Практическая магия

**** День за днём я крепчала, ощущая, как ко мне возвращались силы. Северус постоянно настаивал на своём дежурстве подле меня — в конце концов я привыкла к тому, что все двадцать четыре часа в сутки он ежеминутно был рядом, и стала вскоре воспринимать его как единое целое, как ещё одну часть себя. Его опека меня разбаловала — он готов был исполнить любой мой каприз, и семья Уизли только диву давалась, как сильно он изменился за это время. Из недружелюбного и вечно мрачного профессора, грозу всех студентов Хогвартса, Снейп превратился в нечто уютное и домашнее, став похожим на большого и лохматого чёрного кота, который бдит денно и нощно домашний очаг. Впрочем, его привычная чёрная мантия все ещё заставляла меня помнить, что на самом деле Северус из себя представляет. Прошло ещё около недели, прежде чем я окончательно поправилась, и Молли не приходилось больше приносить завтрак, обед и ужин в отведённую нам комнату. Вместо этого мы с Северусом специально собирались и спускались в столовую, где в шумной компании Уизли, вечно веселой и жизнерадостной, мне казалось, что все самое страшное осталось позади. Мы жили у семьи Уизли, так как орден Феникса после нападения Беллатриссы на их жилище все еще опасался, что пожиратели могли в любой момент вернуться. Разумеется, главной целью их был Гарри, но и все, кто так или иначе защищал его и его товарищей, тоже становились врагами Воландеморта и его приспешников. Волшебники ордена Феникса постарались оградить эту территорию новыми защитами и, ко всему прочему, теперь и невидимыми чарами — для большей уверенности в том, что детям миссис и мистера Уизли ничего не будет угрожать. Северус, опасаясь, что дом, где мы жили, уже не мог послужить нам укрытием, решил, что мое выздоровление должно проходить в более безопасном месте. Разумеется, Молли позволила нам остаться столько времени, сколько было необходимо для того, чтобы «поднять меня на ноги». — Я вижу, ты поправилась, — сказал Северус, глядя на то, как я стоя у зеркала собираюсь надеть свитер. Январь выдался холодным, и мне постоянно хотелось завернуться во что-нибудь шерстяное, да и тепло, согревавшее меня, придавало мне спокойствие и уют, которых так хотелось после всего, мною пережитого. — Ты наглец, Снейп. Будь у меня палочка, бросила бы в тебя аваду, не раздумывая, — нашлась что ответить я, действительно заметив, что за последние дни слегка раздалась в стороны. — Мерлин, я не об этом. Я имел ввиду, что кризис обошёл тебя стороной, — поправился он со смущенным видом. Посерьезнев, я отложила свитер и подошла к нему. — Да, и это все благодаря тебе. В его темных как ночь глазах блестели огни, так похожие на звёзды. Я разместилась у него на коленях и обняла его. — Безобразничаешь, — сделал вердикт он, хмыкнув. Улыбнувшись, я наслаждалась его теплотой, которая охватила меня через прикосновение. Я быстро наградила его поцелуем в губы, и он, удивленный от неожиданности, ответил не сразу. Из его груди вырвался протяжный и глухой стон. Рукой тем временем он потянулся к моей спине, ища застежку лифчика, а затем — рывком освободил меня от него. Тут же в нем точно что-то перещелкнуло — он отпрянул от меня, точно усилием воли вырвавшись из моих объятий. — Непослушная девчонка. Я же просил тебя не целовать меня, — пробурчал недовольно он. Несмотря на его тон, по уткнувшемуся в мои бёдра бугру, взбухшему моментально, я поняла, что ему это нравится. — Тсс! Я лишь хочу отблагодарить тебя, — прошептала я, положив ладонь ему на грудь и легким нажатием заставив его лечь. Северус послушался, явно удивлённый моим заявлением. — Ты уверена, что тебе не повредит это? — взволнованно спросил он все же. — Все хорошо. Расслабься, — тихо сказала я между поцелуями, которыми покрывала его выдававшийся вперёд нос, так подходивший к его характеру. Также мои губы не обошли внимание и высокие скулы, переместившись следом к шее и, наконец, я, расстегивая его глухо запахнутый сюртук, подобралась к широкой груди. Северус лежал тихо, время от времени поглаживая меня по затылку и спускаясь пальцами к шее, что отдавалось во мне немедленно пробегавшими по спине мурашками. Его прикосновения меня заводили, и действовать хотелось быстрее, но я, понимая, что в этом деле лучше не торопиться, нарочно заставляла себя сдерживаться. Мои губы добрались до заветного места, и я услышала его сдержанный, короткий вздох. — Мерлин! Что ты творишь со мной, негодяйка, — скорее удивленно, чем раздраженно прокомментировал он. — Тебе это нравится, так что не строй из себя недотрогу, — хмыкнула я, продолжив, что заставило его вновь застонать. Говорить он больше