, остальные девять – магистраты. Кроме этого, есть постоянные служащие, не имеющие права принятия решения. Это казначей и военный трибун. Казначей с помощниками занимаются сбором налогов и оплачивают решения Городского Совета. Это может быть постройка чего-либо, городских терм, например, закупка оружия на случай войны или ремонт дорог. Причем следующий Городской Совет может отменить решение предыдущего. Например, тот гостевой дом, где мы живем, строился почти двадцать лет, а потом еще десять перестраивался. Кроме казначея есть военный трибун, но пока нет войны, он не имеет права вмешиваться в городской бюджет, он со стражниками занимается охраной стен и ворот, порядком в городе и расследованием преступлений, но при нападении на город власть получают только он и диктатор. Только эти двое решают все дела во время военного положения, а остальные магистраты им беспрекословно подчиняются. Если боги будут благосклонны, то в Городской Совет попадут умные люди и их решения пойдут на пользу городу, но бывает, что в Совет попадают скандалисты с амбициями, и тогда казну спускают на праздники и бесполезные украшения. Конечно, их будут любить в городе, потому что все будут рады попраздновать за счет казны, а то, что дороги будут с ямами, так это с пьяных глаз не очень-то и заметно. Хотя после того, как Железный город попал под протекторат империи, вот уже семь лет как один и тот же человек становится диктатором. Ушшиярх был успешным купцом, а теперь он уже который год диктатор. Наверное, боги его любят. - А количество шаров проверяется каждый год? - прищурился Лекс. - Зачем? - удивился Кирель, - шары из барабана достаются, пока не достанут десятый белый шар. После этого все черные шары возвращаются обратно в барабан до нового сезона штормов. Лекс начал хихикать, а потом все никак не мог остановиться. Еще один любимчик богов! Ловкость рук и никакого мошенничества! Лекс смеялся, пока не заметил обеспокоенный взгляд Киреля, тот, похоже, решил, что у него истерика, пришлось брать себя в руки и пояснять: - Кирель, вспомните золото колдунов, - Лекс подмигнул растерявшемуся на мгновенье Первосвященнику, - я бы тоже каждый год мог быть здесь диктатором. Могу поспорить, что в барабане каждый год становится на один белый шар больше! - И зачем ему это? - поднял идеальные брови Кирель, - как минимум, это богохульство! Так подтасовывать волю богов может только крайне амбициозный человек. И потом, это глупо, в тот год, когда выбранный человек служит в Городском Совете, ему не платят денег и его практически содержит семья. И из казны ему и медной монетки не дадут, даже если он будет ходить в рванине. Большинство склок у них в совете происходит именно из-за того, что кому-то начинает казаться, что кто-то ставит свои интересы превыше других. И именно из-за этого ничего толкового не получается и деньги расходуются крайне глупо. Ну, представь, что дом, который строится два года от момента фундамента до окончания отделки фасадов, строится почти бесконечно! В один год начинают строить и тратят на это деньги, а следующий совет решает, что эта стройка городу не нужна и лучше купить оружие страже и начать ремонт дорог. А на следующий год они вначале половину срока ругаются, что для города важнее – укрепить крыши у тех домов, кто не в состоянии это сделать самостоятельно, или под угрозой выселения заставить жильцов заняться ремонтом самостоятельно, ибо руины в городских кварталах – это не только беда конкретного дома, но и проблема соседей. А потом устраивают празднество на весь город. А в это время недостроенный гостевой дом, так и не укрытый крышей, начинает разрушаться, и дороги, которые разрыли в прошлом году, становятся глубокими колдобинами. А следующий совет заявляет, что городу не хватает величия, и казну спускают на статуи и украшения, которые везут отовсюду, а потом вспоминают о дорогах и начинают судорожно их ремонтировать. И вместо четырех слоев дороги засыпают все песком, а сверху красиво укладывают булыжник. Год закончен, и совет дует щеки, какие они молодцы, как они постарались на благо города. Но проходят дожди, и песок вымывается, и камни проседают, и вот опять вместо дороги – грязь под ногами. А на следующий год, видя, что тот дом, который начали строить, уже начал рушиться, решают закончить стройку, но для этого надо сделать дефектовку стен, но дом успевают перекрыть крышей, и стройка опять замирает на пяток лет, потому что совет спорит, делать отделку дома вычурной или простой, а тем временем в нежилом доме начинают расти трава и сорняки. И так по кругу просто до бесконечности. За это время можно было построить десяток подобных домов, да и по деньгам он вышел, как будто его перекрыли золотом, а не свинцом. Точно то же происходит, если, например, надо провести закон, предположим, о гильдии кузнецов. Реорганизация или увеличение территории. Здесь несколько