явно был не в силах, и, пользуясь своей возможностью, я дарила ему новые и новые ощущения, исследуя его губами и языком. Северус выглядел ошарашенным, и видя, что я тоже получаю удовольствие от процесса, вскоре действительно расслабился, временами издавая глухие и слегка грубоватые вздохи. Поймав в себе пробуждавшееся желание, я удивилась своему организму, который, что доказывало проявившиеся симптомы возбуждения, теперь был окончательно восстановлен. Подобравшись к его лицу, я легла на его грудную клетку всей грудью, ощутив его кожу, всегда казавшуюся мне такой холодной… Он смотрел на меня изучающе, словно ждал, что я выкину на этот раз. — Я хочу тебя, — пояснила я, видя в его глазах недоразумение. — Ты точно в этом уверена? — нахмурился он. Ответом было то, что я сделала резкий рывок, позволив ему оказаться в себе. Меня хотел мужчина, которого я любила — от одного осознания этого факта я вновь смогла ощутить собственную магию, до этого момента, казалось, лишь спавшую во мне с тех самых пор, как я пробудилась. Внутри меня бурлила и клокотала сила, придававшая мне неведанное доселе осознание своих возможностей… Мне казалось, я точно стала древней шаманкой, которая проводит магический ритуал жертвоприношения… В наши дни никто не пользовался магическими практиками через сексуальный контакт — это считалось дикостью и пережитком прошлого. На самом же деле маги зря не придавали такого большого внимания подобным ритуалам, так как соприкосновение через подобного рода общение между мужчиной и женщиной воспринималось древними как обмен сил… Вот и мне казалось, словно я впитала вместе с его соками и часть его магии. В какой-то момент в глазах засверкали все цвета радуги, все тело распирало от нахлынувшей волны напряжения, подсказывающей скорый финал, но я не могла остановиться, все набирая темп. Его сбивчивое дыхание переменялось с протяжными вздохами, и срывавшиеся с моих губ стенания сливались с ним воедино. Закончили мы одновременно. Он приподнялся, оперевшись на руки, отчего на бледной и почти прозрачной коже его запястий проявились синие прожилки, и переместился на край кровати. Я все ещё сидела у него на коленях, обхватив ногами его бедра и соприкоснувшись пятками за его спиной. По всему моему телу разливалось тепло, дарившее мне осознание его чувств ко мне. Вид у Северуса был вполне удовлетворённым. Он смахнул выступивший пот со лба и прижался губами к моей шее, словно пытаясь тем самым сказать мне спасибо. — Я знаю, тебе тоже было нелегко все это время, — пояснила своё решение я, обхватив его нежно за шею. — Да. Да, ты права, — подтвердил мою догадку он, закончив поцелуй. Он принялся застегиваться. Я, все ещё не спеша слезать с него, стала помогать ему в этом непростом деле — прорези для пуговиц были тугими, и нам обоим получилось справиться с задачей не сразу. Глядя на его сосредоточенное лицо, с каким он пытался справиться с застежкой, я поймала себя на мысли, что он стал окончательно и бесповоротно моим. — Северус, — позвала его вдруг я, прикоснувшись к его пальцам. Он остановился, с ожиданием посмотрев на меня. — Если ты ещё не передумал насчёт свадьбы, давай сыграем ее на этой неделе, — выдала вдруг я, сама удивляясь тому, что эти слова слетели с моего языка. Снейп удивленно вскинул бровь. — Ты уверена? Мы вряд ли успеем хорошо подготовиться, — растерянно пробормотал он. Я закрыла его рот ладонью, не дав ему договорить. — Сейчас или никогда. Я просто хочу, чтобы мы всегда были вместе, понимаешь? Мне не нужны ни шикарный банкет, ни какое-то особенное платье. Просто дадим друг другу клятвы в кругу близких друзей, и все, — разъяснила свою позицию я. Он обхватил мою руку, заставив меня убрать ее с его рта. — Если хочешь, чтобы все было именно так — хорошо, так и будет. Я попрошу тогда Артура все устроить, он ведь из министерства и имеет право проводить подобные… мероприятия, — растерянно сказал Северус. — Отлично, — радостно воскликнула я, спрыгнув с него, — теперь ты никуда от меня не денешься, — улыбнулась я, довольная, что все складывается удачно. **** — Свадьба? В это воскресенье? Так ведь у вас времени совсем ничего! Нет, ну торт и еду, конечно, я беру на себя. А как же все остальное? Выбрать платье, разослать всем приглашения? Детка, ты уверена, что не хочешь взять еще хотя бы месяц? — запричитала Молли, едва мы обмолвились о нашем решении за ужином. Дети в компании с Гарри и Гермионой тоже были с нами — Поттер был взволнован планами Дамблдора и прибыл, чтобы обсудить их с отрядом Феникса. Завтра должны были прибыть и остальные его участники — все складывалось как нельзя лучше для нас, потому что никого лишнего я приглашать не хотела. Золотая троица, казалось, пропустила наше заявление мимо ушей, все продолжая шептаться между собой. Я, Северус, Артур и Молли сидели на противоположном углу стола, и особенно не прислушивались к их разговору. — Миссис Уизли, не переживайте так! Я всегда считала, что громкие свадьбы — не мое. Да и Северус тоже не любит слишком шумные мероприятия, — успокоила ее я. — А как же без платья? Ведь ты невеста, милая. Свадьба — это событие на всю жизнь, нельзя так легкомысленно к такому относиться, — возразила тут же Молли, похлопав Артура по плечу. Северус пожал плечами. — Ее не переубедить, — хмыкнул он, переглянувшись с Артуром, вид которого, надо сказать, был довольно-таки растерянным. — Это и впрямь очень необычное решение, — только и пробормотал он. Вдруг Молли на мгновение замолчала, с заговорщицкой улыбкой взглянув на меня. — Кажется, я знаю, как могу помочь тебе с платьем. В годы, когда мы с Артуром поженились, у меня была такая же фигура… Помнишь, дорогой? — толкнула мужа в бок Молли, заливисто рассмеявшись. Мистер Уизли с наигранно-мечтательным видом закатил глаза. — Постой-ка, неужели ты его сохранила? — спохватился вдруг он. — Я берегла его для Джинни. Но у нее впереди еще много времени, так что к чему ему пылиться в шкафу, — пояснила Молли, суетливым взмахом кругленькой ручки поправив упавшую на лицо рыжую прядь волос. — Подождите, не хотите же вы сказать, что… — протянула я, только начиная догадываться о теме их разговора. То, что Молли собиралась передать мне свое подвенечное платье, никак не укладывалось в моей голове. — Именно, милая. Пойдем наверх, как раз примеришь его, — подтвердила она, точно прочитав мои мысли. *** — В плечах все же я была немного пошире, но это мы подошьем. Ты только посмотри, как отлично село в груди и талии! Ну точно, а я все гадала, кого ты мне так напоминаешь! Эх, какие у меня были формы… Ты не поверишь! — все твердила миссис Уизли, поворачивая меня в разные стороны. Все ещё находясь в замешательстве, я и сама не заметила, как она надела на меня платье, которое по мановению ее волшебной палочки выпорхнуло откуда-то из глубин большого платяного шкафа, что стоял в общей комнате мистера и миссис Уизли. На удивление, платье было прелестным, в каком-то неповторимом «магическом», волшебном стиле, точно это был наряд феи из ирландских сказок. Костюм молочного цвета состоял из расшитого кружевом корсетного лифа, удерживаемого бретелями, украшенными рюшами и блестками, а многослойная юбка расходилась в разные стороны, точно лепестки розы. — Миссис Молли, я не знаю, как отблагодарить вас! Право, вы слишком добры ко мне! — пробормотала я, точно зачарованная, глядя на себя в зеркало. Мне казалось, на меня смотрит фея. — Да что ты такое говоришь! Ты мне сразу понравилась, как только я тебя увидела! Я посмотрела на тебя и сразу подумала, что хотела бы себе такую дочь, — воскликнула миссис Молли, всплеснув руками. — Мои мальчики те ещё остолопы, конечно… Упустили такую невесту! Ну что же с них взять! Северус так преобразился с тобой, что я просто любуюсь на вас вместе! Он словно помолодел на десять лет, а ведь до того, как вы познакомились, на нем и лица не было… Глядела на него и думала, ну старик ведь! А на самом-то деле ему и сорока лет не исполнилось, — продолжила причитать она, все разглядывая меня в своем свадебном платье. Дверь в комнату вдруг приоткрылась. — Я лишь хотел сказать, что договорился с Артуром, и… — Северус, лишь завидев меня, словно застыл. Увидев его отражение в зеркале, я обернулась. Вид у него был растерянный — чуть приоткрыв рот, он просто молча стоял и смотрел на меня, с удивлением и восторгом, точно также, как смотрят обычно лишь на что-то совершенно потрясающее и невообразимо прекрасное… Он часто заглядывался на меня, и в такие моменты мне было приятно осознавать, что он любуется мной, но настолько потрясённым я его ещё не видела ни разу. Молли притихла, с удовлетворением глядя на его реакцию. — Ты… Ты очень красивая, — наконец смог выдавить из себя Северус. Молли довольно хмыкнула. — Негоже жениху видеть свадебное платье будущей жены до свадьбы. Плохая примета, — вспомнила я, тут же спрятавшись от него за дверью шкафа. *** — А это обязательно? — Северус глядел на меня с обречённым видом — словно теленок, которого собираются вести на убой. В его выразительных, практически черных глазах невооруженным взглядом читалась неуверенность. — Ты спрашиваешь, обязательно ли знакомить тебя с моими родственниками перед свадьбой? Северус, если через год я вернусь домой, заявив, что вышла замуж и не поставила их в известность, меня