кварталов занимаются выплавкой металлов. Им, например, надо что-то купить за счет городской казны, предположим, новые наковальни, так сразу начинается вой, почему только кузнецам помогают из казны города, давайте всем гильдиям выделим на нужды ремесла одинаковые суммы. А как же те дома, которые не гильдийские, а просто жилые? Тогда надо и им выделить денег на что-то, например, на ремонт крыш или новые печи. Но тогда надо и гильдийским сделать за счет казны крыши. А как же наковальни для кузнецов? Из тех денег, что им достанутся в итоге, они смогут себе разве что новые спальные циновки купить! А еще бывали Советы, которые совершенно не думали о благе города, и целый год занимались празднествами. Год закончится, и те люди, вернувшись домой, будут бахвалиться перед соседями, как они всех развлекали и угощали, а то, что у городской стражи доспехи худые, так это чепуха, зато сами стражники пьяные! В городе хаос, зато весело и все смеются. И никто не виноват – это ведь выбор богов! - Ну тогда подлог Ушшиярха не богохульство, а желание взять ответственность за свой город, - пожал плечами Лекс. - Ответственность ради общественного блага без личной корысти, это по моему мнению, нечто сродни мазохизма, - скривился Кирель, - во имя идеи можно потерпеть немного, но стремиться к этому самостоятельно? Для этого надо быть или фанатиком, или идиотом, а Ушшиярх не похож ни на то, ни на другое. Я уже имел с ним беседу, выглядит весьма адекватно и речь разумна… - Ну, тогда Ушшиярх имеет с этого преференции, - усмехнулся Лекс, - только не явно. Видел как-то на рынке, как мальчик раскладывал мед из большой бочки по маленьким банкам. Честно, внимательно и очень заботливо. И чтобы мед не стекал с ложки на землю и не пачкал маленькие банки, он подставлял под ложку ладошку. Он ведь заботился о чистоте? И чтобы баночки не пачкать. Разве нет? Но только каждый раз он свою ладошку облизывал в конце. И ведь не украл, а меда наелся. Кирель мягко рассмеялся и легко прижался со спины, но тут из-за поворота выскочил Сканд на Шу и с радостью ломанулся к паланкину. - Сахарочек! Мне сообщили, что ты очнулся, и я все бросил и помчался к тебе. Ты меня испугал, не делай так больше! Хочешь в седло? - Да! - Лекс резко поднялся, покачнулся, но его сразу подхватили сильные руки и утащили, усадив впереди себя, - прекрасно. Так лучше видно. Спасибо! Папа, вы не против? Кирель улыбнулся и махнул рукой, а потом сделал жест своим носильщикам, чтобы двигались медленней, потому что у ворот собиралась процессия монахов в красных одеяниях с бубнами и горящей жаровней на ножках. Лекс посмотрел на Звездулю, который довольно сверкал глазками, и подобравшуюся охрану Киреля, и решил не вмешиваться. Кирель достаточно опытный интриган, чтобы при любом раскладе прогнуть ситуацию в личную пользу, да и Ламилю надо учиться не только со слов других, но и на собственных ошибках, хотя, при участии Киреля, это будут не ошибки, а скорее, недопонимание сторон. - А где ты задержался? - Лекс откинул голову на плечо Сканда. - Мальчик довел Аши до войска, - Сканд придержал Шу, чтобы не затоптать монахов, которые начали танцевать при встрече соправителя империи и его сына, который заявил, что станет жрецом Саламандры. Только, если они рассчитывали, что Звезда станет одним из них, то их ждал суровый облом, Ламиль уже видел венец Саламандры в сундуке и даже примерял его перед зеркалом. Неважно, что он ему был слишком велик, но он запомнил его тяжесть и красоту, и уже уверил себя в собственной исключительности и уникальности. А если Ламиль ставил себе цель, то он, как Аши, видел цель – не видел препятствий. Если Звезда решил, что он станет главным жрецом, то другим оставалось только склонить перед ним голову, а уж с недовольными монахи Киреля сумеют договориться тихо и неприметно для остальных. - Так что там с Аши? - Лекс боднул мужа головой, - с ним все хорошо? - Относительно, - Сканд остановил Шу, чтобы не мешать монахам, - он был ранен и до сих пор хромает, но я оставил его у загонов наездников. Там ему помогут: достанут застрявшие наконечники копий и обезболят, пока будут зашивать порванный бок. А Мальчик, когда понял, что я присмотрю за другом, отправился к своим самочкам, скорее всего, он полетит в свое гнездо, а оно не настолько большое, чтобы вместить туда весь гарем. Я думаю, мы его увидим не раньше, чем жара закончится. Но хватит говорить о других. – Сканд потискал Лекса и, подышав ему в макушку, убедившись, что с ним все хорошо, после этого с гордостью взмахнул рукой, - мы наконец добрались до Железного города! Я думаю, он тебе очень понравится! Он самый необычный и здесь все так, как ты любишь! Это единственный город на побережье, где нет рабов и все люди равны! Представляешь? Совсем нет рабов и все перед законом равны: и мужчины, и женщины, и дети со стариками. Удивлен? Город-утопия! И как тебе мой сюрприз?