выставят за дверь. Придется тебе немного потерпеть и прикинуться душкой, дорогой, — нежно потрепала его по щеке я. Мы стояли у камина, готовясь использовать летучий порох. На том, чтобы перенестись в «отчий дом» хотя бы за пару дней до свадьбы, я настояла с боем — все участники ордена Феникса были категорически против этого, опасаясь, что за нами могут проследить шпионы темного Лорда. Убедить их в том, что путешествие в мой отчий дом для нас с Северусом не будет последним в нашей жизни, у меня вышло лишь после того, как я призналась, что мой отец — генерал, и, по-совместительству, глава секретного отдела министерства ведьмовской защиты. Отец постарался оградить наш дом настолько сильными защитами, что ни одному британскому волшебнику и не снилось… Отряд Дамблдора, по факту, тоже был чем-то вроде организации, в которой работал отец, разве что — состоял неофициально, и, осознав всю серьезность моего непростого происхождения, волшебники ордена Феникса все же согласились помочь нам пересечь столь большое расстояние в кратчайшие сроки, так как времени оставалось совсем мало. — Возьми Северуса за руку, — направлял нас Артур, стоя неподалёку. Рядом была и Молли, также, чтобы прийти на подмогу в случае непредвиденных обстоятельств (как то внезапное нападение отряда Пожирателей), в гостиной находились все участники отряда. Даже Гарри стоял в стороне, и, поправив очки, с безразличием наблюдал за происходящим. Нимфадора выглядела нервной и постоянно теребила прядь волос, в отличии от Римуса, который, казалось, был спокоен, как удав. Близнецы, уже успев поспорить, выйдет ли у нас добраться до нужной точки, глядели на нас, не отрываясь — точно зрители скачек, поставившие все свое состояние на участника, и теперь все зависело лишь от удачи. Гермиона была рядом с ними и выглядела сосредоточенной. Ее личико с острыми чертами становилось при таком выражении еще более детским, чем обычно — отметила про себя я. Рона же не сильно интересовало происходящее — с задумчивым видом он оглядывался по сторонам, почесывая веснушчатый нос. — Тебе нужно сконцентрироваться и четко представить камин, в котором вы окажетесь. Потом, когда Северус бросит порох, тебе придётся постараться не отпустить его руку. У вас ведь есть ментальная связь? Адрес лучше не произносить вслух ради твоей безопасности. Я кивнула. Благодаря способностям Северуса и моему умению внедряться в чужой разум, которому в ЦУМе учат каждого будущего агента, мы могли общаться между собой мысленно — передавать друг другу информацию в таком виде было для нас нормой. Иногда мы могли молчать днями напролет, лишь посылая друг другу образы и обмениваясь собственными мыслями. — Передай ему образ твоего дома и постарайся представить его местонахождение, — продолжил тем временем Артур. Я зажмурилась. Деревянное двухэтажное здание, прятавшееся в лесной чаще от чужих глаз, я могла увидеть в своей голове, даже если бы меня разбудили среди ночи. Место, где я росла, было четко прорисовано в моей памяти, накрепко в ней укоренившись. Получив от меня нужные координаты, Северус совершил манипуляцию с порохом, которую требовалось — я этого уже не видела, и открыла глаза лишь тогда, когда мы уже оказались в гостиной, находившейся за сотни и тысячи километров от дома Уизли. Встряска при перемещении была нехилой — уши заложило, словно при полетах, а голова затрещала так, точно я выпила не менее бутылки шампанского. Северус подхватил меня, так как я едва не упала — в этом случае мой затылок непременно поздоровался бы с каменной каминной трубой. Отдышавшись и переведя дух, я, согнувшись, выползла. Следом выбрался и Северус — по его лицу было понятно, что подобный вид перемещений в пространстве он не слишком жалует. В нос тут же пробрался запах печеных яблок и корицы. В воздухе витал уют, и я словно ощутила себя маленькой девочкой, которая наслаждается спокойствием и защищенностью в родительском доме. На круглом деревянном столе, накрытом вязаной скатертью молочного цвета с цветными узорами (бабушкино хобби), стоял большой румяный пирог — источник щекотавшего мои ноздри аромата. Северус, оглядевшись и увидев, что гостиная (просторная комната в старомодном стиле, вид которой почти не менялся со стародавних времён) оказалась пуста, был удивлен. — Ты разве не предупредила их о своем прибытии? — вскинул бровь он. Я не успела ответить — в дверях появилась изящная женская фигура. В коридоре свет был выключен, а от высоких деревянных окон с изразцами лились янтарные лучи уже собравшегося на покой солнца. Мамины волосы цвета выбеленного льняного полотна — вовсе не по причине прожитых ею лет, так как я помнила, что они были такими всегда — были заплетены в привычную моим глазам косу, спускавшуюся ниже пояса. Эту прическу она не сменяла с тех пор, как я себя помню. Одетая в льняное домашнее платье, она стояла у входа и молча смотрела на нас. Я никогда не могла разгадать по ее взгляду, что она думает в тот или иной момент. Вот и теперь, встретившись с ее непроницаемым выражением лица, я была озадачена. — Я знала, что ты прибудешь, — тихо сказала она на русском и сделала шаг вперед. Северус глядел на нее странно, иногда поглядывая и на меня — точно сравнивал, насколько мы похожи. — Ты всегда все знаешь, — подтвердила я, приветственно улыбнувшись. Мама, закинув косу за спину, неторопливо подошла к столу. Ее придирчивый взгляд не сходил с Северуса, и он, не смея начать разговор первым, так и стоял молча у камина. Его мантия немного испачкалась золой, и я ладонью легонько стряхнула ее, на что Северус улыбнулся мне. — Про него я тоже знала, но было бы лучше, если бы ты все-таки представила нас друг другу, — поджала губы мама, чуть подняв уголок рта вверх — в ее мимическом словаре это обозначало улыбку. Хотя она вполне сносно говорила на английском, ее акцент был сильнее, чем мой, поэтому Северус удивился, услышав ее манеру речи. — Мое имя Северус Снейп, мадам. — Мадам? Это слишком по-английски. Лучше называйте меня Елена Федоровна, — заметила мама вполне добродушно. — Елена Федоровна? — переспросил Северус. Его голосом с типичным британским произношением мамино имя, да еще и с отчеством, звучало странно, даже, скорее — нелепо. Мама, улыбнувшись — в своей манере, лишь чуть скривив уголки губ — кивнула. — Мира немного утомилась после перемещения — если вы позволите, я отодвину это кресло ближе к камину, чтобы она могла сесть, — наконец заговорил Северус, указав пальцем в сторону стоявшего у окна кожаного кресла, на которое была накинута, кажется, оленья шкура — один из дедушкиных трофеев. — Хоть он и явно любит тебя, но он — темный. Ты же понимаешь, что это опасно? — сделала вердикт мама, пробравшись в мою голову. Я чуть не подпрыгнула от неожиданности, уже и забыв за год это чувство — чувство, когда родная мать может прочитать тебя, как открытую книгу. — Мама! Нашу бабушку это не смутило, поэтому не начинай, прошу! — возразила я. Мама была светлой — светлой в самом радикальном понимании, опасаясь всего, что выходило за рамки ее восприятия. Несмотря на то, что ее родной отец (и мой же дедушка) выбрал темный вид магии, мама всегда придерживалась своих взглядов относительно того, что с темными силами заигрывать нельзя. — Насколько он старше тебя? Лет на пятнадцать? — Мама! — возмутилась я, с усилием вытеснив ее из своей головы. Мама, восприняв мой протест со свойственной ей отрешенностью, все продолжала его разглядывать. Он же, тем временем, вполне по-деловому передвинул кресло ближе ко мне. В действительности ощущая некоторую слабость — ушло много сил на перемещение, да и закрыть мысли от мамы мне всегда удавалось с большим трудом, я поспешила сесть. Кресло было старым, уютным, знакомым с детства. Отец, приходя с работы, любил подолгу сидеть в нем у камина, поэтому оно пахло им. — Папа на работе? — спросила я, вспомнив о нем. Мать кивнула. Северус подошел ко мне и встал за моей спиной, положив руку мне на плечо. С его прикосновением я резко почувствовала себя лучше. — Могу я задать вам вопрос? — обратилась к нему между тем мама. Северус кивнул, явно растерянный ее поведением. — Сколько вам лет, мистер Снейп? Северус опешил. Вопрос явно сбил его с толку. «Она просто хочет узнать тебя получше», — подбодрила его в подсознании я, накрыв его руку, которой он все еще держал мое плечо, своей ладонью. — Тридцать шесть, мадам, — коротко ответил он спустя непродолжительную паузу. Мама хмыкнула, сложив на груди руки. — Вы могли не отвечать, так как сразу поняли, что я тоже леглимент, Северус. Он вскинул бровь. — Мадам, есть разница в разговоре через сознание и разговоре устном. Первый вид общения я допускаю лишь с теми, кого достаточно хорошо знаю, — нашелся что ответить Снейп. — Вы хотели сказать — с теми, кому доверяете, или с теми, кого легко прочитать? — мама горделиво подняла голову, что немедленно подчеркнуло ее стройную, почти лебединую шею. Я лишь теперь заметила портрет прабабки, висевший за ее спиной. В этом ракурсе они были удивительно, как две капли воды, похожи. Софье Константиновне, служившей фрейлиной, при дворе дали прозвище «снежная королева» — за редкий серебряный цвет волос, отчего ее принимали иногда за седую, и вечную холодность. Бабушка любила рассказывать, что ее лицо всегда было непроницаемым, а от одного лишь взгляда стыла кровь в жилах. Мама пошла в нее. Я видела, что Северус цепенел, глядя на нее, и наверное впервые на своем опыте он встретил человека, которого не мог поставить на место. Мама была сильной ведьмой — никто еще не превзошел её в работе с сознанием и предвидении. Мне всегда казалось, что она говорит меньше, чем знает… В прихожей вдруг раздался шум и громкие шаги, а затем — глухой звук, точно что-то тяжелое упало на паркет. Северус взволнованно повернул голову в сторону двери, за которой раздался гулкий дедов голос: — А вот и дичь на ужин прибыла! — воскликнул он, еще не успев зайти в гостиную. Тяжелые кирзовые сапоги для охоты он был приучен снимать в прихожей — я с предвкушением ожидала шок Северуса от знакомства с ним. Вот, в двери появился силуэт мощного и высокого мужчины — высокого настолько, что деду пришлось пригнуться, чтобы зайти в комнату. Внешность у него была впечатляющая — волосы цвета расплавленного золота с редкой проседью, слишком редкой для его возраста; он внушал своим видом не столько страх, сколько уважение — прямая осанка, крепкое телосложение, грубоватые черты лица и серые, светлые глаза, которые всегда придавали его взгляду мягкость, совершенно не подходящую под его суровую внешность. Деда можно было с легкостью принять за древнерусского воина, которого совершенно случайно забросило в наше время. — Гляди-ка, неужто внучка пожаловала? — обрадовался он, едва завидев меня. Заметив Северуса, дед по-военному выпрямился и кивнул ему в приветствии. Снейп ответил тем же. — Лена, это тот, которого ты видела в видениях? — нахмурился дед, точно зная о чем-то, чего мне и Северусу никто не сказал. Мама кивнула. Взгляд ее показался мне слишком серьёзным… — Ясно. Ну, что ж тут еще сказать — милости просим, — по-хозяйственному дед раскинул руки, словно хотел продемонстрировать свою территорию. Дом был выстроен им практически вручную — много лет назад он вместе с бабушкой выбрал это место, хорошо скрытое от любопытных глаз в сибирской глуши. Русские ведьмаки городов не любили — в них было слишком много магглов, а учитывая историю нашей семьи, моя родня не особенно их жаловала… — Простите, но я не понимаю русский, — наконец сказал Северус, когда пришёл в себя от увиденного. Дед присвистнул. — Англичанин, значит. Ну хорошо, на вашем мы тоже умеем, — дед мгновенно перешёл на язык жителей туманного Альбиона, — Фёдор Станиславович Сталевский, к вашим услугам, — протянул руку Северусу он. — У вас хороший английский, — удивился Снейп, поздоровавшись с ним. — Я много лет жил в Англии. Мира, видимо, пошла по моим стопам, — пояснил дед, внимательно глядя на меня. «Почему ты меня не предупредила, что он анимаг?», — в моей голове прозвучал удивлённый голос Северуса, — «я и подумать не мог, что среди вас тоже существует такая способность…» — «Мы имеем право хранить секреты, Северус. Да и это не совсем та анимагия, к которой ты привык» — «Что ты имеешь ввиду?» — «Думаю, об этом тебе лучше поговорить с ним», — хмыкнула я. — Хорошо, хорошо, — пробормотал тем временем дед, внимательно разглядывая Снейпа, точно давая оценку увиденному, — ведь вы не просто за компанию приехали погостить, я прав? — кивнул он в мою сторону. — Я ждала прихода папы, чтобы сказать сразу всем, — пояснила я, догадавшись, что он имеет ввиду. — А, ну раз такое дело, — протянул дед. Разглядывать Северуса ему надоело, да и бедняга не выдержал и минуты его взгляда, все пытаясь спрятать глаза. Дед обладал особенностью — он видел всех насквозь. Благодаря столь непростому дару он раскусил сотни и тысячи лжецов и негодяев, и всегда знал, что из себя представляет тот, кто стоит напротив. Так что, раз уж по поводу Северуса он сказал «хорошо» — значит, уже можно было ни о чем не беспокоиться. *** В родном доме спалось сладко и крепко — наверное впервые за несколько недель я заснула сразу, едва положила голову на подушку, и тягучий сон без сновидений цепко захватил мое сознание. Из объятий Морфея меня вытянуло четкое осознание чьего-то присутствия в комнате. Не сумев побороть мурашки, беспокоившие меня и пробудившие от сна, я наконец открыла глаза. В темноте спальни, в дверях, я разглядела силуэт матери. — Пойдем. Сегодня полнолуние, — пояснила она, протянув ко мне худую белую руку. Я молча поднялась с подушки и села на кровати. В голове немного гудело, но я понимала, что это все от луны. Мама прошла к кровати, нагнулась ко мне и посмотрела на пеня пристально своим вечно холодным взглядом. — Ты ведь хочешь спасти его? — шепнула она, погладив меня по щеке. — Ты знаешь, как? — спросила я, даже не удивившись, что ей все известно. — Дед приготовил снадобье. Тебе нужно будет выпивать его ровно в полночь в течении месяца, — голос матери казался мне непривычно добрым и мягким. — Для обращения? Но ведь ты сама запретила мне становиться анимагом! — удивилась я, встав наконец с кровати. Мать лишь молча взяла меня за руку и повела в коридор — узкий и темный, с невысокими потолками и стенами, сплошь увешанными портретами предков. Одетая в светлую ночную сорочку, по-имперскому вычурную, с кружевами и лентами, мать в глубине прохода выглядела, точно привидение. Ночью коридор выглядел загадочным и немного пугающим, и нередко я, будучи маленькой девочкой, опасалась лишний раз выходить из своей комнаты в одиночестве. Образы родственников, имён многих из которых я и не знала, следили за нами и перешептывались. Ожившие картины, как и в стенах Хогвартса — забава деда, привезшего в своё время из Лондона способ создания таких полотен. Лично меня изображения мертвых, которых иногда было легче легкого спутать с живыми, пугали… Ночью они были ворчливыми и недовольными — щурились от свечи, что несла впереди себя мать, и бурчали о семейных родовых байках вполголоса между собой. — Вот прапрапрадед в пятом колене ваш, то был такой сильный маг, что все якуты к нему на поклон да за помощью ходили! Гору с места сдвинуть мог, обратившись в огромного медведя! — точно прознав о нашей цели, разговорился один из портретов — высокий человек в парадном мундире времён первой мировой. Его лицо было худым и вытянутым, а острые скулы выделялись светлыми бликами на фоне темных тонов, окружавших его облик. — Так, а что взять с них, то ж ясно дело — мельчают. То ж на роду было написано — приведёт она в дом черноволосого зельевара с чужой стороны, а уж что получится там дальше, эх! — старорусским говором запричитала его соседка — одна из древних ведьм по отцовской линии, слывшая талантливой травницей и, по рассказам деда, никогда носу не высовывавшая из дома, что стоял на самой окраине деревни в глухом захолустье. — А ну молчать вам! Раскудахтались, точно курицы! Весь дом перебудите! — прикрикнула на них прапрабабка — та самая, что была фрейлиной. Ее картина висела на самом верху, над всеми, точно она была главным среди них — по сути своей, обязанности хранителя рода были именно на ней. Портреты притихли, перейдя на неразборчивый шёпот. Гул их голосов заглушал собственные мысли, и я лишь шла вслед за матерью, толком не понимая, отчего вдруг она пересмотрела своё решение по поводу моего превращения в анимага. — Это единственный день в году, когда ты можешь начать процесс обращения, и не зря ты вернулась к нам именно сегодня. Сейчас или никогда. К тому же, мне показали это, и препятствовать я тебе не намерена, — пояснила она спустя время. Мама провела меня в ритуальную комнату, где среди завешанных сухими травами и прочими ингридиентами для зелий, протянутых по всему потолку алых лент, меня уже ждал дед, раскуривая трубку. Густой серый дым кольцами летал по комнате, и свечи, зажженные повсюду, лишь сильнее дымились, отчего в помещении стоял удушливый тяжелый запах. Я подошла к деду, одетому в старомодную вышиванку — бабушкино наследство. — Ты выбрала себе зверя? — спросил он, протягивая мне небольшую склянку из темного стекла. Рыжие блики от свечей на ней сверкали и сияли, отражаясь на лице деда, строгом и выразительном, словно профили викингов, о которых слагали легенды скандинавы. — Я об этом не думала. Все так спонтанно, — растерялась я. — Советую кого-нибудь из крупных кошачьих. Эти звери всегда отлично ловили змей, да и я давно хотел себе в компанию второго охотника, — подмигнул мне он. Его обычно светлые глаза в полутемной комнате казались мне почти черными, а золотые с белой проседью волосы блестели в свете огней мерцающими бликами, точно ухоженная кошачья шерсть. Полосы же серебряных прядей придавали цвету его волос сходство с тигриным окрасом. Человеческий облик русских анимагов со временем менялся, вторя облику выбранного ими животного. Мог измениться цвет глаз, волос, и даже кожи — нередко те, кто превращался в рептилий, приобретали зелёный оттенок волос… Я сперва раздумывала над змеей, чтобы суметь на равных сразиться с Нагайной. Но меня пугали перспективы перемен во внешности, поэтому я не стала далеко уходить от нашего родового фамильяра. Это была одна из причин, почему мы жили именно в Сибири — деду в облике тигра было куда комфортнее находиться именно в этих широтах. — Тигр? — спросила я неуверенно. Мама, стоявшая рядом, подбадривающе улыбнулась. — Что ты видела? — спросила я у нее, понимая, что этот ритуал бы не состоялся, если бы маме не пришло видение. — Ты знаешь, мы не говорим о будущем его участникам. Мы можем лишь направлять их на верный путь, — поджала губы она. Я нахмурилась. — Хорошо. Я выбираю тигра, — сказала я. Дед хмыкнул. — Раз так, отлично. Охотиться вместе будем, — подмигнул он. Я зажмурилась и выпила глоток из предложенной им склянки. По горлу пробежала обжигающая жидкость, заставившая все органы едва не скрутиться в жгут. В голову пробрались картинки — бескрайние заснеженные леса, поля, тропинки, помеченные следами крупных кошек. Первый этап обращения — приобретение знаний о всех тропах. Я понимала, что все идет правильно. Когда внутри все успокоилось, я открыла глаза. — Что ж. Теперь через месяц ты будешь совсем другой, — подытожила мать, когда я сделала глоток из врученной мне склянки. *** — Вы точно не останетесь? Хотя бы на неделю, — все спрашивал отец, удивленный тем, что мы так быстро засобирались обратно. — Мы не можем злоупотреблять вашим гостеприимством. На воскресенье назначена свадьба, так что времени совсем мало, — пояснил Северус, стоя напротив камина. Прогостив у родителей сутки, я поняла, что надолго мы задерживаться не можем. Во-первых, из безопасности, так как мы не знали, где еще Воландеморт оставил своих шпионов, а во-вторых, слишком долго находиться в компании с вечно воркующей бабушкой, то и дело бестактно напоминающей о внуках, я не смогла, учитывая свои обстоятельства. — Раз уж такое дело, — протянул дед обиженным тоном. — Вы же знаете. Я бы с удовольствием забрала вас на церемонию, но мы не можем так рисковать, — начала оправдываться я, глядя на то, как мать берет отца за руку. Она встала на носочки и что-то шепнула ему, отчего он широко улыбнулся. Мужчины в нашей семье были высокими и веселыми, женщины же — полная их противоположность. Даже бабуля, что вечно, как наседка, крутилась вокруг, поправляя старинный чепец, прятавший ее волосы от чужих глаз (старинное ведьминское поверье, уже не актуальное в наши дни), выглядела строгой на фоне вечно жизнерадостного деда. Глядя на широкоплечего высокого мужчину с копной вьющихся каштановых с легкой рыжиной волос и густой бородой, под которой скрывались тонкий рот и волевой подбородок, сложно его было назвать моим отцом. Ведьмаки нашего рода старели медленно, и отец, как и дед, выглядел не по годам молодо. — Хорошо, не переживай. От нас наилучшие пожелания, — обнял меня он на прощание. Северус стоял рядом, с непривычки смущённый. Он не ожидал, что моя семья примет его, и после проведенного вечера в компании с отцом и дедом он заметно изменился. В его глазах блестели огни, и он вовсе не казался уже таким уставшим, как раньше. Обнявшись с родней, я дождалась, когда они пожмут Северусу руку. Закончив с прощаниями, Северус бросил в камин порох. Зеленая вспышка перед глазами — и вот мы вновь в доме Уизли, за несколько тысяч миль от моей родины… В руке я сжимала склянку с зельем, которое, возможно, поменяет многое в моей жизни. *** Вновь и вновь мне приходилось просыпаться среди ночи, чтобы выполнить часть ритуала. Выпивать зелье и читать необходимый заговор я была должна строго в одно и то же время, и мне приходилось настраивать себя так, чтобы я просыпалась в нужную минуту сама, без будильника — будить Северуса было нельзя, да и я не хотела говорить ему о своём превращении. Он стал бы задавать много вопросов, а секрет обращения в человекозверя — так на Руси всегда называли людей, которые могут обратиться в животное — никому нельзя было рассказывать, это была часть нашего ведьмовского кодекса. Проследить первые упоминания о таких людях можно было по древнерусским сказкам: Финист ясный сокол — один из ярких тому примеров. Обращение не было из простых — ритуал предполагал строгое соблюдение правил, ведь это была своего рода инициация. Помимо зелья, на протяжении периода становления анимагом, менялось не только тело, но и сознание. Острее всего это чувствовалось во сне, ведь с каждой ночью все больше звериного начала проявлялось в будущем анимаге. Видения приходили странными — жизнь в облике животного с обостренными инстинктами, главным из которых был инстинкт убивать ради сохранения своего вида, мучила во снах яркими сценами, иногда кровавыми… Я была лишь на начальной стадии, но и мне было сложно справиться с этими образами, так навязчиво пытавшимися захватить сознание… По ночам я почти не спала. Во сне мне все казалось, что я должна сбежать и спрятаться, и запахи новых лесных троп, следов чужих кошек и дичи, так и просившейся на клыки, все истязали сознание и не давали спать. Расслабиться я могла лишь под утро, когда рассвет медленно пробирался в комнату, и темнота уходила, забирая с собой тревогу… -